Дерзкий роман

ГЛАВА 4

ПРИКОСНИСЬ К МОИМ ВОЛОСАМ

МАКС

Я готов к тому, что мисс Баннер пустит в ход свой колючий язычок.

И она не разочаровывает.

— Как раз в тот момент, когда я думаю, что ты не можешь опуститься ниже подонка, ты идешь и доказываешь мне обратное. — Дверь в мой офис распахивается, и в комнату влетает миниатюрная искра в шелковом шарфе на волосах и мешковатом комбинезоне, облегающем ее миниатюрную фигурку.

Хиллс бросается за ней, запыхавшись. — Прости, Стинтон. Я не смог ее остановить.

Я поднимаю руку в молчаливом все в порядке жесте.

Он кивает, бросает на мисс Баннер острый взгляд и затем захлопывает дверь.

Я откидываюсь на спинку стула, наслаждаясь ее видом.

Интригующе.

Я ожидал, что она будет недовольна, но это проявление ярости застало меня врасплох. Когда она вчера подписала контракт, казалось, что часть ее была укрощена. Учитывая блеск, который она сейчас излучает своими темно-карими глазами, мисс Баннер все такая же дикая и своенравная, как всегда.

Интересно. И я имею в виду не только ее вспыльчивый характер. Она разжигает огонь в моей груди. Пламя соревнования. Испытание, кто уступит первым.

— Мисс Баннер, я же говорил вам, что пришлю машину.

— Не называй меня мисс Баннер. — Она крадется к моему столу с грацией пантеры, вся сдержанная сила и взрывная энергия. — Я думала, мы договорились. Ты не приближаешься к моей дочери. Ты держишь ее подальше от Stinton Group. Это единственная причина, по которой я согласилась на это.

— Я бы хотел, чтобы вы указали, где я нарушил это обещание.

— Не прикидывайся дурочком.

О, мужчина мог бы подавиться этим язвительным тоном. — Уверяю вас, я на такое не способен.

Мисс Баннер усмехается и закатывает глаза.

Она в два раза пылче, чем была вчера.

В лифте она надула губы и гордо откинула голову назад. Ее пальцы сжались в кулаки, а рука была готова влепить мне пощечину.

Сегодня она опасна настолько, что может вонзить нож мне в спину, когда я отвернусь.

Дикий кот в одночасье превратился в хитрую росомаху.

Я окидываю взглядом ее мешковатую одежду. Индустриальные ботинки со стальными носками. Сегодня без сережек, и я обнаруживаю, что скучаю по жизнерадостным африканским расческам. Красивая смуглая кожа мерцает золотистыми и медовыми оттенками.

Моя оценка смещается с профессиональной на… что-то другое. Интересно, какие у нее изгибы под этим нелепым джемпером оверсайз. Надела бы она что-нибудь смелое и женственное? Или выбранное ею нижнее белье было бы таким же утилитарным, как и все остальное?

Мое тело твердеет при этой мысли.

Она хмурится, поджимая свои сочные губы. — Знаменитый шеф-повар? Неужели? Ты прислал еду, которая, вероятно, стоит больше, чем мои расходы на машину за завтрак.

— Тебе это не понравилось?

Хмурый взгляд усиливается.

Я открываю файл и просматриваю его, чтобы перестать пялиться на ее потрясающее лицо. — Я позвонил Ванье Скотт и попросил ее сначала прислать свою команду, но у нее очень плотный график. Она мне не подходила. — Я впервые попросил Ваню о чем-либо, и она подняла из-за этого такой шум, что я тут же пожалел, что обратил на нее внимание. — Шеф-повар Эймсли пользуется большим уважением…

— Прекрати. — Она зажмуривает глаза.

Я выгнул бровь, все еще не видя проблему. Все женщины Тревора были в значительной степени компенсированы в связи с участием репродуктивных органов моего брата.

Мисс Баннер не получила ни пенни, и все же она та женщина, которая на самом деле родила человека с кровью Стинтонов. Полукровка — как я. Которая привлекает Бет ко мне еще больше.

Я не могу позволить, чтобы со случайными женщинами, которых бросил Тревор, обращались лучше, чем с моей племянницей и ее матерью.

Мисс Баннер прерывисто вздыхает. — В какую игру ты играешь?

— Это не игра. Судьба Stinton Group зависит от нашей кампании.

— Я имела в виду, — она открывает глаза и бросает на меня тяжелый взгляд, — что ты делаешь с Бет?

