Дерзкий роман

ГЛАВА 19

ОБОРВАННЫЕ КОНТРАКТЫ

ДОН

Мне никогда не нравилось чувствовать себя беспомощной.

Я узнала, что от моего секса на одну ночь я обрюхатела?

Я дала себе несколько дней на панику, а затем отправилась его искать.

Этот невежественный шут не хотел быть частью меня или жизни ребенка?

Я отмахнулась от него и приготовилась жить жизнью матери-одиночки.

Утренняя тошнота вызвала у меня аллергию на запах бензина?

Я зажала себе нос и продолжала работать, чтобы получить сертификат, чтобы обеспечивать свою дочь.

Жизнь изо всех сил пыталась ударить меня по лицу, но у нее так и не получилось. Вот такая я упрямая. Вот такая сумасшедшая. Я лучше безрассудно ринусь вперед, веря, что все наладится, чем позволю панике проникнуть под кожу.

Папа называл меня своим ‘маленьким паровозиком’, потому что я продолжаю пыхтеть в своем собственном темпе, несмотря ни на что. Эту черту характера я переняла из детства и привила себе, став взрослой. Если я просто продолжу двигаться, если я просто продолжу ставить одну ногу перед другой, я смогу пройти сквозь тьму. Я могу пережить плохие времена. Так я прожила всю свою жизнь.

Ничто не останавливает меня на моем пути.

Остановиться — значит потерпеть поражение.

И все же я здесь, застывшая как вкопанная, в то время как мир вокруг меня становится размытым пятном.

“Сегодня я официально ухожу из Stinton Group”.

У мужчины, произносящего эти слова, самые яркие голубые глаза и квадратная челюсть, выточенная сердитым скульптором. Он вцепляется в края подиума, загорелые пальцы впиваются в дерево.

Это Макс.

Но этого не может быть.

Потому что эта версия Макса говорит то, чего настоящий Макс никогда бы не сказал.

“Спасибо вам за всю вашу поддержку и, пожалуйста, продолжайте болеть за Stinton Group во всех ее начинаниях”.

Макс смотрит в камеру долгим и холодным взглядом. Его ледяные голубые глаза подобны удару под дых. Я сжимаю пальцы над телефоном, как будто могу дотронуться до его лица.

На нем серый костюм, который идеально облегает его широкие плечи. Его волосы зачесаны со лба.

Все по-деловому. Все пугающие взгляды.

И все же он говорит полнейшую чушь.

Уходит в отставку?

Макс Стинтон покидает Stinton Group?

Это как рыба, решившая "уйти в отставку" из океана.

Смешно.

Он не может жить нигде, кроме как под водой. Он буквально построен для этого. Процветает в этом.

Рыба, вытащенная из воды, — это не рыба.

Это суши.

Я впиваюсь пальцами в телефон, в голове пульсирует сильнее.

Зачем ему это делать?

Зачем ему отрезать себе конечность?

Прямая трансляция Stinton Group обрывается, и тут же начинает звонить мой телефон.

Я подпрыгиваю, когда вижу имя Макса, растянувшееся по экрану.

Мои глаза расширяются.

Прямая трансляция закончилась секунду назад. Он ушел со сцены и сразу же позвонил мне?

Я успокаиваю свое бешено бьющееся сердце и отправляю его звонок прямо на голосовую почту.

Нет, я не могу отвлекаться на это.

Он солгал мне.

Я открыла ему свое сердце. Дала ему прекрасную возможность признать правду.

Вместо того, чтобы быть откровенным, он предпочел спрятаться за ложью.

Трус.

Ну и что, что он уходит в отставку? Я не собираюсь предполагать, что это из-за меня. Я определенно не позволю этому жесту заставить дрогнуть мое сердце.

Кто сказал, что это не очередная тактика манипулирования со стороны Stinton Group? Возможно, Тревор и Макс сели вместе и придумали этот план, чтобы снова представить Тревора миру. Макс не чурается грязных поступков, таких как ложь и искажение своих слов до тех пор, пока они не станут чем-то красивым и отвлекающим.

