Дети Рыси

Глава 8

Большая, крытая крашеными войлоками, юрта нойона Суджука стояла возле самого земляного вала, опоясывающего Баргу. Рядом с ней находились четыре юрты поменьше, в которых жили его нукёры и слуги. Два больших бревенчатых амбара с земляной крышей вырастали из крепостного вала позади юрты нойона. Это всё, что составляло его курень внутри станицы.

На самом деле, Суджук был одним из самых богатых людей в улусе коттеров. Говорили, что его богатство своими размерами не уступало даже ханской казне. Кроме собственного куреня в Барге, в подчинении нойона находилось ещё четыре других, кочующих по степи, которыми управляли его родичи и доверенные нукёры. Три с половиной тысячи пастухов пасли стада скота и табуны. Суджуку же принадлежал и табун почти в сотню боевых коней – дахиранов. В отличие от большинства нойонов Суджук не гнушался торговлей. Треть всех шкур и мехов на майдан Барги поставляли люди нойона, перекупая их у тугрских гейров.

Известие о кончине старого хана Суджук воспринял с большим облегчением. Он никогда открыто не враждовал с покойным властителем коттеров, но между ним и Хайдаром не было особой приязни.

Разлад с родом Хайдара начался ещё с тех времён, когда молодой Бегтер стал ханом вместо отца. Дело было в том, что каждая семья коттеров держала в своей юрте кота или кошку, которые служили живым воплощением Прародительницы и считались хранителями домашнего очага, а также оберегали хозяев от сглаза и порчи.

Причиной же ссоры Суджука и Бегтера послужил кот последнего. Однажды он забрался через дымогон в юрту нойона, где славно попировал сливками и сметаной, приготовленными для угощения гостей. Будь на месте Суджука кто-либо другой из коттеров, он только бы посмеялся проделке кота. В крайнем случае, потерпевший обратился бы к хозяину с просьбой возместить причинённый ущерб.

Но, застигнутый на месте преступления кот, прежде чем успел сбежать, был здорово отлуплен плетью, после чего был вышвырнут вон. Возможно, такое оскорбление хранителя очага, пусть и чужого, и сошло бы Суджуку с рук, если бы кот принадлежал кому-нибудь другому, а не самому хану.

Поэтому случаю Суджуку пришлось дать объяснение хану, который потребовал возмещения за понесённый урон своей чести. Гордому нойону пришлось в присутствии трёх шаманов при многочисленных свидетелях просить прощения у Бегтера, а затем преподнести ему дар в виде двух объезженных жеребцов-дахиранов и трёх выделанных кож скиппера.

Суджук посчитал, что молодой хан нанёс ему незаслуженную обиду, которую он был вынужден проглотить. Слишком уж силён был Бегтер, находясь на вершине своей славы. Однако ему вскоре представился случай отомстить молодому хану.

Когда разыгралась неравная битва с ченжерами на Эрдыше, то Суджук был одним из первых, кто увёл своих воинов прочь, не оказав помощи Бегтеру и его дружине. Но и тут он поступил хитро. Вместо того чтобы просто уйти, он заставил своих нукёров переправиться на другой берег реки гораздо ниже по течению от того места, где произошел роковой бой. Впоследствии никто не смог упрекнуть нойона, в том, что он и его люди бросили своих соплеменников в беде. Нет. Они искали брод и потому пришли на помощь слишком поздно.

Сейчас нойон Суджук сидел в своей юрте у очага и пил хмельную архи, закусывая вареным мясом. Перед ним стояла большая деревянная миса доверху наполненная бараниной, возле которой возвышалась горка румяных лепёшек из ячменного теста. Жуя нежное мясо молодого барашка, нойон размышлял о будущем.

Ему было над чем подумать. Суджук понимал, что власть Бегтера и Хайдара зиждилась не только в поддержке безродных пастухов, но и в превосходстве богатств над остальными нойонами. Почти все свободные кузнецы и ковали были под рукой хана. Они обеспечивали ханских нукёров и ополчение племени необходимым оружием и снаряжением.

