Дети Рыси

Глава 4

Тохта вёл воинов Джучибера волчьей тропой через поросшую тарагаем небольшую долину, ограждённую с полудня двумя высокими сопками. Вскоре они вышли на один из склонов. В просвете между деревьями было видно, как по степи передвигались табуны, тянулись стада быков и отдельные косяки лошадей.

– Ближайший водопой только там,– пастух вытянул руку с витой плетью, указывая направление, куда бесауды могли отогнать захваченных коней и быков.– Возле сопки бьют подземные ключи, и вода есть даже в самую сильную жару,– пояснил он.

Джучибер направил своего коня следом за пастухом. Было жарко, но приближающаяся тень сопки обещала защиту от палящих лучей солнца. Идущие с устало опущенными головами кони неожиданно взбодрились, зафыркали, пошли живее. Было видно, что они почуяли воду. Как и обещал пастух, между двумя сопками протекал ручей, который сбегал со склона в долину.

Высокие сосны-тарагаи возвышались на склонах лощины. Их чешуйчатые стволы отливали на солнце бронзовым цветом. Ближе к воде, белели стволы берёз, а на полуночной стороне зеленел осинник. В воздухе разносились трели соловьёв и щебетание синиц.

Джучибер укрылся среди зарослей цветущей черёмухи. Запах цветов был настолько сильным, что хотелось отвернуться и перебраться подальше от пахучих кустов. Он лежал на земле, вглядываясь в лощину, что открывалась перед ним. Здесь должны были пройти бесауды, гоня захваченный скот и табуны. Именно сюда их должны были отжать воины Белтугая и Мутулган-багатура.

Ожидание затянулось. Джучибер отметил, что местные пернатые жители успокоились, поняв, что притаившиеся в зарослях люди и кони, не сделают им вреда. Только сороки всё трещали и трещали, и долго не могли успокоиться.

Лёжа в траве, он обнаружил рядом с собой деловито сновавших муравьёв, проложивших здесь свою тропку. Занятые своими делами они не обращали никакого внимания на человека. Взгляд Джучибера зацепился о мураша, ухватившего соломину, которая была, по крайней мере, в три раза больше его. Тот пытался тащить её в нужную сторону, натужно упирался лапками, но так и не смог сдвинуть соломину с места.

Муравей замер, пошевелил усиками, и Джучибер увидел, как на помощь ему подбежали ещё двое. Все трое вцепились в соломину и дружно поволокли её прочь в сторону своего муравейника. Вот если бы все коттеры были бы такими же дружными, с сожалением подумал Джучибер, продолжая следить за снующими мурашами.

Вдруг он почувствовал, как его осторожно дёрнули за кольчужный рукав. Джучибер обернулся. Лежащий рядом с ним воин молча показал пальцем вперёд. Он приподнялся и сквозь густую листву кустов увидел всадников, гонящих табун лошадей прямо в лощину. Следом за табуном на гребне увала показался другой отряд.

Джучибер осторожно раздвинул высокие стебли и начал считать вражеских воинов. Их было не так уж много. Сотни полторы – не более. Он заметил, что наездники и их кони выглядели усталыми. Бока лошадей были тёмными от пота, а на кромках чепраков белела мутная пена. Сами всадники с ног до головы были покрыты бурой пылью.

Бесауды ехали довольно беспечно, считая, что оторвались от погони. Они надеялись передохнуть в лощине, а заодно укрыться от преследователей, которых сейчас уводили в сторону их товарищи. Каково же было их удивление, когда из-за деревьев прямо на них выскочили воины Джучибера. Однако они быстро оправились от замешательства и схватились за оружие.

Сначала враги осыпали друг друга градом стрел. Но бесауды быстро поняли, что, если они сойдутся с противником в ближний бой, они проиграют, ибо врагов было вдвое больше. Поэтому они не стали ждать, когда воины Джучибера, сблизятся с ними для рукопашной. Бросив угнанные табуны, они поспешили вырваться на простор степи. Но уйти удалось не всем. Воины Джучибера на своих свежих конях легко догоняли противника. То тут, то там, вспыхивали яростные схватки.

