Дети Рыси

Глава 18

Каган Темябек был озлоблен страшным побоищем, которое учинили Байрэ и его нукёры. Более сотни его лучших воинов были убиты или получили тяжёлые раны. Площадь перед его юртой и вся середина ставки были залиты кровью и завалены трупами. Лицо владыки табгаров не то, чтобы побагровело – оно почернело от охватившей его ярости.

Известие о том, что Джучиберу и нескольким коттерам удалось ускользнуть из куреня, привело Темябека в неописуемое бешенство. Сначала он потерял дар речи, а затем вызвал Кулджина к себе и, не стесняясь окружающих, стал бить сына по щекам и плевать в лицо. Беки старались не смотреть на происходящее. Они сидели, уперев глаза в пол. Даже всемогущий Киях, не стал заступаться за сына кагана. Сейчас хитрый шаман старался держаться подальше от бушующего гнева повелителя.

– Убирайся! – бешено заревел Темябек.– И не показывайся мне на глаза до тех пор, пока не привезёшь мне голову хайдарова выкормыша!

Опозоренный Кулджин побитым щенком выкатился из юрты отца. Улучив момент, следом за ним из юрты кагана улизнул и Киях. Шаман ободрил молодого бека:

– Не время впадать в отчаяние. След ещё свеж. Докажи всем, что ты воин, а не помёт шакала. Сам скачи в угон за беглецами, а братья твои пусть объедут все курени и стойбища.

Тот встрепенулся, словно охотничий сокол. Шаман говорил дело. Разве он девка, чтобы раскисать от неудачи. Он докажет, что он мужчина, и отец ещё пожалеет, что так обошёлся с ним. Махнув рукой стоящим неподалёку нукёрам, Кулджин рванулся к коновязи. Вскоре сын Темябека во главе трёх сотен всадников понёсся в погоню за Джучибером и его людьми. Младшие братья Кулджина поскакали подымать воинов из близлежащих куреней.

Табгары, словно на облавной охоте, широкой лавой рассыпались по степи. Отряды прочёсывали балки, овраги, лощины и все мало-мальски годные для укрытия места. По следам лошадей табгары добрались до степного озерка, где Джучибер с двумя своими товарищами бился с преследователями. К вечеру небо, как назло, затянули низкие свинцовые тучи, и стало быстро смеркаться.

Один из табгаров заметил следы копыт, уходящие на закатную сторону. Судя по всему, это был одинокий всадник, уцелевший в яростной схватке, что разыгралась у озера. Кулджин и его воины не стали осматривать побоище. Они спешили, ибо у них не было времени взять с собой заводных лошадей. Если начнётся дождь, то он может смыть все следы, и тогда ищи ветра в поле. Следовало торопиться за уцелевшим коттером, а мертвецы и так никуда не денутся.

Беглеца настигли на следующий день. Ослабевший от полученных ран, он из последних сил держался на лошади. Петля аркана вырвала его из седла и сбросила наземь. Воины приволокли пленника к Кулджину. Один из табгаров взяв бурдюк воды, смыл с лица коттера кровь и грязь. Сын кагана взглянул на захваченного пленника.

– У-у, тупые бараны,– раздосадовано бросил Кулджин,– разве вы не видите? Это не коттерский бек, а простой нукёр!

Он точно знал, что одним из тех, кто сумел вырваться из Той-Тувэ, был Джучибер, но его тело так и не нашли. Кулджин задумался. Неужели всё это время он шёл по ложному следу?

– Вот что,– обратился он к своим сотникам,– будем считать их по головам. Пошлите кого-нибудь к озеру, где мы были вчера. Пусть они там всё хорошенько осмотрят, отрубят головы коттерским шакалам и привезут мне. А мы пока продолжим охоту…

– А что делать с этим?

Вместо ответа Кулджин выхватил кривой меч и наотмашь рубанул пленника. Голова убитого с глухим стуком покатилась по земле.