Однажды ему удалось одурачить меня, но теперь я умнее.

Любовь ранила меня, и я…

Я не понимаю, что плачу, пока не ощущаю вкус чего-то соленого на губах. Телефон дрожит передо мной, потому что я вся дрожу.

Звонок повторяется.

Макс.

Жаль, что я не могу полностью отключить это, но я не хочу рисковать пропустить экстренный звонок из школы Бет.

Резко втягивая воздух, я кладу телефон обратно в сумочку, вытираю лицо и открываю машину. Автомастерская маячит передо мной своими гигантскими дверями и блестящими стеклами.

Мои мысли снова возвращаются к Максу.

Я официально ухожу из Stinton Group.

Его голос не дрогнул, когда он делал объявление, но, должно быть, это заставило его даже произнести это предложение. Он закрыл глаза на приличия и позволил тьме поглотить его, просто чтобы защитить эту компанию. Он работал как маньяк, чтобы привести Stinton Group к вершинам власти. И это наследие он защищает любой ценой, даже если для этого придется уничтожить кого-то другого.

Теперь он просто… отпускает это?

Не позволяй ему добраться до тебя, Дон.

Я заставляю себя продолжать двигаться, хотя все, чего мне хочется, — это опуститься на корточки и заплакать. Этот первый шаг дается с трудом, но я продолжаю переставлять одну ногу за другой, пока не оказываюсь в гараже.

Марко и другие механики прекращают свои занятия, чтобы посмотреть на меня.

Клинт высовывает голову из своего кабинета. В тот момент, когда он видит меня, он окидывает меня оценивающим взглядом. Я впервые прихожу в гараж в ‘повседневной’ одежде. Независимо от того, насколько напряжен мой график, я всегда надеваю верхнюю одежду или джемпер, когда иду в магазин.

Это вошло в привычку. От одного нахождения рядом с машиной у меня руки чешутся залезть под капот и продиагностировать ее. Я никогда не упускала возможности поработать в гараже.

За исключением сегодняшнего дня, я пришла не для того, чтобы возиться с двигателем.

Я подала заявление об отставке.

Клинт бросает взгляд на конверт в моих руках, и его лицо становится бледным как мел. Махнув рукой в сторону своего кабинета, он хрипит: — Давай поговорим здесь.

Весь семинар останавливается и смотрит на меня.

Я киваю Марко и ребятам, прежде чем последовать за своим менеджером в офис.

Клинт плюхается в свое кресло и тычет пальцем в конверт. — Обязательно ли до этого доходить, Баннер? Тебе обязательно уходить, когда это место идеально подходит для тебя?

— Я могу чинить машины где угодно, — говорю я, играя с краем конверта.

— Однажды ты сказала мне, что в Cross Roads Auto чувствуешь себя как дома. — Его глаза прожигают меня. — Это изменилось из-за того, что название стало Stinton Auto?

— Я была дома не из-за магазина, Клинт. Это было из-за тебя.

Его глаза вспыхивают. Его горло подпрыгивает.

— Ты заботился обо мне, не показывая, что считаешь меня слабее. Ты позволил мне приводить сюда Бет по вечерам, чтобы я могла присматривать за ней и сохранять душевное спокойствие. Ты относился к нам как к своей семье…

— Ты — семья, Баннер. Вот почему я не могу принять это. — Он качает головой.

— У тебя нет выбора, Клинт.

— Неужели я не могу переубедить тебя? Даже если это место принадлежит Stinton Group, им управляю я. Я хотел, чтобы его возглавил кто-то, кому я мог бы доверять.

— Мне очень жаль. Я больше не могу работать в Stinton Group.

— Значит, больше никакой рекламы?

— Нет. — Я качаю головой. Мне плевать, что говорит Макс. Если он попытается навязать мне контракт, я разорву его на мелкие кусочки и запихну ему в глотку.

— Что ты собираешься теперь делать? — Клинт спрашивает.

