Дети империи

Глава 20. Мертвецы не умирают

Сварн слышал голос, повелевающий ему открыть глаза. Утларг не понимал, что с ним происходит. Он отчетливо помнил, как умер. Тем не менее приказ он исполнил. Стоило ему поднять веки, как тут же захотелось прикрыть их обратно. Прямо на него смотрело искаженное предсмертной агонией застывшее лицо ланта.

Повертев головой, утларг убедился, что является частью сваленной из трупов горы. Его тело было придавлено другими несчастными, которым так же, как и ему, сегодня не повезло окончить свой жизненный путь на арене.

Странно, но боли он совсем не ощущал. Напротив, он чувствовал себя так, будто и не было всех тех испытаний и страданий, что подкинули последние месяцы. Сварн снова ощущал себя молодым. Превозмогая отвращение, он положил руки на плечи ланта и постарался вытащить себя из западни. Освободить ноги из оков переплетенных тел оказалось не самой простой задачей.

Оказавшись на свободе, утларг распрямился и повернул голову, шея тихо хрустнула. Отодвинув ворот рубахи, он убедился, что все его воспоминания действительно правда. На груди виднелся оставленный копьем дарнау след. От раны, подобно паутине, шли черные нити омертвевших тканей. Сварн не понимал, как это возможно. Его охватила паника, но голос успокаивал, давая понять, что он не один. Утларг знал, что подобного не может быть, но в этом голосе он узнавал своего давно почившего отца. В коридоре послышались шаги. Сварн спрятался за горой, как нельзя лучше иллюстрирующей апофеоз сегодняшних гладиаторских боев. Он судорожно искал хоть какое-то оружие, но, судя по всему, организаторы тщательно следили за тем, чтобы отделять полезный материал от того, что стал бесполезным. Чудом он разглядел висевший на поясе диарка маленький нож. Аккуратно, чтобы не издавать лишнего шума, он отцепил его от пояса.

Гостей было всего двое. Видимо, в обязанности этих рабочих входила подготовка мертвецов к утилизации. Возможно, их даже перерабатывали так же, как и самих существ роя. От этой мысли Сварну вновь стало не по себе. Дождавшись, когда лапы обоих рабочих окажутся заняты ужасающей ношей, древний подскочил к ним со спины и, перерезав горло одному, метнул нож в грудь второго. Оба противника упали одновременно. Голос велел идти. Утларг пытался говорить с ним, но ответов не получал.

Петляя по длинным коридорам, Сварн вышел во двор. Это было то самое место, где гладиаторам выдавали оружие перед боем. Сквозь мерцающий купол можно было разглядеть звезды. Вокруг не было ни души, а защитные барьеры исчезли в связи со своей ненадобностью. Скорее всего, после сегодняшних игр не осталось никого, кого следовало охранять.

В душе древнего поселилась надежда на иной сценарий. Утларг старался согреть в груди мысль о том, что замысел его товарищей удался. Он предположил, что никого нет, потому что царица пала и им сейчас не до защиты утратившей свою нужность арены. Выбрав надежный меч, он отправился дальше. Туда, куда вел его знакомый с детства голос.

Сэйн почтила пленников своим визитом. Царица не без злорадства оглядела измученные лица тех, кто осмелился помыслить о ее убийстве. Кэр заметил свой медальон у нее на груди и сжал зубы, чтобы сдержать подступающую к его сердцу волну гнева.

— Как обстоят дела у твоих братьев, Вендэль? Я не видела их уже очень давно, — произнесла она будничным тоном, так, словно они вели беседу на званном ужине.

— Лазар сбежал из нашего мира в попытке спасти своих первых детей. А Лотэйр… У вас куда больше общего с моими старшим братом, чем ты думаешь, — так же спокойно ответил первородный.

— Бедный Лазар. Мне всегда было его жаль. Обречен сбегать всю свою жизнь, так и не осознав, что порой стоит биться до последнего, — первая особь поджала губы.

— Услышь меня, Сэйн. Еще не поздно изменить свое решение. Мы ведь вместе заботились об этом мире. Поклонялись идеям Гаейтен. Она завещала нам вместе защищать ее творение от всех напастей. — Вендэль подошел вплотную к шестиграннику, и сейчас расстояние между лицами собеседников было не больше десяти сантиметров.