Два десятка всадников, выполняя полученный приказ, направились назад к озеру. Табгары не торопились, кони и так устали от бесконечной скачки. Будь Кулджин поопытнее, то постарался бы взять с собой заводных лошадей, но уж очень они торопились. Да и самих наездников утомила погоня.

Прибыв на место вчерашней схватки, табгары обшарили все девятнадцать трупов. Труп одного из коттеров они нашли сразу. Из остальных лишь два тела вызвали у них подозрения. У одного ударом боевой булавы было размозжено лицо, а возле второго лежал боевой пояс с серебряными бляхами, который не мог принадлежать простому воину. Хотя, судя по сапогам и одежде, и тот и другой были табгарами. Воины заспорили между собой. Кто из них, кто? Спор прекратил один из пожилых воинов.

– Смотрите,– он указал на один из трупов,– на этом, с разбитым лицом нет, не то, что пояса, но даже ремня. Скорее всего, вот этот,– он указал на второй труп,– ухватил его пояс в доказательство своей победы, но его убили. Видимо хотел получить награду, иначе не стал бы делать этого во время боя.

– Тогда же почему они так странно лежали? – спросил один из десятников.

– Корсаки,– кратко ответил воин.– Когда мы подъезжали сюда, то было слышно, как они лают где-то рядом. А трупы они не тронули, потому что мы их вспугнули. И вчера, и сегодня.

– Тогда, где же следы корсаков? – не унимался дотошный табгар.

– Ночью же был дождь,– второй десятник с презрением поглядел на первого. Его раздражал бесполезный спор. По его мнению, нужно было отрубить головы обоим трупам и отвезти к Кулджину. Пусть сам разбирается с ними, а они не падальщики.

– Ладно,– решил первый из десятников.– Отрезайте голову этого – с разбитой рожей. Да ещё возьмём его пояс. Остальных закопаем здесь.

Придя к согласию, табгары дружно принялись за работу. В общую на всех могилу каждому положили лук с десятком стрел, огниво, нож, по куску лепёшки и сухого хурута, один котелок на всех. Вскоре на берегу степного озерца вырос невысокий холмик, обложенный камнями. Прежде, чем отправиться в путь, воины помолились духам предков, прося принять души павших на небо.

Пересчитав головы и трупы коттеров, Кулджин был доволен. Теперь он с честью мог предстать перед отцом. Никто из беглецов, сумевших вырваться из Той-Тувэ, не ушёл. Возвратившись назад в ставку кагана, он направился прямиком к юрте отца. Двое нукёров несли следом два кожаных мешка с отрубленными головами.

Судя по тому, что у коновязей не стояло обычное множество лошадей, беки разъехались по своим куреням. Откинув входной полог, Кулджин вошёл в юрту. Там он застал Кияха, перед которым на маленьком коврике были разбросаны гадальные кости. Шаман сидел на свежеободранной лошадиной шкуре, от которой исходил стойкий запах крови, распространявшийся на всю юрту. В двух шагах от него, вслушиваясь в невнятное бормотание, у очага сидел Темябек. Нынче каган немного поостыл после вчерашнего приступа бешенства.

– Я исполнил твоё повеление,– поклонился отцу Кулджин,– головы беглецов у порога твоей юрты!

– Заройте где-нибудь эту падаль…– махнул рукой Темябек и отвернулся к шаману.

– Не надо,– прошипел голос Кияха.– Прикажи, чтобы их передали моему слуге. Он знает, что делать…

Отдав нужное распоряжение, Кулджин хотел было удалиться, но, перехватив направленный на него пристальный взгляд шамана, остался стоять у входа. Некоторое время он переминался с ноги на ногу, однако, видя, что отец не обращает на него никакого внимания, уселся возле боковой стены. Каган табгаров был мрачнее тучи.

