Дракон

Глава 9. Доверься мне

Он опаздывал.

Я не знаю, почему это вообще беспокоило меня на данном этапе, учитывая всю остальную ситуацию, но почему-то беспокоило.

Если говорить честно, это задело мои чувства. Я уже не помнила, когда в последний раз мне удавалось выбить для нас нормальное время наедине. Я старалась не принимать всё на свой счёт, но опять-таки, в данный момент это было почти невозможно.

Я также старалась не надумывать себе причин его отсутствия, учитывая, как проходил сегодня мой день.

Я пыталась, но ничего не могла с собой поделать.

Он знал.

Должно быть, кто-то ему сказал. Один из видящих, обеспечивавших охрану на стене, или кто-то в команде разведки. Может, Оли. Анале. Деклан.

В любом случае, он знал.

Может, Ревик сам пошёл к стене, ища меня. Это вполне в его духе, особенно сейчас. И он так чертовски хорошо научился закрывать свой свет щитами, работая с Балидором и Тарси, что я не была уверена, что сумела бы почувствовать его, даже если бы он стоял прямо позади меня.

Я была на грани того, чтобы стиснуть зубы и просто позвонить кому-нибудь. Я не хотела этого делать, но начинала думать, что всё-таки придётся. Я пыталась решить, кому позвонить (то есть, кто не слетит с катушек), когда Ревик внезапно вошёл в двери.

Ни сигнала от его света. Ни короткого загадочного сообщения о том, что он на пути сюда.

Ревик вошел в нашу маленькую квартирку на пятидесятом этаже, словно ничего и не случилось.

Он сделал это, не сказав ни слова. Он даже не смотрел на меня.

Он не потрудился объяснить мне, где он был. Он не дал мне шанса спросить или даже поворчать на него за опоздание. Он заговорил ещё до того, как полностью переступил порог.

— Что там было? — прямо спросил он. — Ранее. В резервуаре.

Опешив, я смотрела, как он закрывает дверь.

Когда я ничего не сказала, Ревик обернулся через плечо.

Он по-прежнему толком не смотрел на меня. Этим взглядом он скорее убеждался, что я действительно здесь, что я его услышала, что я не работала в Барьере. Я почувствовала, как он использовал свою гарнитуру, чтобы активировать замок в двери. Сделав это, он сразу же снял гарнитуру с уха и бросил на низкий столик, возле которого он стоял.

— …С тобой и Фиграном, — сказал он. — С его рисунком. Что это было, бл*дь? Ты собираешься мне сказать? Или это одна из тех вещей, о которых ты не можешь говорить?

Я просто стояла там, не зная, как реагировать.

Мне приходило в голову ответить какой-нибудь откровенно саркастичной и вроде как дерьмовой репликой.

Однако я этого не сделала.

Я знала, что отчасти это желание было обороняющимся или вызванным чувством вины. Я также знала, что это ни капли не поможет и наверняка спровоцирует настоящую ссору прежде, чем нам обоим представится шанс обсудить то, что важно.

То, как ощущался его свет, беспокоило меня сильнее прямого вопроса или даже того факта, что Ревик не смотрел мне в глаза. Даже здесь, в нашей личной конструкции, имевшей, пожалуй, лучшие щиты из тех, что мы могли коллективно создать, его свет ощущался отгороженным, практически закрытым щитами от меня. Это даже если не считать безумного количества щитов вокруг света Ревика, которые мы воздвигли вдобавок к щитам конструкции, чтобы ему не приходилось постоянно закрываться от всех остальных в обыденных взаимодействиях.

Я понимала, почему с точки зрения Ревика всего этого было недостаточно.

Конечно, я это понимала.

По большей части.

Но в глубине души мне хотелось подтолкнуть его посильнее протестировать эти щиты. Однако я не настолько глупа, чтобы считать, будто сейчас подходящее время.

В итоге я лишь пожала плечами.

— Ты знаешь столько же, сколько я, — сказала я.

— Сомневаюсь, — ответил Ревик.

Услышав резкие нотки в его голосе, я промолчала.

Я смотрела, как он пересекает комнату и входит на маленькую кухню. Он распахнул шкафчик над раковиной, достал стакан и поставил его на стол. Полагаю, мне надо было порадоваться, что он не наполнил его бурбоном, хотя с другой стороны, я не уверена, что у нас оставался алкоголь.

Он не ощущался пьяным. Мне не казалось, что он вообще пил.

Хотя опять-таки, я не уверена, что сумела бы почувствовать это в данный момент.

Я смотрела, как он наполняет стакан водой из пластиковой бутыли, которая стояла возле нашей неработающей кухонной раковины.

Я наблюдала, как он большими глотками выпивает воду, затем вновь наполняет стакан.

Я знала, что тяну время — возможно, как и он сам. Проблема в том, что мы настолько ограничены в темах, которые он позволял нам обсуждать, что я даже не знала, какое у нас есть пространство для маневра. Я понимала все его мотивы. Я знала, что он делает всё в своих силах, чтобы защитить меня и Лили. Тем не менее, я невольно чувствовала, что в процессе теряю своего мужа.

— Временно, — сказал Ревик.

Я наблюдала, как он допивает второй бокал, проглотив последние капли воды.

Только тогда я заметила, что он вспотел.

