Дети империи

Глава 12. До и после

Следующим утром отряд продолжил свой путь в неизвестность. Место для стоянки теперь всегда выбирали заблаговременно и старались разбивать лагерь только на тех скалах, что находились на приличном расстоянии от земли. По указанию Эйдена после полудня они продолжали движение только при условии, что на горизонте виден еще один безжизненный оазис, способный защитить их от нападения ночных хищников.

Так проходил день за днем, и мистер Мерфи понимал, что, с учетом новых вводных, его первоначальные расчеты больше никуда не годятся. Дипломатический корпус потерял половину провизии и запасов воды. Другая половина таяла прямо на глазах. Вместо ночных переходов пришлось отдать предпочтение дневным. Да и те были сокращены из-за желания избежать дополнительного риска. Таким образом, по соображениям аурлийца, его отряд был способен преодолеть лишь треть от заранее намеченного пути.

Были и другие проблемы. Раскаленные дневным солнцем скалы отнюдь не были приветливыми хозяевами, готовыми приютить уставших путников. Прислонившись к ним открытой частью тела можно было легко получить ожог. Ночью же камень охлаждался и представлялся похожим на лед. Странники пытались уловить момент золотой середины между льдом и пламенем. В противном случае уснуть было уже невозможно.

Через неделю палящее солнце, голод и обезвоживание начали влиять на рассудок безумцев, рискнувших бросить вызов пустыне. Эйден видел это по их опустевшим взглядам. Каждый новый переход давался все тяжелее и тяжелее. Ладью с остатками припасов теперь могли тащить лишь самые выносливые. Даже одежда казалась неподъемной. Лишь воспоминания о холодных ночах заставляли путников тащить на плечах свой небольшой скарб.

В дороге им встретился высокий бархан. Совершив неимоверное общее усилие, отряд смог втащить на него ладью. Под тенью природного заграждения таился небольшой мертвый лес. Судя по всему, засох он еще много лет назад и не воспламенился лишь благодаря своему укрытию. Изнывающие от голода путники вырубили его практически полностью, чтобы иметь возможность хоть как-то согреваться по ночам.

Спустя несколько дней люди начали сдаваться. Один из моряков сошел с каменных плит, отдавая себя на растерзание щупальцам. Второй сделал большое одолжение Га-либу, бросившись на собственный меч. Итану показалось, что в этот раз он не разглядел в наблюдавших за трапезой монстра людях какого-либо отвращения. Напротив (Кэр не хотел себе в этом признаваться), но в глазах аурлийцев он увидел зависть.

К концу второй недели произошло событие, разделившее жизни каждого на «до» и «после». Приютившие путников скалы принимали в свои объятия не только людей. Множество мелкой, но, к сожалению, несъедобной живности копошилось в расщелинах каждого такого оазиса. Никто из дежуривших в тот день не обратил внимания на маленькую змею, проникшую в спящий лагерь. Проползая около одного из моряков, она коснулась его ноги, и тот, не просыпаясь, инстинктивно оттолкнул ее.

Восприняв подобное действие как акт агрессии, змея впилась клыками в голень спящего гвардейца, впрыскивая яд. Аурлиец был настолько обессилен тяжелым дневным переходом, что даже не проснулся. Открыл глаза он только спустя час. Несмотря на морозную ночь, все его тело горело так, словно двери в ад раскрылись прямо в его грудной клетке. Почувствовав в себе невероятный прилив сил, он вскочил на ноги. Оглядываясь по сторонам, моряк видел, как пламя охватило даже камень.

Поняв, что с его другом что-то не так, матрос «Последнего шанса» поднялся на ноги и попытался удержать мечущегося товарища. Отравленному гвардейцу казалось, что на него надвигается демон. Именно такой, каким его изображали в церковных книгах Аурлии. Выхватив меч, он разрубил пытавшегося помочь ему друга. Предсмертный крик аурлийца разбудил остальных.

Гвардеец махал мечом во все стороны, не давая демонам приблизиться и забрать его душу. Суетливые крики, призывающие отбросить меч в сторону, его сознание трансформировало в жуткие вопли. В конечном итоге Тхорну пришлось убить несчастного, чтобы тот не навредил остальным. Орк виновато огляделся по сторонам, но осуждения со стороны членов отряда не почувствовал.