– После всего, что здесь произошло, половина моих беков не хотят воевать с желтоглазыми. Они боятся гнева небес. Болтают, что им была дарована священная ярость на тех, кто нарушил обычай предков и подъял руку на послов. А всё ты! – с внезапной яростью, выкрикнул Темябек, ткнув пальцем в закончившего бормотать Кияха.– Всё твои советы!

– Пусть повелитель не беспокоится,– поклонился шаман. Его голос был спокоен и ровен, как ни в чём не бывало.– Духи ветров говорили со мной. Твои воины столкнулись не со священной яростью, но с одержимостью злых духов. Прошлой ночью мне было видение. Нужно принести искупительные жертвы и провести обряд очищения. Это успокоит умы и укрепит малодушных.

– Хорошо. А как быть с тем, что Бохорул и коттеры могут узнать, как погибло их посольство? Прикажешь перебить весь курень?

– А никак,– ответил шаман.– Посуди сам, мой повелитель. Бек-хан Учжуху со старейшинами уже на пути к Бохорулу. Вряд ли известия обо всём случившемся смогут его обогнать. Если же они и достигнут слуха хана орхай-менгулов, то будет уже поздно.

– Поздно для чего?

– Бохорул и беки коттеров, услышав, что ченжеры перебили их посольство, обязательно захотят отомстить. Они не утерпят и двинут своих грозных багатуров на земли империи. Если шестипалые их разобьют, то тогда ты можешь поднять свою непобедимую рать и легко захватить кочевья своих давних врагов. Так мы сможем доказать, что являемся верными союзниками империи.

– Ну, а если Бохорул победит ченжеров? Что тогда?

– Вряд ли коттеры и орхай-менгулы смогут одолеть шестипалых. Им это не под силу. Но даже если небо ниспошлёт им удачу, то после победы они не станут сильнее. К тому же многие из коттерских беков не захотят идти под тяжёлую руку Бохорула. Эта шуба, что ты получил от них и судьба сына Хайдара, тому в подтверждение…

– Думаешь, что они склонят голову передо мною?

– Не знаю,– скривил губы Киях,– но они были бы неплохими данниками…

– Ты считаешь, что это возможно после того, как я пролил кровь их послов? – Темябек хрипло засмеялся.– Общаясь с духами, ты, наверное, забыл, что такое кровная месть?! А?

– Нет, мой повелитель. Месть местью, но ведь это не ты хотел смерти послов. Рассуди сам. Ты лишь исполнил просимое, а значит, гнев неба падёт на головы тех, кто желал им погибели…

– Это верно,– согласился Темябек. Доводы, приведённые шаманом, немного успокоили кагана.– Но скажи, как этот Джучибер догадался, обо всём… Или его тоже предупредили духи ветров?

– Духи тут не причём,– теперь настала очередь Кияха нахмуриться.– Скорее всего, в твоём курене у кого-то слишком длинный язык.

Темябек и шаман одновременно посмотрели на сидящего в стороне Кулджина. Тот невольно съежился под их взглядами.

– Н-нет, нет,– замотал головой сын кагана. От страха у него на лице проступили капли пота.

– Это не он,– проговорил Киях, отводя свой пронзительный взгляд в сторону.

– Учжуху?

– Вряд ли. Ему это не выгодно, да и если бы это был он, то не поехал бы твоим послом к Бохорулу. Посуди сам: выйди всё наружу – и ему не сносить головы. Хан орхай-менгулов сварит его в кипятке живьём. Нет, это кто-то другой. Жалко, что не удалось никого из них взять живым. Можно было бы хорошенько порасспросить…

При этих словах шамана Кулджин вторично покрылся холодным потом. Он вспомнил, про раненного беглеца, которому в порыве ярости снёс голову. Кулджин тут же постарался отогнать от себя эти мысли. Кто знает, может быть, Киях может читать в головах у людей?

Тем временем, Темябек тоже размышлял над словами Кияха, мысленно перебирая имена своих беков и старейшин. Выходило, что шаман прав. Ни Кулджин, ни Учжуху, не стали бы выдавать их замысел коттерам. А о том, что привёз тайный гонец, знали только они четверо. Больше никто.