— Передо мной открывается масса возможностей. — У меня веселый тон, но под ним скрывается тревога. Я никогда не умела притворяться, что я чувствую. Особенно в такие моменты, как этот. Особенно, когда что-то такое прекрасное подходит к концу. — Каждая автомобильная сеть требует устроить для меня шоу. И другие гаражи пытаются переманивать меня налево, направо и в центр.

Клинт складывает пальцы вместе и проводит ими по столу. Его бледные руки покрыты мозолями. Твердые и квадратные. Руки честного, трудолюбивого человека. Из-за того, что его кожа такая бледная, пятна на руке и под ногтями более заметны. Клинт больше не утруждает себя их оттиранием. Они там. Как часть его самого. Татуировка любви и труда.

— Баннер, я прошу тебя все хорошенько обдумать. — Он протягивает ко мне руки. — Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты принимала окончательное решение из-за временного чувства.

— Я все обдумала. — Мой подбородок дрожит, но я все равно поднимаю его. — Ничто не заставит меня передумать.

— Я беспокоюсь за тебя.

— Не стоит. У меня больше предложений о работе, чем я знаю, что с ними делать. — Я протягиваю ему заявление об уходе.

— Я не говорю о том, что ты будешь делать дальше. Ты умна и добьешься успеха во всем, к чему приложишь усилия.

Мое сердце бешено колотится. — Спасибо тебе, Клинт.

— Я говорю о внезапном разрыве связей с Stinton Group.

Я напрягаюсь. — Это не будет проблемой.

Я надеюсь.

— Компания была достаточно жестокой, чтобы прислать эту папку сюда. Они хотели, чтобы ты выяснила, что Стинтон сделал самым жестоким из возможных способов. Если они могут делать что-то подобное, если они могут играть в подобные грязные игры, на что еще они способны?

— Я их не боюсь. — Если Макс пытается удержать меня в рамках контракта после того, что он со мной сделал, он даже не человек. — Я никогда не боялась Stinton Group и их коррупции. Макс может…

— Ты думаешь, я беспокоюсь о Максе Стинтоне?

Я медленно моргаю.

Клинт испускает вздох, от которого сотрясается все его тело. — О нет, Баннер. Это далеко за пределами Макса Стинтона.

— О чем ты говоришь?

— Ты серьезно этого не понимаешь? Эта бомба была не для тебя. Она была для него.

Его слова сбивают меня с ног, как борец, тащащий своего противника на ковер.

Гаснет лампочка.

Клинт прав. Я была слишком взволнована, чтобы признать это, но то, как папка попала в мои руки, было странным. Совершенно очевидно, что Макс тут ни при чем. Кто-то хотел, чтобы я узнала, кто он на самом деле и что он сделал. Они использовали секреты Макса в качестве оружия. Превратили это в бомбу, которая взорвалась между нами обоими. Это не делает Макса менее виноватым, но доказывает, что я не могу терять бдительность, думая, что все кончено.

— Что бы Макс Стинтон ни натворил и какая бы тьма ни таилась внутри него, над ним есть кто-то, по сравнению с кем Макс выглядел бы бойскаутом. — Клинт постукивает пальцем по столу. — Ты меня понимаешь? Есть кое-кто похуже Макса Стинтона, который теперь держит тебя на прицеле. И он только что убрал единственного человека, который был способен защитить тебя.

Я содрогаюсь. — Ты тоже видел пресс-конференцию?

— Это повсюду. Уход Макса Стинтона из Stinton Group подобен шоколадному M&Ms, превращающемуся в Skittls. Не имеет смысла.

Я выдыхаю, пока в голове у меня шумит.

Стул Клинта скрипит в тишине. Он встает и обходит стол. — Дон, — тихо зовет он меня по имени, — я не знаю, что произошло между вами двумя, но… ты уверена, что Макс Стинтон был тем, кто отдавал эти приказы?

— Да. — Я сглатываю комок в горле.

— Я предполагаю, что вы двое больше не вместе.