Когда вырвались из зарослей, Джучибер вскинул лук и, привычно выискивая цель, послал стрелу. Тетива сухо щёлкнула по прикрытому наручем запястью. Он глазами выискивал Пайкана, чтобы схватится с ним в поединке. Впереди, нестройной толпой мельтешили вражеские воины, но нойона бесаудов нигде не было видно.

Джучибер заметил два десятка всадников, которые сплочённым отрядом дружно отходили на полночь, оторвавшись от преследователей за стадом быков. Среди них были двое доспешных, снаряженные, как и он – в наборные юшманы и островерхие шлемы. Гикнув, молодой нойон устремился за ними в погоню.

С Джучибером осталось всего семеро всадников. Остальные воины ещё бились в лощине или преследовали противника, отбивая лошадей и захваченный скот. Бесауды заметили, что Джучибер и его нукёры оторвались от своих. Они развернули коней навстречу, полагая, что, перебив ближайших преследователей, смогут оторваться от погони.

Воины, бывшие с Джучибером заметили, что оказались далеко от своих соратников. Выпустив несколько стрел в бесаудов, они стали разворачивать коней. Один из них поражённый ответной стрелой, выпал из седла наземь. Правда, пятеро бесаудов также были убиты. Но силы оставались неравными: семеро, включая Джучибера, против пятнадцати.

Одна из ответных стрел, выпущенных бесаудами, ударила Джучибера в грудь, и он качнулся в седле. Пластина юшмана защитила тело. Ему повезло, что это был срезень с широким серповидным наконечником. Будь это калёная бронебойная стрела, то никакой доспех не выдержал бы удара.

Джучибер понял, что он слишком увлёкся, но отступать было поздно. Если он повернёт своего скакуна назад, то подставит себя под удар. Потому он отбросил щит за спину, чтобы было удобнее биться обеими руками. Первого противника он встретил ударом кистеня, раздробив ему лицо, и тут же срубил палашом второго.

К немалому удивлению Джучибера, из всех его воинов рядом с ним остался сирота Богурчи. Совсем молодой, безусый юнец, бился на редкость обдуманно и хладнокровно. Он сохранил в своём колчане треть бывших у него стрел, и теперь, держась за спиной Джучибера, в упор расстреливал налетающих на них бесаудов. На таком близком расстоянии выпущенная из лука стрела могла пробить любую защиту.

Уклоняясь от вражеской пики, Джучибер резко завернул своего жеребца-дахирана, разминувшись с Богурчи, который теперь оказался впереди него. Внезапно молодой воин развернулся в седле в сторону Джучибера и пустил стрелу прямо в него. От неожиданности тот даже не сумел отбить её в сторону, но хриплый вскрик за спиной подсказал ему, что стрела предназначалась не ему.

Отвлёкшись на мгновение, он пропустил удар одного из бесаудов, проскочившего на своём коне мимо него. Лезвие палаша скобленуло по шлему, и если бы не наносник, закрывающий верхнюю часть лица, то Джучибер остался самое малое без носа. В ответ он крутнул кистенём назад, словно делая отмашку. Тяжёлый железный шар ударил бесауда в затылок, вдавив кожаный шлем в череп, треснувший словно яйцо.

Тем временем, остальные опомнились. Пример молодого вождя вдохновил их. Нукёры дружно ударили на бесаудов, уже почти взявших Джучибера и Богурчи в кольцо. Яростная схватка длилась считанные мгновения. Бесауды завернули коней и поскакали прочь. Семеро из них и ещё один из воинов Джучибера остались лежать на земле.

Молодой нойон огляделся. Богурчи и ещё один воин арканами ловили коней, оставшихся без седоков. Двое других обшаривали валявшиеся в траве трупы бесаудов, снимая с них оружие, доспехи и одежду. Двух своих убитых товарищей они забросили поперёк сёдел.

– Что с этими делать-то, нойон Джучибер? – обратился к нему пожилой воин, указывая на полураздетые трупы.– Так бросим, или закопать?

– Закапывайте, иначе смердеть будут на всю степь…

Он тронул коня в сторону лощины. Хотелось пить, а свой бурдюк он оставил на месте, где сидели в засаде. Кентау, словно угадывая желание хозяина, повернул к ручью. Разгорячённое боем тело остывало. В груди, куда ударила в доспех стрела, чувствовалась боль как от сильного ушиба. В щите, что висел за спиной, засело ещё две стрелы.