Я встаю и подхожу к ней поближе. Достаточно близко, чтобы выразить свою искренность. — Моей племяннице понравился завтрак?

Мисс Баннер откидывает голову назад, смотрит на меня и ничего не говорит.

— Не стесняйтесь рассказывать шеф-повару Эймсли обо всем, что вам понравилось, а что нет. Он не из тех, кто чопорен. У него настоящая страсть к еде, и он заботится о том, чтобы блюда были вкусными.

Она раздувает ноздри. Сжимает пальцы в кулаки. Кажется, раздумывает, стоит ли ей нанести удар. — Если ты продолжишь выкидывать подобные трюки, у моей дочери возникнут подозрения.

— Разве шеф Эймсли не объявил, что ты выиграла пожизненный…

— Бет семь. Она не идиотка.

— Хм. — Я потираю подбородок. — Ты права. В следующий раз я буду менее величественным.

— В следующий раз? Нет, следующего раза не будет. Моей дочери ничего не нужно от Stinton Group. — Она взмахивает рукой в воздухе.

Я улавливаю это. Обхватываю пальцами ее запястье, пока не чувствую, как бьется ее пульс напротив моего. Ее кожа мягче шелка. Я бессознательно провожу большим пальцем по ее венам.

— Что ты делаешь? — Она отдергивает руку.

— Извини. Привычка. Я думал, ты собираешься дать мне пощечину.

Ее глаза сужаются до щелочек.

Да, сегодня она определенно похожа на росомаху.

Она здесь не для того, чтобы причинить мне вред способами, которых я ожидаю, — выпустить клыки и когти.

Мисс Баннер пришла, чтобы найти то, что причиняет боль.

Я поворачиваюсь и иду обратно к своему столу, хотя и не сажусь на свой стул. — Я понимаю твои чувства по поводу Stinton Group.

— Меня не волнует, что ты понимаешь. Меня волнует, что ты разрываешь контракт.

— Моя семья до сих пор понятия не имеет о ее существовании.

— Но она узнает, если ты продолжишь присылать к нам знаменитых шеф-поваров.

— Семь лет я не знал, что у Тревора есть дочь. Ты не можешь ожидать…

— Я ожидаю, что ты продолжишь жить своей жизнью и притворишься, что никогда об этом не узнавал.

— Боюсь, я не смогу этого сделать.

Она скрещивает руки на груди, и это движение прижимает ее к телу, намекая на тонкую талию и пышную грудь.

Черт бы побрал эту женщину.

Она отвлекает меня так, как я никогда раньше не испытывал.

— Пошел ты, Стинтон. — Ее натуральные коричнево-розовые губы произносят такие ненавистные слова.

Я смотрю на нее гораздо дольше, чем положено.

Не только тоска в штанах вдохновила меня на эту оценку.

Я пытаюсь понять ее.

Она расхаживает во всем этом с перепачканными маслом руками, ориентируется в индустрии, где доминируют мужчины, и при этом умудряется сохранять видимость женственности. Создается впечатление, что она научилась балансировать между двумя мирами и нацелена на завоевание обоих.

Чем дольше я смотрю, тем больше она ерзает. Ее взгляд тускнеет, как мокрый песок. Ее хмурый взгляд опускается, превращаясь в задумчивый.

— Ты что, не моргаешь? — Она быстро отводит глаза.

Кажется, она нервничает впервые с тех пор, как влетела в мой офис.

Мои губы кривятся. Я ничего не могу с собой поделать.

Дон Баннер — странное существо.

И, возможно, я был бы не прочь поиграть с ней в эту игру.

— Садись.

— Нет.

— Сейчас.

— Ты когда-нибудь спрашиваешь? — Она наклоняет голову, уперев руки в бедра. Ее защита восстановлена. Полностью. — Ты когда-нибудь говоришь "пожалуйста"? Ты когда-нибудь вел себя как нормальный человек при надлежащем домашнем обучении? Даже мой ребенок знает основы хороших манер.

— У меня нет времени на хорошие манеры. — Я обхожу стол и беру дневной план.

— Верно. Потому что, когда ты говоришь ”прыгнуть", мы все должны спросить: "с какого утеса"?

Я прячу улыбку за папкой. — У тебя есть какой-нибудь опыт выступления перед камерой?

— Неужели я выгляжу так, будто у меня есть опыт перед камерой? — Ее тон саркастичен.

