Дети Рыси

Глава 10

Рана на бедре, полученная Джучибером в схватке с барсом, воспалилась и заставила его пролежать пять долгих дней в курене старейшины Оритая. Но едва он почувствовал себя лучше, как тут же приказал Содохаю собираться в дальнейший путь. Мунгету, хорошо знавший тропы в лесах Волчьей Пади, вызвался их проводить.

Хотя Оритаю решение племянника было не по нраву, но старейшина не стал возражать. Он лишь досадливо морщился, при мысли о том, что Мунгету может нечаянно навести сына Хайдара на укромные пастбища, где его люди выпасали часть скрытых от ханских данщиков табунов. Правда, сейчас там никого и ничего не было, но всё же…

От куреня Оритая до лесных чащоб добрались без особых происшествий. Мунгету вёл их более короткими тропами, через боры и рощи спрямляя путь. Места, где давеча охотились на барса, остались по правую руку от них. Джучибер, как и Содохай, редко бывал в Волчьей Пади, потому он внимательно осматривал местность, через которую они проезжали.

Мунгету, заметив любопытство Джучибера, принялся рассказывать о тропах и различных знаках и приметах, установленных теми, кто на лето откочёвывал из засушливых степей в эти богатые травой и водою места. К вечеру встали на ночёвку в небольшой долине, по дну которой струился ручей.

Утром двинулись дальше вглубь лесов. Деревья стали гораздо выше и мощнее, а подлесок гуще. В просветах было видно, как кое-где над вершинами деревьев в небе висели ястребы, высматривающие с высоты добычу. В тёмных непролазных буреломах и падях скрывались медведи и волки. Между поваленных стволов сновали юркие бурундуки, провожавшие людей чёрными бусинками своих глаз. Один раз всадники увидели, как через тропу неслышной тенью перемахнула рысь. Эту неожиданную встречу почли добрым знаком.

Как и обещал Мунгету, долина Волчьей Пади открылась им после полудня. Сжимавшие тропу лесные чащи словно расступились. Среди деревьев замелькали просветы, а подлесок стал не таким густым. Преодолев, после очередного поворота, расстояние в несколько сотен конских махов они оказались на краю просторной долины.

Волчья Падь была расположена на обширной лесной луговине, одну сторону которой занимало изогнутое, словно молодой полумесяц озеро, а вторую занимала сама станица. Озеро питалось водой из двух ручьёв, впадающих в него с противоположной лесной стороны. Вокруг расстилались густые леса, растущие на склонах невысоких сопок.

Добрая половина станицы состояла из бревенчатых хижин и сараев. Большинство юрт и шатров принадлежали тем, кто прикочёвывал в лесные долины из степи. Рядом со станицей находился курень, посвящённый Далха-Коту.

Правда, в отличие от тех, что были возле Барги, он был небольшим. Численность его обитателей никогда не превышала более двухсот пятидесяти человек, включая постоянно живущих в нём старых воинов и наставников. Да и главой куреня здесь был не воевода-тысячник, а всего лишь есаул.

– Ого! – воскликнул Мунгету, вытягивая плеть в сторону станицы.– Глядите-ка, сколько народу понаехало…

– Опять, что-то не так,– притворно вздыхая, произнёс Содохай.– Неужто нам так и не придётся ни с кем подраться…

– Не беспокойся, на этот раз, я уступлю барса тебе,– засмеялся Джучибер, глядя куда указывал Мунгету.

Он и сам удивился тому, что предстало его глазам. Почти всё свободное от деревьев пространство было занято юртами, табунами коней и стадами скота. Кое-где на склонах паслись многочисленные отары овец. Казалось, что сюда собралась, по меньшей мере, треть всех кочующих в степях от Эльхотона до гор Хангары.

Едва они выехали из леса, как десяток вооружённых всадников, объезжавший крайние юрты, изменил направление и устремился в их сторону. Впереди всех скакал воин в высоком остроконечном шлеме и юшмане. Вороной дахиран под ним, шёл быстрой иноходью. Джучибер узнал в нём есаула Олдана, возглавлявшего местный курень воинов Далха-Кота.

– Да пребудет с вами Рысь-Прародительница! – громко сказал Джучибер, поднимая правую руку вверх с открытой ладонью.

– И с тобой, нойон Джучибер, и всеми, кто с тобой рядом,– откликнулся Олдан, узнав сына Хайдара. Есаул завернул своего скакуна и поехал рядом с Джучибером.