Он выглядел так, будто бегал в обычной одежде. Обычно он надевал шорты и футболку, либо же он облачался в полную боевую экипировку, если был настроен особенно по-мазохистски. Всё, что между двумя этими крайностями, было крайне нетипичным.

Я наблюдала, как он избегает моего взгляда.

— Ты опоздал, — сказала я наконец, слыша, как резкие нотки просачиваются в мой голос. — Типа, на целый час опоздал… и не потрудился позвонить. Это тоже для моей защиты?

В этот раз Ревик взглянул на меня. Я видела, как в его глазах промелькнула ожесточённость и тут же ушла.

— Возможно, — произнес он безэмоциональным тоном.

Я с тупым неверием смотрела, как он вновь избегает моего взгляда. Он налил себе в стакан ещё воды, затем убрал бутыль в наш неработающий холодильник и ушел с кухни. Всё ещё держа стакан воды, он скрестил руки на груди и подошел к окну, встав у него.

Я наблюдала, как он располагается там, слегка расставив ноги. Он окинул взглядом вид на город, и его лицо вновь сделалось бесстрастным как у разведчика, пока он попивал воду.

— Иисусе, — начала я. — Ревик…

— Ты хочешь её? — он не отводил взгляда от окна.

Я застыла, уставившись на его спину.

— Чандрэ, — пояснил он, когда я ничего не сказала. — Я не знал, что между вами что-то происходит. Ты хочешь трахнуть её, жена?

Его голос был безвыразительным. Абсолютно пустым.

— Что? — переспросила я.

Ревик повернулся. В этот раз он прямо посмотрел мне в лицо, и прозрачные глаза сделались холодными.

— Ты. Хочешь. Трахнуть. Её…? — произнес он, говоря медленно. — Не такой уж сложный вопрос, Элисон.

— Нет! — рявкнула я. — Шутишь, что ли?

И всё же мое сердце сильно заколотилось в груди.

Очень сильно, до боли.

Я знала, что мы поговорим об этом, и это может подорвать любые мои попытки поговорить о чём-то другом, и уж тем более не даст чему-то случиться между нами. Но я не ожидала, что всё будет развиваться так. Во-первых, я надеялась сказать ему сама.

Я думала, что его люди повременят с докладом ему — в идеале достаточно долго, чтобы я сумела как-то преподнести это сама. Я знала, что на станции работал Деклан. Обычно он довольно скрытен. Я думала, что Деклан от силы сообщит Балидору.

Но не Ревику. Я ни за что бы не подумала, что они скажут Ревику.

Может, я ошибочно недооценила верность Деклана Ревику? Или упустила из виду какой-то кодекс корешей для видящих, где есть особенные указания относительно жён?

— Ревик, — я провела пальцами по своим волосам. — Я не знаю, кто тебе сказал…

— Никто не говорил мне, жена, — ответил Ревик. — Я это видел.

Я моргнула от этой новой информации, растерявшись.

Он смотрел не на меня, а в окно. Теперь я чувствовала в нём злость. И не только — глубинную обиду, которой я так сильно, так сильно хотела избежать, которую так сложно отбросить в сторону.

Однако мой разум прокрутил информацию, которую он мне предоставил, и я осознала, что ошиблась в своих оценках намного сильнее.

— Как? — спросила я.

Ревик снова повернулся, его глаза смотрели холоднее.

Он постучал пальцем по своему виску, пристально глядя на меня.

— Через гарнитуру, любовь моя. Ты стояла прямо под чёртовой точкой трансляции, пока терлась об мою разведчицу.

Я почувствовала, как мои челюсти сжимаются сильнее, но постаралась не вспылить.

— Это бл*дское наказание? — спросил он. — За то, что я тебя обделяю?

Я вздрогнула.

— Нет. Ревик… Иисусе. Ничего подобного. Дело вообще не в нас.

Он просто стоял там несколько секунд, глядя через всю комнату невидящим взглядом.

Затем он издал невесёлый смешок.

— Дело не в нас? — переспросил он. — Мы отреклись от наших клятв, жена? Потому что я не в курсе, что я от них отрёкся. Или что ты от них отреклась, если уж на то пошло.

В этот раз его боль и обида выплеснулась более сильным импульсом.

— Ревик, — я смягчила свой свет, зашагав к нему.

Он тут же сделал шаг назад и в сторону, увеличивая расстояние между нами.

— Нет, — холодно произнес он.

Я сделала ещё один шаг в его сторону, качая головой.

— Ревик, детка… послушай меня.

Он заметно вздрогнул от ласкового обращения.

Я подняла ладонь, сочетая воедино успокаивающий и мирный жест.

— Просто послушай меня, ладно? — сказала я. — Не как муж. Мне нужно, чтобы ты минутку послушал меня и не сводил всё к нам.

Он наградил меня жёстким взглядом, в котором содержалось неверие.

— Не надо мне разговоров о работе, Элисон, — прорычал он. — Мне похер, что происходит между нами в наших личных жизнях. Не говори мне о работе. Не в этом отношении.

Остановившись, я подумала над его словами.

По-прежнему размышляя, я медленно покачала головой.

— Тогда я не могу говорить с тобой об этом, — сказала я ему, поднимая ладони в жесте капитуляции. — Не могу. Тебе просто придется думать обо мне худшее. Или довериться мне. Выбор за тобой.