Я быстро моргаю. — Я была бы сумасшедшей, если бы все еще была с ним.

— Как ты справлялась?

— Отлично.

Ужасно.

Я не могу уснуть.

Я не могу есть.

Я делаю храброе лицо ради своей дочери, но внутри я чувствую себя опустошенной.

По крайней мере, я больше не плакала. Кажется, в тот день на ферме я выплакала все свои слезы.

— Ты же знаешь, что я прикрою твою спину, верно? Все, что тебе нужно.

Я болезненно улыбаюсь.

— Что бы ни пытались сделать Стинтоны, я здесь ради тебя. Мы здесь ради тебя. Может, мы и не большой конгломерат с армией юристов, но мы защищаем своих. То, что мы зарабатываем на жизнь ремонтом, не означает, что мы не знаем, как все сжечь дотла.

Я смеюсь. — Если бы я любила обниматься, я бы обняла тебя по-крупному прямо сейчас.

— Все в порядке. Я чувствую это здесь. — Он постукивает себя по груди. Медленно, с болью Клинт перегибается через стол и берет мое заявление об уходе. — У тебя всегда будет здесь дом, Баннер.

Я шмыгаю носом и отворачиваюсь от него.

Этот гараж был моим убежищем, но теперь, когда я вижу это место, стеклянную панель, выходящую из кабинета Клинта, лифт и тележку с инструментами, все, что я вижу, — это Макса.

Когда я возвращаюсь домой, у моей квартиры меня ждет черный фургон.

Я неодобрительно смотрю на странный автомобиль. Он занимает три парковочных места.

Поговорим о несносном.

Я вылезаю из своего грузовика и, объезжая фургон, направляюсь к своему зданию. Внезапно дверца фургона со скрежетом открывается, и оттуда выпрыгивают двое грузных мужчин.

Мои тревожные звоночки начинают завывать.

Я запускаю пальцы в сумочку, оценивая их краем глаза. Мускулистые парни направляются прямо ко мне.

Это похищение посреди дня?

Я ускоряю шаги, мой взгляд устремлен на входную дверь, а сердце отчаянно колотится. Что, если Клинт был прав насчет того, что кто-то выше Макса сеет еще больший хаос в моей жизни? Что, если линии, которые рисует таинственный ‘большой босс’, хуже, чем способность Макса принимать решения?

Мужчины практически дышат мне в затылок.

Я все еще слишком далеко от двери.

Решив, что уединение мне не подходит, я разворачиваюсь и замахиваюсь сумочкой на мускулистого парня слева. Моя сумка касается его плеча и отскакивает от него, как монетка от подножия горы.

Мускулистый парень даже не вздрагивает. Вместо этого он изучает меня. — Мисс Баннер?

Страх подкатывает к горлу, но они меня еще не схватили. Может быть, у меня еще есть время перехитрить их и сбежать.

— Кто спрашивает? — Огрызаюсь я.

— Джордж Стинтон. Он хотел бы перекинуться с тобой парой слов.

Все в моем теле замирает.

Джордж Стинтон? Я слышала это имя раньше. Давным-давно, когда я проводила свое исследование о Stinton Group, чтобы найти способ связаться с Тревором, я поискала эту компанию. Джордж Стинтон был развешан по всему веб-сайту компании. Было даже видео, где он рассказывает о том, как он “взял небольшой заем в пятьсот тысяч” и "построил эту компанию с нуля".

Богатые дети.

— Вот. — Мускулистый № 2 протягивает мне сотовый телефон.

Я воспринимаю это нерешительно. Пока что я не улавливаю от них флюидов похитителя тел. Если бы они хотели похитить меня, они бы уже сделали это.

— Алло? — Я ворчу.

— Мисс Баннер, это Джордж Стинтон. Прошу прощения за пугающего вида мужчин перед вами. Я бы устроил более приятную вечеринку для встречающих, но не думал, что вы уделите мне столько внимания.

Мои ноздри раздуваются. — Так ты послал своих головорезов попытаться запугать меня?