– Что-то больно много народу у вас нынче в станице…

– Верно, нойон Джучибер. Многовато,– согласился Олдан.– Хоть и стараемся давать скоту сено, но кони, почитай всю траву на пастбищах вчистую объели.

– А это кто? Никак бунияты прикочевали?

– Верно, нойон Джучибер,– кивнул есаул.– Старейшина Элдекэр и трое сыновей покойного Иргиз-хана, привели свои курени сюда. Остальные, кто на заимках, кто ушёл в Мулдуан.

– Ушёл от чего? Никак не пойму, о чём ты говоришь?

Есаул повернулся в седле и удивлённо уставился на Джучибера.

– Как отчего? От данланов, конечно.

– Каких данланов? – вмешался Содохай.

Олдан замолчал, переводя свой недоумённый взгляд с одного собеседника на другого. Есаул было подумал, что над ним насмехаются, но посмотрев в глаза собеседников понял, что те не шутят.

– А разве вы ничего не знаете? – изумлённо спросил он.– Разве вы прибыли из Барги не затем, чтобы возглавить войско?

– Нет! – покачал головой Джучибер.– Давай, рассказывай, что тут у вас происходит.

Всё ещё, не веря в то, что Джучибер и прибывшие с ним воины ничего не знают о начавшемся вторжении данланов, Олдан начал свой рассказ.

Двое пойманных на баранте разбойников-конокрадов принесли известия о данланском бек-хане Бачмане. Конечно, до коттеров и раньше доходили слухи о том, что он подчинил своей воле родственное племя зугров, и жестоко расправился со всеми противниками среди самих данланов и укрепил свою власть. А ныне он решил направить своих коней на встречь солнца, дабы установить границу своего улуса по Эльхотону, лесам Волчьей Пади и горам Хангары. Сам бек-хан не спешит выступать в поход. Вместо себя он отправил вперёд своего брата Саргала, отдав ему под начало два тумена всадников.

Элдекэр и молодые нойоны буниятов сначала не поверили обоим лиходеям-конокрадам, считая, что те лгут, дабы спасти свои никчёмные жизни. Но всё же, на всякий случай, выслали в степь несколько дальних дозоров. Через два дня один из разъездов вернулся и подтвердил слова конокрадов, а следом за ним и остальные яртаульные донесли о том же. Не меньше двадцати тысяч данланских воинов шли прямиком в кочевья коттеров.

Стало ясно, что это не просто набег. И тогда бунияты спешно снялись с места, отправив вперёд женщин и детей, стремясь уйти с пути вражеского войска. Большинство укрылось в Волчьей Пади. Остальные – кто направился в сторону Хангарских гор, кто на плоскогорье Мулдуан, а кто-то – из самых отчаянных – надеялся затеряться на просторах степи.

Они неспеша ехали по станице, слушая рассказ Олдана, что да как. Содохай дёрнул Джучибера за рукав, и показал глазами в сторону. У коновязей стояли, затянутые в кояры, боевые кони. По богатой сбруе Джучибер догадался, что воины, которым принадлежали лошади, не местные.

– Что же не отправили гонцов в Баргу за помощью? – спросил Джучибер, перебив рассказ есаула.

– Как не отправить? – простодушно удивился Олдан.– Отправили. Дак, что толку – хана-то нет. Ваши старейшины привели четыре сотни своих нукёров, да хаберхеды прислали полторы сотни ратных. Я-то и подумал, что они идут передовыми, а следом за ними идёшь ты с остальным ополчением.

Теперь Джучибер понял, чьи это лошади стояли у коновязи. Значит кто-то из нойонов или даже старейшин, выступил самовольно, не боясь наказания за ослушание. Хотя ещё неизвестно: знают ли Мутулган и Есен-Бугэ о данланах? Он скрипнул зубами. Да за такое надо башку с плеч долой…

Вид, выходящего из соседней юрты Укэту в полном боевом снаряжении, заставил Джучибера недовольно нахмуриться и стиснуть зубы. По лицу старейшины также пробежала тень неудовольствия, когда он заметил, что за всадник стоит перед ним. Глядя на Джучибера, Укэту уловил душевное состояние сына Хайдара. Ладонь старейшины невольно опустилась на рукоять его палаша, висевшего в ножнах на богато украшенном поясе.