Он издал очередной невесёлый смешок.

Затем он шокировал меня. Резко повернувшись, он швырнул стакан, который держал в руке.

Он не бросил его в меня.

И всё же у моего мужа хороший бросок.

Стекло разбилось едва ли не в крошку, оставив тёмную вмятину в панельной стене. Я слегка подпрыгнула, когда стекло разбилось, в процессе заставив угол монитора треснуть, но я всё же не сдвинулась с места.

Я настороженно наблюдала за его лицом, когда Ревик стиснул зубы. Я ждала, чувствуя, как боль в нём усиливается, пока он пытается взять свой свет под контроль.

— Ты трахаешь кого-то другого из-за производственной необходимости, жена? — прорычал он, глядя на меня. Он сжимал руки в кулаки на бёдрах, заставляя костяшки побелеть. — Может, есть какой-нибудь список, чтобы в следующий раз я не удивлялся?

Я почувствовала, как в моём горле встал ком.

Я почувствовала, что перед глазами тоже всё размылось. Я силилась заговорить, но лишь отвернулась, качая головой.

— Нет, — тихо сказала я.

— Ты её хочешь? — снова холодно спросил он.

— Нет! — сердито ответила я, поднимая взгляд.

— Бл*дь, а выглядело всё именно так.

Я прикусила губу, стараясь не выпалить «Так и должно было выглядеть».

Но я не могла сказать этого. Он чётко обозначил границы этого разговора.

— Я видящая, — наконец, сказала я бесстрастно. — При таких обстоятельствах сексуальные реакции мало что значат. И как ты сказал, мы не занимались сексом, Ревик.

В этот раз он вздрогнул по-настоящему.

На это я тоже постаралась не реагировать.

— Я не хочу её, — сказала я ещё резче. — Проклятье, Ревик. Ты знаешь, что я её не хочу. И я сожалею. Я правда сожалею, что ты это увидел… Но это ничего не значило. Ни для меня. Ни для нас. Я тебе обещаю.

Он кивнул, крепко стискивая зубы. Я почувствовала, как в глубине души он понимает, в том числе и те части, которые я не сказала вслух. И всё же его гнев оставался холодным.

— То есть, ты просто… что? Позволила этому случиться? — спросил он.

Я пожала плечами, глянув на стены.

Я почувствовала, как Ревик это заметил. Я видела, что его взгляд вслед за моим пробежался по резким очертаниям маленькой квартиры. Я чувствовала, что он понимает, но гнев в нём не уменьшился, а лишь становился интенсивнее.

— Практически, — сказала я, снова пожав плечами.

— Практически.

— Ага.

Завиток ярости выплеснулся из его света, заставив меня вздрогнуть.

— Ну, наверное, тогда хорошо, что ты так хорошо обучена для роли шлюхи, — сказал он с сильным немецким акцентом. — Должно быть, тебе всё даётся намного проще, жена.

Я уставилась на него.

Я силилась решить, что на такое ответить, затем осознала, что тут ничего не скажешь.

Я подумывала уйти. Но не сделала этого, и не только потому, что он мог сказать такое именно с целью прогнать меня. Я просто стояла, глядя в окно. Я хотела сказать больше. Хотела, но промолчала. Может, он тоже почувствовал это, потому что его лицо лишь сильнее ожесточилось.

Как обычно, его способность молчать продлилась дольше моей.

— Ревик — я вздохнула. — Можем мы просто покончить с этим дерьмом? На одну ночь? Пожалуйста?

— Элли, мы не можем. Ты знаешь, что мы не можем.

Я покачала головой.

— Я не это имею в виду. Я про нас. Можем мы покончить с этим нашим дерьмом и просто в кои-то веки поговорить? Можем мы этой ночью побыть женатыми?

Я ощутила, как его злость усилилась, а щиты вокруг его физического тела как будто уплотнились. Пытаясь сделать своё присутствие менее агрессивным, я смягчила свой свет и отодвинулась, встав у кухонного стола. Я прислонилась к нему бёдрами и упёрлась ладонями, сжав пальцами металлический край.

Подняв глаза, я постаралась встретиться с ним взглядом, но он мне не позволял.

В итоге я отказалась и от этой затеи.

— Ты действительно думаешь, что Тень попытается провернуть это сейчас? — я сделала свой голос более сдержанным. — …Здесь? Мы в сотнях миль от них, Ревик. Ты даже не знаешь, может ли он достать тебя на таком расстоянии.

Ревик наградил меня жёстким взглядом. Я увидела там предупреждение.

Я также видела неверие.

Я крепче стиснула зубы при виде выражения на его лице, но продолжала, пожав одним плечом.

— Ты не знаешь, может ли он вообще добраться до тебя, когда ты вне поля его зрения, — продолжала я нейтральным тоном. — 'Дори почти уверен, что тебе как минимум надо находиться в одной из его конструкций. Более того, все находки наших старших разведчиков это подтверждают. Он бы много месяцев назад заставил тебя убить меня, если бы мог. Он не пытался бы подманить нас ближе к нему, как в Нью-Йорке и Дубае.

Увидев непоколебимое выражение на лице Ревика, я постаралась не реагировать.

