Дочь алхимика на службе у (лже)дракона

ГЛАВА 21 Проклятое дитя

В покоях Табиба, смежных с лабораторией общей стеной с узкой дверью, Каллиопе выделили небольшой закуток для сна, предусмотрительно завесив его самодельной плотной шторой. Здесь не было окон, шумы с улицы не проникали, а потому крайне сложно было определить, в какой час дня молодая супруга Табиба просыпалась. Ощущение времени помогала создать возня хозяина, когда тот спозаранку начинал трудиться.

Тем утром ничто не разбудило Калли. Проснувшись, она ещё с минуту лежала, прислушиваясь к звукам за шторкой, но так ничего не услышав, порывисто села на постели. Что-то подсказывало ей, что рабочий день Табиба давно начался, а потому она поспешила привести себя в порядок. Поговорить с Олгасом требовалось как можно скорее.

Когда Каллиопа вышла из комнаты, первым, что она увидела, была согбенная спина её покровителя. Табиб сидел в том же положении, что и накануне вечером, и судорожно водил пальцами по строчкам всё тех же бумаг. Рядом лежали линейка, циркуль, перья и прочие инструменты, применения которым девушка не знала.

Он вздрогнул, ощутив прикосновение к плечу.

– Дочка, ты напугала меня, – Олгас прижал ладони к измученному мыслью лбу.

– Вы что, совсем не ложились? – Калли окинула взглядом стол с беспорядочно разбросанными на нём предметами.

– Нет, я спал. Не беспокойся, – он только теперь обратил внимание на её вид. – Откуда у тебя такое платье? – спросил он, хмуря брови.

– Это длинная история, почтенный Табиб. Вчера произошло нечто странное, и я обязана рассказать вам об этом.

Заварив кофе и передав слуге распоряжение принести завтрак, Калли поведала супругу о событиях прожитого дня. О вечере в компании принца, она упомянула вскользь. Надо же было хоть как-то пояснить происхождение платья. Но не оно беспокоило девушку. Она всё ещё даже близко не подошла в своих догадках до причин странного недуга правителя. Придворный врач оставался последней надеждой. Всему просто обязано было найтись научное объяснение.

– Боги милосердные, – прошептал Табиб, когда выслушал её. – Это существо, Каллиопа, на что оно было похоже?

– Не могу сказать точно. Не жаба, и не ящерица. Оно было как, – девушка нахмурилась, отыскав сравнение, которое не понравилось ей, – как недоношенное дитя. Но такое, как если бы его вынашивал не человек, а змей. Нет, глупости, – она судорожно отмахнулась.

– Да нет, – задумчиво протянул Табиб, устремляя взгляд перед собой. – Вовсе даже не глупости.

Калли вопросительно уставилась на него.

– Вы знаете, что это?

– Могу только догадываться.

Олгас поднялся со стула и, шаркая ногами в стоптанных тапочках, прошёл к высокому шкафу у стены. Пришлось довольно долго копаться в полках, а когда он наконец вынул, что искал, то не сразу решился показать свою находку Калли. Воспоминания окатили болезненной волной. Тяжело вздохнув, старик вернулся за стол.

– Похож? – спросил он Калли, разворачивая перед ней свёрток и указывая пальцем на угольный набросок.

Девушка посмотрела туда, куда упирался худой костлявый палец, и чуть не вскрикнула от неожиданности. Знакомая мерзкая тварь с отвратительным лягушачьим ртом и кривыми когтистыми лапками смотрела на неё с рисунка своими крохотными глазками, больше похожими на пустые глазницы.

– Откуда это у вас? – спросила Калли откашлявшись.

– Нарисовал по памяти, – признался Табиб, сворачивая листок. – Много лет назад, когда умерла супруга правителя солнцеликая Делия, да будет небо ей утешением, я провёл вскрытие и нашёл вот это.

Калли в ужасе округлила глаза.

– Что вы сделали?

– Да, да, признаю. Я совершил страшный грех и теперь навеки проклят. Но я не мог всего так оставить, понимаешь? Саеда Делия умерла внезапно, мучимая болью, причин которой я не мог найти. После её смерти я нашёл эту тварь в её чреве и тогда решил, что боги за что-то прогневались на женщину, добрее и умнее которой я не знал. Ей послали дитя, которое никто не смог бы вынести, а когда я вынул из неё уже мёртвое чудовище, оно истлело в моих руках за считаные секунды. Я успокоился тогда. Но мне это только показалось. Страшная картина воспоминаний всякий раз возвращала меня в тот день, как и сны, лишавшие покоя и не дававшие отдыха. Меня толкали к сомнению, к тому, чтобы я выяснил, что это было, но я упорно сопротивлялся, оправдывая себя множеством других забот. Я должен был догадаться, Каллиопа. Опасность поселилась в стенах замка. Она все эти годы угрожала правящей семье.

Тишина надолго повисла над столом в комнате алхимика.

– Что же это может быть? – спросила, наконец, Калли, задумчиво глядя перед собой.

Табиб выждал с минуту, затем проговорил:

– По всей видимости, то, к чему я не имею ни знаний, ни способностей. Чёрная магия, Каллиопа. Страшное оружие избранных.

Калли разочарованно насупилась.

– Почтенный Табиб, и вы туда же? Хотите сказать, что верите в магию?

– Кому какое дело до моей веры? Можно не верить во зло, но это не значит, что его нет. С чем-то приходится мириться и принимать, Каллиопа.

– Отец рассказывал мне про ведьм, но я никогда не видела их.

– Молись, чтобы не увидеть и впредь, – несколько раздражённо проговорил Олгас. – Нет никого опаснее ведьмы. Она водит знакомства с нечистью, с чертями и самим владыкой царства проклятых грешников. Каждое полнолуние ведьма спускается в дьявольские чертоги и придаётся похоти с демонами, наполняясь их силой. Душа её давно продана им и пропитана чернотой преисподней.

С каждым его словом лицо Калли вытягивалось, округляя глаза и рот девушки. Поборов стыдливый румянец от возникших в воображении картин встречи ведьмы с демонами, Каллиопа захотела было возразить что-то, но ей не дали этого сделать. В ту же секунду, как она раскрыла рот, дверь лаборатории с грохотом распахнулась.

– Господин! – прокричал с порога Джамиль, – я понял причину неисправности!

Было ясно, что парень спешил. Ему срочно требовалось поделиться с хозяином открытием. А так как в подобные минуты меньше всего думаешь о последствиях, то остановиться вовремя Джамиль не успел. На него уже были направлены взгляды: один – удивлённый, второй – недовольный.

– Ты всё расскажешь мне потом, – повелительно произнёс Табиб, мельком погрозив парню пальцем. – А теперь давайте завтракать.