Я бросаю папку на стол и с нетерпением хватаюсь за это приглашение понаблюдать за ней снова, запечатлевая в памяти каждую деталь. Изгиб ее носа. Форму ее губ. Нежный изгиб ее горла.

— Полагаю, что нет.

— Ты заплатил за куклу. Не за фотомодель.

Я вздыхаю и наклоняюсь вперед. Такая сильная враждебность может быстро надоесть. Я не возражаю против этого здесь, в моем офисе, но там нам нужно будет работать вместе. — Я не собираюсь домогаться вас, мисс Баннер.

— Правда? Вчера, когда ты сыпал угрозами, ты не казался таким уж доброжелательным.

Эти колкости следуют одна за другой.

— Ты не жертва. Ты согласилась подписать контракт по собственной воле.

— Когда кто-то выкручивает тебе руку, это все еще считается свободой воли? — Она хмуро смотрит на меня. — Ты убедился, что только у тебя здесь есть власть, Стинтон.

— Напротив, у тебя есть свои карты для игры. — Почему я указываю ей на это? Почему я всегда хочу играть в эти игры в жестком режиме? — Ты станешь публичным лицом дочерней компании Stinton Group. Все, что ты делаешь и говоришь, отразится на нас.

Ее глаза сверкают, как будто она только что осознала правду. Хорошо. Я излагаю это жирными красками. Она может трепать языком по телевизору и привести к обвалу наших акций. Не говоря уже о том, что у меня были бы серьезные разногласия с советом директоров. Я продвигаю эту идею, не посоветовавшись с ними. Последствия могут зайти дальше и быть более разрушительными, чем она может себе представить.

— Нам нужно доверять друг другу. Это единственный способ получить то, что мы хотим.

Раздается стук в дверь. Входит секретарша с подносом. Обычно я ожидаю, что кофе будет разносить моя помощница, но эту задачу передали ей, потому что Хиллс решил, что больше не хочет быть моим ‘мальчиком-разносчиком кофе‘.

Одна из многих причин, по которой он утомляет меня в последнее время.

— Кофе? — Я указываю на чашку.

Мисс Баннер поднимает руку. — Нет.

— Хочешь что-нибудь еще?

Она прищуривает глаза. — Скажи мне, что это за вторая карточка.

Я выгибаю бровь.

— Ты сказал, что у меня были карты. Множественное число. Какая вторая?

Я ухмыляюсь в край своей чашки и делаю глоток. Жестом показывая секретарше выйти, я жду, пока она уйдет, прежде чем поставить чашку на фарфоровую тарелку.

— Почему я должен тебе это говорить? Я бы дал тебе ненужное преимущество.

— Ты начал эту тему. Я предполагаю, что ты затронул ее не только для того, чтобы послушать самого себя.

Ее остроумие достаточно остро, чтобы пролить кровь.

Не могу поверить, что я так наслаждаюсь собой. — Это Элизабет.

Она снова становится напряженной.

— Ни одна из интрижек Тревора не привела к появлению ребенка, и у меня тоже нет детей. — Не то чтобы я, безрассудный студент колледжа, не пытался. — Элизабет — Стинтон, и мы семья, которая дорожит родословной. — Я должен знать это лучше, чем кто-либо другой. — Она та, кто унаследует все это, — я указываю на здание, — когда следующего поколения не станет.

Мисс Баннер ощетинивается. — Я не использую свою дочь, чтобы получить то, что я хочу.

— В отличие от меня, верно? — Я делаю еще глоток.

— Что ж, если рога и вилы подойдут…

Я ничего не могу с собой поделать. Я разражаюсь смехом.

Она морщит нос.

Хиллс врывается в комнату. — Что это за звук? — Его широко раскрытые глаза останавливаются на мне, и он не моргает тридцать секунд подряд. — Стинтон?

— Хиллс, скажи Джефферсону, чтобы он встретил меня внизу. Я бы хотел, чтобы он отвез нас на фотосессию.

— Конечно. — Он бросает на меня еще один сомнительный взгляд и исчезает.

Мисс Баннер чопорно встает.

Я выгибаю бровь. — Куда ты идешь?

— Ванная. — Она хмуро смотрит на меня. — Или я должна информировать тебя каждый раз, когда зовет природа?

Я отмахиваюсь от нее. — Не убегай. Я найду тебя.

— Да, мой господин.

Мои губы снова кривятся.

Она чертовски веселая.

