Дети Рыси

Глава 21

Верховой тайгетский верблюд под седлом мотал горбоносой головой, отгоняя назойливых мух. Кендаг палкой почесал ему спину. Верблюд фыркнул от удовольствия и потянулся жёсткими губами, к покрытой короткими острыми шипами пустынной колючке. Поводья тянулись от его взнузданной морды к широкому кожаному поясу путника, сидящему в редкой тени кустов эфедры. Человек безуспешно пытался укрыться под кустами от испепеляющих лучей солнца, которое, обжигая землю, нещадно опаляло землю.

Кендаг был огромным, внушительного роста мужчиной с широкими плечами и крепкой как у быка шеей. С головы свисала грива пепельно-седых волос. Своим обликом и одеждой он больше напоминал воина, нежели священника или монаха. Впрочем, в последние пятнадцать лет жизни ему приходилось куда больше воевать, чем возносить молитвы Мизирту Милосердному.

Его одежда также мало напоминала одеяние священнослужителя. Она состояла из доходящего до колен мелаирского халата, пошитого из толстой ткани, и таких же штанов, крашеных в синий цвет. Ноги были обуты в высокие сапоги из твёрдой кожи с каблуками и шнуровкой.

Тайгет устало вздохнул. Куда только не бросала его жизнь. Бывший первосвященник Тайгетара, он оставил свой пост ради того, чтобы стать одним из целителей Далайрана. Потом, когда в Империи Феникса вспыхнуло восстание наёмников под предводительством Дайсана, он, не раздумывая, примкнул к нему, в надежде, что им удастся сбросить ярмо ченжеров.

В конце концов, восстание было подавлено, Дайсан сын Роара погиб где-то в степях, а сменивший Кендага на посту первосвященника Цэнпорг, признал зависимость тайгетских княжеств от империи. И вот ему приходится вести жизнь вечно преследуемого бродяги-бунтаря.

Позапрошлой ночью Кендаг покинул караван, с которым он побывал в Той-Тувэ. Он рассчитывал найти в юртах кочевников силу, способную остановить продвижение ченжеров. Ибо они единственные, кто посмел хоть как-то сопротивляться империи. Но видимо просчитался. Злая воля жрецов Братства Богини дотянулась даже сюда. Судьба посольства коттеров и орхай-менгулов оказалась тому подтверждением. Теперь будет война, которую, в конце концов, выиграют имперцы.

Припекало. Разморенному жарой телу Кендага было лень даже сделать лишнее движение. Бывший тайгетский первосвященник, сняв сапоги и расстегнув толстый мелаирский халат, сидел в жидкой тени кустика эфедры. Медленные капли едкого солёного пота стекали по его бокам и груди. Для тайгета, привыкшего к прохладному воздуху гор, было слишком жарко. Он лениво озирал окрестности из-под опущенных век.

Кендаг уже раздумывал о том, чтобы прилечь, когда заметил бредущую с полуночной стороны лошадь. Напрягая глаза, он всмотрелся в знойное марево, колыхавшееся перед ним. На лошади был всадник. Но, странное дело, всадник ехал полулёжа, навалившись на гриву лошади.

Первой мыслью Кендага было, что это очередной пьяный цакхар, возвращающийся в родное стойбище из Кутюма, но насколько он знал, ни один уважающий себя кочевник, не будет пить в такую жару. Разве что воду, кумыс либо кислый дуг.

Как всякий, кто посвятил свою жизнь Мизирту Милосердному, он решил оказать помощь заблудшей человеческой душе. Ему надо просто подождать этого глупца, наверняка вкусившего от благ жизни в Империи Феникса, а не то, свалившись с коня, тот свернёт себе шею. Всадник, тем временем, приближался.

Кендаг натянул сапоги и поднялся навстречу приближающемуся наезднику. Он поймал лошадь за повод, тронул рукой всадника и отскочил.

– О-го-го! Никак мертвец!

В волнении он даже забыл о своих расшнурованных сапогах, чьи завязки волочились за ним по песку. Кендаг снял всадника со спины лошади и положил его под кустом. Затем он приложился ухом к его груди.

– Живой,– неуверенно пробормотал он.– Что-то я стал слишком пугливым. Когда у человека стучит сердце, то он просто не может быть мёртвым.