Пожав одним плечом, я добавила:

— Возможно, он ещё даже не вырос или не имплантировался в новое тело. Балидор, похоже, считает, что для него это не так-то просто. Когда Чан убила его последнее тело, это вызвало заметное обрушение в их дубайской конструкции верно? Даже если это не повлияло на их сеть в целом? Так что подобная потеря тела для него вовсе не ерунда. Он наверняка сейчас отвлечён на другие вещи, иначе…

— Элли, всё это… всё до последнего… всего лишь ерундовые спекуляции.

Я прикусила губу, затем снова пожала плечами, продолжая стискивать край стола. Я твердила себе, что он хотя бы говорит со мной.

Он хотя бы говорит со мной о чём-то помимо Чандрэ.

— Эта ерунда как минимум основана на доказательствах, — сказала я, чувствуя, как сжимаются мои челюсти. — И это уже весомее, чем твоя… не знаю… буйная паранойя, основанная на «осторожности», или как ты там это называешь.

Он наградил меня жёстким взглядом.

— Ну прости, что я не хочу рисковать твоей жизнью и жизнью Лили, основываясь на твоих бл*дских догадках, Элисон.

Я ощутила, как моя злость усиливается. А главное, усиливается моё желание оборониться.

Никто так не вынуждал меня обороняться и оправдываться, как мой собственный чёртов муж, особенно когда он в таком настроении. Я знала, что сама виновата в этом его настроении. Я это знала и понимала, что и сама буйствовала бы, если бы увидела, как он целуется с кем-то другим по какой бы то ни было причине, особенно сейчас.

Но мне также надо, чтоб он доверял мне, чёрт возьми.

После всего, через что мы прошли, я заслужила хотя бы это.

Я знала, что это его тактика — выбесить меня до такой степени, чтобы разговор завершился. Даже сейчас он может выжидать, пока не появится хоть сколько-нибудь оправданный повод уйти. Он уже неделями проворачивал подобное, так что я знала, что дело не в Чандрэ, что бы он там себе ни говорил.

И да, избегать меня ему удавалось лучше, чем мне удавалось не позволять ему этого.

Постаравшись отстранить свои реакции, я прикусила губу. Выдохнув, я щёлкнула языком, может, чтобы не сболтнуть чего-нибудь, пока не успокоюсь.

Я посмотрела на него, в этот раз сосредоточившись на его одежде.

Он был одет в поношенную футболку, которая ничуть не успокаивала меня в других отношениях и не отвлекала от того, на что я надеялась сегодня ночью. Учитывая то, что теперь я была практически уверена, что этого не случится, взгляд на него вовсе не улучшал моё настроение. Я знала, что веду себя иррационально, но ничего не могла поделать.

Правда в том, что я страдала от боли. Довольно долго.

Чан не имела никакого отношения к этому, и он это знал. Или должен был знать.

Я страдала от этой боли со времён Дубая.

Он почти не позволял мне оставаться с ним наедине с тех пор, как пришел в себя. Мы не целовались. Он вообще не трогал меня, если ему удавалось этого избегать, и не позволял мне прикасаться к нему. Я осознавала, что в эти дни он вообще почти не смотрел на меня. А когда всё же смотрел, эти взгляды не задерживались надолго.

Так что да, возможно, я засмотрелась на него дольше положенного.

Я понимала, что в какой-то момент этого дня он дрался.

В последнее время он вновь тренировался как одержимый — практически с тех пор, как медики дали ему добро после того кошмара в Дубае. ещё до того, как мы добрались до Бангкока, он бегал по палубе корабля. Дрался по несколько часов в день. Поднимал тяжести, даже плавал.

Врег сказал мне, что в день, когда медики дали Ревику добро, он подошёл к нему и попросил помощи в разработке графика тренировок, который даст ему большую нагрузку, чем он может дать сам себе. В сочетании это сделало его худым, но жёстким, и это было ясно даже под свободной одеждой. Его пыльно-чёрные рабочие штаны висели на нём — вероятно, он надел их ранее для драки на ринге.

А может, для бега, если он действительно бегал полностью одетым.

Выдохнув, я заставила себя отвести взгляд от его тела.

Затем я подняла руки ладонями вверх — жест видящих, означающий поражение.

— И что? — сказала я. — То есть, на этом всё? Мы не будем разговаривать? — я прикусила губу, затем всё равно это сказала. — И очевидно… ты не собираешься ко мне прикасаться. Верно?

Он выдохнул, ещё более сердито прищёлкнув языком.

— Элисон, твою ж мать. Если ты думаешь, что я хочу прикасаться к тебе после того, что ты только что сделала…

— Не притворяйся, что дело в Чандрэ, — перебила я. Отвернувшись от его сердитого взгляда, я постаралась контролировать свой голос и потерпела неудачу. — Ты неделями избегал меня, Ревик. Дело не в Чандрэ. Так что давай просто поговорим об этом, хорошо? Быстро и прямо. Просто скажи мне. Скажи мне заткнуться на эту тему, Ревик. Я заткнусь. Чёрт, да я переберусь в другую комнату, если ты того хочешь…

— Ладно, — сказал Ревик с остекленевшими глазами. — Выметайся нахер.

Я уставилась на него.

Я почувствовала, как моё лицо ожесточилось, когда его слова отложились в сознании, а его лицо так и не дрогнуло. Затем я силилась не отреагировать уже по-настоящему.

— Ты это всерьёз? — спросила я наконец.