— Ты напугана? Я искренне сомневаюсь в этом. — Он хихикает.

Я ненавижу его с первого взгляда.

Ну, технически я его еще не видела.

Я ненавижу его с первого звука. Его голос хриплым и колючим червячком отдается в моих ушах. В нем также есть убогий подтекст, как будто он провел слишком много времени в затхлой камере, придумывая способы посеять хаос в городе.

— Я хотел бы встретиться с вами. Я просто прислал машину и нескольких спутников. — Стинтон смеется. — У вас есть время, мисс Баннер?

— Если бы я сказала, что нет?

— Я бы вежливо попросил вас уделить мне время.

— Я больше не работаю в Stinton Group.

— О, напротив, мисс Баннер, передо мной контракт, в котором говорится, что вы согласны.

Мое тело коченеет.

У меня перехватывает дыхание.

Макс передал контракт своему отцу? Он сбежал и рассказал все о Бет в тот момент, когда наши отношения рухнули и сгорели? Это его месть?

Ярость клокочет в моей груди. Я не хочу в это верить. Я надеюсь, что мужчина, в которого я влюбилась, не такой вероломный зверь, но я даже не могу найти убедительных аргументов. Макс солгал мне. Кто скажет, что он не настолько холоден и бессердечен?

— Садитесь в машину, мисс Баннер.

— Мое афро не влезет в джутовый мешок. На случай, если ты подумываешь о том, чтобы надеть мне что-нибудь через голову, — огрызаюсь я.

Он смеется. — О, я понимаю, почему Макс был так очарован тобой. Какое у тебя острое остроумие.

— У меня также есть острые зубы. На случай, если ты захочешь меня испытать.

Его смешок вызывает у меня желание воткнуть ручку ему в плечо. Недостаточно, чтобы он истек кровью. Достаточно, чтобы он заорал от боли и признал собственную смертность.

— Я с нетерпением жду этого, мисс Баннер.

Линия обрывается.

У меня сводит живот, я следую за мускулистыми мужчинами к их фургону и забираюсь внутрь. У меня на голове нет ни повязки, ни джутового мешка. Вместо этого в кузове роскошного фургона есть газированная вода, шампанское и закуски. Автомобиль, похоже, из тех, что перевозят знаменитостей. Окна тонированные, и передо мной так много места, что я могла бы разместить ванну между собой и передним сиденьем.

Я не притрагиваюсь ни к каким закускам.

Я не в карете Золушки из тыквы.

Я в позолоченной клетке.

По дороге в Stinton Group я пишу Санни и Кении, чтобы сообщить им, где я. На случай, если сегодня вечером мое тело выбросит в реку.

Мускулистые парни сопровождают меня всю дорогу до офиса Макса, как будто боятся, что я исчезну, если они хоть на секунду отведут от меня взгляд. Думаю, такой расчетливый человек, как Джордж Стинтон, предположил бы, что я из тех гостей, которые сбегут.

Что я бы и сделала.

Идя по знакомому коридору, я стискиваю зубы и заставляю себя не думать о Максе. Или о том, почему Джордж Стинтон использует кабинет Макса для проведения своих встреч. Или почему Хиллс смотрит на меня с удивлением в глазах, когда видит, что меня сопровождают накачанные парни.

Не говоря ни слова, лучший друг Макса опускает голову и притворяется, что ничего не видел.

Вспышка боли пронзает меня.

Да, я знаю, что мы с Хиллсом не совсем друзья, но тот факт, что его совершенно не волнует происходящее, — это удар.

Здесь, в Stinton Group, у меня враги со всех сторон.

Один из накачанных парней открывает дверь, и я с важным видом захожу внутрь. Конечно, я могу слегка дрожать, но я не собираюсь показывать это Джорджу Стинтону. Он уже думает, что у него преимущество из-за этого дурацкого контракта. Я должна заставить его увидеть, что я не какая-то куколка, которой он может вертеть.