Хиллс врывается обратно в комнату, когда мисс Баннер уходит, и бросается к моему столу.

— Что? — Я ворчу, собирая файлы, которые возьму с собой. Я и раньше бывал на фотосессиях, в основном для наблюдения за маркетинговыми активами многих компаний Stinton Group.

Прическа и макияж могут длиться вечно. Кроме того, как справедливо заметила мисс Баннер, у нее нет опыта работы моделью. Мы пробудем там некоторое время.

Хиллс продолжает смотреть на меня и не двигается ни на дюйм.

Я вздыхаю. — Говори, что должен сказать. Мне скоро нужно уходить.

— С каких это пор ты смеешься?

— Все смеются.

— Не ты. Я не слышал, чтобы ты смеялся со времен колледжа.

— Перестань преувеличивать.

— Я серьезно. Ты перестал смеяться после того, как твоя мама…

Моя рука замирает над ноутбуком. Затем я хватаю его и засовываю в кейс. — Мне нужно, чтобы ты присутствовал на инвестиционной встрече в Стинтон вместо меня. Я буду занят все утро.

— Ты уверен насчет этого?

— О чем?

— Используя эту женщину-механика.

— Контракт уже подписан, — хрипло сообщаю я ему.

— Стинтон, мне это не нравится. Эта женщина опасна. Ты не можешь терять бдительность.

— Перестань волноваться.

— Я беспокоюсь не о тебе. Я беспокоюсь о себе. Я никому здесь не нравлюсь. Если ты уйдешь, я все равно что уволен.

Я кладу руку ему на плечо. — Тогда работай усерднее, чтобы ты мог стоять самостоятельно.

Он хмуро смотрит на меня.

Я выхожу из офиса и замечаю Дон в вестибюле. Она разговаривает с секретаршей. Ее тонкие руки двигаются взад-вперед.

— Правда? — Секретарша восхищенно ахает. — Я не хотела вас беспокоить, но не могли бы вы передать это моему механику?

— Конечно.

Секретарша набирает номер и затем передает трубку Дон.

Она вытирает руки о штаны и уверенно сжимает телефон. — Да, она объяснила проблему. Вы проверили рейтинг API в руководстве, прежде чем покупать масло для автомобиля? Это более новая модель, и в ней используется специальное масло. — Она наклоняет голову набок. Прислушивается. Прикусывает язык к щеке. — Нет, это не сработает. Ты должен прочитать об этих новых моделях. — Она останавливается. Громко смеется. Мое сердце подпрыгивает в груди, когда я это слышу. — Нет, — продолжает она, — проверь контейнер с маслом, который ты купил. Возможно, вам потребуется слить масло. Автомобиль не сможет завестись, пока вы не заправите его надлежащим образом.

Мисс Баннер замечает меня краем глаза, и блеск в ее взгляде гаснет, как дуновение ветра над свечой.

— Без проблем. Без проблем. Ладно, пока. — Она возвращает телефон моей секретарше. — Вот.

— Большое вам спасибо.

Мисс Баннер поворачивается ко мне лицом. Ровным голосом она спрашивает: — Готов?

Я киваю и указываю на лифт.

В тишине чувствуется неловкость.

Я хочу начать разговор. Я хочу спросить, как она попала в автосервис и почему ей это так нравится. Я хочу услышать, как ей удалось заработать эти сертификаты, в то время как она одна заботилась о маленькой дочери. Я хочу сказать что-нибудь, что заставит ее рассмеяться или поддразнить ее, и увидеть, как в ее глазах вспыхивает ярость.

И это меня беспокоит.

Она беспокоит меня.

Мне не нравится, что мой взгляд постоянно прикован к ее лицу только для того, чтобы еще раз взглянуть на эти скулы и восхитительный рот. Мне не нравится неудовольствие, которое охватывает меня, когда открывается лифт и она спешит уйти от меня.

Она играет с моим разумом.

Опасная женщина.

Мне нужно найти способ снова обрести контроль. Игра не может закончиться, не начавшись.

Джефферсон выпрямляется, как стрела, когда видит, что мы приближаемся. Ветерок треплет его вьющиеся волосы и треплет нелепый узкий галстук, который он, должно быть, купил в магазине Hills direction.

— Мисс Баннер. — Джефферсон тепло улыбается на рассвете.

Она расплывается в улыбке.

В моей груди вспыхивает раздражение по причинам, которые я не могу определить.