Смиряя себя, Джучибер остановил коня, спрыгнул с седла и первым, как ни в чём не бывало, поздоровался с Укэту. Всё же тот был значительно старше его по возрасту. Олдан и Содохай также спешились, приветствуя старейшину. Укэту убрал руку с палаша, опомнившись, что затевать ссору ныне не время и, не спуская взгляда с прибывших, поздоровался в ответ. Полог юрты позади него откинулся, и наружу выглянуло лицо старейшины буниятов – Элдекэра.

– Это хорошо, что ты прибыл вовремя, нойон Джучибер,– громко произнёс Элдекэр.– Здравствуй, заходи в юрту, будь нашим гостем. Куда же ты уходишь, доблестный Укэту? Оставайся…

– Мне надо посмотреть, как устроились мои нукёры,– процедил сквозь зубы старейшина. Резко развернувшись, он подошёл к коновязи и поднялся в седло.

– Как скажешь. Я пришлю за тобой гонца на совет…

Последние слова старейшина говорил уже в спину отъезжающему Укэту. Джучибер заметил, как он сжал кулаки, а в его глазах мелькнул, злой огонёк. Похоже, что такого унижения Элдекэр не простит Укэту и наверняка отомстит. И пусть это произойдёт не скоро, но Джучибер не сомневался, что старейшина буниятов дождётся своего часа и припомнит тому его грубость.

Повернувшись к Джучиберу и Содохаю, Элдекэр радушным жестом хозяина предложил войти им в юрту. Там уже сидели трое братьев-нойонов из его рода: Шейбан, Елукэ-нойон и Каян. Самому старшему – Шейбану, недавно исполнилось двадцать два года. Елукэ шёл восемнадцатый год, ну, а самому младшему из них – Каяну – было всего шестнадцать лет. Прошлой зимой их отец – нойон Иргиз-хан, во время облавной охоты преследовал зверя и случайно провалился в полынью на Илане. После этого он заболел и, несмотря на все старания шаманов и знахарей, умер в конце зимы от горячки.

Сыновья Иргиз-хана не ладили друг с другом. Причиной было богатое наследство отца и власть над родом буниятов. И за каждым из наследников стояла его мать и многочисленные сородичи. Был бы у коттеров хан, то можно было решить дело миром, перенеся спор на ханский суд. Впрочем, такое развитие событий не устраивало бы ещё одно заинтересованное лицо – старейшину Элдекэра.

Джучибер понял, что сейчас именно он является главой рода буниятов. Пока жёны и сыновья покойного владетеля грызлись между собой, хитрый старейшина потихоньку прибрал к рукам всю власть над многочисленным и богатым родом буниятов. Правда, несмотря на все его старания, ему еле-еле удавалось поддерживать среди своих соплеменников мир. Вот и сейчас, несмотря на тревожное время, братья враждебно косились один на другого, готовые чуть что, схватиться за рукояти кинжалов.

Джучибер поочерёдно обнялся с каждым из братьев. Эти, вспыльчивые и одновременно простодушные парни, кажется, были единственными, кто искренне приветствовал его появление здесь.

– Я разделяю, вашу горечь утраты, братья-нойоны. И поверьте, кому как не мне, недавно потерявшему отца, понять вас…

Он подумал, что будь власть над буниятами в руках братьев, то ему бы возможно удалось бы заручиться их поддержкой на будущем курултае. Но ему было достаточно одного взгляда на старейшину, чтобы понять, кто истинный властитель в роду.

Элдекэр усадил Джучибера и Содохая на почётное место. Старый слуга при помощи двух женщин быстро принёс и расставил перед ними еду и напитки. Старейшина самолично подкладывал лучшие куски на их тарелки.

Едва гости утолили первый голод, как начался разговор. Элдекэр долго не мог поверить в то, что Джучибер прибыл сюда всего лишь с полусотней ближних нукёров. Сначала он думал, что молодой нойон шутит, но вскоре, появившийся в юрте сотник из местного куреня Далха-Кота, подтвердил слова Джучибера. Сотник пришёл доложить, что люди Джучибера расположились в их курене. После этого старейшина, перестал добродушно улыбаться, и долго сидел в молчании, что-то обдумывая про себя.

– А может быть, в Барге не знают о данланах? – наконец спросил он.