— Мисс Баннер. — Высокий мужчина с седеющими волосами и проницательными голубыми глазами Макса сидит за письменным столом. Он поднимается со стула и крадется ко мне с грацией стареющей пантеры.

Я понимаю, почему мать Макса влюбилась в него. Он практически купается в мрачной харизме.

В Максе есть похожая интенсивность, но она смягчается крошечным проблеском доброты, которую Stinton Group так и не удалось погасить. Хотя у Макса были некоторые границы, за которые он бы не переступил, у меня такое чувство, что его отец переступил бы их все и посмеялся бы над этим.

— Не смотрите на меня такими свирепыми глазами, мисс Баннер, я не собираюсь причинять вам боль. Зачем мне это? Когда вы сделали так много хорошего для Stinton Group. Когда вы семья.

Моя бровь взлетает так высоко, что чуть не слетает с лица. Я указываю пальцем на пространство между нами. — Мы не семья.

— Напротив, моя внучка — это связующее звено, скрепляющее наш маленький мирок. Это особенно верно для Тревора.

Я начинаю дрожать при упоминании Бет. — Мне все равно, кто ты, коварный старик. Ты не говоришь о моей дочери так, словно она разменная монета.

— О? Но когда Макс делал это, все было прекрасно? — Он хихикает и прислоняется к своему столу. — Знаете, мисс Баннер, я действительно не уважаю лицемеров.

Стрела с отравленным наконечником попадает в цель. Я вздрагиваю. — Чего ты хочешь? — Спрашиваю я.

— Я дал тебе несколько дней, чтобы привыкнуть к новой норме, но теперь нам пора продумать наши следующие шаги. Я хотел бы обсудить, что произойдет дальше между тобой, Тревором и Стинтон Авто.

— Нет никаких меня и Тревора.

— Согласно тесту на отцовство, который вы будете обязаны пройти по закону, так и есть. — Он резко улыбается. Это кровавый оскал льва, который только что растерзал невинную газель, опасный и обезоруживающий.

Я знала, что иду в ловушку.

Паника поднимается в моем сердце. Я хватаюсь за все, что в моих силах, чтобы сохранить преимущество, хотя мне кажется, что я хватаюсь за соломинку. — Этот контракт защищает Бет. Здесь говорится, что о ней не следует упоминать в прессе или в кругу семьи.

— Мисс Баннер, — он берет контракт и размахивает им передо мной, — вам действительно стоит прочитать мелкий шрифт, прежде чем подписывать что-либо. — Его глаза блестят. — Это правда, что мы не можем ничего упоминать о Бет в прессе, но вы можете. И вы это сделаете. Если только ты не хочешь, чтобы мы начали говорить о битвах за опеку и адвокатах.

Я не могу дышать. Несмотря на это, я не колеблюсь и не сопротивляюсь изо всех сил. — Тревор — это крушение поезда. Ни один уважающий себя судья не лишит его родительских прав.

— Нет, но мы можем сделать это очень некрасиво, очень быстро. Мы можем начать вытаскивать твое грязное белье одно за другим. А потом мы можем пойти в прачечную твоего отца. Возобновим расследование того, как твоя мама погибла в автокатастрофе. Разве он всегда не верил, что это его вина в том, что он неправильно диагностировал ее машину и отправил ее в морозную ночь?

Я бросаюсь к его столу. — Полиция сняла с него обвинения.

— Да, но он всегда носил это чувство вины с собой, не так ли? Задаваясь вопросом, не ошиблась ли полиция и не произошла ли авария по его вине.

Мое тело дрожит.

Владелец Stinton Group грязнее, чем я могла себе представить, и то, на что он готов пойти, чтобы добиться своего, заставляет меня содрогнуться.

— Я была права, что держала Бет подальше от этой семьи. Вы все отвратительные, низкие животные.