— Я не ожидал увидеть тебя снова, — говорит Джефферсон. — Я хотел сказать тебе, что… вчера ты была классной. — Он поднимает большой палец в ее сторону. — Действительно круто.

Она смеется и хлопает его по плечу. Он настолько выше ее, что ей приходится вставать на цыпочки, чтобы сделать это, но она, кажется, не возражает. — Разве ты не милый?

Я хмурюсь. — Мы опаздываем.

— Ах, да. Извините, мистер Стинтон. — Джефферсон открывает дверцу машины для мисс Баннер и, поймав ее взгляд, низко кланяется. — Мэм.

— Разве это не мило?

Я отстраняю Джефферсона. — Я справлюсь.

Джефферсон бросает на меня озадаченный взгляд.

— Поехали. — Я указываю подбородком на место водителя.

Мисс Баннер останавливается на полпути к машине, а затем дает задний ход. Упершись ногами в землю, она свирепо смотрит на меня. — В чем твоя проблема? Почему ты лаешь на него?

— Я не лаю. Я открываю твою дверь.

Она дергает за ручку, и дверь вылетает у меня из рук. — Я доберусь до своей двери, большое вам спасибо.

— Мисс Баннер.

Она захлопывает дверь у меня перед носом, заставляя меня вздрогнуть.

Я издаю раздраженный лающий смешок, а затем обхожу машину с другой стороны. Забираясь внутрь, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Дон. Она разговаривает по телефону, старательно игнорируя меня.

— Вы готовы ехать, сэр? — Джефферсон спрашивает.

— Да.

Мы въезжаем в пробку. Пейзаж за моим окном меняется, но тот, что в машине, остается прежним. Мисс Баннер — тело отвернулась от меня как можно дальше, не отрывая глаз от телефона, поджав губы.

Я потираю затылок, чувствуя себя особенно глупо. Почему я так отреагировал, когда увидел, как она ладит с Джефферсоном? Что со мной не так?

Стремясь дистанцироваться от нее, я листаю файлы, которые принес, и сосредотачиваюсь на работе, пока Джефферсон не останавливает машину перед складом.

— Возвращайся в офис, — говорю я ему. — Я позвоню тебе, когда мы закончим.

— Да, сэр. — Он кивает мне.

— Пожелай мне удачи, Джефферсон, — бормочет мисс Баннер, бросая на него нервный взгляд.

Он ободряюще взмахивает кулаком. — У тебя получится.

Она улыбается.

Я киплю.

Указывая на склад, я выпаливаю: — Давай зайдем внутрь.

Дон перестает улыбаться и бросает на меня свой обычный хмурый взгляд.

Я возвращаю его полностью.

Мы чопорно входим в огромную комнату, где кипит жизнь. Вешалки для одежды скользят по полу, толкаемые быстро идущими стилистами. Ассистенты устанавливают свет на белом фоне, и невысокий мужчина выкрикивает инструкции из режиссерского кресла.

Я останавливаю Дон протянутой рукой. — Позволь представить тебе режиссера.

Она моргает один раз. Дважды.

— Мисс Баннер?

— Да? — Ее глаза стреляют в меня. Они выглядят… в ужасе. Где нетленное Росомаха, который сказал мне сегодня утром?

— Ты в порядке?

— Конечно, я в порядке, — огрызается она.

— Тогда почему ты потеешь? — Я провожу большим пальцем по жидкости, стекающей по ее темному лбу.

— Жарко.

Сегодня погода прохладнее, чем обычно.

— Давай. — Я кладу руку ей на поясницу и подталкиваю к режиссеру.

— Мистер Стинтон. — Он берет мою руку и тепло пожимает ее. Он протягивает то же самое Дон, но его рука безвольно опускается, когда он видит ее лицо. — Боже мой. Посмотри на эти скулы. — Он тянется к ее подбородку. Затем останавливает себя. — Можно мне?

Она поджимает губы, но соглашается.

— Честное слово. — Он наклоняет ее голову из стороны в сторону. — Эти ракурсы. То, как свет падает на твое лицо… о. Ты занималась моделированием лица?

— Эм…

— Если бы ты не была такой низкорослой, ты могла бы стать следующей Наоми. Бедняжка. Хотя эти маленькие ножки…

Я становлюсь перед ней. — Режиссер, она здесь не для того, чтобы профессионально работать моделью. Вы читали содержание. Это ее представление миру как лица Stinton Auto. Я хочу жестоко, но доступно.

— Правильно. Конечно. Конечно.