Окружив тела, все переглядывались между собой. Повисла тишина, и никто не решался произнести то, о чем в эту минуту думал каждый. Кэр знал, что нечто подобное обязано было случиться, но так и не нашел для себя решения, как поступить в такой ситуации. Ослабеший консул первым вышел в центр круга. Осмотревшись по сторонам, он взял одного из мертвецов за ногу и потащил к костру. Моряки расступились, уступая ему дорогу. Избавив бедолагу от одежд, Клетис потянулся к оружию. Обнажив меч, он тремя ударами отрубил мертвецу ногу и принялся жарить ее на костре.

— Что ты делаешь?! — воскликнул Хорив, будучи единственным, у кого данное действо вызвало гримасу ужаса на лице.

— Он прав — чтобы выжить, нам нужны силы, — неожиданно для своего ученика произнес мистер Норрингтон и потянул к костру другого мертвеца.

Бывший убийца смело смотрел в глаза любому, кто посмел бы бросить ему вызов, но таких не нашлось. Джонатан отчетливо понимал, что сейчас выглядит не лучше Га-либа, но так было необходимо. Только Хорив ухватил его за руку, заглядывая в лицо наставника с мольбой остановить это безумие.

— Мы не должны этого делать, — твердо произнес утларг.

Получив своего лидера, те из людей, кто еще сохранял человечность, позволили себе поддержать Хорива одобрительным гулом.

— Он прав, — уверенный голос Ингрид раздался немного громче остальных.

Ладонь Дункана легла на руку возлюбленной. Когда отступница встретилась с ним взглядом, сразу же поняла, что аурлиец не разделяет ее уверенности. У нее не было сомнений в том, что штурман заботится не о себе. Сила синих кристаллов наделила его куда большей выносливостью, чем свойственна обычному человеку. Мистер Грин держался лучше большинства членов отряда, однако его шутка последний раз прозвучала много дней назад.

В лагере началась перепалка. Прошедшие вместе через множество испытаний товарищи раскололись на две противоборствующие фракции. Еще чуть-чуть, и дело могло дойти до кровопролития.

— Нам придется это сделать. У нас есть миссия, от результата выполнения которой зависят не только наши жизни. Сейчас не время думать о своем нравственном спокойствии, — каждое произнесенное Итаном слово было ему отвратительно, но иначе было нельзя.

Споры тут же прекратились. Даже самые уверенные сторонники гуманного подхода к телам павших товарищей в конечном итоге были вынуждены сдаться под напором убеждения остальных. Только Хорив наотрез отказался принимать участие в этом ужасающем застолье.

Порция досталась каждому. Вчерашний друг сегодня придавал новые силы тем, кто еще хотел побороться за спасение своей жизни, но не души. Прежде чем перейти грань, Кэр взглянул на Га-либа. Монстр наблюдал за происходящим с едва заметной, не лишенной ехидства улыбкой. Словно по-отечески следил за тем, что его дети все делают правильно. Правда, и у него теперь имелся повод для переживаний. Отныне ему придется разделять свою порцию с другими.

Итан впился зубами в жесткое мясо. В этот момент ему показалось, что медальон на его груди начал источать приятное тепло. Аурлиец чувствовал, что сегодня перешел грань, после которой уже никогда не сможет вернуться к обычной человеческой жизни.

— Прожить тысячелетия, чтобы оказаться в этом моменте, — сжав зубы, процедила Ингрид.

— Для отступницы ты слишком сентиментальна, — улыбнулся еще шире Га-либ.

Не выдержав, отступница вскочила со своего места. Согнувшись, она с трудом сумела сдержать рвотные позывы. Капитан Хольт мрачно оглядывал понурые лица переполненных отвращением к самим себе людей. Поймав на себе взгляд штурмана, Рэджинальд, не произнося ничего вслух, попросил друга поддержать его.

— Они бы поняли. Не осуждайте себя. Если умру я, то не буду держать на вас зла, если помогу утолить голод, — сказал он, первым покончив со своим ужином.

