Драгоценное украшение освобождения - Исполняющая Желания Драгоценность

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

[ПАРАМИТА МЕДИТАТИВНОГО ПОГРУЖЕНИЯ]

Вкратце парамита медитативного погружения [описывается] так:

Два размышления - о недостатках и достоинствах,

Природа, подразделения,

Характеристики каждого раздела,

Увеличение, действия, ведущие к очищению,

И плод. Эти семь тем

Описывают парамиту медитативного погружения.

(220) Объяснение первого таково: если некто, хотя и обладая щедростью и прочим, не обладает медитативным погружением, то, подпав под власть рассеянности, клыками затемнений будет совершенно преображен. Это соответствует сказанному во “Вступлении в практику”:

“Ум рассеянного человека

Находится в клыках затемнений”.

Также без обладания медитативным погружением не рождается ясновидение[237], а если ясновидение не рождено, невозможно благодетельствовать существам. Это соответствует сказанному в “Светоче на пути к Пробуждению”:

“Из-за того, что отсутствует осуществление умиротворения[238]

Ясновидение не возникает.

А поскольку мощь ясновидения отсутствует,

Благо существам не может быть принесено”.

А также без обладания медитативным погружением не рождается мудрость, а если мудрость не рождена, Пробуждение не достигается. Это соответствует сказанному в “Письме другу”:

“Также без медитативного погружения нет мудрости”.

Если же, в противоположность этому, медитативное погружение присутствует, то отметается пристрастие к низким вещам, возникает ясновидение и в протяженности собственного бытия открывается множество врат медитативного сосредоточения. Это соответствует сказанному в “Благородном собрании”:

“Медитативным погружением отметаются позорные качества желаний,

Подлинно осуществляется постижение, ясновидение и медитативное сосредоточение”.

Также, если присутствует медитативное погружение, то тем самым развивается мудрость, и тогда все собственные затемнения побеждаются. (221) Это соответствует сказанному во “Вступлении в практику”:

“Особым видением при всецелом обладании умиротворения,

Как известно, полностью побеждаются затемнения”.

Также, если присутствует медитативное погружение, рождается видение подлинного смысла и сострадание к существам. Это соответствует сказанному в “Сутре подлинно собираемого Учения”: “Также для созерцающего ума становится видима подлинность - так, как она есть. В силу видения подлинности - такой, какая она есть, - бодхисаттва вовлекается в великое сострадание по отношению к существам”.

Также, если присутствует медитативное погружение, можно утвердить всех воспитываемых[239] в Пробуждении. Это соответствует сказанному в “Украшении сутр”: “Тем самым медитативным погружением также все рожденные утверждаются в трех Пробуждениях[240]”.

Природой медитативного погружения является умиротворенный по своей сущности внутренне [ориентированный] ум, однонаправленно нацеленный на добродетель. Это соответствует сказанному в главе из “Уровней бодхисаттвы”, где сама природа медитативного погружения объяснена так: “Однонаправленно нацеленное на добродетель состояние ума”.

Также, поскольку подобное медитативное погружение обретается вследствие отвержения несогласующегося [с ним] фактора рассеянности, то сперва всецелая рассеянность подлежит отвержению. Более того, отвержение рассеянности требует обособления: телесного обособления от мирского и умственного обособления от сознательных [процессов]. Это соответствует сказанному (222) во “Вступлении в практику”:

“В силу телесного и умственного обособления

Сознательные [процессы] не возникают”.

Необходимость первого, полного телесного обособления от мирского, следует понимать посредством шести тем: характеристик мирского, причины мирского, изъяны мирского, характеристики обособления, причина обособления и качества обособления.

Характеристики мирского - это отвлекаться собственными детьми, женой, окружением и имуществом - всем вместе.

Причина мирского - привязанность; мирское не отвергается в силу привязанности к существам - семейству, слугам и прочим, привязанности к собственности - еде, богатству и прочему и привязанности к хвале и славе - восхвалениям и прочему. Это соответствует сказанному:

“Мир не отвергается

Из-за привязанности и тяги к скопленной собственности”.