Он выдохнул с чистой злостью.

— Я честно не знаю.

Я прикусила губу, качая головой и глядя в окно.

Теперь я правда не знала, стоит ли мне идти. Я знала, что если уйду, то возможно, мне действительно придется спать в другом месте. И не только сегодняшней ночью.

Когда я посмотрела на него в этот раз, мой разум умолк.

Выражение на его лице шокировало меня.

Но дело не только в этом.

Я знала, что отчасти это моё человеческое воспитание, в некоторых отношениях отложившееся на подкорке, во всяком случае, в некоторых частях моей психики. Я знала, что мужчины-видящие отличались от мужчин-людей. Я знала, что одно из этих отличий заключалось в культурных нормах относительно демонстрации эмоций. Я знала это уже давно. И всё же я никогда не ожидала, что он заплачет, что бы я ни говорила.

Отчасти дело было в нём. Весь его образ солдата, бойца делал контраст ещё более драматичным. Я ожидала, что он накричит на меня, разозлится, но не расклеится.

Так что когда он плакал, да… это всегда потрясало меня.

Это также практически лишало меня дара речи.

Например, как сейчас, когда я просто стояла, не зная, то ли подойти к нему, то ли нет. Я подождала, пока он взял себя в руки, вытер лицо основанием ладони, избегая моего взгляда. Он прислонялся к краю окна из толстого стекла. Периодически он смотрел в него, пока плакал — вероятно, чтобы дальше избегать моего взгляда.

Я наблюдала, как он скрещивает руки на груди, выпрямляет их, снова скрещивает.

Я смотрела, как он продолжает бороться с собственным светом. И да, чёрт возьми… я хотела к нему прикоснуться. Я так сильно хотела к нему прикоснуться, что ощущала прилив раздражённой злости, от которой хотелось наорать на него. Я так сильно хотела погрузиться в его свет, что готова чуть ли не умолять его впустить меня.

Но я уже знала, что он этого не сделает.

Хуже того, он лишь закроется ещё сильнее.

— Элли, — произнес Ревик хриплым голосом. — Я не понимаю, почему ты этого не видишь…

Я сдулась ещё сильнее.

— Всё я вижу, — тихо сказала я.

— Я сейчас не про Чан.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Ревик, я понимаю. Клянусь.

— Я так не думаю.

Я покачала головой, прищёлкнув языком, но он ещё не закончил.

— …Я не хочу причинять тебе боль, — он посмотрел на меня, и его глаза до сих пор блестели, несмотря на сурово поджавшиеся губы. — Я пытался убить тебя, Элли, — когда я промолчала, он отвернулся. — Никто даже не рассказывает мне, что я сделал. Я могу догадаться. Конечно, я могу догадаться, бл*дь. Но я не могу это увидеть. Ты блокируешь меня всякий раз, когда я пытаюсь.

Я вздрогнула. Подумав над его словами, я медленно покачала головой.

— Если ты это увидишь, тебе это никак не поможет, Ревик. В любом случае, ты сам сказал, ты можешь догадаться. Каким бы ни был триггер, ты думал, что я враг. Представь, что ты подумал бы так о ком-то другом, — в ответ на его ошеломлённый взгляд я пожала плечами. — Это был не ты, Ревик. Ты правда думаешь, что кто-то здесь этого не понимает? Хоть кто-нибудь? Помимо тебя самого, имею в виду?

— Какая разница, был ли это «на самом деле» я или нет? — сказал он, и в его голосе всё ещё звучали те потрясённые нотки. — Элли… почему ты хочешь рискнуть этим?

Я вздохнула, убирая волосы с лица и стараясь не реагировать.

Я обвела жестом маленькую комнату, снова вздохнув.

— Ревик. Мы сейчас находимся в одной комнате. В чём разница? Если ты прав, и Менлим может в любое время дёргать тебя за ниточки как марионетку, почему он не убьёт меня прямо сейчас?

— Мы подвели к этой комнате газ, — напомнил мне Ревик.

— И газ по-прежнему будет здесь, если мы потрахаемся, — раздражённо сказала я.

Он вздрогнул. Возможно, от того, какие слова я выбрала.

Увидев его сдержанное выражение, я сердито выдохнула.

— Ревик. Какая разница? Серьёзно? На протяжении недель мы периодически оказывались в одной комнате. Мы оставались наедине. Мы бывали наедине там, где нет газа. Или где не наблюдали 'Дори и Тарси. Мы бывали наедине с Лили.

— Может, нам не стоит так делать, — сказал он, сжимая челюсти. — Я говорил тебе, что мне стоит носить бл*дский ошейник, Элли. Я говорил тебе об этом с самого первого дня…

— Нет, — сказала я, качая головой. — Нет. Не прикидывайся тупицей. Я спрашиваю, почему ты зациклился именно на аспекте секса? На прикосновениях ко мне? Почему именно здесь ты проводишь границу?

— Бл*дь, да потому что я не могу контролировать свой свет, когда мы занимаемся сексом! — прорычал он.

Его слова и свет заставили меня умолкнуть.

Это ощущалось сродни удару. Достаточно близко к этому, во всяком случае.

Это было достаточно интенсивно, чтобы я остановилась и отстранила свой свет, хотя до сих пор и не осознавала, что окружила им Ревика.