— О нет, вас, мистер Хольт, мы оставим на потом. Настолько пропитанное элем тело должно сохраниться куда дольше остальных, прежде чем начнет гнить, — произнес Дункан и тут же почувствовал на себе неодобрительный взгляд Ингрид.

Лицо Рэджинальда приобрело оскорбленный вид, но его план сработал. Над столом раздалось несколько смешков, а каждый второй позволил себе улыбнуться. Бывший капитан «Отчаяния» верил в то, что если человек способен посмеяться над собственным горем, он еще не сдался.

Мистер Норрингтон оставил половину своей порции и, поднявшись с места, направился в сторону одиноко стоящего Хорива.

— Я предпочту смерть, — произнес, не оборачиваясь, молодой утларг.

Джонатан постоял рядом с ним еще несколько секунд, но настаивать не решился. Он понимал, что недавним решением, скорее всего, навсегда оттолкнул от себя своего ученика. Убийца знал, что был прав, но Хорива за его выбор стал уважать еще больше. Этот юноша еще не был проклят жизнью и ценил свободу своего выбора.

Если бы путники знали причину бреда, охватившего их ставшего ужином товарища, они бы никогда не притронулись к его телу. Однако никто из них и подумать не мог, что причина в яде маленькой змейки, а не в тех испытаниях, что выпали на долю бедолаги. Ночью тем из странников, кому досталась отравленная порция, снились жуткие ночные кошмары.

Мистеру Мерфи повезло меньше всех. Именно ему досталась та часть ноги, что была ближе всего к центру укуса. Мясо было немного пережаренным, и увидеть место ранения не представлялось возможным. К тому же зубы дулянта впервые коснулись плоти человека и не могли понять, что со вкусом что-то не так.

Эйден проснулся весь в поту. Хаотично вращая головой, он пытался понять, что происходит. Он стоял на ногах, а на него был направлен меч консула. Аурлиец не знал, что начал кричать еще во сне, и выхватил меч. Испугавшись, что он тоже сошел с ума, Клетис решил не рисковать. Если бы не остановившая своего господина Кара, аурлиец сейчас уже был бы мертв.

— Он нужен нам, консул! Никто лучше него не знает, как выжить в пустыне! — раздавшийся крик принадлежал то ли Итану, то ли капитану Хольту.

— Надо убить его, он опасен! — голос консула долетал до него сквозь туман.

— Нет. Я разберусь. Я обязана ему, — этот голос и произнесенные им слова были более приятны.

Эйден почувствовал легкое прикосновение к своей руке. Изящные пальцы заставили его разжать руку и отдать меч. Кара подошла ближе, смотря ему в глаза. Сейчас она казалась ненастоящей, похожей на мираж. Воительница ловко отцепила пояс с кинжалом и отбросила его в сторону. На секунду она задержалась, изучая лицо аурлийца.

Это стало ошибкой. Вместо красивого женского лица сознание мистера Мерфи преобразовало его в череп живого мертвеца. Испугавшись, он вцепился ей в горло. Кара ухватилась за его руки, но хватка была железной. Она пыталась что-то сказать, но ей этого не удалось. Воительница уже успела посинеть, когда ей на помощь пришел консул. Рукоять меча ударилась о затылок мистер Мерфи, заставляя его обмякнуть и повалиться на камень. Кара зашлась в тяжелом кашле.

Эйден проснулся лишь днем. Открыв глаза, он увидел перед собой идеально чистое небо без единого облака. По скрежету досок о песок дуэлянт понял, что лежит в ладье. Аурлиец попытался подняться, но быстро понял, что его руки и ноги связаны. Потребовалось некоторое время, чтобы заботливое сознание разблокировало воспоминания о событиях вчерашней ночи.

Мистер Мерфи приподнял голову, чтобы осмотреться, и тут же испытал приступ сильной боли. На другом конце ладьи лежала Кара. Сковывающий ее крылья каркас все еще не позволял ей выносить дневные переходы. Глаза девушки были обращены к небу, а на шее виднелись следы от его пальцев. Она долго не моргала, и аурлиец испугался, что вчера ночью все же убил ее.