В отношении изъянов мирского следует знать общее и особенное. О подпадающем под общее в “Сутре увещевания особого намерения” сказано так: “Майтрейя! Сосредоточений на изъянах мирского двадцать. Какие двадцать? Это телесная несдержанность, это речевая несдержанность; это умственная несдержанность; это увеличение затемнений; это также зараженность мирскими толками; это найденная Марой возможность; это опора на беспечность; (223) это [невозможность] обрести умиротворение и особое видение...” - и подобным же образом сказано далее.

Подпадающее под [категорию] особенного - это невозможность обрести Пробуждение из-за изъяна привязанности к существам. Это соответствует сказанному в “Сутре лунного светильника”:

“Если полагаться лишь на желания

И развивать пристрастие к детям и жене,

То из-за этих светских низких действий

Непревзойденное высшее Пробуждение не будет достигнуто никогда”.

Также во “Вступлении в практику” сказано:

“Если привязан к существам,

То подлинность совершенно скрыта завесами”.

И поэтому следует отвергнуть привязанность к ним, и сказано:

“Поскольку ни они не приносят мне благо,

Ни я не приношу им благо,

То от ребяческих [этих] действий надо держаться подальше”.

Также о полезных качествах отвержения этого сказано в “Сутре лунного светильника” таким образом:

“Когда пристрастие к детям и жене отвергнуто,

То в мирянине возникает подлинная боязнь светского,

И тогда нахождение высшего Пробуждения не трудно”.

Есть также два изъяна привязанности к собственности и славе: собственность и славу невозможно поддерживать постоянно, и они развивают страдание.

О первом сказано во “Вступлении в практику” так:

“Возникшее накопление собственности и славы

Куда уходит? Неизвестно”.

О втором также сказано там же:

“К тому ли возникает привязанность или к этому,

И то, и это увяжется тысячью способами

(224) И страданием обернется и воплотится”.

Характеристика обособления – это свобода от мирского.

Причина обособленения - пребывание в одиночестве в обители[241]. «Обитель» - это некое кладбище, или чащоба, или пещера, или пустыня и тому подобное [место], отстоящее по меньшей мере на пятьсот “длин лука”[242], то есть на “расстоянии крика”, от селения; это и называется “обителью”. Также в “Сокровищнице абхидхармы” сказано:

“В пятистах луках,

На расстоянии крика живи в обители”.

[Полезные] качества обособления: [возникает] множество [полезных] качеств, когда ради Пробуждения и существ бегут от мира и обосновываются в обители; и тогда проявляется высшее почитание Будд; проявляется недовольство самсарой; происходит освобождение от восьми мирских качеств[243]; затемнения не увеличиваются; рождается медитативное сосредоточение в потоке [бытия].

Объяснение первого таково: если сделать всего лишь семь шагов в направлении обители с намерением жить в обители ради принесения блага существам посредством бодхичитты, то подлинно совершенные Будды ликуют этому больше, чем массе подношений едой, питьем, цветами и прочим. Также в “Сутре лунного светильника” сказано:

“Пищей, питьем, также как и одеяниями,

(225) И цветами, и благовониями, и украшениями

Возданное почтение Вождям-Победителям - не лучшее;

Но если некто, желая полного Пробуждения

И будучи недовольным сквернами обусловленного[244], ради существ

Совершает семь шагов к пребыванию в уединении,

То эта заслуга особо благородна по сравнению с той”.

О недовольстве самсарой, освобождении от восьми качеств, а также о прекращении роста затемнений в той же сутре сказано так:

“Подобным же образом возникает постоянное недовольство обусловленным,

И нет какого бы то ни было желания мирского,

И скверны совсем не возрастают”.