— Нет, мисс Баннер, мы ваши отвратительные родственники. До тех пор, пока вы с Тревором оба будете жить. — Он хихикает. — Или, по крайней мере, до тех пор, пока я придерживаюсь этого контракта. — Он щелкает пальцем по странице. — Ты — лицо Stinton Auto. А Тревор — новый генеральный директор этой компании. Нравится вам это или нет, по контракту вы обязаны взять у него интервью. И если интервьюер случайно заговорит о вашей дочери, вы ответите так, чтобы это было положительно для Stinton Group и для Тревора. Вы понимаете картину, которую я рисую?

Я понимаю.

И это как петля, затягивающаяся вокруг моей шеи.

Когда Макс контролировал меня, веревка не так сильно зудела. Она не горела. Все еще было место для дыхания.

Но Джордж Стинтон жаждет крови.

У меня ничего не останется, когда он покончит со мной, и даже тогда он найдет способ обглодать мой труп и приготовить рагу из моих костей.

У меня нет выбора.

— Совершенно верно. — Он напевает, как ветеринар, который только что уколол обезумевшую лошадь транквилизатором. — Вы умная женщина, мисс Баннер. Вы знаете, с чем столкнулись. — Он снова треплет контрактом и засовывает его в папку. — Теперь, не обсудить ли нам твое первое совместное выступление с…

Дверь распахивается прежде, чем он успевает произнести еще хоть слово.

Врывается Макс, похожий на выпущенного на волю тигра, его голубые глаза достаточно яркие, чтобы обжечь меня. На нем все еще безупречный серый костюм с пресс-конференции, но его волосы растрепаны ветром и развеваются. Я приглядываюсь и замечаю, что по его лбу крупными каплями стекает пот.

Он бежал сюда?

Мое сердце подпрыгивает к горлу.

О, нет.

Я не смотрю на Макса, чтобы он спас меня.

Я не собираюсь давать ему презумпцию невиновности.

Глупость мне не идет.

Как и слепая надежда.

Он идет вперед.

С каждым шагом я все больше и больше погружаюсь в пучину замешательства и тоски.

Он солгал мне.

Но к черту все это.

Я счастлива видеть его, потому что дьявол, которого я знаю, лучше, чем дьявол, которого я не знаю.

Макс останавливается передо мной, его голубые глаза разрывают меня на части. — Дон. — Он произносит мое имя так отрывисто, так настойчиво, что меня выворачивает наизнанку. — Ты в порядке?

Я свирепо смотрю на него.

Джордж Стинтон сохраняет хладнокровие, но в его голосе слышится недовольство, когда он говорит: — Что ты здесь делаешь, Макс? Я не помню, чтобы приглашал тебя на эту встречу.

Макс игнорирует своего отца.

Его взгляд остается на мне на мгновение — долгий, тяжелый и оценивающий, как будто он хочет, чтобы моя ярость обожгла его. Как будто он хочет почувствовать эту боль.

Этот взгляд обжигает меня до глубины души, и кажется, что он прикасается ко мне, хотя он ни разу не пошевелил рукой.

Наконец, он поворачивается к своему отцу. — Я говорил тебе не втягивать ее в это. — Его голос мрачнее и резче, чем я когда-либо слышала. Он заставляет меня содрогнуться.

Джордж Стинтон тяжело вздыхает. — Это ты втянул ее в это, Макс. Теперь я здесь. И ты больше не часть Stinton Group. Это дело тебя не касается. — Он указывает подбородком на дверь. — Уходи, пока я не приказал тебя выпроводить.

— Вообще-то, мне нужно кое-что обсудить с мисс Баннер.

Напряжение в комнате достигает опасного уровня.

— Тебе нечего с ней обсуждать. — Джордж Стинтон пронзает Макса стальным взглядом. — Разве ты не отказался от всех прав, когда официально подал в отставку?

Я ахаю. Итак… Макс не в сговоре со своим отцом.

Он действительно разорвал связи с Stinton Group и ушел?