— Вместе?! Где было твое «вместе», когда пришлые народы вторглись в мое царство? Вы с братьями сами создали нас. Мы такие же ваши дети, как и старший народ, но, когда мы нуждались в вас больше всего, вы отвернулись, стыдливо опустив глаза.

— Ты права. Я совершал много ошибок, но этой стыжусь больше других. За всю мою многовековую жизнь у меня нет большего греха, чем этот. Руководствуясь лучшими побуждениями, я предал не только тебя, но и себя самого. Я любил тебя, Сэйн. — От этих слов на лице царицы появилась гримаса боли, навеянная воспоминаниями давно прошедших дней.

— Все три брата уверяли меня в своей любви — и что в итоге? Вы думаете, мне это помогло? Помогло моему народу? Сильный Лотэйр, мудрый Лазар и вечно витающий в облаках Вендэль. Вы думаете, с такими покровителями можно чувствовать себя в безопасности? Вынуждена вас расстроить! — Первая особь перебегала глазами от одного пленника к другому.

Все удивленно уставились в спину первородного. Никто и не догадывался, что праотцам может быть свойственно такое человеческое чувство, как любовь.

— Прекрасная царица Сэйн когда-то была самым чистым и совершенным творением из тех, что удалось создать трем братьям. Я помню, как вы сами неустанно повторяли это раз за разом. Все вы мечтали обладать мной. Должно быть, для вас был невыносимо узнать, что я предпочла вам всем Алтмана. Я уверена, что отдай я предпочтение кому-нибудь из них и ради меня они разорвали бы империю в клочья, — последние слова были вновь обращены в адрес слушателей.

— Ты ошибаешься. Я любил не только тебя, но и весь твой народ. Мне больно видеть, что с ним стало, — попытался опровергнуть слова Сэйн праотец, но его перебили:

— Тебе больно?! Мой милый Вендэль, поверь, ты ничего не знаешь о боли. Ты слышал, что дарнау достигли неслыханных успехов в области экспериментов на живом материале? Особенно если этот материал обладает повышенной регенерацией. Я сбилась со счета, как часто мои ногти оставалась в ручках кресла, в котором меня истязали, но это самое легкое воспоминание о боли, что мне пришлось перенести в те годы. Годы ежедневных мучений, Вендэль! — Черные глаза царицы вспыхнули пламенем, а лицо вновь начало приобретать черты паука.

— Тогда мы еще не знали, что ты жива. Никто из нас не чувствовал твоего присутствия в мире. — Итану показалось, что праотец действительно пытается оправдаться перед той, кто его никогда не простит.

— Жива? О да, я была жива, хотя молила богиню послать мне долгожданную смерть. Богиню, которую я никогда в своей жизни не видела. Только со временем я поняла, насколько это жалко. Никто бы не пережил того, что выпало на мою долю. Если бы не злая ирония судьбы, я могла бы умереть еще тогда, когда они притронулись ко мне в первый раз. Ты когда-нибудь видел свои внутренности, Вендэль? Уверена, как создатель эльфов ты знал, из чего мы состоим, но не интересно ли тебе, из чего состоишь ты сам?

— Кажется, в скором времени мне предстоит преисполниться этим знанием, — спокойно ответил первородный, проявляя невероятную отвагу.

— Да, именно так. Ты увидишь их так же, как видела я. К сожалению, мои познания в алхимии далеки от тех же дарнау, но я приложу все усилия, чтобы ты прожил как можно дольше. Подумать только! Я все еще уверена, что, если бы не мой выбор, вы бы приложили все усилия, чтобы изменить ход истории этого мира.

— Алтман мертв. Если тебе интересна его судьба, — без злобы в голосе произнес Вендэль.

— Сейчас это уже совершенно неважно, — ответила Сэйн, но ее рука невольно дотронулась до кулона в виде шестигранника, висящего у нее на шее рядом с медальоном Кэра.