– Ну, раз Укэту прибыл сюда, значит, знают,– беспечно махнул рукой Содохай. Джучибер промолчал, делая вид, что увлечён едой. Он догадывался, какие мысли сейчас одолевают старейшину. Даже если они отобьют данланов, то род буниятов всё равно ослабеет. Пастухи падут в битвах, а кони и быки не нагуляют жира, ослабеют от постоянных перекочёвок.

– Если бы был жив мой отец, то он бы давно уже прислал бы войско,– многозначительно проговорил Джучибер.

– Да-а, хан умер – головы нет,– откликнулся Шейбан, бросая настороженный взгляд на братьев. Те ответили ему такими же полными недоверия взглядами.

Дальнейший разговор прервало появление Укэту и есаула Олдана. Они вернулись, после объезда воинского стана. Старейшина харалудов, стараясь не смотреть на Джучибера с Содохаем, уселся на предложенное ему место рядом с Элдекэром.

– Дозоры доносят, что часть данланов ушла к урочищу Эльхотон,– проговорил, прибывший вместе с Укэту есаул.– По бунчукам сочли – тысяч шесть, не менее…

– А кочующие там каяды знают об этом? – спросил Джучибер.

Присутствующие, пожимая плечами, недоумённо переглянулись.

– Мы не знаем,– произнёс в ответ Элдекэр.

«Как всегда,– с горечью подумал Джучибер,– каждый, прежде всего, печётся о своей шкуре». Он ощутил, что не ему одному пришла на ум подобная мысль. Сидевший рядом с ним Содохай, хотел было что-то сказать, но Джучибер незаметно дёрнул его за полу халата и тот так и не раскрыл рта. Лишь недовольно насупился, уставив свой взгляд в стоящую перед ним чашу с кумысом.

– Ничего с ними не случится,– заявил Укэту.– Укроются в Мулдуане или откочуют к оранорам.

– К оранорам, это вряд ли,– не утерпев, отозвался Содохай.– Меж ними кровь…

Старейшина раздражённо сверкнул глазом и ничего не ответил.

– Сейчас тех данланов, что заняли ваши кочевья не менее четырнадцати-пятнадцати тысяч,– проговорил Джучибер.– А нас сколько?

– Всего в станице четыре сотни воинов, включая моих,– начал считать Олдан.– Пять с половиной сотен у старейшины Укэту, да нойон Джучибер привёл полусотню нукёров. Вот уже почитай целый полк. Ещё три – три с половиной тысячи можно набрать среди буниятов и тех, кто кочует по соседству. К завтрашнему вечеру тысяч пять соберём,– подвёл итог есаул.

– Пол тумена,– откликнулся Каян, самый младший из трёх братьев-нойонов.– Значит, на каждого нашего воина будет трое данланов.

– Ну и что! Пусть их будет хоть все два тумена, милостью Далха-Кота мы всё равно побьём их! – расправляя плечи, громко произнёс Укэту.– Но при этом хочу упомянуть одно обстоятельство. Если будем как обычно перестреливаться из луков, то только Рысь-Прародительница знает, как закончится битва. Лечь костьми и не пропустить врага к родным очагам это одно, а победить – совсем другое.

– Что ты хочешь сказать? – перебил его Элдекэр.– Наши воины мечут стрелы не хуже данланов, а может и лучше! Наши кони не уступят в резвости их скакунам, а наши доспехи крепче ихних…

– Всё это так,– кивнул головой Укэту.– Но послушайте, что я вам скажу, багатуры. Мы положим множество своих воинов, прежде чем наши колчаны иссякнут, ибо данланы отнюдь не плохие стрелки.

– Что же ты предлагаешь? – спросил Джучибер.

– Врага, как и зверя можно взять не только ухваткой, но и хитростью. Данланы, как и табгары не умеют биться единым строем. В рукопашной схватке наши воины гораздо сильнее, а потому надобно заставить данланов принять ближний бой.

– Это правда, но как ты вынудишь их сойтись с нами грудь в грудь? – поинтересовался Олдан.

– Клянусь Далха-Котом, я заставлю данланов плясать под свою дудку, как медведя на майдане. Дайте мне восемь сотен отборных багатуров, несколько кибиток и небольшое стадо быков. Как только они приблизятся, я нападу на них, завяжу бой. Заставлю поверить, что это наши главные силы, прикрывающие отход куреней. Не может того быть, чтобы данланские беки и их нукёры не были падки до лёгкой добычи. Наверняка они захотят захватить стада, наших жён и детей. Их передовые сотни мы легко отобьём, и потому они будут вынуждены навалиться на нас всеми силами, дабы разом покончить с нами. А вы в это время с остальными останетесь в стороне, и когда будет нужно, ударите прямо по ним.