Бегтер стал первым из ханов, что нарушил дедовский обычай и стал кормить и снаряжать не только свою дружину, но и ополчение племени самостоятельно. До этого ханы лишь только возглавляли ополчение племени, которое выставляли они – родовые нойоны. Старый Хайдар продолжил его дело, обещая молодым воинам из куреней Далха-Кота всяческие блага на ханской службе за счёт их же родовых нойонов и старейшин. Кроме тысячи двухсот своих нукёров, он завёл ещё почти восемь тысяч воинов племенного ополчения, которые только числились в своих родах, но непосредственно зависели от хана и его казны.

Конечно, Джучибер как наследник Хайдара, получит многое, в том числе и казну, но не всё. Ибо общую казну в основном пополняют они – нойоны и старейшины племени. Много ли возьмёшь со свободного пастуха или табунщика? Шкуры, да мясо. Может быть, ещё меха от удачной охоты. Нет! Старейшины и родовые нойоны – вот кто основа улуса!

До Суджука дошёл слух, что Сурга-Огул первый из нойонов, что опосля смерти Хайдара не дал общей дани. А почему он, убелённый сединами нойон более высокого рода, должен кормить и снаряжать воинов ополчения, которые всё равно подчиняются хану?! Хана теперь нет. Конечно, остался только его наследник – Джучибер. Ну, да и кто он такой, этот Джучибер?! Пока войсковой съезд не утвердил его ханом, то он такой же нойон, как и все…

Размышляя, Суджук не забывал закусывать архи, и с удовольствием смаковал каждый кусок. Донёсшийся до его слуха топот копыт и ржание лошадей снаружи отвлекли его от дум и такого приятного занятия, как неторопливое насыщение утробы. Нойон искоса взглянул на стену юрты, где висело оружие. Времена нынче стали тревожные. Но он не бросил еду, ибо был уверен в своих нукёрах, бдительно охранявших покой своего хозяина.

– Высокородный нойон Арвед,– раздался из-за порога хриплый бас караульного.

– А-а, это ты Арвед,– просипел Суджук, отбрасывая от себя обглоданную баранью кость, и раскидывая в приветствии руки.– Здравствуй, проходи, будь моим гостем. Здоров ли ты и твои родичи?

Он хлопнул в ладоши, и следом за гостем через порог юрты переступила, склонившись в низком поклоне, служанка. Суджук кивком головы указал на гостя, и служанка молча исчезла за пологом.

– Хвала небесной Рыси! И я, и все мои родичи здоровы.

Арвед снял с головы меховую шапку, отстегнул пояс с оружием и, загребая кошмы носками гутул, прошёл к огню и протянул к нему руки. Сердито сопя, он уселся на место у очага и начал выкладывать новости:

– Моим нукёрам сегодня пришлось отстегать рыжего Тохту плетьми. Волком смотрит. Болтает в кузнице у Чулуна невесть что. Будто бы мы с тобой обманом захватили ханский скот и имущество у вдовы Онгодая. Сурга-Огул взял себе третью жену из семьи старейшины Тугучака. Большой калым заплатил – боевого коня с наборным седлом и сотню овец. А когда за данью к нему пришли люди хана, то велел своим нукёрам прогнать их плетьми. Дани он так и не дал.

Суджук молча продолжал грызть баранью лопатку. Лишь зеленоватая искра, промелькнувшая в кошачьих глазах нойона, служила доказательством того, что он внимательно слушает. Служанка тем временем принесла бурдюк с кумысом и наполнила чашу, с поклоном протянув её гостю. Арвед принял из рук служанки чашу и, плеснув на огонь несколько капель, осушил её. Та вновь наполнила чашу, но уже налила не кумыс, а крепкой архи. Выпив, нойон потянулся к мясу. Затем взял лепёшку.

– Говоришь, что Сурга не дал дани…– задумчиво протянул Суджук, медленно поворачивая в ладонях свою опустевшую чашу. Его глаза смотрели куда-то в пустоту.

– Угу-м,– промычал набитым ртом Арвед. Он усердно воздавал должное угощению.

– Мёд, господин,– предложила служанка, подвигая плошку к Арведу. Тот, обмакнув кусочек лепёшки в душистый липец, зажмурился от удовольствия.

– Хороший мёд. Давно не едал такого. Сладко живёшь, нойон Суджук, а дело не ждёт…

Зелёные глаза Арведа хищно блеснули в полумраке юрты.