Он осторожно принялся раздевать незнакомца. Осмотрев его, Кендаг обнаружил глубокую рану на голове. Ножницами, предназначенными для стрижки верблюжьей шерсти, он осторожно срезал волосы вокруг раны. Затем промыл её лечебным бальзамом, приложил немного порошка из толчёного гамелита и затянул повязку. Кендаг, разжал зубы раненого ножом и влил ему в рот чашку воды. Бледное, отливающее желтизной, лицо раненого слегка порозовело.

Кендаг удивлённо охнул, когда смыл кровь и грязь с лица раненого. Перед ним лежал Джучибер, тот молодой князь коттеров возглавлявший посольство к Темябеку, и к которому он приходил позапрошлой ночью, чтобы предупредить о коварстве кагана табгаров.

Вид Джучибера не оставлял никаких сомнений в судьбе посольства коттеров. Кендаг лишь удивлённо качал головой, гадая и размышляя о том, как удалось тому уцелеть и вырваться из ловушки.

Однако теперь планы Кендага были нарушены. Наверняка, в поисках уцелевшего коттера, по степи рыщет погоня. Тайгету мало улыбалось встретиться с отрядом кочевников в привычных для них условиях.

В рукопашном бою один на один он уложил бы не менее сотни из них, даже если бы они напали все разом, но здесь в степи воевали иным способом. Не пройдёт и нескольких мгновений, как он, весь утыканный стрелами, будет похож на горного дикобраза. Поэтому оставаться на месте было бы непростительной глупостью.

Кендаг устроив нечто вроде люльки, пристроил Джучибера на своего выносливого верблюда. Сам он, проклиная отсутствие второго седла, с трудом взгромоздился на лошадь коттера и, привязав поводья верблюда к своему поясу, тронулся в путь.

Вечером следующего дня, проделав долгий путь по степи, Кендаг вместе с Джучибером расположились на ночлег в небольшой долине у русла пересохшего ручья, заросшего кривыми деревцами.

Коттер был ещё слишком слаб после полученных ран, поэтому тайгет делал частые остановки. Кобылица и верблюд мирно паслись рядом, по очереди громко фыркая в надвигающихся сумерках. Сейчас Кендаг сожалел, что в эту поездку он посчитал необходимым взять с собой только одного верблюда. Но ведь он не предполагал, что дело обернётся не так, как он задумал. Ничего, брат Ирахар подождёт его в кочевьях мелаиров.

Тайгет не стал разводить костёр, так как отблески огня или запах дыма могли легко выдать их место стоянки. Сегодня Кендаг решил поужинать в темноте хурутом всухомятку, предварительно напоив Джучибера настоем из лекарственных трав.

Он дожевал свою еду, и шёпотом вознёс короткую благодарственную молитву Мизирту за ниспосланный ему хлеб насущный. После чего стряхнул сухие крошки хурута и обратился к своему спутнику, который, придя в себя, с подозрением разглядывал Кендага.

– Ну, что? Очнулся, наконец? – сварливо проговорил Кендаг.– Надеюсь, теперь твои дела пойдут на поправку.

Но Джучибер не ответил. Глаза его бессильно закрылись, и он снова провалился в блаженное забытьё.

* * *

Джучибер открыл глаза, когда ноздрей его носа достиг восхитительный запах жареного мяса. Он почувствовал острый голод и невольно сглотнул слюну. Однако глоток в горле не отозвался как обычно головной болью. Джучибер медленно поднял голову, и увидел человека, который поворачивал над костром длинный прут с насаженными на него сочными кусками мяса. Сначала он подумал, что видения опять преследуют его. Но внезапно человек обернулся и улыбнулся Джучиберу.

– Слава Мизирту Исцеляющему. Я уж, грешным делом, подумал, что ты отдал небу свою бессмертную душу.

Синие как небо глаза тайгета приблизились к лицу Джучибера. Он почувствовал, как его бережно приподняли за голову, а у его губ оказался край чаши с каким-то ароматным настоем.

– Выпей-ка это,– уговаривающее сказал Кендаг.– Тебе будет легче.

Кендаг уже не сердился на то, что его планы оказались нарушенными. После того, как он обнаружил на шее коттера маленький оберег из гамелита, течение его мыслей приняло совсем другой оборот. Бывший первосвященник тайгетов провёл бессонную ночь, перемежая свои размышления с молитвами Мизирту. Теперь он считал, что Мизирт ниспослал ему этого дикаря, для того чтобы он всё-таки смог отыскать следы Дайсана.

