Дети империи

Глава 22. Взмах крыла

Путники не сразу решились подойти к телу своего друга. Капитан Хольт первым последовал вслед за ним. Перевернув Сварна на спину, он увидел на его лице полное умиротворение. Подошедшие Дункан, Джонатан и Эйден помогли капитану поднять тело товарища. Хозяина трущоб перенесли во дворец.

Только утром следующего дня им удалось раздобыть бесценное в этих местах дерево, чтобы соорудить погребальный костер. Вспыхнувшее прямо посреди пустой арены пламя охватило тело утларга. Итан надеялся, что полыхающий огонь станет последним зрелищем столь ужасного места. Как и обещал, Кэр собрал прах древнего, чтобы доставить его в место надлежащего захоронения.

Даже посреди опустевшей арены было слышно, как за его стенами кипит улей. Чаар училась его контролировать, но ей явно не хватало драгоценного опыта. Все жители города чувствовали нервозность царицы и теряли контроль. Отряды рабочих постоянно сталкивались между собой, сбиваясь с ритма. Итан старался не думать о том, что сейчас происходит в более далеких городах сестер новой царицы, лишенных своих королев.

Чаар чужаки нашли в скверном расположении духа. Рядом с ней стоял Вендэль, прикладывающий все усилия, чтобы помочь новой царице роя удержать контроль над ее бесчисленным народом. Позади подобно тени возвышался Чаар-Тоа-Вал-Готэ, стоявший в окружении других, уже успевших прибыть в улей, капитанов. Кэр находил некоторую иронию в том, что самым преданным слугой оказалось единственное существо, обладающее свободной волей. Аурлиец даже переживал за его судьбу, опасаясь, что царица может увидеть в нем угрозу собственной власти.

Последняя из сестер готовилась к войне, но всем без исключения быстро стало понятно, что в короткий срок сконцентрировать все силы ей не удастся. Итан оглядывал Вендэля, возлагая на того большие надежды. В младшем из первородных он видел своего будущего наставника на пути обучения умениям праотцов.

Этой ночью Вендэль тоже простился со старой подругой. Он был единственным существом, пришедшим на ее похороны. Под самым куполом первородный нашел странное сооружение, говорившее о том, что Сэйн все же никогда не забывала о том, кем она была прежде. Небольшой пантеон, выполненный из камня и напоминавший древнюю эльфийскую архитектуру, находился у самого края городского барьера. Больше ни одного здания не было на этой возвышенности. С нее открывался прекрасный и одновременно пугающий вид на улей.

Внутри первородный обнаружил каменный саркофаг, терпеливо дожидавшийся своей царицы. Вендэль позволил себе улыбнуться. Сэйн оставалась собой, даже пройдя через тысячелетия, и позаботилась о том, чтобы соорудить для себя достойную усыпальницу. Уложив тело прекрасной эльфийки (а первой особью он отказывался называть ее даже в своих мыслях) праотец поправил ее волосы.

— Все должно было быть иначе. Прости нас. Все мы любили тебя, и все оказались недостойны. Надеюсь, где-то там ты найдешь Алтмана и обретешь покой, — негромко произнес Вендэль, после чего закрыл саркофаг каменной плитой.

Неспособность Чаар моментально совладать со свалившейся на нее мощью роя заставила путников задержаться в улье как минимум на месяц. Все ее свободное время царицу донимал консул. Он считал, что, раз уж он станет тем, кто приведет рой на север, он обязан знать о нем все. Каждый день он обсуждал с Чаар возможные схемы взаимодействия с империей.

Ему пришлось признаться, что статус консула был им утрачен еще до того, как его сослали в южные земли. С другой стороны, он убеждал себя и царицу в том, что имперец, принесший долгожданный мир с роем, по своей значимости станет сравним с самим императором. В глубине души Клетису не терпелось вернуться домой. Покидая столицу, имперец пообещал себе, что жители Корпакса все же дождутся его триумфа. Однако больше всего ему, разумеется, хотелось взглянуть в глаза императора, когда тот будет вынужден признать заслуги своего опального консула.