Итан вспомнил, что точно такое же украшение видел на полу дворца Лотэйра в Вормсе. Наконец он понял, почему черты лица Сэйн показались ему знакомыми. Он видел ее запачканный кровью портрет в тот день, когда отряд Ливия впервые столкнулся с порождениями тьмы.

— Откуда в тебе сила Гаетейн? — не удержался от вопроса Вендэль.

— Ты еще не понял? Никогда не считала тебя глупым. Думаю, ты догадываешься, но боишься признаться себе в том, что знаешь ответ. Незадолго до падения моего царства Лазар сделал меня одной из вас. Возможно, твой бедный брат надеялся, что этот дар заставит меня полюбить его. Праотец использовал гримуар Гаетейн. Видимо, он стыдится своей минутной слабости, раз не смог признаться тебе в этом даже по прошествии стольких веков, — ее шепчущий голос пленники услышали в своих головах.

Несмотря на ужас, отразившийся на лице Вендэля, в душе Итана поселилась новая надежда. Гримуар существует, и более того, он действует. Теперь стало понятно, как царица удерживает столь большую массу, как рой, под своим контролем, как доносит свою волю до остальных. Объясняет это и то, как она пережила все пытки и последовавшую за ними мутацию.

— Он не смог бы обучить тебя так, чтобы мы с Лотэйром этого не заметили, — возразил Вендэль.

— Не успел. Началась война, а дальше ты и сам знаешь. Мудрому Лазару было не до того. Ему было необходимо даровать мнимое спасение своему любимому народу, — Сэйн не смогла сдержать звучавшую в голосе обиду.

— Что ты намерена с нами сделать?

— О, нас с тобой ждут долгие годы воспоминаний о совместно пережитом прошлом. Остальные станут моими слугами. Завтра на арене они пройдут публичный обряд инициации и на всю оставшуюся жизнь станут моими марионетками. Я думаю, будет интересно, если именно они станут теми, кто ежедневно будет истязать твое тело бесконечными пытками.

— Отпусти их, мама. Это был мой заговор и только мой. Эти существа должны жить. У них есть шанс спасти этот мир. Спасти наш народ, — впервые за все время диалога заговорила Чаар.

— Наконец-то я снова слышу свою заблудшую дочь. Я уже начала опасаться, что Чаар-Тоа-Вал-Готэ переусердствовал и вырвал тебе язык. Тебе, как никому другому, известно, что мне плевать на весь оставшийся мир. Я мечтаю о том, чтобы его охватило пламя. — В глазах Сэйн снова вспыхнул огонь.

— Какую судьбу ты отведешь мне? Ту же, что и для моих братьев?

— Ты предала не только меня, но и своих сестер. Завтра я казню тебя в назидание остальным. Твоя плоть будет разделена между нами. Мои дочери должны навсегда запомнить, что бывает с теми, кто посмеет поднять на меня руку.

Чаар хотела еще что-то сказать, но в последний момент передумала. Сэйн печально улыбнулась и оставила пленников в темноте их заточения.

— Мне кажется, переговоры прошли на славу. — Дункан саркастически похлопал Вендэля по плечу.

Дождавшись, когда шаги стихнут, первородный резко отошел от экрана и направился в сторону ближайшей стены. Усевшись скрестив ноги, он, не обращая внимания на насмешку штурмана, вошел в транс. Пленники переглянулись: их жизни сейчас зависели только от преданности Чаар-Тоа-Вал-Готэ.

Голоса не было около десяти минут, и это заставило страх вновь подобраться к небьющемуся сердцу Сварна. В пугающей тишине он самолично нашел выход с арены. Утларг чувствовал себя муравьем, угодившим в осиный улей. Выглянув за угол, он увидел боевой отряд роя, патрулирующий улицы. Он едва успел спрятать голову, прежде чем его заметили. Древний терпеливо прятался в тени свода, дожидаясь, когда патруль пройдет.

Шепот в голове вернулся слишком неожиданно, заставив его вздрогнуть. Сварн цеплялся за него, верил ему, хоть он и принадлежал человеку, которого утларг давно считал мертвым. Голос велел идти дальше, подсказывая дорогу. Повелевал остановиться, когда рядом были враги, и позволял продолжить движение, когда путь становился чист.