– Я узнал тебя. Ты тот тайгет, что приходил к нам…– прохрипел Джучибер. Глаза коттера всё ещё были наполнены болью, но смотрел он уже вполне осмысленно.

– Точно,– Кендаг присел на корточки рядом с Джучибером.– И если ты не забыл, то меня зовут Кендаг.

– Куда ты меня везёшь?

Джучиберу было трудно говорить. От усилий по всему телу разливалась слабость.

– Сейчас, в поисках тебя, по степи наверняка рыскают табгары. Поэтому, чтобы сбить возможную погоню со следа, я решил, что нам с тобой лучше всего двигаться на полдень. Здесь лежат кочевья цакхаров – подданных империи, и поэтому они не рискнут забираться так далеко. Но и оставаться нам с тобой здесь надолго нельзя. При первой же удачной возможности нас выдадут табгарам, или, что ещё хуже – шестипалым.

Кендаг больше размышлял вслух, нежели разговаривал с Джучибером. Он поправил одеяло, которым был укрыт Джучибер, и принялся за завтрак.

– Мяса я тебе пока не дам, потому что ты ещё слишком слаб. А вот чаю, ты можешь пить сколько захочешь.

Выпив предложенную ему чашку чая, настоянного на целебных травах, Джучибер почувствовал прилив сил и вскоре его сморил сон. Кендаг остался сидеть рядом с ним пристально вглядываясь в лицо молодого коттера. Этот дикий степняк был непростым. Внутренний взор Кендага видел скрытое от простого глаза. Он видел, что Джучиберу довелось многое пережить и немало врагов пало от его руки. И ещё, что особенно волновало и настораживало его, это то, что многим он принесёт смерть…

На следующий день, едва взошло солнце, они пустились в дальнейший путь. Поначалу им не удавалось вести беседу, так как Джучибер ещё слишком слаб, да и относился к тайгету насторожено. Почти всё время он был погружён в свои собственные мысли, и даже не всегда отвечал, когда тайгет обращался к нему. Но Кендаг упорно стремился разговорить молодого степняка. Он живо интересовался жизнью коттеров, их обычаями и нравами. Кроме того, его занимало, что будет делать Джучибер, если ему удаться вернуться в родные кочевья.

Возможно искренность, звучавшая в голосе тайгета, помогла растопить лёд недоверия в душе Джучибера. Бывший первосвященник по опыту знал, что чем больше задаёшь вопросов диким язычникам, тем больше они начинают подозревать в тебе лазутчика или соглядатая.

Поэтому, дабы между ними не могло возникнуть напрасных подозрений, Кендаг откровенно рассказывал Джучиберу историю своей жизни. О своих родителях, о жизни в обители Саншина, о том, как однажды он стал целителем Далайрана. Он не стал скрывать от Джучибера, что долгое время был наёмником и принимал участие в восстании Дайсана.

– Как ты узнал, что кто-то из наших нойонов заплатил Темябеку за мою голову? – внезапно, ни с того, ни с сего, спросил Джучибер.

Кендаг почувствовал, как жёлтые с прозеленью глаза степного княжича, неотрывно следят за ним.

– Хм,– усмехнулся тайгет.– Дело в том, что я надеялся встретить в Той-Тувэ кого-нибудь из вашего племени. Мне нужен был проводник в ваши кочевья.

– А что ты там забыл? – перебил его Джучибер.

– Как ты знаешь, я – родич Дайсана. Он нашёл приют среди людей твоего племени. Я надеялся, что кто-нибудь поможет мне узнать, как он погиб. А тут, я увидел человека с такими же необычными глазами как у тебя. Я хотел пойти к нему в юрту, где он остановился. Но меня опередил местный жрец. Э-э, шаман,– вспомнил слово Кендаг.– Такой, с узким лицом.

– Киях,– мрачно оборонил Джучибер.– Его зовут Киях.

– Мне показалось, что это человек, у которого не стоит становиться на пути. Тогда я обошёл юрту и стал ждать. Разговор твоего соплеменника с шаманом я подслушал случайно. Из него я узнал обо всём и решил предупредить вас. Вот и всё.