Ожидая большой и беспощадной войны с порождениями тьмы, Джонатан изматывал Хорива ежедневными тренировками. Наставник не мог не заметить изменений, происходящих в его ученике. Юноша все чаще и чаще одерживал победу, а его движения с каждым днем становились все быстрее и увереннее. Вскоре утларг стал регулярно превосходить бывшего убийцу. Мистера Норрингтона пугало то, как быстро тот развивает свои способности. Еще больше его настораживала причина столь неожиданных изменений. Хорив же на все замечания учителя лишь отмахивался, считая, что тот завидует открывшейся в нем силе.

Однако, оставаясь один на один с собой, он и сам чувствовал, что с ним происходит нечто неладное. Утларг легко связал открывшийся в нем дар с полученным от Сэйн ранением. Ночью его мучили бесконечные кошмары. Голос логики кричал, что вряд ли целью царицы было подарить своему врагу столь мощную силу. Он успокаивал себя тем, что что-то просто могло пойти не так и текущий в его жилах яд дал неожиданный эффект. Хорива пугали голоса, которые он часто слышал, оказавшись на улицах улья. Стоило пройти мимо отряду роя, и голова разрывалась от неразборчивого хора их шепота. Юноша прикладывал все силы, чтобы не показывать свое смятение товарищам.

Делиться своей проблемой с остальными он не спешил. У него не было сомнений в сложившихся в отряде дружеских отношениях, но он все же не был до конца уверен в том, как к происходящим в нем изменениям отнесутся товарищи. Его тревогу сглаживала та мощь, что он чувствовал в своем теле. Хорив ощущал каждую часть своего тела как самостоятельный организм. Утларгу удавалось контролировать свои движения куда лучше, чем прежде.

Дункан и Ингрид решили, возможно, в последний раз, провести время вдвоем. Поселившись в отдельном доме, они практически не контактировали с товарищами. Лишь изредка они выбирались из своего укрытия, чтобы узнать последние новости. Отступнице чудом удалось разведать местонахождение резервуара огромных размеров, наполненного морской водой.

Вендэль рассказал, что Сэйн всегда любила море. Для лучшего воздействия своих экспериментов дарнау было необходимо сломить волю царицы к жизни. Истязая эльфийку, они сделали так, чтобы ее потомство никогда не смогло насладиться солоноватой водой прохладного моря. Этот неосознанный шаг в будущем спас империю от настоящего нашествия роя, заставив его существ атаковать повелителей молний лишь на узком участке земли, соединяющем северную и южную части континента.

По приказу царицы в улей была доставлена частица так горячо любимого ею моря. Слова первородного подтверждала Чаар. Мятежница уверяла, что это искусственное озеро стало излюбленным местом ее матери и чаще всего ту можно было найти именно здесь. Итан представить себе не мог, сколько усилий и жизней потребовалось, чтобы создать это чудо прямо посреди безжизненной пустыни. Теперь тайный оазис эльфийской царицы принадлежал захватчикам.

Товарищем по ожиданию для Кэра стал капитан Хольт. Аурлийцы убивали время, вспоминая старые деньки и строя планы на новые. Итан попросил моряка позаботиться о его семье, если ему не удастся вернуться домой. Аурлиец был благодарен капитану за то, что тот не предпринял глупых и наивных попыток убедить друга в том, что все обязательно закончится хорошо. Между тем Хольт отметил, что и сам не намерен прилагать излишних стараний для сохранения собственной жизни. Напомнил моряк и об уговоре, согласно которому Кэр обещал забрать его с собой, когда придет время.

Каждый из путников занимался своим делом, но все они без исключения пытались насладиться последними днями безмятежности, подаренными им неожиданной отсрочкой похода. После захоронения Сэйн первородный нашел Кару, вселив в ее сердце надежду. Праотец был убежден, что сможет помочь ей вернуть утраченные крылья. Однако он предупредил гесталу, что лечение может быть весьма рискованным, а эффект непредсказуемым. Воительница согласилась, не колеблясь и секунды.

Каждый день они уединялись, скрываясь от глаз остального отряда. Процедура была невероятно болезненной, но результат стал виден уже через несколько дней. Кара закусывала зубами рукоять собственного меча, чтобы своим криком не испугать остальных. Начав лечение, она стала скрывать свои крылья от чужих глаз.