Закончив говорить, Укэту бросил взгляд в сторону Джучибера, ожидая возражений со стороны молодого нойона. Элдекэр и остальные тоже ждали, что скажет сын Хайдара.

Джучибер молчал, тщательно обдумывая сказанное старейшиной, ибо совета ему спрашивать было не у кого. Жаль, что здесь не было опытного Мутулган-багатура, или хотя бы того же Есен-Бугэ. Опытные воеводы-тысячники не раз водившие за собой в бой многочисленные рати сумели бы подсказать, что да как…

– Думаю, что доблестный Укэту совершенно прав,– наконец, после долгого молчания, произнёс Джучибер.– И я мыслю так же, а потому мы должны поступить так, как он говорит…

Укэту, не ожидавший ничего подобного от Джучибера, в удивлении приподнял одну бровь, отчего его лицо перекосилось.

– Мы, тоже не сомневаемся в мудрости и опыте, доблестного Укэту,– с облегчением произнёс Элдекэр. Трое братьев-нойонов закивали головами, дружно поддержав своего старейшину.

– На том и порешим,– заключил Элдекэр.

Затем принялись обсуждать особенности предстоящей битвы. Укэту получил отряд в восемь сотен отборных всадников. В это число вошли сотни, прибывшие с ним из Барги и лучшие бойцы из рода буниятов. Это потому, что именно ему доверили завязать бой и заманить данланов под удар главных сил коттеров.

Под начало Джучиберу отдали тысячу всадников. Кроме собственных дружинников, что он привёл с собой, в состав его сборного полка вошли три сотни воинов из куреня Далха-Кота, полторы сотни хаберхедов и оставшиеся отборные ратники из рода буниятов, что не попали в отряд Укэту.

Элдекэр не без сожаления отдал ему своих воинов, но это было необходимо, ибо именно полк Джучибера должен был «пробить» лаву данланов. Жадные до воинских подвигов и славы молодые буниятские нойоны также присоединились к Джучиберу со своими нукёрами, чтобы непосредственно принять участие в сражении. Сын Хайдара был уверен, что уж с этими-то Элдекэр расстался без всякого сожаления и если во время боя с братьями-нойонами что-нибудь случится, то старейшина не шибко будет о них горевать. Остальные воины, числом в три полных тысячных полка пошли под бунчук самого Элдекэра. Их задачей было окончательное уничтожение данланов после того, как Джучибер расколет их строй.

Наконец, всё было обговорено до мелочей, и военный совет закончился. Старейшина Элдекэр звонко щёлкнул по бронзовой чаше ногтём, и из-за полога показалась девушка с бурдюком. Покачивая бёдрами, она обошла всех присутствующих, наполнив их чаши и, выслушав распоряжения старейшины насчёт ужина, также молчаливо скрылась за пологом.

Ужин прошёл в молчании, ибо все были погружены в собственные думы. Ни у кого из присутствующих, не возникало желания говорить. И если мысли большинства были заняты предстоящей схваткой с данланами, то Джучибер думал о том, как всё повернется, после того как они победят врага. А в том, что они одержат победу он, как и Содохай, нисколько не сомневался. Его тревожило наглое, вызывающее поведение Укэту. Он понимал, что старейшина действует с одобрения других. Взять хотя бы того же Суджука или Арведа.

– Почему ты поддержал этого надутого гуся Укэту? – спросил Содохай у Джучибера, когда, оставшись одни, они укладывались спать. Тот ответил не сразу.

– Знаешь,– медленно проговорил он.– После сегодняшнего совета, я вынужден признать, что Укэту достоин водить воинов,– сознался Джучибер.– Я сам не смог бы предложить ничего лучше, чем он.

– Да ладно, пёс с этим Укэту,– блеснули в темноте глаза и белозубая улыбка Содохая,– а то, наверное, его икота замучила. Небось, гадает: кто это вспоминает его на ночь глядя? А ведь ему выступать завтра с передовыми. Пусть выспится…

Услышав замечание друга, Джучибер невольно рассмеялся. На душе потеплело. Содохай, как всегда, сумел рассмешить его, отгоняя разные мрачные думы.