Хорив испугал всех, резко поднявшись и сделав глубокий вдох. Грудная клетка вздымалась с поразительной частотой. Мистер Норрингтон моментально оказался рядом с ним. Чаар окинула древнего недоверчивым взглядом. Юноша тяжело дышал, приходя в себя.

— Как ты?! — спросил Джонатан, не обращая внимания на остальных.

— Честно сказать, никогда прежде не чувствовал себя так хорошо, — после непродолжительной паузы ответил Хорив и, к всеобщему удивлению, ловко вскочил на ноги.

— Не спеши, убавь свою прыть. Мы думали, ты покойник, — проговорил капитан Хольт.

— Я правда в порядке. Не могу этого объяснить. — Древний приподнял рубаху и все потрясенно увидели, что его раны, оставленные лапами царицы, уже затянулись.

— Это невозможно. Я видел их, они были достаточно глубоки. Проверял буквально полчаса назад, — прошептал Джонатан.

— Что произошло? Как мы оказались здесь? — Древний проигнорировал слова своего наставника.

Впервые с тех пор, как их отправили в ссылку, он чувствовал ясность мысли. Каждый вопрос лежал на отдельной, специально подготовленной для него полочке в черепной коробке Хорива. Древний ощущал каждую мышцу в своем теле. Ему сейчас казалось, что нет на свете противника, способного его одолеть.

— Воздействие яда первой особи. Чувствуешь себя богом? Такой бурный эффект скоро пройдет, — успокоила всех остальных Чаар, но Итану вновь показалось, что она чего-то не договаривает.

— Ты пропустил две новости. Есть плохая и хорошая, ты какую предпочитаешь первой? — ухмыльнулся Дункан.

— Хорошее — напоследок, — ответил Хорив, в этот момент на самом деле не очень готовый участвовать в предложенной штурманом игре.

— Мы в плену. Вендэля ждут пытки, Чаар — казнь, а остальных превратят в рабов. — Улыбка мистера Грина стала еще шире.

— Что насчет хорошей? — спросил утларг, оглядываясь на наставника в надежде, что тот опровергнет слова штурмана.

— Это часть плана, — слегка истерично рассмеялся Дункан, подойдя к Хориву и положив руки на плечи юноше.

Сварн проделал значительный путь, прежде чем оказался у дворца царицы. Несколько раз он думал, что обречен, но голос уверенно уводил его от любой западни. Вход преграждало всего двое воинов. При помощи ножа утларг выковырял из стены массивный кусок камня, чтобы, уронив его, издать шум. Заманив их на узкую улицу, он двумя ударами оборвал их жизни, подобравшись со спины.

Голова одного из них выкатилась на разделяющую Сварна и дворец дорогу. Из-за поворота появился отряд рабочих. Утларг быстро выставил руку и, наколов голову на меч, подтащил ее в укрытие. Древний хотел продолжить путь, но на улице вновь появился отряд стражей. Так повторялось из раза в раз. Стоило одному отряду исчезнуть, как на горизонте тут же появлялся новый.

Любому страху рано или поздно приходит конец. После пятого патруля Сварн уже привык к барабанящему в висках адреналину. В движении роя всегда была закономерность. Дождавшись временного промежутка между появлениями отрядов, древний перебежал улицу и оказался под сводами дворца. Голос не оставлял его, указывая верный путь.

Пленники услышали шум. В их темницу спускались стражники, и многие испугались того, что Сэйн решила не откладывать дела в долгий ящик и, передумав, сразу же приступила к выполнению своих угроз. Сердце Итана бешено застучало, и он рефлекторно потянулся к тому месту, где прежде висел амулет. Позади тюремщиков аурлиец смог разглядеть хитиновый покров Чаар-Тоа-Вал-Готэ в просторном белом халате.

— Момент истины, — услышал он позади себя шепот капитана Хольта.

Бывший капитан стражи Чаар заговорил с другими стражниками. Те явно были недовольны.

— Чаар-Тоа-Вал-Готэ говорит, что ему необходимо выяснить у пленников некоторые детали, чтобы раскрыть всю цепочку предателей, — голос Вендэля в голове предоставил долгожданный перевод.