Кендаг умолчал лишь о том, что ему пришлось применить небольшое заклинание, отводящее глаза дозорных, охраняющих юрту, ибо дикари очень щепетильно относятся к этому делу. Ему пришлось быстро покинуть то место до того, как Киях закончил разговор с тайным гонцом и снять заклинание. Ибо, какими бы не были священнослужители варваров, не стоило недооценивать их возможности.

Джучибер выслушал своего спасителя с безразличным лицом. Но было, похоже, что после этого разговора отношение Джучибера к Кендагу несколько изменилось. Степняк понемногу начал рассказывать о себе, своём племени и обычаях. Тайгет так и не понял, почему это вдруг молодой коттер внезапно стал более откровенным. Благодарность за спасение жизни? Да нет, вряд ли…

В ответ на вопросы Джучибера, Кендаг много рассказывал о Тайгетаре и других местах, в которых ему удалось побывать, когда он был наёмником или скрывался от преследования ченжеров. Он поделился своими мыслями о том, что те свободные племена и народы, которые ещё не попали под железную пяту империи, должны объединиться. Постепенно между ними возникло взаимопонимание.

– Скажи-ка, Кендаг,– как-то раз задал вопрос Джучибер,– всё-таки, почему ты оказался в ставке Темябека, здесь далеко в степи? И так далеко от своих гор?

– Твое-то, какое дело. Не всё ли равно,– тяжело вздохнув, ответил тайгет.

– Странно,– продолжил Джучибер, изредка поворачивая головой от боли.– Ваши купцы и шаманы изредка приходили с караванами в курени орхай-менгулов и к нам в Баргу. Ты говорил, что перестал быть шаманом, а на торговца ты не слишком похож. Ты скрываешься от шестипалых?

– Не только. Я должен завершить одно очень важное для меня дело, иначе я бы не болтался в этих забытых богом землях, а сидел бы за неприступными стенами Саншина, проводя свои дни в молитвах и в постижении тайн бытия,– бывший священник опять тяжко вздохнул, видимо вспоминая прежнюю жизнь.

– И какая нужда погнала тебя в наши степи?

– Для степняка ты слишком последователен и излишне настойчив, словно имперский сборщик дани? – раздражённо заметил Кендаг.

– Не хочешь, не говори. Но я не очень-то доверяю непонятным мне людям.

Джучибер слегка отвернулся в сторону. Он словно невзначай коснулся рукой своего оберега, как бы проверяя, на месте ли он. Кендаг ни мгновения не сомневался в том, что степной княжич знает не только о гамелите, но и о Дайсане.

– Хорошо, тогда слушай. Я расскажу тебе легенду о запретной обители Далайрана. Но сначала ответь мне, я видел у тебя на шее оберег из льдистого серебра. Где ты его раздобыл?

– Это досталось мне в наследство от моего отца,– ответил Джучибер.– Берегу не только как редкую вещь, но и как память о нём…

– Значит, ты всё-таки знаешь про гамелит? – с сомнением произнёс Кендаг.

– Гамелит? Нет, не знаю. Ты начал рассказывать легенду об обители, если ты всё время будешь сворачивать в сторону то, как доберёшься до цели?

– Ладно, ладно. Слушай. Запретная обитель Далайрана – это сосредоточение древних знаний. В незапамятные времена Далайран был великим учителем людей, пришедшим на нашу землю из Иномирья.

– Откуда? – не поняв, спросил Джучибер.

– Из Иномирья – вселенной, населённой духами и бесплотными существами,– ответил Кендаг.– Это долго объяснять, и я как-нибудь потом расскажу тебе о мироздании и устройстве Вселенной. Впрочем, если тебя это занимает, то мы можем поговорить об этом.

– Не надо. Давай рассказывай дальше про этого, как его там… Далайрана…

– Хорошо, слушай. Далайран научил людей сеять хлеб, строить дома, добывать руду и выплавлять металлы. Он изобрёл знаки-руниры, и с тех пор люди могут писать и гадать, составляя гороскопы. Но самая большая его заслуга была в том, что он исцелял людей. Далайран отобрал себе сорок учеников и научил их лечить различные болезни и продлять жизнь людям. Сам он прожил сто сорок семь лет. Для того чтобы его ученики могли спокойно учиться, он построил большую обитель, которую теперь мы называем его именем. После десяти лет обучения тридцать его учеников покинули обитель и отправились в различные земли, неся свет знания и доброты людям. В наших обителях есть легендарное жизнеописание каждого их них, но я не буду утомлять тебя долгим рассказом…