О быстром зарождении медитативного сосредоточения - главенствующей надобности - также сказано в той же сутре:

“Отвергнув радости селений и городов

И обосновавшись навсегда в лесном уединении,

Будь постоянно недвойственен, как носорог[245], -

И без долгих помех обретешь высшее медитативное погружение”.

На этом объяснение телесного обособления от мирского завершается.

Что же касается так называемого умственного обособления от сознательных процессов, то следует размышлять, обдумывая следующее: “Я пришел в эту обитель и живу в этой обители. Зачем я пришел сюда? Я пришел в обитель, избегая в страхе и трепете селений, городов и прочих мест рассеяния, и явился в эту обитель”. Страх перед чем? Об этом сказано в “Сутре вопрошений домохозяина Угра” (226) таким образом: “Испуган и трепещу мирского. Испуган и трепещу приобретений и почитаний. Испуган и трепещу дурных наставников. Испуган и трепещу трех [ядов] - страстной привязанности, ненависти и тупости. Испуган и трепещу демонов скоплений[246], затемнений, Владыки Смерти и чувственности. Испуган и трепещу трех [участей] - адской, голодных духов и животных. Ужасаясь и трепеща подобного, я пришел в обитель”.

Затем следует провести исследование, размышляя так: ”Хотя я и нахожусь сейчас в обители из-за такого страха и трепета, однако, что же делают мое тело, речь и ум?”

“Если я, будучи в обители, посредством тела совершаю убийства, беру не данное и совершаю прочие подобные действия, то я неотличим от хищников, охотников, разбойников; есть ли в этом хоть какой-нибудь смысл [пребывания здесь]?” - размышляя так, следует отвратиться от этого.

Если исследовать речь, то, обдумав следующее: “Если я, будучи в обители, празднословлю, клевещу, ругаюсь и так далее, то я неотличим от павлинов, попугаев, канареек, жаворонков и прочих; есть ли в этом хоть какой-нибудь смысл?” - и, размышляя так, следует отвратиться от того.

Если исследовать ум, то, обдумав следующее: “Если я, будучи в обители, имею [исполненный] страстной привязанности, ненависти, (227) зависти и тому подобного ум, то я неотличим от диких зверей, мартышек, обезьян, медведей, горных медведей и прочих; есть ли в этом хоть какой-нибудь смысл?” - и, размышляя так, следует отвратиться от того.

На этом объяснение умственного обособления от сознательных процессов завершается.

Итак, вследствие телесного и умственного обособления перестает возникать рассеяние. Вследствие отсутствия рассеяния происходит вовлечение в медитативное погружение. И тогда следует упражнять собственный ум.

Более того, исследовав, какое из собственных затемнений является наибольшим, следует размышлять, применяя к этому противоядие.

Противоядием от страстной привязанности является медитация на неприятное. Противоядием от ненависти является медитация на любовь. Противоядием от тупости является медитация на взаимозависимое [возникновение]. Противоядием от зависти является медитация на равностность себя и других. Противоядием от гордости является медитация на обмен своего [положения] на чужое. Если же виды затемнений равновелики или концепции множественны, то есть медитация на дыхание.

Итак, если собственная страстная привязанность велика, то медитировать на неприятное следует подобным образом: сперва следует размышление о тридцати шести нечистых субстанциях этого своего тела - мясе, крови, коже, костях, костном мозге, желчи, слизи, соплях, слюне, экскрементах и так далее. Затем, придя на кладбище и рассматривая вывезенные на кладбище трупы - однодневной давности после смерти, (228) а также двух-, трех-, четырех- и пяти-[дневной давности] после смерти, совершенно разложившиеся, полностью преобразившиеся, совершенно почерневшие и съеденные червями, совмещать это с таким размышлением: “И мое тело такой же сущности, обладает подобными же качествами и не превзошло эту Дхармату”.