Судя по всему, царица все еще не доверяла предателю. Любой разговор должен был происходить в присутствии верных ей марионеток. Двое стражников встали между Чаар-Тоа-Вал-Готэ и шестигранником, выступающим этой темнице в роли ворот. Двое встали по бокам, а остальные сверлили спину белого халата своими пристальными взглядами.

Чаар первой заговорила со своим бывшим слугой. Они перебросились несколькими фразами, которые Вендэль почему-то предпочел не переводить. Последнее произнесенное королевой предложение было окрашено вопросительными интонациями. Судя по тому, как напряглись стражники, ответ на этот вопрос интересовал их не меньше, чем Чаар. Некоторые из них даже потянулись к оружию. Ответ Чаар-Тоа-Вал-Готэ заставил королеву побледнеть, а следом за ней ужас охватил и остальных заключенных. Кэр почувствовал, как успокоились стражники.

Воин смотрел только на свою королеву. Его лицо исказила едва заметная самодовольная улыбка, и в следующую секунду меч покинул свои ножны. Итан едва смог разглядеть движение лезвия. Головы стоявших перед ним стражников синхронно отделились от тел. Прежде чем охрана успела обнажить оружие, Чаар-Тоа-Вал-Готэ проткнул одного из тех, кто стоял позади него.

Оставшиеся трое вовсе не собирались быстро сдаваться. Все они оказались серьезными противниками. И все же стремление Чаар-Тоа-Вал-Готэ помочь своей госпоже было сильнее их умений. Правда, и сам воин был вынужден подставиться под меч. Последнего противника он зарубил, так и не вытащив его из своего брюха. Лезвие пробило его насквозь, проделав дыру в белом плаще.

Покончив с противниками, Чаар-Тоа-Вал-Готэ покачнулся. Пленникам на секунду показалось, что он вот-вот упадет. Пошатываясь, оценивая каждый шаг, воин тем не менее оступился и повалился на землю. Сердца всех узников в этот момент остановились. Никто не кричал, не просил воина подняться. Напряжение было таким, что буквально разрезало воздух. Виски пульсировали так, словно отсчитывали драгоценные секунды, на протяжении которых решалась судьба не только воина, но и всех пленников.

Опираясь на меч, Чаар-Тоа-Вал-Готэ заставил себя подняться. Еще несколько шагов — и его лапа коснулась барьера, оставив на нем кровавый след в виде отпечатка. Клетка открылась, и Чаар-Тоа-Вал-Готэ позволил себе опереться о стену. Прислонившись к ней спиной, он медленно съехал на землю и только тогда позволил себе вытащить клинок из живота. Из раны тут же хлынула кровь.

— Исцели его, — попросила королева Вендэля.

Первородный не стал возражать. Рана быстро затянулась, но идти дальше воин еще был не готов. Узники вооружались оружием, оставшимся от незадачливых стражников.

— Почему Сэйн не почувствовала его предательства? — негромко спросила Кара.

— Я же говорила, что мне пришлось отпустить его. Дать ему свободу воли от себя, чтобы разорвать цепочку, ведущую к царице. Чаар-Тоа-Вал-Готэ — первый в своем роде, — задумчиво ответила королева, внимательно оглядывая своего преданного соратника.

— Ты действительно сильно рисковала. Я бы на его месте предал тебя не задумываясь, — оскалился Га-либ.

— Именно поэтому мой план зацикливался на нем, а не на тебе, — огрызнулась Чаар.

Из всеобщей суеты выделялся Вендаль. Первородный словно находился в другом месте. Даже исцелив их спасителя, он продолжил сидеть рядом с ним. Кэр тронул его за плечо, чтобы сообщить, что пора двигаться.

Голос исчез. Сварн успел забраться в самое сердце улья. В отсутствие поддержки риск быть замеченным многократно увеличивался. Несколько раз ему приходилось расправляться с патрульными и слугами. Последним, что успел сказать голос до своего исчезновения, был призыв убить царицу.