В этот момент я ощутила его злость на Чандрэ. Я почувствовала его раздражение, боль, которую он скрывал меня… неделями, как оказалось.

Я почувствовала, как две этих вещи смешались.

Я чувствовала, как он хочет выбить из Чандрэ всё дерьмо.

Я ощущала полную иррациональность этого желания.

В эту паузу его лицо помрачнело, но в его свете не присутствовало извинения. Он перестал прислоняться к стене у окна, но не подходил ближе.

— Боги, — он вытер лицо ладонью и повернулся, уставившись на меня так, будто не мог понять, что мною движет. Его немецкий акцент усилился, отчего стало сложнее понимать его речь. — Я никогда не мог контролировать свой свет с тобой. Я не могу изменить это и теперь, чему бы ты, 'Дори и остальные ни учили меня. Для меня это невозможно, бл*дь. И теперь будет ещё хуже, потому что мы разлучены. Я и так едва держу свой свет под контролем в твоём присутствии.

Его тон сделался холоднее, глаза снова заблестели.

— И эти твои пассивно-агрессивные игры в соблазнение не помогают… жена.

Я сглотнула. И всё же мой свет омыло почти облегчением. Я ничего не могла с собой поделать. Такое чувство, будто я увидела его впервые за несколько недель.

— …И ты права, — прорычал Ревик, глядя на меня. — Я сейчас не хочу здесь находиться. Я вообще не хотел приходить сюда даже до того, как увидел, как ты суёшь язык в чёртово горло Чандрэ. Я даже не хочу находиться в этой бл*дской комнате и смотреть, как ты пытаешься меня соблазнить. Бл*дь, я не могу этого вынести, Элли. Не знай я тебя лучше, я бы подумал, что ты реально пытаешься заставить меня пойти к проститутке. Твоё полное отсутствие сочувствия ко мне просто немыслимо.

Я ощущала обиду в его свете. Такую сильную, что моё горло сжалось.

Я заставила себя переварить его слова. Не только то, что он назвал меня бесчувственной задницей. Те слова, что объясняли, почему он избегал меня.

Может, он прав. Мы оба практически погрузились в режим бегства до Дубая, даже после того, как узнали, что Териан химичил с нашим светом. Знание причины проблемы ни хера не помогало контролировать симптомы.

И теперь всё не будет иначе.

На самом деле, он прав. Всё наверняка будет хуже.

Ревик это знал. Почему я притворялась, будто не знаю?

Он бегло пожал плечами, словно пытался остановить себя, но его голос лишь сделался ещё более грубым.

— Как ты можешь вести себя так беспечно, бл*дь? — сказал он. — На кону стоит жизнь нашей дочери, Элисон. Не только твоя. Я знаю, тебе насрать на свою жизнь, но ты разве забыла про Лили? Тебе настолько сильно надо пое*аться, что ты готова рискнуть Лили?

От последней его фразы что-то в моём свете перемкнуло.

Перемкнуло… а потом просто закрылось.

То есть, по-настоящему закрылось.

Возможно, впервые с тех пор, как началось всё это дерьмо после Дубая. Все ссоры. Все бесконечные обсуждения. Впервые всё сочувствие и добрые намерения ушли из моего света.

Рухнули вниз как камень, бл*дь.

Я знала, что он расстроен. Я знала, что он ревнует к Чан. Я знала, что ему больно, и намного сильнее, чем он позволяет мне почувствовать или увидеть. Я знала, что потом он пожалеет об этих словах. Мне было всё равно. В тот момент мне было всё равно.

Я должна уйти сама.

Я должна убраться от него. Немедленно.

Я почти добралась до двери, когда он внезапно очутился передо мной.

— Элисон… остановись.

Я начала протискиваться мимо него, но он схватил меня за руки.

— Элли, боги. Остановись. Остановись, жена. Пожалуйста…

Он шокировал меня, дёрнув к себе. Его руки обняли меня прежде, чем я успела хоть поднять взгляд. Он крепко прижал меня к своей груди, не дав даже перевести дыхание.

— Элли, — пробормотал он. — Элли. Прости, что я такое сказал. Я говорил не всерьёз.

Он крепче обнял меня. Он обнимал меня до тех пор, пока я не прикусила губу, стараясь молчать и контролировать свой свет. В основном мне просто хотелось поплакать у него на груди, рассказать всё, о чём я думала и пыталась сделать в тот день, сказать ему, как меня достало играть эти роли по какой бы то ни было причине. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки, и в основном потому, что я невольно чувствовала его, когда его тело и свет находились так близко.

Его свет обвился вокруг моего и скользил внутрь, словно он ничего не мог с собой поделать.

Я чувствовала в нём столько боли, что у меня перехватывало дыхание, но в первую очередь я ощущала горе, сокрушительное и сильное горе, с которым я не знала, что делать.

Держаться за злость стало почти невозможным, особенно когда я ощутила любовь, вплетавшуюся в то горе, и страх, который едва не задушил ту боль в моём свете.

Я понимала. Правда, понимала.

Он справлялся с этим, отстраняясь от меня.

Я справлялась с этим, помешавшись на том, чтобы быть с ним, пока ещё есть такая возможность.