Пользуясь постоянным отсутствием консула, она и Эйден могли проводить больше времени вместе. За несколько дней до запланированного марша армии роя Кара повела аурлийца за пределы города. Оказавшись под жарким солнцем пустыни, воительница скинула плащ и распахнула свои крылья.

— Значит, сработало? — улыбнулся Эйден, но обмотанный вокруг лица капюшон скрыл его улыбку от глаз глаз гесталы.

— Ты знал? — немного обиженно спросила Кара, которой хотелось сделать возлюбленному сюрприз.

— Я ведь не слепой. В какой-то момент я начал ревновать к Вендэлю. Пришлось разобраться, в чем дело, — искренне рассмеялся мистер Мерфи.

— Ты не спрашивал меня об этом ни в одну из тех ночей, когда я приходила, — голос воительницы звучал укоризненно.

— Не хотел портить готовящийся для меня сюрприз. Тебе уже удалось их опробовать? — с непритворным интересом спросил аурлиец.

— Нет. Мне было страшно, но теперь я чувствую, что готова. Хотела, чтобы ты был рядом, когда я снова воспарю. — Зеленые глаза Кары горели нетерпением.

— Тогда я прошу тебя оказать мне честь, — рассмеялся аурлиец и склонился в ироничном поклоне.

Кара несколько раз взмахнула крыльями, оставаясь при этом на земле. Она привыкла проводить в воздухе большую часть своей жизни, но сейчас ей было по-настоящему страшно. Первой причиной страха была мысль о том, что лечение не помогло и красивые крылья, выходящие из спины, лишены мышц и несут лишь декоративную функцию. Второй были опасения, что она разучилась летать.

Полет для ее народа не был одной из тех вещей, которой, раз научившись, не забудешь никогда. Кара собственными глазами видела, как разбивались о землю ее сестры, слишком давно не практиковавшиеся в их непростом деле. Гестала помнила историю, которую с самого детства рассказывали все матери ее народа. Легенду о прекрасной свободолюбивой воительнице, вступившей в сражение с пытавшимся обуздать ее нрав лантом. Убив стража порядка, целых пять лет она провела в темнице.

Оказавшись на свободе, она первым делом мечтала вновь обрести свободу полета. Забравшись на городские стены, гестала смело сделала шаг вперед. Не справившись с охватившим ее потоком воздуха, воительница упала на каменную брусчатку.

Эту сказку передавали из поколения в поколение, пытаясь привить подрастающим гесталам понимание важности и необходимости ежедневных полетов.

Воительница посмотрела в глаза аурлийца, чтобы зачерпнуть из них недостающей ей храбрости. Оттолкнувшись ногами от песков, она воспарила в метре над землей. Взмах ее крыльев заставлял взмыть в воздух верхние слои песка. Мистеру Мерфи пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы продолжить наблюдать за столь прекрасным зрелищем. Почувствовав уверенность, Кара увеличила высоту.

Даруемое свободой опьянение полностью охватило тело гесталы. Спустя минуту она уже не смогла удержаться от того, чтобы выписать в небе рискованный пируэт. Наблюдая за ее игрой, Эйден не мог подавить в себе чувство зависти. Народ гестал был наделен поистине великим даром, не снившимся ни одному из аурлийцев. Их полет был схож с церковными гравюрами, на которых так часто изображались служащие Создателю ангелы.

Вдоволь насладившись вновь обретенной способностью, Кара заставила себя вернуться в реальность. Она плавно опустилась на землю, оказавшись прямо перед лицом аурлийца. Гестала глубоко дышала, находясь в эйфории от счастья. Ее рука потянулась к капюшону. Мистер Мерфи резким движением перехватил ее прямо в воздухе. Все их предыдущие встречи происходили под покровом темноты, и Кара ощущала его шрам только на ощупь. Эйдена охватил страх. Он не знал, как она отреагирует на увечье, впервые увидев его так ясно и отчетливо.

— Покажи его, — сказала Кара и, не отводя взгляда, терпеливо ждала, пока аурлиец не ослабит хватку.