Почувствовав на себе взгляд, Кара встрепенулась и посмотрела на Эйдена. На ее лице отразился испуг. Мистер Мерфи виновато поднял скованные руки, давая понять, что его сознание уже очистилось и он сожалеет о случившемся. Он хотел приподняться, но ее холодные зеленые глаза заставили его остаться на месте.

— Очнулся! — крикнула гестала, и Эйден почувствовал, как ладья тут же прекратила свое движение.

Аурлицы столпились вокруг бортов единственного транспорта. Итан предложил дуэлянту отдохнуть до конца дня, но мистер Мерфи не хотел весь день ловить на себе испуганный взгляд Кары. Превозмогая боль, он покинул ладью и занял свое место в цепочке пустынных странников.

Кэр не стал с ним спорить и, повязав вокруг груди окровавленные канаты, стал первым, кто вновь потянул транспорт в сторону юга. Стараясь отвлечься от боли и усталости, он размышлял о природе человека. Проснувшись утром, о событиях ночи никто не говорил. Все делали вид, словно вчера не произошло ничего из ряда вон выходящего. Несмотря на это, аурлиец знал, что каждый идущий рядом с ним, как и он, думает только об этом. Возможно, все они надеются, что это был лишь мрачный сон, и боятся заговорить, чтобы не получить этому событию однозначного подтверждения.

Итан знал, что это был не сон. Сон наступил потом и был едва ли менее страшен. Аурлиец вновь стоял посреди поля подсолнухов. Накрывшие небо тучи низверглись на землю кровавым дождем. Кэр услышал детский крик со стороны своего поместья. Расталкивая руками стебли, обливаясь кровью, он выбежал на дорогу. Сильный порыв ветра заставил с жутким скрипом раскрыться хлипкую калитку, едва не сорвав ее с петель.

Крик раздался вновь, и Итан больше не мог ждать. Он едва не упал, поскользнувшись в образовавшейся лужи крови. У крыльца он увидел два силуэта. Тот из них, что был побольше, лежал на земле. Открытые безжизненные глаза смотрели на него с укором. Держащий на своих коленях голову мальчик аккуратно уложил ее на землю и поднялся на ноги. По его лицу стекали капли кровавого дождя, одежда промокла насквозь. Выросший на несколько лет сын не произнес ни слова, но Кэр ясно понял смысл послания: в случившемся виноват он.

Испытав невероятный ужас, Итан проснулся и долгое время не мог прийти в себя. Всю первую половину дня он раздумывал над источником навеянного миража. Был ли это вызванный ядом бред, или висящий на груди медальон посылал недвусмысленные сигналы? Переставляя ноги под жаром раскаленного солнца, больше всего на свете Кэр сейчас мечтал оказаться в тени прохладных гор Шовбура.

Через день закончились последние капли воды. Замыкающий колонну Хорив остановился. Беспощадное солнце помутнило рассудок его ослабшего тела. Утларг начал скидывать с себя одежду. Ему казалось, что, сбросив ее, он избавит себя от невероятного груза. Юноше не удалось довести дело до конца. Веки опустились, и он повалился на песок.

— Бедолага обречен, — сказал оказавшийся рядом Орест подбежавшему мистеру Норрингтону.

— Черта с два! — выругался аурлиец и, закинув своего ученика на плечи, перенес его в ладью.

Наблюдавший за его действиями зворг посмотрел на него с жалостью. Шерсть шакала сейчас представляла печальное зрелище. Ночью она спасала его от морозов, но днем была проклятьем. Он не понимал этого аурлийца. За время их маленького странствия Джонатан казался ему одним из самых рациональных людей в отряде, но сейчас категорически отказывался принимать очевидное.

Через несколько часов сдалась Ингрид. Темно-серый оттенок ее кожи был настоящим магнитом для солнечных лучей. Подхватив отступницу на руки, Дункан уложил ее рядом с Хоривом. На следующее утро у Сварна началась лихорадка. Он периодически бился в конвульсиях, а потом замирал на несколько часов и казался мертвым.