— Может, я больше и не участвую в делах Stinton Group, но это касается мисс Баннер и контракта. — Он проходит мимо отца, отмахивается от старика и открывает ящик стола. Достав что-то из глубины, он поднимает это к свету. — Прежде чем я ушел, я понял, что мне нужно свести концы с концами. — Он захлопывает ящик и подходит ко мне. — Мисс Баннер, — он вкладывает документ мне в руки, пристально глядя в глаза, — я официально освобождаю вас от твоих обязанностей лица Stinton Auto. Вы более чем выполнили свои контрактные обязательства, и, как было обещано в первоначальном контракте, никому из Stinton Group больше не разрешается приближаться к вам. Я также перевел компенсацию за ваши усилия на ваш банковский счет.

Мои пальцы смыкаются над документом, но я не смотрю на него. Я застыла, уставившись на Макса. На экране телефона он выглядел таким же пугающим и доминирующим, как всегда. Но вблизи? Он выглядит… ужасно. Как будто не сомкнул глаз неделями. Темные мешки под глазами и морщины, которых раньше не было, углубляются вокруг губ.

— Ты не можешь этого сделать! — Джордж Стинтон брызжет слюной. — У тебя нет полномочий. Мисс Баннер заключила контракт с Stinton Group, а не с тобой лично.

— У меня были полномочия, когда я составлял контракт. И у меня были полномочия вчера, когда я получил нотариальное заверение этого документа. Тот, кто представлял Stinton Group до тех пор, — он смотрит на часы, — пока три часа назад не появился я. — Макс поворачивается и пристально смотрит на своего отца. Тихим, прохладным тоном он рычит: — Ты больше не можешь таскать ее за собой, папа.

Щеки Джорджа Стинтона заливает румянец. — Ты думаешь, это на этом закончится, Макс? Как ты думаешь, уход из Stinton Group делает тебя менее Стинтоном? Ты не можешь менять привязанности на такой поздней стадии игры. Неважно, какой сладкий нектар, по твоему мнению, находится у нее между ног, это не изменит того факта, что ты есть и всегда будешь Стинтоном. Ты всегда будешь принадлежать к этой семье.

— Я принадлежу только себе, — твердо говорит Макс.

У меня замирает сердце.

Он стоит прямо и гордо, преодолевая усталость, чтобы сразиться со своим отцом.

Для меня.

Я не хочу, чтобы мое сердце трепетало, но это так.

Прочищая горло, я делаю шаг вперед. — Мистер Стинтон, я согласилась на ваше нелепое похищение сегодня, потому что технически вы дедушка Бет. Однако, если ты придешь за моим ребенком, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы выследить каждое грязное дело, которое ты когда-либо совершал в своей жизни. Я расклею это в газетах, в Интернете и на каждой вершине холма, которую смогу найти. Ты сделал меня звездой. Ты сделал меня любимицей Stinton Group, и я воспользуюсь славой, которую ты дал мне, чтобы разнести эту компанию в клочья, даже если это означает, что я тоже обожжусь в процессе.

Его глаза почти вылезают из орбит.

Он выглядит так, словно хочет запустить в меня степлером.

Я стою на своем. — Я собираюсь предположить, что разговоры о том, что я ‘принадлежу себе’, окончены, — я размахиваю новым контрактом так же, как он размахивал старым, — поскольку вы так любите и уважаете юридические документы, я уверена, что вы не собираетесь оспаривать это.

Тяжело дыша, Джордж Стинтон проходит мимо меня и останавливается перед Максом. — Мы поговорим об этом позже.

— Нет, мы не будем. — Макс хмурится. — Нам больше не о чем говорить.

Джордж Стинтон смеется, но в его смехе нет ни капли юмора и радости. Он указывает на меня пальцем. — Не вини меня в том, что произойдет дальше.

— Это угроза?

— Просто подожди и увидишь.

Я хмурюсь, когда он сбегает из офиса, как трус, каким он и является.

Наступает тишина, быстрая и тяжелая.

Я смотрю в глаза Максу.

Он спас меня еще раз.

Мое сердце колотится, и я благодарна, но я все еще ощущаю жгучий вкус его лжи на своем языке.

Ничего не изменилось.

Он все еще лгал мне.

И я все еще не доверяю ему свою дочь или свое сердце.