Также, рассматривая принесенный на кладбище труп [недавно] умершего, и частично покрытый плотью скелет, и покрытый небольшим количеством жил, рассыпавшийся на части скелет, по прошествии нескольких лет после смерти, по цвету ставший подобным раковине, по цвету ставший подобным голубю, совмещать это с таким размышлением: “И мое тело такой же сущности, обладает подобными же качествами и не превзошло эту Дхармату”.

Также если собственная ненависть велика, то противоядием является медитация на любовь, и в общем, среди трех объясненных выше существующих [видов] любви этой [любовью] является сосредоточенная на существах любовь. И вначале обдумывается осуществление пользы и счастья некоего существа, дорогого [нашему] сердцу, и тем самым осуществляется соответствующая любовь к нему. Затем это [распространяется] на смешанную [группу][247]. Затем - на заурядных [людей]. Затем - на окружающих. Затем - на обитателей своего селения. И таким образом эта медитация [распространяется] на всех [обитателей] десяти, [начиная] с востока, направлений.

Также если собственная тупость велика, (229) то противоядием от этого является медитация на взаимозависимое возникновение[248], и в “Сутре рисовых ростков” сказано: “Монахи! Тот, кто понимает эти рисовые ростки, понимает взаимозависимое возникновение. Тот, кто понимает взаимозависимое возникновение, тем самым понимает Дхарму. Тот, кто понимает Дхарму, тем самым понимает состояние Будды”.

Более того, существует два [объяснения взаимозависимого возникновения]: исходя из последовательности возникновения - взаимозависимость самсары - и исходя из последовательности преодоления - взаимозависимость нирваны.

В первом также два [подразделения]: внешнее взаимозависимое возникновение и внутреннее взаимозависимое возникновение.

И в этом [первом] также два [отдела]: внутреннее взаимозависимое возникновение в связи с причиной и внутреннее взаимозависимое возникновение, связанное с условиями.

В отношении первого[249] сказано так: “Монахи! Поскольку существует то, возникает это. Поскольку родилось то, рождается это, и это так: в силу неведения как условия [возникает] составное, из него [возникает сознание... и так вплоть до того, что] в силу рождения как условия возникнет старость, смерть, горе, стенания, страдание, умственное несчастье и раздоры. Таким образом возникнет единственно это великое скопление страданий”.

Более того, “это”, соотносимое со сферами, относится к сфере желаний. Соотносимое же с местом рождения, относится к рождению из чрева.

Итак, изначально установлено так называемое “неведение” - “омрачение в отношении познаваемого как самости”[250].

(230) Этим всецело определяются оскверненные действия, будь то добродетельные, недобродетельные, или неясно составленные, известные как “составное, обусловленное неведением[251]”.

Отмеченный семенами тех действий[252] ум назван “сознанием, обусловленным составным”.

В силу мощи действий ум становится ошибочным, и, соединяясь с соками в материнском чреве, превращается в “округлый” и так далее [зародыш], и называется “именем[253] и формой, обусловленными сознанием”.

В силу возрастания этих самых имени и формы полностью формируются чувственные способности глаза, уха и прочие, известные как “шесть источников, обусловленных именем и формой”.

Одновременная активность[254] собранных вместе чувственных способностей глаза и прочих, [соответствующего] объекта и сознания называется “контактом, обусловленным шестью источниками”.

Подобным же образом из возникшего контакта возникает ощущение переживания счастья, страдания или безразличия, что называется “ощущением, обусловленным контактом”.

Радование, пристрастие и исключительное пристрастие к испытываемым ощущениям называется “вожделением, обусловленным ощущением”.

Размышление о том, как бы не потерять связи с [объектом] пристрастия и забота[255] о том, как бы не отдать его впоследствии, называется “хватание[256], обусловленное вожделением”.

Если заботиться об этом подобным образом, то посредством телесных, речевых и умственных действий всецело определяется развитие бытия, и это называется “бытие, обусловленное хватанием”.

То, что осуществлено как пять скоплений, рожденные из действий, (231) называются “рождением, обусловленным бытием”.