Стараясь оставаться незамеченным, отряд проходил один коридор за другим. Их лабиринт медленно, но верно выводил их на верхние уровни. К тому времени, когда им удалось выбраться из казематов, оружие было уже у всех. Знающая планировку дворца лучше любого Чаар вела их вперед. Настораживающе благополучно им удалось добраться до покоев царицы. Двухсторонняя лестница на своей вершине объединялась, преобразуясь в просторный балкон. Путь им теперь преграждал лишь десяток вооруженных охранников.

Это были те самые существа, чей внешний вид не до конца позволял определить, кем они являются. Их с равным успехом можно было назвать как выходцами из народов империи, так и членами роя. Завидев их, Итан покрепче сжал в руке непривычный аурлийцу меч, который он забрал с тела одного из стражей на пути сюда. У него не осталось сомнений в том, что перед ним стоят победители арены, получившие от царицы обещанную свободу. Должно быть, это был тот самый обряд инициации, которым она пугала своих узников, угрожая превратить их в рабов.

— С этими стоит быть аккуратнее, — услышал аурлиец голос Клетиса, чей ход мыслей очевидно привел его к схожему умозаключению.

Сэйн разбудил доносящийся из-за дверей ее спальни шум. Царица моментально вскочила на ноги и несколькими рывками добралась до стены, на которой висело два эльфийских клинка. Это оружие было настоящим произведением искусства. Ее бывший народ безусловно знал толк в красоте и изяществе. Она не касалась их уже несколько тысяч лет, но оружие никак не утратило как своей красоты, так и прочности. Она уже не помнила, сколько лет у нее ушло на то, чтобы добыть свои старые клинки, выкованные задолго до пришествия империи.

Развернувшись, она намеревалась выскочить из спальни, чтобы немедленно вступить в бой, но вместо этого остановилась, разглядывая собственное отражение в зеркале. Ее внешний облик мог поспорить с клинками в борьбе за титул наиболее элегантного создания. Из-под двери в комнату ворвался синий свет. Дункан Грин перестал сдерживать скрывающуюся в нем силу.

Осознав, что у нее осталось не так много времени, царица накинула халат и привела себя в порядок. Сэйн думала о том, что, раз уж сегодня она может умереть, перед богиней смерти стоит предстать в лучшем виде. Царица так устала от прожитых лет и раздирающей ее изнутри ярости, что сама не была до конца уверена в том, что хочет жить. Когда двери распахнулись, существо, бывшее когда-то прекрасной эльфийской царевной, уже было готово к бою.

Сражение со стражниками оказалось настолько не просто, насколько непростым его рисовало воображение Итана еще в самом начале их стычки. Если бы не мощь Вендэля и безумное состояние штурмана, у пленников могли бы быть проблемы. Оказавшись в покоях, убийцы обступили свою жертву полукольцом.

— Мне кажется, я впервые горжусь своей дочерью. Видимо, мне придется признать, что я совершила ошибку, недооценив тебя, — слабо улыбнулась Сэйн.

— Она станет последней, — королева хищно оскалилась и бросилась вперед.

Царица тем не менее вовсе не чувствовала себя в западне. Два клинка и шесть лап позволяли ей давать убийцам достойный отпор. Сэйнн вертелась в сумасшедшем вихре, не подпуская к себе больше двух противников одновременно. Дополнительные конечности предоставляли ей возможность осуществлять неожиданные перемещения, отталкиваясь лапами от стен. Только Хориву удалось, подпрыгнув вверх, отрубить одну из лап прямо в воздухе. Царица издала ужасающее шипение и впала в безумство.

Она была грозным противником и прежде, но теперь стала настоящим демоном во плоти. Сэйн легко раскидывала набрасывающихся на нее врагов. Она словно чувствовала их присутствие в пространстве, даже если они находились за ее спиной. Казалось, что у нее есть глаза и на затылке. Отпружинив ногами от земли, оттолкнувшись лапами от потолка, она ловко пересекла комнату, оказавшись у выхода из собственных покоев.

— Слышите это? Это мои дети идут отомстить тем, кто осмелился пролить кровь их матери. — В коридорах и правда слышался шум приближающейся орды.

Га-либ резко рванулся вперед, предприняв последнюю попытку, но Сэйн ловко отбила его выпад одним мечом, а другой погрузила в плечо каннибала. Если бы не его молниеносная реакция, следующий удар снес бы ему голову.