– Оставь нас,– наконец приказал служанке Суджук. Он проводил женщину взглядом, задержав его на полных икрах ног, мелькнувших в полах её халата, пока она не исчезла за входным пологом юрты. Теперь оба нойона остались наедине.

– Пока жив Джучибер, многие будут недовольны. Говорят, сильно горюет об отце. Надобно пожалеть его,– продолжил Суджук прерванный разговор, многозначительно взглянув на своего гостя.

Арвед запрокинул голову, выпивая чашу до дна. Затем выплеснул последние капли на раскалённые угли очага, которые зашипели, показывая, что духи предков довольны его возлиянием.

– Нельзя убивать Джучибера. Он и так в глазах простых харачу выглядит великим багатуром, а, убив его, получишь мученика, за которого многие захотят отомстить тебе. Слыхал, как он наградил безродного юнца из Барунара? Дал ему полный юшман с набором. За такой доспех можно не то, что полтысячи овец – два косяка дойных кобылиц взять! То-то…

– Да-а,– задумчиво протянул Суджук,– клянусь Небесной Рысью, ты как всегда прав, мудрый Арвед. Недаром тебя называют хитрым лисом. Но, всё-таки, нам надобно избавиться от этой болячки.

– Джучибер не угроза нам, до тех пор, пока его не провозгласили ханом. Хорошо ещё то, что Бохорул не слишком-то стремиться его поддержать, а не то бы нам туговато пришлось.

– Соберёмся на съезд, вот тогда думать и будем,– Суджук хмыкнул и вновь наполнил чаши архи.

– Улус без защиты остался,– продолжал Арвед,– разве раньше, когда хан водил воинов, бесауды посмели бы отогнать чьи-нибудь табуны?

– А ты что – жалеешь?

– Нет. Но многие в куренях и на зимовьях думают так. Когда приходит беда, люди должны знать, за кем им идти. Многие посматривают в сторону орхай-менгулов – пусть там хан, но зато живётся привольнее и безопаснее. Вот о чём мечтает большинство голопузых харачу. Что им воля, лишь бы брюхо набить.

– Да, ты опять прав. Надо бы поговорить с другими, чтобы подтянули своих нукёров. Для охраны пастухов я смогу дать три сотни своих бойцов. Кстати, когда соберётся курултай, надо бы выставить побольше угощения для воинов и пастухов. Если собака рычит, то ей бросают кость…

Арвед соглашаясь с собеседником, молчаливо кивнул. Оба нойона задумались, и в юрте повисла тишина.

– Я тут недавно гостил у старейшины Укэту,– первым нарушил молчание Арвед.– На охоте с ним был…

– Ну? – вопросительно глянул на него Суджук.

– Так он собирает нукёров. Потихоньку сманивает вольных пастухов и охотников. Защиту сулит. На ханское место метит…

– Норовистый конь всегда впереди бежит. Обуздаем,– спокойно ответил Суджук.– Что бы ни замышлял Укэту, но он наш. Наш, не только по крови, но и по духу. Он никогда не позволит себе унизить высокородного. А, вот Джучибер…

– Да. Он-то, как и его покойный братец, не задумываясь, раздавит любого, кто встанет у него на пути.

– Кабан тоже прёт напролом, но умелый охотник всё равно берёт его на рогатину. На съезд наверняка прибудет хан орхай-менгулов Бохорул…

– Этому-то что у нас надо? – перебил Суджука Арвед.– Небось, только спит и видит, как наложить свою лапу на наши улусы.

Суджук кивнул, соглашаясь, и как положено хозяину подлил архи в чашу Арведа.

– Потому-то Бохорул и прибудет. Если не сам, то кто-нибудь из его ближних нойонов. Наранген, Амбалай или ещё кто,– продолжил он.– На полуденной стороне сгущаются тучи. Торговцы принесли вести о том, что шестипалые опять зашевелились. Табгары, по слухам, не очень-то хотят воевать. У них этой зимой пало много скота и коней. А, значит на курултае, будет разговор и о том, кто поедет послом к табгарскому кагану. Это важно не только для Бохорула, но и для нашего племени. Значит, большая слава и больший почёт будет тому, кто привезёт от кагана табгаров слово мира.

– Это точно,– согласился Арвед.– Но это будет лишь в том случае, если посол привезёт слово мира,– добавил он.

– А если посол совсем не вернётся? – усмехнулся Суджук.