Возрастание и созревание полноосуществленных в результате рождения скоплений - это старение, а разрушение - это смерть, и это называется “старость и смерть, обусловленные рождением”.

Когда умираешь, в силу омрачения сильно проявляются внутренние великие мучения наряду с пристрастием и привязанностью, и это - “скорбь”[257] Словесное выражение, вытекающее из “скорби” - жалобы. Переживание несчастья обладания совокупностью пяти сознаний является страданием. Умственное несчастье - это умственное страдание, [возникающее вследствие] происходящего в уме[258]. Всякие же прочие подобные второстепенные затемнения называются враждой.

Более того, следует знать о трех категориях [двенадцати звеньев]: неведение, вожделение и хватание являются затемнениями; составное и бытие являются действиями[259]; сознание и прочие семь являются страданием. Это соответствует сказанному в “Срединном взаимо[зависимом] возникновении”:

“Двенадцать особых звеньев

Должны пониматься как [подпадающие в] три категории.

Мудрецом о взаимо[зависимом] возникновении сказано, что эти [двенадцать] являются

Затемнениями, действиями и страданием

И этими тремя исчерпывающе обобщаются;

Первое, восьмое и девятое - затемнения,

Второе и десятое - действия,

А остальные семь - страдание”.

Если также привести примеры, то неведение подобно сеятелю семян, действие подобно пашне, (232) сознание подобно семени, вожделение подобно влаге, имя и форма подобны ростку, а прочее подобно ветвям, листьям и так далее.

И если бы неведение не возникло, то и составное бы не проявлялось, и точно так же если бы рождение не возникло, то старость и смерть также не проявлялись бы; однако из существования неведения проистекает неминуемое осуществление составного, и в силу этого из существования рождения проистекает неминуемое осуществление старости и смерти.

И к тому же неведение не обдумывает осмысленно: “Я сделаю явленным составное”, и также составные не обдумывают осмысленно: “Мы сделаны явленными неведением...” - и так вплоть до того, что подобным же образом рождение не обдумывает осмысленно: “Я сделаю явленным старость и смерть”, а старость и смерть также не обдумывают осмысленно: “Мы сделаны явленными рождением...”. Однако в результате существования неведения явно осуществляются и возникают составные явления, и подобным же образом в силу существования рождения явно осуществляется и возникает старость и смерть, то есть вплоть до того, что в результате существования рождения явно осуществляется и возникает старость и смерть.

Подобным образом видится внутреннее взаимозависимое возникновение в связи с причиной.

Также есть внутреннее взаимозависимое возникновение, связанное с условиями, и это так потому, что оно состоит из шести элементов[260]: земли, воды, огня, (233) ветра, пространства и сознания.

“Элементом земли” является то, что явственно осуществляет прочную вещественность тела.

“Элементом воды” является то, что скрепляет тело.

“Элементом огня” является то, что переваривает пищу, питье и так далее.

“Элементом ветра” является то, что совершает причинные действия вдыхания и выдыхания.

“Элементом пространства” является то, что существует как внутренняя “взболтанность” тела[261].

“Элементом сознания” является совокупность пяти сознаний и умственное оскверненное сознание.

Если эти условия отсутствуют, то тело не возникает, тогда как если все эти шесть внутренних элементов полностью собраны, тело очевидно будет существовать.

И к тому же эти шесть элементов не обдумывают осмысленно: “Твердость и прочие [характеристики] тела осуществлены нами”. А также тело не обдумывает осмысленно: “Я развилось посредством этих условий”; однако эти условия всецело осуществляют рождение [тела].

Однако осуществляются ли полностью эти двенадцать [звеньев] взаимозависимости за [одну] жизнь? В “Сутре десяти благородных уровней” сказано: “Так называемые составные явления, [возникшие] в силу условия неведения, рассматриваются как относящиеся к прежним временам[262]. [Звенья] от сознания и вплоть до ощущения рассматриваются как возникшие сейчас. [Звенья] от вожделения и до бытия рассматриваются как последующие. И таким же образом (234) все это возникает далее”.