— Глупцы! Ваш план изначально был обречен на провал. Я чувствую каждую единицу роя, а сила первородного позволяет мне ощущать присутствие живых. Меня невозможно убить, — в голосе Сэйн звучало ехидство, граничащее с истерикой.

— Что насчет мертвых, дорогуша? — Из груди царицы вырвалось острие клинка.

Глаза Сэйн расширились от удивления, и ее взгляд медленно опустился вниз, чтобы понять, что произошло. Паучьи лапы отбросили стоявшего позади Сварна. Древний влетел в перила балкона, оставив в них вмятину собственным телом. Остальные быстро поняли, что действовать необходимо прямо сейчас. В противном случае шанс будет упущен, а второго им уже никто не подарит. Все синхронно сорвались с места. Царица еще смогла отбить несколько выпадов, но теперь скорее пыталась бежать, чем дать отпор.

Грин, Хольт и Ингрид встали у лестниц, чтобы перекрыть ей путь для отступления. Сэйн носилась по балкону, как загнанный в клетку зверь. Чтобы окончательно лишить ее надежды на побег, Джонатан и Хольт заставили царицу вернуться обратно в спальню. Меч мистера Норрингтона выбил клинок из руки эльфийки, а лезвие Хорива вошло в ее плоть. Пошатнувшись, Сэйн сделала несколько шагов назад и, споткнувшись, упала рядом с собственной кроватью. Эльфийка оглядывала своих убийц. Взгляд ее остановился на Вендэле.

— Смотри на меня. Не смей отводить глаз, пока она будет закрывать мои. — Сэйн очаровательно и одновременно пугающе улыбнулась, принимая свою участь.

Шум приближающегося роя был уже слишком близок. Чаар подошла и занесла над своей матерью меч.

— Нет! — прокричал Вендэль, протянув руку, чтобы остановить ее, но было уже поздно.

Последний удар прекрасная эльфийская царица не выдержала. В замершем взгляде отразилась вся боль, что она несла с собой сквозь века. Первородный с невообразимым страданием смотрел на тело своей возлюбленной.

Все хранили молчание. Итан первым осмелился пошевелиться. Склонившись, он сорвал с шеи царицы демонический медальон. Не удержавшись, он открыл висевший на груди кулон в форме шестигранника. Внутри украшение скрывало пучок светлых волос и изображение красивого воина, явно являющегося представителем старшего народа. Кэр готов был поспорить, что и портрет, и волосы принадлежали следопыту по имени Алтман. Судя по внешнему виду, украшение таило образ воина задолго до того, как он пошел по пути отступников.

Чаар тронула Итана за плечо, призывая уступить ей место. Преклонив колени, она взяла нож и, замахнувшись, пробила грудную клетку матери. Совершая поступательные движения, схожие с теми, что повторяет охотник, разделывая тушу пойманной дичи, она вырезала сердце Сэйн. По какой-то причине то все еще слабо пульсировало. Сжимая его в руке, она вышла на балкон, чтобы встретить мчащийся на зов своей царицы рой.

Дождавшись, когда из тоннелей хлынет бесчисленная орда, а первые воины заметят ее, она выставили перед собой сердце, держа его на ладони. В следующий миг удар ножа прервал его последние конвульсии. Рой замер. Убийцы не могли этого видеть, но в тот самый миг замер и весь улей.

Лишившие царицу жизни пленники вышли на балкон, чтобы присоединиться к Чаар. Дункан протянул руку, чтобы помочь Сварну подняться. Штурману показалось, что ладонь утларга непривычно холодна. Королева поднесла сердце к лицу и вцепилась в него зубами.

Время шло, но рой так и стоял, словно все особи разом превратились в льдины. Поднявшие мятеж воины покрепче сжали в руках мечи. Многие уже не сомневались в том, что, когда эта лавина из существ вновь придет в движение, их разорвут на куски.

Стоявшие у подножия лестницы особи склонились в почтительном поклоне перед своей новой королевой. Кэр почувствовал, как выдохнул стоявший рядом Хорив.