Все те вещи, которые мы обсуждали последние несколько недель, накатили на меня, заставляя вспомнить, и моё неприятие всего этого бардака усилилось. Затем в горле по-настоящему встал ком, и слёзы накатили на глаза так быстро, что я едва не задохнулась. Я закрыла глаза, может, пытаясь сдержаться… или хотя бы подавить это всё, чтобы это не присутствовало впереди моего света. Я также не могла потерять контроль над своим светом.

Даже сейчас, посреди всего этого я не забывала.

Я не могла потерять контроль. Даже в этом отношении.

Несколько долгих минут мы просто стояли там.

Чем дольше затягивалось молчание, тем крепче Ревик обнимал меня, но я чувствовала, как он силится придумать, что сказать. Я чувствовала, как ему ненавистен тот факт, что он не доверял собственному свету, что он даже не мог поговорить со мной об этом, не рискуя, что нас подслушают. Я чувствовала его ярость из-за Чан, из-за того факта, что он ощущал отголоски её света в моём.

Я понимала. Я всё понимала… но я ненавидела это.

Я реально ненавидела это, бл*дь.

Когда я заговорила, мой голос звучал хрипло, так тихо, что я сама его едва слышала.

— Что, если я не могу? — я старалась подавить ком в горле. — Что, если я не могу это сделать?

— Можешь, — сказал он так же тихо.

Я покачала головой, но не пыталась с ним спорить.

Не было смысла.

— Дело не в сексе, — сказала я ему.

— Я знаю, — мягко произнес он. — Элли… я знаю, что дело не в этом, — его голос ожесточился. — Даже когда мне хочется вышвырнуть тебя из нашей комнаты за то, что ты целуешься с другими видящими.

— Прости, — сказала я почти шёпотом. — Мне так жаль, Ревик. У меня имелись причины пойти туда и поговорить с ней. Мне хотелось бы рассказать тебе…

— Ты не можешь.

Я кивнула, чувствуя, как предупреждение в его свете становится резче.

Затем он послал в меня больше тепла, и я закрыла глаза. Через несколько секунд я подняла на него взгляд, стараясь думать, увидеть сквозь наши щиты, зная, что даже сейчас Тарси или Балидор могут мониторить свет Ревика.

— Я хочу, чтобы ты доверился мне, — сказала я. Прикусив губу, я слегка встряхнула Ревика, стискивая его спину. — Доверься мне, чёрт возьми. Пожалуйста. Пожалуйста, верь мне.

Он кивнул. Я вновь видела в его глазах слёзы, но он лишь кивнул во второй раз.

— Ты обещаешь всерьёз? — спросила я.

Он мягко прищёлкнул языком. Я видела, как в его глазах проносятся эмоции, нерешительность, но исходившее из его груди тепло усилилось.

— Всерьёз, — говоря это, он выдохнул, почти как будто капитулируя. — Я говорю абсолютно серьёзно, Элли.

Облегчение затопило мой свет, и я сильнее стиснула его.

— Я люблю тебя, — пылко произнесла я. — Я люблю тебя и Лили больше всего на свете. Никто не встанет на пути этой любви для меня. Никогда.

Я почувствовала, как он расслабился ещё сильнее.

В этот раз он посмотрел мне в глаза.

— Я знаю.

Я сглотнула, закрыв глаза и прижавшись к нему. Ощутив, что Ревик напрягся и снова начал закрывать свой свет, я подняла взгляд.

— Прости, что я давила на тебя, — я сглотнула, наблюдая за его глазами. — Я не вру, когда говорю, что дело не в сексе. Не в этом отношении. Просто… нам всем скоро придется покинуть это место. Всем.

Я остановилась, осознав, что не знаю, как донести то, что я хотела сказать, при этом не сообщив слишком много. Я покачала головой, сдерживая слёзы. Опустив взгляд, я уткнулась лицом в его грудь, закрыв глаза.

— Ты действительно теперь не будешь со мной? — спросила я ещё тише.

Я не сказала остальное. Я не добавила то, что мы оба знали — нам ещё долго может не представиться возможности.

Мне не нужно было добавлять эту часть. Он знал, что я имела в виду.

Я почувствовала это в его свете, как только произнесла эти слова.

Казалось, Ревик всё ещё обдумывал мои слова, когда всё его тело напряглось. Его пальцы напряглись, и его ладони тоже. Напряглись даже его ноги, плечи, грудь. Я ощутила, как то горе на мгновение усилилось, но я также чувствовала там страх, сдержанность, всё то, что он не сказал и не собирался говорить мне в данный момент.

Должно быть, что-то во всём этом заставило меня тоже открыться сильнее, потому что его свет внезапно очутился всюду вокруг меня, душа мой aleimi. Я чувствовала в нём внутреннюю борьбу, решения, колеблющиеся во все стороны — страх, который хотел стиснуть моё горло.

Я также чувствовала там любовь.

Любовь ко мне. Любовь к Лили. Я чувствовала её интенсивность.

Я ощущала его решительность. Я ощущала силу воли и готовность защитить нас, что бы для этого ни потребовалось.

Что-то в этой решимости (возможно, лишь то, сколько самого Ревика я чувствовала в этом) пугало меня до чёртиков.

Я ощутила из света Ревика очередной предостерегающий импульс, когда он погладил меня рукой по волосам. Он остановился ровно настолько, чтобы сильнее стиснуть меня, прижимая мою голову к своей груди. И вновь я ощутила от него столько любви, что моё сердце готово было разлететься на куски.