Я поворачиваюсь к мисс Баннер. — Сейчас ты сделаешь прическу и макияж.

— Прическу? — Ее глаза расширяются, и она дотрагивается до накидки на голове.

— Не волнуйся. Я пригласил известный салон. Стилист должен знать, как обращаться с… — Я запинаюсь на словах ‘черные волосы’ и думаю, не обидится ли она. — У тебя особый тип волос. — Я не хочу настраивать ее против себя или пугать еще больше, чем она уже есть. — Думай об этом как о дне спа.

Она снова смотрит на фотосессию, и ее зубы стучат. — День спа. Точно.

— Я сейчас подойду. — Я указываю на место рядом с режиссерским креслом. — Если у тебя возникнут какие-либо вопросы, найди меня.

Почему-то я сомневаюсь, что она меня услышала. Ее шея напряжена, а глаза смотрят так, словно она пробуется на роль статиста в фильме о зомби.

Один из помощников хватает ее и уносит с глаз долой. Когда она уходит, я сажусь на свое место и работаю со своим планшетом.

Несколько минут спустя кто-то подбегает ко мне. — Мистер Стинтон.

Я поднимаю взгляд.

Помощница теребит свои растрепанные волосы. — Есть проблема.

— В чем проблема?

— Мисс Баннер и парикмахер ссорятся.

— ЧТО? — Я отодвигаю планшет и быстро двигаюсь за ней.

В тот момент, когда я захожу в гримерную, мои глаза ищут Дон. Я нахожу, что она пристально смотрит на тощего мужчину. На ней черная накидка на груди, а волосы разметались по лицу. Он также насквозь мокрая, и из нее торчит несколько сломанных гребней.

У стилиста на шее повязан шарф, и его взгляд горит раздражением.

Мисс Баннер грозит ему пальцем. — Если бы вы что-нибудь знали о черных волосах, вы бы знали, что пытаться расчесать их, пока они влажные и не увлажненные, чрезвычайно вредно. Вы также должны знать, что такой крошечной расческой нельзя распутать такие густые волосы. И вы также должны знать, что называть мои волосы ‘растрепанными’ в лицо крайне оскорбительно.

Его щеки розовеют.

Я делаю шаг вперед, и все в комнате оборачиваются, чтобы посмотреть на меня. — Что здесь произошло?

Дон отводит взгляд и закрывает рот.

Парикмахер набрасывается на меня. — Мистер Стинтон, эта… Девушка думает, что знает о волосах больше, чем я. — Он закатывает глаза. — Это смешно. Я стилизовал многих чернокожих знаменитостей. Ни одна из них не вела себя так.

— У каких чернокожих знаменитостей ты укладывал натуральные волосы? — Дон рычит на него. — Назови их.

Парикмахер открывает рот, а затем захлопывает его.

Дон постукивает ногой по земле в ожидании.

Когда он понимает, что не может ответить на вопрос, он поворачивается ко мне и скулит: — Ты видишь? Она такая громкая и злая. Если бы она помолчала и позволила мне делать мою работу…

— Ты помолчи, — рычу я.

Его снисходительная ухмылка исчезает, а лицо бледнеет. — Что?

— Ты. Будьте. Тише. — Я указываю на мисс Баннер. — Она говорит вам, что ей неудобно из-за того, что вы делаете с ее волосами. Какую часть этого вы не понимаете?

— Но… но…

Я отстраняюсь от него и обращаюсь к Дон. — Я сказал Хиллсу найти салон, специализирующийся на черных волосах, и мы, очевидно, промахнулись. Дай мне минутку, чтобы найти кого-нибудь другого.

У нее отвисает челюсть.

Я жестом указываю на одного из помощников. — Пожалуйста, проводите этого человека.

Стилист краснеет. — Как ты смеешь! Да будет тебе известно, что я выиграл премии hair awards по всей стране. Я знаю, что делаю!

— Поторопитесь. Он громкий и злой. — Я смотрю на него сверху вниз. — Те самые черты характера, которые он, кажется, ненавидит.

— Сэр. — Помощник сжимает руку стилиста.

Он отмахивается от нее и уходит сам.

Я иду за ними.

— Стинтон.

Я останавливаюсь. Поворачиваюсь. Встречаю Дон.

Она откашливается. Потирает затылок. — Если слишком сложно вовремя нанять другого стилиста, я могу попробовать сделать прическу сама.

