Дракон

Глава 45. Существо

Свет вспыхнул вокруг него в ту же секунду, когда Ревик переступил порог. Его нога опустилась на очередной зелёный плиточный пол, более зелёный по сравнению с тем, что он оставил позади.

Подняв взгляд, он только тогда осознал, насколько высоко в стене простирался этот проём. Он образовывал органическое с виду отверстие, овальное или треугольное, но в то же время прямоугольное, как минимум шесть метров в высоту. У Ревика возникла тревожная мысль, что это походило на то, будто он вошёл в утробу — словно расступилась завеса между бёдрами какого-то гигантского существа.

Он на ходу посмотрел вверх, чувствуя, как напрягаются его мышцы, а свет реагирует на новую конструкцию, в которую он вошёл.

Не конструкция.

Это была не конструкция.

Ревик остановился как вкопанный.

Чувствуя, как во всём его свете сработали тревожные звоночки, Ревик напрягся, оставаясь почти у входа и задержав дыхание, пока сердце гулко стучало в груди.

Его жизнь в опасности.

Действительно в опасности — и не от Менлима.

Не двигаясь, если не считать глаз, он задержал дыхание, уставившись на округлые пульсирующие стены комнаты, чувствуя себя так, будто находится в гигантском органе. Его разум каталогизировал измерения, сканировал каждый сантиметр пространства, который он мог видеть, не поворачивая головы.

Он искал системы безопасности и ничего не нашёл. Он поискал усерднее, используя больше зон своего света, пытаясь определить конкретную природу угрозы.

Комната была совершенно пустой.

Несколько долгих секунд Ревик не мог осмыслить, что он чувствует, на что он вообще реагирует. Он ощущал, что опасность усиливается, а не уменьшается, и это посылало всё больше и больше торопливых предупреждений в более примитивную, животную часть его разума и света, но он до сих пор не мог определить, что в комнате являлось источником угрозы.

Затем он осознал, в чём дело.

Здесь не было конструкции.

Он чувствовал саму комнату.

Комната пульсировала жизнью. Не жизнью сторожевого пса, как он почувствовал в разумном лифте… нет, это нечто совершенно иное.

Чем дольше он пытался определить природу сущности за стенами этой комнаты, тем менее подходящим казался термин «искусственный интеллект» или «живая машина». Обе категории казались неуместными для описания этого.

Там жила осознанность. И не просто осознанность. Не просто разум.

Ревик не мог найти слов для того, что чувствовал внутри этого пространства.

Нечто… нечто совершенно иное, бл*дь, жило здесь.

Боль переполнила его вместе со страхом, когда он подумал об Элли и о том, как он, возможно, только что безвозвратно похерил всё для них обоих. Чем бы ни была эта штука, она катастрофически опасна. Смертоносно опасна, но и этим всё не ограничивалось — это не только смерть его тела.

Эта штука ощущалась как конец света.

Настоящий конец, возможно, и для видящих, и для людей.

Возможно, для самой Земли и всего живого на ней.

Ревик не мог объяснить, почему он так думал. В его разуме не появлялось конкретных сценариев, что может воплотиться через животное, которое жило в этих стенах.

Просто это казалось правдой.

Чем бы ни была эта штука, она ещё не живая. Она не действовала и не была активирована, но однажды это случится. Как только она по-настоящему запустится, Дренгам уже никто не будет нужен — по крайней мере, в живом разумном состоянии.

Эта штука ощущалась так, будто она разработана, чтобы исключить случайные факторы.

Она разработана, чтобы выводить из строя умы людей и видящих.

Ревик втянул вдох.

Эта штука сканировала его, бл*дь.

И всё же это было слишком простое слово для описания её действий.

Ревик ощущал прикосновения как кожа к коже, словно оно ласкало те его части тела, что не скрыты одеждой, окружало его свет и тело в открытом пространстве. Свет и воздух мерцали; Ревик улавливал проблески образов, словно оно презентовала разные аспекты или проекции, чтобы посмотреть, как он может отреагировать.

Пальцы, ладони, глаза, хвост обернулся вокруг его ноги… член потёрся об его задницу, заставив Ревика резко вздрогнуть и повернуться, но там никого не было.

Он рванулся вперед, глубже в комнату, не сумев сдержаться.

Ощущение прикосновения отстранилось вместе с остальным.