— Я ненавижу это, — промямлила я в его футболку.

Он обнял меня крепче.

Я ощутила очередной импульс предостережения, но в этот раз он был мягче.

Я также уловила дурное предчувствие и, возможно… не знаю, нерешительность? Чем дольше я чувствовала это, тем острее понимала, что вдобавок ко всему остальному он хотел поговорить со мной о чём-то. Может, попросить или спросить о чём-то. И это определённо заставляло его нервничать.

И всё же это было намного меньше того, что меня беспокоило.

Ощутив очередную волну нервозности из его света, я подняла взгляд.

— Что? — спросила я.

Его светлые глаза всматривались в мои. Похожие на стекло. Или даже на слегка окрашенный хрусталь.

Как-то раз Ревик сказал мне, что некоторые люди считали его цвет глаз пугающим, даже отталкивающим. Его партнёрам было сложно в них смотреть. Ему говорили, что его глаза холодные, безжизненные… с мертвым взглядом. Как у машины.

Я думала, что они абсолютно прекрасны. И всегда так считала.

Когда я подумала об этом, Ревик закрыл глаза на несколько секунд. Завиток жара вышел из его света вместе с большим количеством боли, чем всё, что он позволял мне почувствовать с тех пор, как очнулся после Дубая. Этого оказалось достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание, а сердце пропустило несколько ударов.

— Я хочу секса, — сказал он хрипло. — Я хочу этого так сильно, что знаю — сейчас мне нужно тебя отпустить. Мне нужно уйти, Элли. Немедленно. Прежде чем ты попытаешься соблазнить меня по-настоящему.

Последнее предложение он сказал почти в шутку. Умолкнув, он отвёл взгляд, уставившись в дальнюю стену. Затем протяжно выдохнул.

Я видела, как сжались его челюсти прежде, чем он посмотрел на меня.

К чему бы ни сводилось его решение, он только что его принял.

— Возможно, у меня есть… решение проблемы, — осторожно сказал он.

Его акцент снова усилился. Я почувствовала, как мой свет открывается. Словно услышав меня или ощутив перемену в моём свете, он добавил:

— …Тебе оно может не понравиться. Моё решение проблемы.

Сделав вдох, я кивнула, давая ему почувствовать, что и так подозревала это.

Ревик поколебался. Я чувствовала, как он подбирает слова, затем мысленно воюет с ними, пытаясь решить, как спросить. Всё это время я держала свои мысли в дальних уголках сознания, хотя уже подозревала, к чему это может идти.

В итоге он вообще ничего не сказал.

Вместо этого он показал мне образы.

Даже эти образы пришли ко мне с осторожностью. И ревностью. Я чувствовала его ревность и злость на меня, потому что я все усложнила для него после ситуации с Чандрэ.

Часть того, что я видела и чувствовала, была воспоминаниями.

Не только его воспоминаниями, но и воспоминаниями, которыми я поделилась с ним. Я видела крепость Повстанцев в Китае и то, что случилось в общей комнате после той миссии в Сан-Паоло. Я видела нас в Нью-Йорке, тот наш разговор в «Третьей Драгоценности» после возвращения из Южной Америки.

Закончив посылать мне воспоминания, Ревик отправил поток дополнительной информации, затопив мой свет словами, эмоциями… снова образами.

Он послал свои беспокойства о моей реакции на его просьбу, тот факт, что это предложил Балидор, что Ревик поговорит с Джоном от моего лица, но если мы всё же сделаем это, он очень хотел присутствия Джона и Врега, а также Балидора и Юми и большей части команды разведчиков.

За исключением Чандрэ. Её имя было исключено из списка.

Это Ревик чертовски ясно дал понять.

Он сказал мне, что даже близко не подпустит Кэт или Уллису, или кого-либо, чьего присутствия я не хотела — за исключением Джона, и возможно, он пойдет на уступку даже в этом отношении, но он довольно сильно убежден, что Джон и Врег должны быть там. Он определенно хотел присутствия Врега. Он не ждал, что Джон согласится на участие Врега без него, потому что они женаты, и Ревик всё равно хотел, чтобы Джон тоже был там.

И так далее. Это продолжалось некоторое время.

И да, были и другие вещи, но это самое основное.

Закончив излагать это всё, Ревик просто ждал.

Он не отпускал меня. Он также не говорил. Он всматривался в моё лицо, крепко обнимая, пока я обдумывала его предложение в своём сознании.

Я уже знала, что соглашусь на это.

Если так Ревик укрощал меня, если он какими-то маневрами подводил меня к этому, даже использовал моё чувство вины из-за Чандрэ… ну, я не могла заставить себя переживать на эту тему. Он наконец-то вымотал меня до такой степени, что во мне не хватало оснований для отказа.

И я не думала, что он подводил меня к этому.

Я знала, что в итоге мы, возможно, всё равно пожалеем об этом. И да, я ненавидела идею об участии Врега и Джона. Я также ненавидела мысль о том, что там будет Балидор, главным образом потому, что я знала — Ревика это побеспокоит сильнее, чем он когда-либо признается мне.

Я всё это знала, но всё равно понимала, что соглашусь.

Так что я лишь кивнула.

— Ладно, Ревик, — сказала я. — Ладно.