— Нет, — рявкаю я, все еще раздраженный из-за этого парикмахера. — Я разберусь с этим.

Ее мягкое выражение лица снова становится жестким. — Хорошо. Делай, что хочешь.

Я выскакиваю из комнаты и набираю Ваню. Она отвечает после первого гудка, чему я всегда удивляюсь, учитывая, насколько напряженный у нее график.

— Макс. Вау. Ты звонишь мне дважды за неделю? Должна ли я предположить, что скоро наступит конец света?

— Мне нужен чернокожий парикмахер. Статистика.

— Что?

— Ты распускаешь волосы, когда не работаешь моделью, верно? Ты должна кого-то знать. Или, по крайней мере, ты можешь указать мне правильное направление.

— Под ‘не’ ты подразумеваешь естественность?

— Да.

— Конечно, я кое-кого знаю. Но почему ты спрашиваешь меня? Разве у тебя обычно нет лакеев для таких дел?

— Просто дай мне информацию, Ваня.

— Что я говорила тебе о рычании на меня, Макс?

Я закатываю глаза.

— Если бы не твоя мама, я бы не стала мириться и с половиной твоего дерьма.

Я потираю переносицу. — Это срочно, Ваня.

— Отлично. Пришли мне свое местоположение. Я работала со всеми лучшими парикмахерами. Приедет к вам через пятнадцать минут.

— Так скоро?

— Ты знаешь, почему я такая успешная, не так ли? Это потому, что мое время — деньги.

— Тогда, думаю, я у тебя в долгу.

— Ты должен мне больше одного, но я рассчитаюсь с тобой, когда буду в городе.

Я вешаю трубку и возвращаюсь к Дон. Она сидит в кресле, ее тонкие пальцы перебирают одну из гребенок, запутавшихся в ее волосах. Стиснув зубы от разочарования, она дергает и дергает, но гребень, кажется, укореняется все сильнее.

— Тебе нужно, чтобы я его отрезал? — Ворчливо спрашиваю я.

Она подпрыгивает и видит меня в зеркале. Ее плечи вздымаются. — Поднеси ножницы поближе к моим волосам, и я тебя ими подстригу.

Я сдерживаю смешок. Шагая к ней, я протягиваю руку. — Позволь мне сделать это.

— У меня получается.

Я отвожу ее руку, потому что у нас нет времени на споры, которые, как мы оба знаем, она проиграет.

Дон успокаивается, пока я осторожно перебираю пряди ее волос. Я впервые прикасаюсь к волосам чернокожей женщины. Я восхищаюсь тем, как они бросают вызов силе тяжести. Мягкие и упругие. Они выглядит такими толстыми, но на ощупь такие нежные.

— Есть прогресс? — Бормочет Дон.

Трудно заставить пряди сотрудничать, когда они мокрые, но мне наконец удается их распустить. — Вот.

— Теперь у меня все есть. — Она отталкивает меня, накрывая рукой сломанную расческу.

Я прочищаю горло и наблюдаю за ней в зеркале. Ее глаза сосредоточенно прищурены, а пальцы проворно перебирают волосы. Любопытно, что я отмечаю, как вода превратила ее афро в тугие локоны. Я смотрю, как она расправляет эти локоны, пока они не доходят почти до талии. Я наблюдаю за ней, пока она не смотрит на меня в ответ.

— Ты продолжаешь пялиться на меня.

— Тебе следовало сказать мне, что у тебя проблемы со стилистом.

— Мне не нужна была твоя помощь.

— Речь идет не о помощи. Ты — актив Stinton Group. Если кто-то будет приставать к тебе, он будет приставать ко всей компании.

Она смеется и закатывает глаза. — Это немного драматично. — Затем она делает паузу. — Подожди, ты только что назвал меня ‘активом”?

Раздается стук в дверь, прекращающий то, что, я уверен, было бы ссорой еще до того, как она могла начаться. В комнату врывается мужчина. Это парикмахер, которого прислала Ваня. У него дреды, проницательный взгляд и он одет в белую рубашку с расстегнутым воротом.

Он бросает один взгляд на Дон и сухо заявляет. — Ну, разве ты не красивая чернокожая женщина.

Она застенчиво опускает голову.

Я оставляю ее в его умелых руках и выхожу на улицу. Вернувшись в кресло, я подношу кончики пальцев к носу. Пахнет кокосовым маслом и маслом какао.

Это странная и опьяняющая смесь.