– Ты думаешь, высокородный нойон, что такое возможно? – напряжённо спросил Арвед, сощурив глаза.

– Почему нет? Не мне говорить тебе о коварстве табгаров.

Арвед задумался над словами Суджука. Кабаном, что попрёт напролом, на курултае, скорее всего, будет Джучибер. Он и так уже почти что хан, и ему не хватает только одного – признания курултая, ибо почти половина багатуров и воинов всё же идёт не за ним, а за родовыми нойонами и старейшинами племени.

Отбив набег Пайкана, сын Хайдара показал себя как воевода. Теперь ему не хватает только славы мудрого и рассудительного вождя. Если Джучиберу даже не удастся заключить с табгарами союз, а всего лишь заручиться их невмешательством в противостояние ченжеров и степных племён, то всё равно это будет большой удачей. Без поддержки табгаров шестипалые никогда не посмеют придти в кочевья коттеров. И тогда он станет ханом сразу по возвращении… по возвращении…

Оба собеседника молчали, лишь изредка бросая оценивающие взгляды один на другого. Каждый из них обдумывал невысказанное другим, но ни один так и не решился произнести это вслух.

– Ладно,– хлопнул себя по колену Арвед.– Спасибо тебе за угощение достославный Суджук. Надо ехать дальше. Хозяину почёт, а путнику дорога. Мне ещё надо проведать дальние пастбища. Знаешь пословицу: сонному коту – дохлая мыша!

Он поднялся на ноги и, махнув на прощание рукой, направился к выходу.

– Послать с тобой провожатых?

– Нет. Со мной восемь крепких нукёров. Прощай Суджук-нойон, да хранит тебя Буркэ-Кот.

– Прощай нойон, пусть будет лёгким твой путь,– произнёс Суджук.– Увидимся на курултае.

– Хорошо. Да пребудет с тобой Покрытая Шерстью с острым клыком.

Полог юрты опустился за гостем. Снаружи до Суджука донёсся голос Арведа, затем раздался удаляющийся топот копыт. Нойон снова остался один наедине со своими думами. Его отвлекло появление служанки, пришедшей убрать лишнюю посуду.

– Поди-ка, кликни мне Кейхата,– велел Суджук. Женщина послушно кивнула и побежала исполнять приказание. Вскоре входной полог зашуршал откидываемый рукой и в юрту вошёл человек в лёгком войлочном колпаке, халате и шароварах, заправленных в гутулы. Это был один из доверенных людей Суджук-нойона по имени Кейхат.

– Звал, хозяин? – почтительно поклонился он.

– Поди сюда,– Суджук указал на место перед собой. Тот прошёл и медленно опустился напротив нойона.

– Угощайся.

Суджук пододвинул к нему чашу с кумысом. Некоторое время он наблюдал как Кейхат, по усам и подбородку которого стекали капли жира, жадно ест, склонившись над блюдом с мясом. Он собственноручно налил до самых краёв в чашу архи и подвинул её доверенному нукёру.

– Ты как-то хвастал, что хорошо знаешь язык и обычаи табгаров? – спросил Суджук.

– Я почти целое лето провёл у них в плену. Да ведь ты же меня и выкупил,– несколько удивляясь, ответил Кейхат, утирая рот рукавом халата. Он догадался, что нойон спрашивает неспроста. Ему уже не раз, рискуя жизнью по повелению своего господина, приходилось иметь дело с кровными врагами коттеров. И нынче опять ему видимо придётся ехать во враждебные становища.

– Путь в их набольший курень найдешь?

– Той-Тувэ? Найти-то найду, хозяин, вот только бы не пропасть где-нибудь по дороге, ибо табгары больно злы на нас. Ведь между нами легла кровь. Зарежут.

– Боишься? – зеленоватые глаза нойона испытующе глянули в лицо Кейхата. Тот побледнел, отставил чашу в сторону и выпрямился.

– Зачем обижаешь, хозяин. Я с тобой не в один поход сходил, не раз в схватке бывал…

– Успокойся. Тебе верю,– махнул рукой Суджук.– Сейчас пока ступай к себе, но будь наготове, ибо ты мне вскоре понадобишься. Всё. Ступай.

Кейхат поднялся на ноги, поклонился, пробормотал слова благодарности за угощение, и торопливо направился к выходу из юрты.