Обратный способ, взаимозависимое [возникновение] нирваны, таков: в силу постижения истинной природы всех явлений как пустотности отвергается неведение, и тем отвержением последовательно отвергаются [все звенья] вплоть до старости и смерти. Сказано такими словами: “Поэтому в силу отвержения неведения отвергаются составные явления, и, исходя из такого образа действий, в силу отвержения рождения становятся отвергнуты старость и смерть, скорбь, жалобы, страдания, умственное несчастье и вражда, и таким образом становится отвергнутым то, что является лишь великим скоплением страдания”.

Если же собственная зависть велика, то противоядием от этого является медитация на равностность себя и других, и подобно тому, как ты сам желаешь счастья для себя, другие существа также желают счастья для себя, и подобно тому, как ты сам не желаешь страдания для себя, другие существа также не желают страдания для себя; это и является медитацией равной заботы о себе и о существах. Это соответствует сказанному во “Вступлении в практику”:

“Что касается равностности себя и других,

То сперва усердно медитируй на это.

И поскольку [свое и чужое] счастье и страдание одинаково, -

Следует защищать всех, как себя”.

Если же собственная гордость велика, то противоядием от этого является медитация на обмен своего [положения] на чужое. Ребячливые существа привязаны лишь к собственной важности и пестуют себялюбие, и поэтому страдают в самсаре. Будды же (235) в силу того, что пестуют других и любовно заботятся лишь о благе других, и обрели состояние Будды. Это соответствует сказанному:

“Ребячливые заняты собственным благом,

А Мудрецы заботятся о благе других.

Рассмотри же особенности обоих!”

Поэтому следует понять ошибочность этого цепляния, [выражающегося] в заботе о себе, и отвергнуть эгоизм. Следует понять достоинства заботы о других и действовать по отношению к другим как к себе. Это соответствует сказанному во “Вступлении в практику”:

“Я сам обладаю ошибками, а другие -

Океаном достоинств; поняв [это],

Следует медитировать на отвержение цепляния к себе

И на принятие других”.

Если же виды собственных затемнений равновелики или сознательные процессы множественны, упражняйся в дыхании, медитируя [с помощью] счета, следования и прочих шести [методов]. В “Сокровищнице абхидхармы” сказано:

“Счет, следование, пребывание,

Постижение, преображение и

Совершенно чистое, - вот так определяются шесть аспектов”.

Что же касается работы с этими затемнениями посредством [иных] тренировок, когда нет ни отвержения, ни осуществления, ни преображения, то это является традицией мантраяны, или отцовско-сыновней преемственностью и передачей Марпы, которые следует понимать изустно; и это следует понимать [посредством] “одномоментного рождения и соединения”[263] и шести Учений славного Наропы.

Все эти тренировки ума в [своей] последовательности ведут к [его] вовлечению в медитативное погружение.

Подразделений самого медитативного погружения три: медитативное погружение, [ведущее к] состоянию блаженства в очевидных явлениях [этой жизни][264], (236) медитативное погружение, осуществляющее полезные качества, и медитативное погружение принесения блага существам.

Более того, первое - это делать протяженность своего бытия подходящим сосудом. Второе - это, [сделав] себя подходящим сосудом, осуществлять качества Будды. Третье - это приносить благо существам.

Объяснение характеристик каждой из них таково: о первом, медитативном погружении, [ведущему к] состоянию блаженства в очевидных явлениях [этой жизни], сказано в “Уровнях бодхисаттвы” таким образом: “Что касается медитативного погружения бодхисаттв, то его следует осознать как состояние блаженства в этой жизни, [осуществляемое] посредством следующего: освобождения от всех сознательных процессов, развитие полного очищения тела и ума, в высшей степени полное умиротворение, освобождение от надменноости, отсутствие ощущения “вкуса” [медитации] и свобода от всех оценок”.