Вес ладьи значительно увеличился, и тащить ее теперь могли лишь самые выносливые. Первым шел Клетис, принимая на себя всю силу сопротивления, кажущихся стальными нитями канатов. За его спиной стояли Орест и Тхорн. Джонатан, Хольт и Дункан замыкали их клинообразный строй. Итан и Эйден требовали возможности заменить товарищей, но те наотрез отказывались. Жизнь первого они считали превыше остальных, а жизнь второго могла стать единственным шансом на спасение остальных.

Тем не менее на утро третьего дня отряд уже не был способен продолжать свой путь. Большинство людей просто-напросто не смогли заставить себя подняться. Они оставались лежать на плитах, боясь пошевелиться, чтобы ненароком не коснуться начинающих накаляться скал.

Отовсюду слышались голоса, но ни один из них не участвовал в диалоге. Люди бредили, большинство из них стали агрессивны. Многим мерещилось, что сосед припрятал флягу с водой. Грин перенес Ингрид подальше от основного лагеря, насколько это позволял островок безопасности. Установив хлипкую палатку, он повалился рядом, потратив последние силы. Их остаток он использовал, чтобы пододвинуть меч поближе к себе. Дункан больше никому не доверял.

Их примеру последовали многие, рассредоточившись небольшими группам среди скал. Эйден собрал всех, кто еще был в сознании, и вместе им удалось перевернуть ладью, оперев один из краев о выступ, чтобы создать некоторое подобие хижины. В нее они перенесли тела тех, кому приходилось тяжелее всего. Оставшись доволен результатом своих трудов, он покинул отбрасываемую лодкой тень, подставляя лицо ярким солнечным лучам.

— Тучи! — прокричал Рэджинальд Хольт, и все уставились в указанном им направлении.

И действительно, прямо на них двигались облака. Тела распластавшихся на каменных плитах людей накрыла тень. Через час послышался раскат грома, а спустя короткое время с неба упала первая капля дождя. Странники использовали последние силы и, вскочив с насиженных мест, начали радоваться как дети. Они так и не привыкли к тому, что судьба к ним неблагосклонна. Итан почувствовал, как на его ладонь упала капля. С замиранием сердца он ждал удара второй, затем третьей и, наконец, сливающегося в единое целое потока, но дождь закончился, так и не начавшись.

Бессердечная к столь жаждущим ее людям туча продолжила свой путь на восток. Кэр услышал, как кто-то заплакал. Силы покинули и его. Подкосившиеся то ли от усталости, то ли от утраченной надежды ноги заставили аурлийца опуститься на колени.

Прищурив глаза от солнца, он оглядывал лагерь. Га-либ казался истощенным. Очертания ребер проглядывали на его груди куда сильнее, чем прежде. Мистер Норрингтон лежал рядом с Хоривом. Юноша так и не пришел в себя, но, кажется, все еще цеплялся за жизнь. Так и не назвавший своего имени лант обмахивал своего господина остатками собственного плаща. Консул несколько раз пытался подняться, но ноги отказывались ему служить. Итан попытался обернуться, чтобы посмотреть, что происходит с другими, но вместо этого повалился на бок. Наблюдая за колышущимися на ветру лентами, он потерял сознание.

Мистер Мерфи понимал, что дела плохи. Более того, еще неделю назад он четко осознал, что они окажутся в этой точке. Ему уже доводилось видеть, что делает с людьми пустыня. Жизненный опыт позволил ему сохранить больше сил, чем остальным, но и они были на исходе. Эйден огляделся по сторонам. Он был единственным, кто еще мог стоять на ногах. Только лант и Тхорн из последних сил заботились о своем господине. Аурлийцы валялись кто где, поджариваясь на жарком солнце.

Кара лежала в стороне. Раньше о ней заботился Орест, но зворг уже давно не приходил в себя. Половина ее тела сползла с плит на песок. Аурлиец затянул ее обратно. Его руки обжег раскаленный металлический каркас, удерживающий крылья. Конструкция была слишком надежной. В отсутствие ключа снять его не было никакой возможности. Кара тяжело дышала, глаза ее были закрыты.