– Вспомнил,– вдруг произнёс Кулджин.– Один из моих нукёров рассказывал, что накануне ночью, когда он вышел из юрты по малой нужде, видел, как один из тайгетских караванщиков околачивался возле юрты послов.

– Тайгет, говоришь…– прошипел Киях. В тёмных глазах шамана появился злой огонёк. Несколько дней назад он почувствовал чью-то слабенькую волшбу, но не придал ей значения. Киях думал, что кто-то из его местных собратьев камлает над больным, борясь с духом болезни. Он ещё подивился тому, что тот набрался решимости призвать духов поблизости от его юрты.

– Да,– кивнул Кулджин,– мой человек ещё удивился тому. Мол, что тот делает так поздно в нашем курене.

– Тайгеты исконные враги ченжеров. Коттеры и орхай-менгулы тоже враги им…– шаман поднял палец.– Враг моего врага – мой друг! Вспомните, что шестипалые впервые пришли в наши степи, когда коттеры укрыли у себя бежавших от них тайгетов.

– Думаешь, они снюхались, и тайгетский торгаш предупредил Джучибера? – недоверчиво спросил Темябек.– Да откуда он мог прознать об этом?

– У меня среди шестипалых есть свои друзья, мой повелитель, иначе мы бы не знали, что творится в Ченжере. Так вот, они предупреждали меня, что среди тайгетов встречаются очень опасные колдуны. Говорят, они могут проведать невысказанные думы человека. Один из них, по имени Кендаг, до сих пор рыскает на свободе. За его голову ченжеры готовы отдать столько золота, сколько она весит. До меня доходили слухи, что в последний раз его видели в кочевьях цакхаров Гихека. Я вот теперь думаю – не он ли побывал в нашем стане?

– Караван ушёл четыре дня назад,– проговорил Темябек.– Если воины возьмут с собой двух заводных коней, то их можно догнать. Каким бы сильным колдуном он не был, ему не устоять против тысячи багатуров…

– В том, что твои воины, догонят тайгетских торговцев, я нисколько не сомневаюсь,– Киях теребил свою узкую бороду.– Вот только застанут ли они там этого Кендага? Он хитёр как лисица и изворотлив как уж.

– Тогда как нам поступить?

– А лучше всего поступить так! – решительно произнёс шаман.– Пошлём гонца к ченжерам. Предупредим их о тайгетском колдуне, да заодно, известим о слухе, что будто бы коттеры и орхай-менгулы собираются пощипать земли империи.

– Ты хочешь, чтобы шестипалые встретили Бохорула и его свору во всеоружии и потрепали его?! – в первый раз за весь день Темябек довольно усмехнулся.– Неплохая мысль.

– Истинно так, мой повелитель.

Шаман хотел ещё что-то сказать, но его прервало появление одного из сотников охраны.

– Повелитель, наши люди, как велено, встретили караван, пришедший из земель шестипалых,– доложил воин.

– Вот как? И где же он?

– К восходу первой звезды они будут у порога твоей юрты, великий каган.

Темябек махнул рукой, давая знак сотнику – свободен. Тот, пятясь и низко кланяясь, удалился.

– Ченжеры держат своё слово,– веско обронил Киях.– Как и было условлено, они прислали оружие.

– Пока держат,– отозвался Темябек, задумчиво поглаживая свою бороду.– Кулджин,– обернулся он к сыну,– возьми три сотни нукёров и поезжай, встреть шестипалых. И ещё. Отправь к бекам гонцов. Пусть скажут, что сегодня вечером в моей юрте будет пир в честь наших новых друзей. Я буду их ждать. Это всё, ступай.

Кулджин вскочил на ноги, поклонился отцу и бросился исполнять приказ. Темябек же вновь обернулся к шаману и гадальным костям.