Очень медленно и аккуратно она стянула с него капюшон. Опасения дуэлянта не оправдались. Девушка не отпрянула, а в глазах ее не было ужаса. Пальцы Кары вновь коснулись его шрама. Воительница сделала шаг вперед и поцеловала Эйдена. Обхватив его под плечи, она взмахнула крыльями, поднимая их обоих в воздух.

Эйден не мог сравнить ощущение полета ни с чем, что испытывал раньше. Такого чувства свободы он не получил, даже когда закончилась война и он вновь смог использовать свое настоящее имя. Здесь, между песками и облаками, не было той жары, что ощущалась внизу. Ему хотелось, чтобы это чудо никогда не заканчивалось. Тем не менее долго держаться, прижимая к себе Кару, он не мог. Получив от него знак, что пора снижаться, воительница направилась к земле, дарящей только беды.

Плавно приземлиться не получилось. Обоим пришлось сделать пару кувырков, чтобы остановить движение. Песок забился под одежды и облепил волосы, но для них это было абсолютно неважным. Два этих суровых, привыкших к жестокостям судьбы, абсолютно разных существа были счастливы. Впервые в своих жизнях они чувствовали себя детьми

Привыкший прежде думать только о себе Эйден размышлял о том, что испытывает некоторую извращенную радость от того, что в их мир вторгся хаос. Не будь этого, он никогда не оказался бы в этом моменте. Взобравшись на расположенную рядом безопасную плиту, они избавились от пропитанных песком одежд. Оставшееся до заката время они наслаждались мгновениями, отведенными только для них двоих.

— Улетай отсюда. В отличие от нас всех ты можешь быть свободной. Я найду тебя, когда все это закончится, — прошептал аурлиец, сам боясь своих слов.

— Ты ведь не пойдешь со мной, тогда зачем просишь? — Кара удивленно подняла бровь.

Ее голова лежала на его груди, а рыжие волосы щекотали шею. Укрывшись от дневного солнца под самодельным навесом, они отсчитывали последние часы, что сегодня еще могли провести вместе.

— Я верю Итану. Если то, что он говорит, правда, то мы нигде не сможем спрятаться от той угрозы, что проникла в наш мир. К тому же Кэр спас мою жизнь. Я обязан ему, — Эйден ответил без намека на внутренние колебания.

— Я тоже обязана ему тем, что он спас тебя, — рассмеялась воительница и приподнялась, опираясь на выставленную руку.

— У меня плохое предчувствие. От этого ощущения я не могу избавиться всю свою жизнь. Стоит произойти череде хороших событий, как в ближайшем будущем обязательно случится нечто страшное. Я переживаю за тебя, — аурлиец был серьезен, его серые глаза столкнулись со взглядом зеленых.

— Со мной ничего не случится. Я в состоянии о себе позаботиться. Тем более мы пройдем через все это вместе. — Кара склонилась над ним и улыбнулась, а ее волосы коснулись его лица.

В улей они вернулись с последними лучами солнца. Вышедший за периметр барьера Хорив пытался избавиться от царящего в голове шума и еще издалека заметил их приближение. Утларг отметил за собой, что в последние дни стал значительно лучше видеть. Даже в опускающихся сумерках он был способен разглядеть ползущую в пятидесяти метрах змею. Древний скрылся в туннеле прежде, чем они приземлились. Ему вовсе не хотелось стать частью неловкого разговора, где каждый из участников будет обязательно скрывать часть правды. Секрет Эйдена и Кары оставался секретом только для поглощенного изучением роя консула.

За вечерним столом с привычным рационом обсуждалось только предстоящее возвращение в земли империи. Клетис находился в небывало хорошем настроении. Да и остальные, кроме, пожалуй, штурмана и отступницы, желали поскорее выбраться из этого места. Плечи Кары покрывал скрывающий отросшие крылья плащ. Вендэль окинул ее оценивающим взглядом и сразу понял, что в лечении она более не нуждается.

Ночью Кара почувствовала прикосновение к своей спине. Пряча крылья, последний месяц она всегда спала в предоставленном роем халате. Консул не искал ее компании уже несколько месяцев, несмотря на то, что спала она всегда рядом с ним. Очередное прикосновение лишь подтвердило намерение имперца. Воительница всячески пыталась дать понять, что ухаживания Клетиса в данный момент ее не интересуют, но тот не принимал отказа.