Во время работы я постоянно подношу руки к носу, чтобы вдохнуть. Интересно, продаются ли освежители воздуха с таким запахом. Они пахнут Дон.

— Она готова. — Режиссер отрывает меня от моих мыслей.

Я смотрю вперед и замечаю Доун, переминающуюся с ноги на ногу перед камерой. У меня отвисает челюсть, когда я вижу ее элегантную прическу. Спереди она заплетена в косу, а сзади представляет собой взрыв густых черных локонов, ниспадающих по спине. На ней более облегающие брюки и острые белые теннисные туфли.

Мое сердце колотится так быстро, что я уверена, режиссер слышит.

— Вау. Посмотри на это. — Он заискивает перед ней и указывает на монитор. — Даже когда она выглядит как испуганный Бэмби, камера любит ее.

Это действительно так. Ее скулы выступают и излучают свет. Ее губы полные и соблазнительные. Солнце, должно быть, скрыто за ее смуглой кожей, потому что она блестит, как древняя богиня.

Я изо всех сил пытаюсь сглотнуть и понимаю, что не могу.

— Давайте начнем, — выдыхаю я.

Режиссер кричит Дон, чтобы та заняла позицию. У нее отлично получается снимать крупным планом, но когда вводят реквизит, она запинается. Тяжело.

— Нет, нет, нет! — Режиссер кричит. — Ты выглядишь слишком напряженной, Дон. Расслабься. Расслабься.

— Я пытаюсь, — рычит она в ответ.

Фотограф делает еще несколько снимков, и режиссер раздражается. — Прекрати! — Затем, обращаясь ко мне, он бормочет: — Это смешно. Она такая красивая, но не имеет значения, что ее тело вот так заперто.

— Позволь мне попробовать, — говорю я.

Он фыркает и плюхается обратно на свое место. — Давай возьмем пять минут перерыва.

Дон обхватывает себя руками и переминается с ноги на ногу, когда я подхожу к ней.

— Я знаю, что ты собираешься сказать, и я не намеренно саботирую съемку. Я тоже не хочу выглядеть нелепо.

— Ты не выглядишь нелепо.

Она бросает на меня косой взгляд.

Я отвожу взгляд в сторону. — Ладно, прекрасно. Ты понимаешь. Но это только потому, что ты слишком много об этом думаешь.

— Я не сексуальная модель. Я не могу.… Я не могу этого сделать.

— Ты сексуальна, когда уверена в себе.

Ее взгляд скользит по моему.

Я осознаю, что сказал, и пытаюсь взять свои слова обратно. — Все женщины такие. Нет ничего более привлекательного, чем уверенность. — Я провожу рукой по ее воротнику, чтобы разгладить его. — О чем вы говорили с механиком по телефону сегодня утром?

— Что?

— За столом моей секретарши. О чем вы говорили?

— Он залил не то масло в ее машину.

— Откуда ты знаешь?

— Из-за симптомов.

— Ты так уверена? — Я выгибаю бровь. — Ты даже не видела ее машину.

— Мне не нужно видеть машину, чтобы понять, что с ней не так. — Она обостряет взгляд.

Мои пальцы ложатся на ее плечо. — Это. Вот в чем ты уверена, Дон. Выброси из головы идею о сексуальной женщине-механике. Сексуальность не имеет ничего общего с тем, сколько у тебя обнаженной кожи или насколько выпирает твоя задница.

Она фыркает, а затем смеется.

Я киваю в сторону машины. — Притворись, что ты чинишь эту штуку. Не обращай внимания на камеру. Просто делай то, что у тебя получается лучше всего.

— Хорошо. — Она вздергивает подбородок.

Я жестом указываю на режиссера.

Он призывает всех к порядку, и фотограф начинает делать снимки.

На этот раз Дон позирует гораздо раскованнее. Она открывает капот грузовика, и ее глаза становятся блестящими и решительными.

Режиссер замолкает. Все в комнате просто замирают и смотрят, очарованные женщиной, которая знает машины как свои пять пальцев.

Я наблюдаю, как она переходит в другую позу. Она красива и умна, и это заметно. Первоначальная нервозность прошла, страсть сквозит в каждом ее движении.

Мои глаза устремляются к монитору, и я поражен тем, что вижу.

Потрясающая, сексуальная женщина.

Из тех женщин, которые могут погубить мужчину, если он не будет осторожен.

Почему у меня такое чувство, что она уже на пути к тому, чтобы разорить меня?