В этом отношении “освобождение от всех концептуальных сознательных процессов” - это состояние однонаправленной [концентрации] при отсутствии обманчивых умственных концепций бытия, небытия и так далее.

“Развитие полного очищения тела и ума” - это разрушение всех присущих телу и уму дурных состояний.

“В высшей степени полное умиротворение” - это вовлечение [в медитацию] естественным образом.

“Освобождение от надменноости” - это быть свободным от затемняющих взглядов.

“Отсутствие ощущения вкуса [медитации]” - это отсутствие затемнений бытия[265].

“Свобода от оценок” - это свобода от [цепляния] за вещественность [объекта] - форму и так далее.

(237) Вратами ко всем этим [практикам] являются четыре медитативных погружения[266]: первое медитативное погружение, второе, третье и четвертое. Первое из этих медитативных погружений сопровождается концепциями и анализом. Второму медитативному погружению присуща радость. Третьему медитативному погружению присуще счастье удовлетворения. Четвертому медитативному погружению присуща невозмутимость.

Медитативное погружение, осуществляющее полезные качества, двояко: необщее и общее.

Что касается первого, то это неохватные умом и неисчислимые в своем множестве медитативные сосредоточения, объединяемые категорией десяти сил; и если шраваки и пратьекабудды не знают даже имени [этого], то как же они могут увидеть это устойчивое равновесие?

Что же касается общего, то это общие и для шраваков [практики] “полного освобождения”[267], “подавления великолепием”[268], “источников истощения”[269], “особые подлинные осознавания”[270] и так далее. И хотя они называются “общими”, по своей природе [они] не соответствуют [этому названию].

Что касается медитативного погружения принесения блага существам, то на каком бы медитативном погружении это ни основывалось, [это проявляется] бесчисленным количеством иллюзорных тел и является медитативным погружением, действующим одиннадцатью [методами]: оказывать помощь в соответствии с нуждами существ и так далее.

Что же касается знаменитых [медитаций] умиротворения и особого видения[271], то что же такое умиротворение? И что же такое исключительное видение?

Умиротворение (238) - это проистекающая из подлинного медитативного сосредоточения фиксация ума на [самом] уме.

Особое видение - это следующее затем всецелое различение явлений, знающее то, что надлежит и что не надлежит делать. Это соответствует сказанному в “Украшении сутр”:

“Основанный на подлинном состоянии

Ум, [пребывающий] в уме, - поскольку фиксируется

И всецело различает явления, -

Является умиротворением и особым видением”.

Более того, умиротворение является действительным медитативным погружением, а особое видение является аспектом мудрости.

Что касается увеличения медитативного погружения, то, как это было объяснено ранее, оно увеличивается посредством изначальной мудрости, мудрости и посвящения.

Действия по очищению медитативного погружения подобны изложенным выше и воплощаются пустотностью и состраданием.

В отношении плода медитативного сосредоточения следует знать два [вида]: окончательный и преходящий.

Об окончательном, обретении непревзойденного Пробуждения, в “Уровнях бодхисаттвы” соответственно сказано: “Полностью усовершенствовавшись в парамите медитативного погружения, бодхисаттвы становились истинно совершенными Буддами, [обретшими] непревзойденное подлинно совершенное Пробуждение; становятся истинно совершенной обширной исполненностью; станут истинно совершенной обширной исполненностью”.

Преходящий [плод] - это обретение божественного тела, свободного от страстной привязанности, и высокоученым Нагарджуной сказано:

“Полностью отвергнув радостную чувственность, счастье и страдания

(239) Посредством четырех медитативных погружений,

Богов Чистой, Лучезарного Сияния, Обширной Добродетели

И Великого Плода [областей] обретаешь судьбу”.

Такова шестнадцатая глава о парамите медитативного погружения из “Драгоценного украшения освобождения - исполняющей желания драгоценности истинного Учения”.