Осознав, что все ее шаги к сглаживанию ситуации тщетны, Кара вскочила на ноги. Ее глаза быстро привыкали к темноте. Консул тоже поднялся. Его мускулистый силуэт сейчас пугал гесталу куда больше, чем любое испытание арены.

— В чем дело, Кара? — сурово спросил Клетис, разочарованный столь неожиданным поворотом событий.

— Я больше не принадлежу тебе. — Чувство эйфории, подаренное сегодняшним днем, придало ей смелости.

— Не говори глупостей. Ты всегда будешь принадлежать мне. — Консул протянул руку, но гестала ударила по ней, заставив имперца рассердиться.

— Нет! Я больше не хочу быть твоей вещью. Я заслужила свободу. — В глазах Кары читалась решительность.

— Я сам решу, когда ты ее получишь. Это из-за этого аурлийца? — Глаза имперца засверкали гневом так, что это было видно даже в царящей вокруг полутьме.

Воительница поежилась, опасаясь за своего возлюбленного. Клетис кипел от злости, всячески пытаясь заглушить то чувство страха, что им овладело. Консул уже потерял всех, кому мог доверять. Если уйдет и Кара, он останется совсем один, а этого имперец боялся больше всего на свете.

— Поиграла и хватит. Ты же не решила предпочесть мне этого безродного выродка? — консул сделал шаг вперед.

— Я ухожу, Клетис. Я была с тобой слишком долго. Поддержала, даже когда другие отворачивались, но твоей рабыней я оставаться больше не намерена. — Кара отступила назад, упершись в стену.

— Мы ведь росли вместе. Я всегда относился к тебе по-доброму. Всегда позволял больше чем другим! — немного повысил голос имперец.

— Я хочу жить, не оглядываясь на чье-либо позволение, консул. — Глаза воительницы горделиво блеснули, а плечи расправились.

Консул сделал еще один шаг, но, увидев, что Кара готова в любой момент закричать, остановился и примирительно поднял руки. Имперец склонил голову, погрузившись в свои мысли. Он думал о том, что, чтобы стать сильнее, ему пора распрощаться со своими страхами.

Воительница медленно обошла своего старого друга и партнера по ложу. Быстро собрав те немногие вещи, что у нее были, она направилась к выходу из комнаты. Клетис все так же с поникшим плечами стоял в середине зала и не обращал на нее внимания.

— Подожди, — прошептал он.

Кара остановилась. Имперец резко обернулся и моментально преодолел расстояние между ними. Гестала хотела закричать, но консул лишь упер свой лоб в ее. Так он делал в детстве, когда ему казалось, что он обидел Кару.

— Прости. Мне жаль, что все так вышло, — голос консула дрогнул.

Этими словами и действием, он заставил ее потерять бдительность. Кара помнила его совсем другим. Без всех тех особенностей, что привнесла в его характер полученная власть. Сейчас он выглядел точно так же, как и тогда, в далеком прошлом, когда она получила наказание, взяв на себя его вину за древнюю разбитую вазу. Причем все знали, кто был истинным виновником, но имперец не мог себе позволить признаться. Тогда он впервые подошел к ней и извинился.

— Прощай, Клетис, — прошептала она и попыталась отодвинуться, но консул обхватил ее за шею и не отпускал.

Кара попыталась закричать, но ее горло сжала вторая рука, заставив крик потеряться в гортани. Глаза воительницы расширились от испуга.

— Не надо. Прошу, — прошептала она сквозь боль.

— Ты всегда будешь принадлежать только мне, Кара. — В глазах Клетиса стояли слезы.

Воительница поняла, что имперец настроен идти до конца. Она ухватилась за его руку, пытаясь разжать пальцы, но хватка была железной. Кара распахнула крылья, разрывая сдерживающую их ткань. Ей удалось воспарить лишь на полметра над полом. Консул твердо стоял на ногах и не отпускал свою жертву.

Кара вцепилась в сдерживающие ее оковы когтями, не переставая бить имперца своими крыльями. Лицо девушки посинело, в глазах появились кровяные подтеки. Через пару секунд она сдалась. Мозг посылал ей картинки лучших моментов последнего прожитого дня. Она видела лицо Эйдена. Улыбающегося не той раздражающей всех улыбкой, а настоящей, искренней.