Тайгет на мгновение умолк и переведя дух продолжил:

– При Далайране в его обители осталось всего десять учеников, которых он назначил Хранителями его знаний. Он знал, что он не бессмертен и потому решил передать часть знаний им, хотя многие думали, что он сможет преодолеть время и смерть. Ну, а после того, как он умер, ученики продолжили его дело. Множество различных богатств накопили они, совершенствуя данные им знания. Однажды несколько наших князей возгордившись, решили напасть на обитель и завладеть всеми богатствами и знаниями, дабы затем с их помощью покорить остальной мир. Четыре с половиной года они осаждали обитель, но единственное чего они добились – лишь потеряли свои жизни под её стенами.

– Одним словом,– заключил тайгет,– проникнув в обитель можно стать обладателем многих тайн мира и знаний, дающих могущество. Но не всегда люди используют их во благо. Поэтому Хранители погубили всех, кто знал путь к ней, а саму её объявили запретной для посещения. Но несколько столетий назад одному человеку удалось пробраться в Запретную обитель.

– Кто он был? – полюбопытствовал Джучибер.

– Это был бродячий монах из числа кулбусских паломников. Он скитался в горах в поисках целебных трав и набрёл на Запретную обитель Далайрана случайно. Видимо, он сумел пробраться в храмовое хранилище и завладеть несколькими скрижалями со священными текстами. Не могу сказать, что ему повезло. Его убили, как только он покинул Тайгетар и спустился на равнины. Скрижали исчезли. Много лет их разыскивали Хранители обители Далайрана. Однако по прошествии времени священные тексты попали в руки ченжерских жриц, которых называют Посвящёнными Феникса. Главная жрица нашла в этих скрижалях различные способы как достичь долголетия, исцелений и многое другое. Если раньше богам служили в основном одни женщины, то старшая жрица-Посвящённая организовала при храме Братство великой богини Уранами, куда принимали мужчин. Сначала они лишь участвовали в обрядах, но во время войны с кулбусами они превратились в грозную военную силу, подчиняющуюся только их собственному верховному жрецу.

Кендаг прервал своё повествование, взял лежащий подле него бурдюк и сделал несколько глотков, после чего продолжил:

– Ну, а после этого, шестипалые завоевали почти весь мир. Четыре сотни лет назад единое тайгетское государство было уничтожено, обители разрушены, а целители Далайрана погибли во время войн. О запретной обители остались лишь обрывочные знания и легенды. И лишь сравнительно недавно до настоятеля одного из монастырей в Тайгетаре дошли слухи о том, что во время восстания наёмников в Ченжере, скрижали были похищены из древнего храма Феникса в Алане. Тексты на скрижалях написаны рунирами на языке древних тайгетов. Их мог украсть только человек имеющий представление об их ценности.

– А твой родич Дайсан тогда возглавлял тайгетов и других наёмников,– утвердительно вопросил Джучибер.

– Да. Он был сыном одного из князей, который, однако, потерял почти все свои владения. Поэтому он стал наёмником. Во время восстания я был вместе с ним, но потом наши пути разошлись. После разгрома восставших я проследил путь Дайсана. Он бежал в эти проклятые Мизиртом степи.

– Вот оно что,– хмыкнул Джучибер.– Теперь мне понятно. Ты отправился искать следы Дайсана и эти…– как их? – скрижали, а ченжеры пытаются выследить тебя!

– Именно,– подтвердил Кендаг.– Два лета назад, я направился в степь на поиски. Не скажу, что мне пришлось легко. Здесь мне много пришлось пережить и заново переосмыслить.

– Ладно. Что мы будем делать теперь?

– Теперь, мы укроемся там, где нас никто не будет искать – в Ченжере! Под крылом Феникса.

Увидев расширенные от изумления глаза коттера, Кендаг пояснил:

– Путь через степи сейчас закрыт. Не бойся, я думаю, что путешествие пойдёт тебе на пользу. Всё равно у тебя нет никаких сил, дабы отомстить Темябеку. Да и как ты вернёшься домой, если твои же соплеменники заплатили ему за твою голову? А пока мы с тобой поездим, посмотрим. Иногда полезно поучиться и у врага.