У ручья Джучибер слез с седла и подошёл к воде. Подняв наносник и отстегнув бармицу, наклонился, несколько раз плеснул в лицо, смывая пот. Потом припал к воде и жадно напился. Поднявшись на ноги, Джучибер пошёл к месту сбора.

Он смотрел, как по лощине бродили кони без седоков. Вспомнилось, как давеча в бою замялись его нукёры. Был бы он ханом – приказал казнить. Здесь же, прямо на месте. Только теперь Джучибер понял, почему не все любили его брата. Бегтер, создавая войско, требовал безоговорочного послушания хану. Мужества и преданности общему делу. Ему было безразлично кто перед ним – нойон благородной крови или безродный пастух, взявший в руки копьё. А многие не понимали или не хотели понять этого.

В пяти шагах от него на земле сидел воин, перевязывающий раненое плечо. Ещё трое, весело перебрасываясь словами, сгоняли отбитых коней в табун. Остальные, постепенно возвращались к месту сбора, снова сбиваясь в сотни. Сейчас сотники и десятники проведут перекличку, и он узнает, в какую цену ему досталась эта победа.

– Коней почитай, что всех отбили,– раздался за спиной чей-то голос. Он обернулся. Рядом с ним остановился один из его сотников по имени Турген. Дахиран под всадником, косил свирепо налитым глазом, щерил клыки, тянулся обнюхать своего собрата, под седлом Джучибера.

– Наших полегло тридцать пять бойцов,– к ним подъехал Содохай.– Ещё тринадцать ранены, двое из коих тяжело – костью. Нужен шаман или знахарь.

Джучибер согласно кивнул и вставил ногу в стремя. Не успел он подняться в седло, как появился третий сотник.

– Моя сотня готова к походу,– доложил он.

– Хорошо, багатуры. Турген,– обратился он к одному из сотников,– ты со своими пойдёшь в ближайший курень. Сопроводишь раненых и добычу. Я с остальными пойду на соединение с Белтугаем и Мутулганом. Заодно мы погоним табуны и быков.

– А как же Пайкан? – спросил один из сотников.

Джучибер на мгновенье задумался. Ударить бы по бесаудам, пока они не оправились от разгрома. Будь жив отец, он так бы и сделал. Но нынче надо возвращаться в Баргу. Нужно готовиться к курултаю. И нынче там его место.

– Не сейчас,– ответил он.– Придёт время – сквитаемся,– добавил Джучибер, видя недоумение, промелькнувшее в глазах воинов.

– Содохай,– окликнул он своего друга. Тот ближе подъехал к Джучиберу, так что их стремена почти соприкоснулись.

– Как вернёмся в Баргу, не забудь мне напомнить о твоём Богурчи. Клянусь Далха-Котом, ты был прав. Парень действительно ловко бьётся и, кажется, я обязан ему жизнью. Моим именем прикажи, чтобы один из юшманов, что сегодня взяли на бесаудах, достался ему. И проследи, чтоб не обидели.

– Да ведь за него можно получить самое малое два косяка дойных кобылиц! – удивлённо воскликнул Содохай.

– Вернёмся в Баргу, сделаю его десятником. Пойми,– наклонился к нему Джучибер,– верность и доблесть должны быть вознаграждены. Ну, а я как ты знаешь не скуп.

– Это точно. Да видит Далха-Кот – ты не Суджук-нойон, ибо твоя тощая задница не подходит, чтобы ею греть сундуки с добром! – весело захохотал Содохай. Джучибер улыбнулся ему в ответ.

В обратный путь двинулись на закате, по холодку. Уже когда пали сумерки, ратники сотни Тургена, забрав с собой раненых, откололись в сторону. Тохта, знавший здесь каждую тропку, повёл их к ближайшим летовкам, где кочевали аилы местных пастухов. Там можно было отыскать шамана или знахарей, либо, по крайней мере, оставить тяжелораненых. Джучибер же с остальными погнал табуны через ночную степь к Илане.

На рассвете, высланные вперёд дозорные, заметили всадников, двигающихся навстречу. Они шли двумя отдельными отрядами, не смыкаясь друг с другом, оставляя промеж себя широкое пространство. Над головами тех, что шли ближе к реке, возвышался родовой бунчук Джучибера. Над отрядом, идущим со стороны степи, реяло сразу два бунчука – старейшин Гуюка и Белтугая.