— Хочу. Жить, — через силу выдавила из себя Кара уже совсем не своим голосом.

Ее ноги чуть-чуть не доставали до земли. В ответ на просьбу консул лишь сильнее сжал ее шею. Клетис продолжал душить свою последнюю союзницу и наблюдал, как ее глаза медленно покидает жизнь. В один момент крылья безвольно упали вниз. Покончив со своим делом, имперец уложил ее тело на пол. Голова гесталы оказалась на его коленях. Широко раскрытые глаза смотрели сквозь него.

— Я подарил тебе свободу. — Консул склонился и поцеловал ее в лоб, по его щекам текли слезы.

Он просидел так всю ночь, рассуждая о том, что наконец избавился от своей единственной слабости. Теперь, когда он остался один и избавился от страха вместе с сопутствующей ожиданию его часа тревожностью, он чувствовал себя переродившимся. Теперь ничто не могло остановить имперца на пути к достижению его цели. Клетис знал, что будет управлять империей и защитит ее от любой нависшей над ней угрозой.

Эйден Мерфи видел свой последний в жизни спокойный сон. В этом сне у него тоже были крылья, и он парил вместе с возлюбленной, наперегонки взмывая в небо.

Проведя ночь без сна, Клетис оказался первым, кто вышел на завтрак в общий зал. Постепенно к нему присоединялись остальные. Когда к ним спустился мистер Мерфи, от него не ускользнул тот взгляд, которым его одарил имперец. Чутье дуэлянта моментально подсказало ему, что что-то не так. Лицо консула было исполосовано неглубокими царапинами, оставленными крыльями гесталы. Ему хватило беглого взгляда, чтобы оценить, что за столом не хватает только Кары.

— Где она?! — аурлиец остановился, так и не присев к остальным.

Товарищи синхронно обратили на него удивленные взгляды. Осознав, к кому обращен вопрос, они перевели их на консула. Кэр почувствовал, что ему стало холодно от одного вида спасенного им от виселицы друга. Окружающим были видны только глаза дуэлянта, но этого было достаточно, чтобы понять, что тот тонет в буре эмоций. Клетис демонстративно развел руками, показывая, что понятия не имеет о месте нахождения гесталы.

Аурлиец сорвался с места и рванул в сторону покоев, занимаемых имперцем и гесталой. Итан, а после и Хольт моментально последовали за ним. От охватившей Эйдена паники его ноги ослабли. Путь до комнаты показался ему дольше, чем все их путешествие сквозь пустыню. Уже у самого входа он замедлился — ноги отказывались ему подчиняться. Мистер Мерфи знал, что увидит в комнате, и не был к этому готов.

В углу лежало покрытое разорванным халатом тело. Ткани не хватало, чтобы покрыть его целиком, и внизу выглядывали побледневшие ноги. На одной из них Эйден различил хорошо знакомый ему знак звена Кары. Заставив себя присесть, он протянул дрожащую руку и ухватился за материю. Эйден понимал, что в ближайшие секунды он изменится навсегда.

Потребовалось какое-то время, чтобы он нашел в себе силы потянуть халат вниз. На бледном лице Кары не было покоя — лишь боль от потерянного будущего. Эйден знал, что будет делать. Вскочив, он растолкал появившихся в проходе аурлийцев и бросился в зал, на ходу выхватывая меч. Мистера Мерфи сейчас вовсе не смущало, что его противник мог оказаться безоружен. Тем более что это оказалось вовсе не так.

Стоило ему приблизиться, как из-за спины консула появился короткий имперский меч. Эйден хотел только одного — убить существо, лишившее его счастья. Он атаковал с такой яростью, что даже Клетис едва не дрогнул под напором его выпадов. Аурлийцы криками пытались остановить сражение, но дуэлянт их даже не слышал. Клинок имперца не выдержал очередного столкновения и раскололся пополам. Аурлиец намеревался нанести последний удар, но вовремя подскочившие мистер Норрингтон и Хорив подхватили дуэлянта под руки. Даже им двоим с трудом удавалось удержать Эйдена.