Уложив гесталу на бок, он пропустил руку между прутьев в надежде найти припрятанное сокровище. Когда он нащупал искомый объект, из его рта вырвался легкий вздох облегчения. Аккуратно, чтобы не дай бог не порвать оболочку, он выудил из клетки бурдюк, полный воды.

— Молодец, — прошептал аурлиец, поправляя прилипшие к ее лицу рыжие волосы.

Придя к выводу, что рано или поздно ему придется продолжить путь в одиночку, Эйден попросил Кару сохранить драгоценный груз для данного момента. Гестала проявила чудеса воли, не сделав ни единого глотка. Откупорив крышку, он приподнял ее голову и влил в ее рот немного воды. Зеленые глаза воительницы распахнулись и уставились на него непонимающим взглядом, так, словно она только что впервые появилась на свет.

Эйден перенес ее подальше от края, накрыл плащом и поставил подпорку, создавая над ней некоторое подобие шатра. Это должно было хоть немного защитить ее от испепеляющего солнца. Аурлиец потратил несколько минут, прежде чем принять решение. Надежнее было начать свой путь ранним утром, но дуэлянт опасался, что завтра не сможет найти в себе сил подняться.

Нужно было действовать прямо сейчас. Мистер Мерфи судорожно обводил глазами лагерь, пока не увидел отступницу. Подойдя к ней и штурману, он убедился, что оба они без сознания. Найти колчан труда не составило. Дункан уронил его, устанавливая палатку, и стрелы рассыпались по скалам. У Хорива он нашел второй, но стоило ему потянуться, как его руку перехватил мистер Норрингтон.

— Ты чего удумал? — зло спросил истощенный Джонатан, решивший, что дуэлянт намерен использовать его ученика в качестве обеда.

— Постараюсь спасти вас всех, — улыбнулся Эйден, легко снимая с себя ослабевшую руку.

Эйден подошел к краю плиты и в последний раз окинул взглядом лагерь. Рядом с ним, прислонившись спиной к скале, сидел Га-либ. Глаза монстра были закрыты, но стоило аурлийцу остановить на нем взгляд, как его веки плавно взмыли вверх.

— Уходишь? Не хочешь напоследок узнать свое будущее? Сдается мне, твое будущее станет общим для нас всех, — в скрипучем голосе звучала насмешка.

— Не сегодня, — не без колебаний ответил мистер Мерфи и сделал шаг вперед.

Теперь он был один, и только он мог спасти доверившихся его опыту товарищей. Шансов было немного, но сейчас он был готов цепляться за любую соломинку. Дуэлянт шел, отсчитывая шаги. Каждые триста шагов он доставал одну из стрел и втыкал ее в песок, чтобы обозначить путь. После этого он делал глоток из бурдюка, но воду не глотал. Вместо этого он оставлял ее в полости рта, по смешному раздувая щеки. К следующей отметке вода испарялась, но придавала необходимые для нового рывка силы.

Один за другим он оставлял за своей спиной безопасные оазисы. Понимая, что если остановится, то завтрашний день для него уже не наступит, он шел до конца. Эйдену отказало его хладнокровие, когда в колчане осталось всего пять стрел. Он громко крикнул в воздух и тут же пожалел об этом. Сил было немного, и не стоило расходовать их на подобную глупость. Горло обжег горячий воздух.

Солнце начало клониться к закату. Мистер Мерфи думал о том, что скоро наступит ночь, и так или иначе все это закончится. Четыре стрелы. Все начало плыть перед глазами. Три стрелы. Колени стали подгибаться при каждом шаге. Две стрелы. Теперь воин видел перед собой лишь мутное облако, но упрямо продолжал отсчитывать шаги. Наощупь отыскав последнюю стрелу, аурлиец воткнул ее в песок.

Обессилев, он повалился на колени. Глаза подводили настолько, что он с трудом понимал, что оказался на краю карьера. Потянувшись к мечу, он решил оборвать свою жизнь раньше, чем это сделают ночные хищники. Вдруг ему показалось, что расплывчатое пятно на дне карьера движется. Собрав все оставшиеся у него силы, он закричал и что было мочи швырнул свое оружие в пропасть. По инерции его тело рванулось вперед, и он сам упал на песок, с которого так и не поднялся.