Джучибер удивился, увидев оставленное им накануне войско, разделённое на два отдельных отряда, двигающихся порознь друг друга. Подъехав к ближайшему из них, он различил в первых рядах знакомые фигуры Мутулган-багатура и Есен-Бугэ. Лица обоих воевод были мрачно насуплены. От них Джучибер узнал о бое и обо всём остальном.

– Ты ещё не успел скрыться за ближайшим увалом, как старейшины будто сорвались с цепи,– рассказывал Мутулган-багатур.– Они ничего не хотели слышать. Белтугай так рвался в бой, что чуть не в одиночку бросился вперёд. Как же – он может остаться без славы!

Слушая слова старого военачальника, Джучибер всё больше и больше хмурился.

– Хорошо, что Гуюк согласился чуть-чуть подождать, иначе ты не успел бы обойти бесаудов,– продолжал свой рассказ Мутулган.– Мы даже не успели подать общий знак, как они со своими сотнями ринулись вперёд. Прости, но нам ничего другого не оставалось, как последовать за ними. Ну, а Пайкан не был глупцом. Выставив часть своих воинов в качестве заслона, он бросил медлительных волов и овец, а сам с остальными погнал табуны и стада вниз по течению реки. И что же ты думаешь? Вместо того чтобы идти в угон за Пайканом, эти мудрые воители ввязались в перестрелку с оставшимися бесаудами. Те, немного поводили их за собой, а потом оторвались и ушли в степь.

– Мы перехватили их и отбили всех овец и быков,– заметил Джучибер.

– Да. Ну, так вот. Мне всё же удалось нагнать Пайкана, но он, не приняв боя, отступил, бросив последние из захваченных табунов и стада. В общем,– досадливо пробурчал Мутулган,– вместо того, чтобы ударить кулаком, ударили растопыренной пятернёй. Задавили скопом. Коней-то и скот мы отбили, да вора не поймали.

Джучибер понял невысказанную мысль своего бывшего пестуна. Он уведёт своих воинов в Баргу, и родовые кочевья вновь останутся без защиты. Кто скажет – как долго будет зализывать свои раны Пайкан? А вдруг налетят ещё чьи-то лихие удальцы? Что тогда? Опять каждый будет отбиваться своими силами? Старейшины да нойоны себя защитят, а как быть с такими как Тохта и его родня? Парень нынче-то остался ограбленным и без отца.

При встрече Джучибер ничего не стал говорить старейшинам. Сами же Белтугай и Гуюк вели себя так, словно ничего особенного не произошло. Они поздравили его с победой над бесаудами и предложили устроить в честь этого пир в ближайшем из куреней, что кочевали у Овечьего Брода. Сдерживая клокотавшее в груди негодование, Джучибер вежливо отказался, сославшись на скорбь по отцу.

Всю дорогу обратно Белтугай вёл себя так, словно он один победил в жестокой битве целое полчище врагов. Всем своим видом старейшина показывал, что он мудрый и знаменитый воевода. Даже неумолчная, простодушная болтовня Гуюка не раздражала так сильно, как хвастливые речи Белтугая. Но Джучибер терпеливо переносил выходки зарвавшегося старейшины, хотя у него порой руки так и чесались стегануть того плетью прямо по самодовольной роже.

Уже возле самой Барги Белтугай открыто, никого и ничего не стесняясь, увёл своих нукёров в родной курень. И только тогда Джучибер окончательно понял, что общего войска, собранного его отцом и братом, больше не существовало. Он сам мог опереться лишь на четыре сотни своих нукёров, да на воинов, что ещё оставались в куренях Далха-Кота. А тех осталось не так уж и много. Правда, в самой Барге можно было набрать более четырех тысяч всадников, но из их общего числа твёрдо полагаться можно было только от силы на тысячу-полторы.

Что же, сил у него не так уж много, но за его плечами слава и имя отца. Ханская казна и табуны племени пока ещё в его руках. Кроме того, Джучибер надеялся на поддержку хана орхай-менгулов Бохорула. Он считал, что будет хорошо подготовлен к предстоящему курултаю.