— Ты умрешь! Я уничтожу тебя и твою империю! — кричал аурлиец.

Борясь со сдерживающими его товарищами, он не заметил, как сполз его капюшон, обнажая ужасный шрам. Мистер Мерфи не переставал выкрикивать угрозы, не оставляя попыток вырваться из рук удерживающих его друзей.

— Ты отнял то, что принадлежало мне по праву. Я лишь забрал это обратно. По законам того мира, из которого я пришел, из нас двоих преступник — ты, — спокойно ответил Клетис.

Взбешенный до максимального предела Эйден продолжил рваться с новой силой. Грину и Га-либу пришлось присоединиться к Хориву и мистеру Норрингтону, чтобы удержать его. Встревоженная Ингрид направилась в комнату, где лежала Кара.

— Он нам нужен, Эйден. От него многое зависит. Его нельзя убивать. По крайней мере сейчас, — холодным тоном произнес Итан, понимая, что нарушает свою недавнюю клятву больше не идти на компромисс с совестью даже ради достижения высшей цели.

Мистер Мерфи посмотрел на Кэра как на предателя. В глазах его появились слезы. Итан выдержал этот взгляд, но сейчас предпочел бы встретиться один на один со всеми силами хаоса, а не стоять в этом зале.

— Скажи спасибо. По имперским законам я мог бы казнить и тебя, — так же спокойно проговорил консул.

— Заткнись, или я сам тебя прирежу, — в сердцах выговорил капитан Хольт, стоявший между двумя врагами.

Эйден не успокаивался до тех пор, пока к нему не подошел Вендэль. Казалось, первородному небезразличны страдания аурлийца. Хоть столь мелкая трагедия, в сравнении с той масштабностью мысли, что овладевала праотцом, не могла по-настоящему тронуть его сердце.

— Воскреси ее, — в голосе Эйдена чувствовалась слепая мольба.

— Это не в моих силах, — печально ответил первородный.

— Наложи печать прощания! Дай нам хотя бы еще один день! — молил мистер Мерфи, опускаясь на колени.

— Дар Гаетейн работает лишь на тех, кто все еще жив. Мне жаль, — с этими словами Вендэль положил руку на лоб аурлийца.

Свечение, исходящее из ладони, заставило остановиться безумно бегающие глаза мистера Мерфи. Дуэлянт простоял еще пару секунд, прежде чем потерять сознание. Тело Эйдена повисло на руках товарищей.

— Зачем ты это сделал? Не думал, что ты столь мелочен! А как же высшие цели?! — Кэр обратил закипающий в нем гнев на консула.

— Я уже все объяснил. Другой вопрос, почему никто из вас не остановил его? Судя по отсутствию удивления на лицах, все вы знали об их близости. Всем было известно, что Кара принадлежит мне. Высшие цели — это одно, а поруганная честь имперца — другое, — голос Клетиса немного дрогнул, когда он произносил ее имя.

— Хочу, чтобы ты знал: ты жив только потому, что нужен нам. — В этот миг Итану хотелось убить имперца не меньше, чем Эйдену.

— Сделаю это девизом своего дома. — Клетис как ни в чем не бывало вернулся к своей трапезе.

— Ты завел себе опасного врага. На твоем месте я бы теперь спал не иначе как с открытыми глазами, — процедил сквозь зубы капитан Хольт.

Желающих составить консулу компанию не нашлось. Аурлийцы отнесли Эйдена в его комнату. Куда направился Вендэль, никто не знал. Последним зал покинул Га-либ.

— Возможно, я ошибся, отказав тебе в просьбе, — произнес каннибал, уходя.

— Я больше не хочу знать свое будущее, Га-либ, — ответил Клетис, смотря в свою чашу.

— Зря. Сдается мне, сегодня ты его изменил. — Монстр внимательно изучил имперца, перед тем как наконец оставить того в одиночестве.

Товарищи собрались вокруг мистера Мерфи. Каждый из них корил себя за то, что не предотвратил сложившейся ситуации, когда это еще было возможно. Они слишком увлеклись своей миссией, чтобы обращать внимание на простые человеческие слабости. Никто из них не знал, что они скажут, как убедят отложить месть, когда Эйден вновь откроет глаза.