Ревик почувствовал, как его внутренности сжались. Он осмотрелся по сторонам, увидел больше проблесков и фигур, когда та тошнота плотно завладела его нутром.

Создание подбиралось ближе, змеясь… удушающе близко.

Оно во второй раз окружило свет Ревика. Снова притягивая его, на сей раз его свет, а не тело. Он почувствовал, как усилилась боль разделения, перед глазами замелькали образы Лили…. Элли… Мэйгара… его матери.

Элли с тем другим мужчиной… Элли открывает свой свет. Элли чувствует боль к кому-то другому, к этому мудаку, кем бы он ни был… Элли отталкивает Ревика…

Его боль разделения сделалась невыносимой, смешиваясь с той другой, более тёмной и глубокой болью.

Заброшенность. Это ощущалось ближе к смерти, к потерянности.

К потере его семьи.

К повторной потере его семьи. Его матери. Его отца.

Его сестры, в честь которой была названа Лили.

Его сердце сжалось в груди. В горле встал ком, дыхание перехватило.

Сделав ещё один заход, существо в комнате окутало его всего.

Не утруждаясь проблесками, оно полностью вторглось в его свет, поглощая почти физической волной присутствия и энергии. Это ощущение заставило Ревика застыть и задержать дыхание. Страх сделался неописуемым, он не мог думать… это было хуже клаустрофобии или травм, которые он помнил в своём свете. Волоски на руках и на шее сзади встали дыбом, реакция оказалась настолько интенсивной, что он совсем перестал дышать. Он знал, что мог бы опустошить мочевой пузырь, если бы оно не держало его тело и свет так плотно.

Он не мог пошевелиться.

А может, он просто знал, что не надо шевелиться.

Может, он знал, что если пошевелится, эта штука может переломить ему хребет, бл*дь.

Присутствие. Жизнь. Разум. Знание. Намерение.

Ни одно из этих слов не охватывало мириады смыслов, которые продолжал искать свет Ревика. Он так много ощущал от этой штуки, что не мог охватить это любой частью его разума или света.

Он улавливал лишь маленькие кадры… отпечатки.

Любопытство этой штуки, раздражение из-за того, что Ревик сделал с его питомцем-ИИ, охранявшим наружную стену. Слои эмоционального безразличия… расчетливость, оценка… возможно, презрение, а может, просто пренебрежительность теперь, когда оно увидело его по-настоящему.

Ревик чувствовал, как оно оценивает сами последствия его нахождения здесь, связь с внешними событиями, какую-то волну замысловатых нитей и последовательностей, которые он не мог увидеть.

Дело не только в Городе, Дренгах, его жене или мире.

Это простиралось наружу, охватывая столь замысловатую хронологию, что Ревик не мог осмыслить её даже самыми верхними частями своего света. Нити переплетались друг с другом, со щелчком вставая на пути. Эта штука манипулировала рычагами, нитями, узлами, частицами, двигая их совокупно или по отдельности просто для того, чтобы посмотреть на полученный эффект.

Ревик ощущал это всё как едва слышный шепоток в верхних частях его света.

Те же части его света могли видеть больше, чем любой видящий на Земле — больше, чем Балидор, Тарси или даже Вэш — больше всех, если не считать его жены.

Все те верхние уровни теперь говорили ему, что он в подмётки не годится этой штуке, чем бы она ни была.

Оно слишком иное. У него слишком много движущихся частей, слишком много структурированных сегментов, слишком много способов мышления, анализа и понимания. Ревик никак не мог получить доступ ко всему этому, что бы он ни делал своим светом. Он подозревал, что оно действовало на совершенно ином уровне по сравнению с его светом. Такое ощущение, будто он смотрел в многомерный калейдоскоп, в саму материю которого вплетался порядок, смысл, цель и разумность.

Его разум плыл сквозь эти изменяющиеся и перестраивающиеся частицы света, силясь понять, но не имея возможность даже каталогизировать большую часть увиденного.

Он не мог это осмыслить; это он чувствовал. Сколько ни смотри, это не принесёт понимания. Это всё равно что потеряться в плотном море извивающихся молний.

Его зрение помутилось, переполнившись сложными структурами, подобными дышащим математическим уравнениям…

Серебристые змеи. Холодный огонь.

Животная паника в его свете усилилась.

Он почувствовал, как существо подытоживает его мириадами способов, словно человек, препарирующий лягушку на металлическом столе. Он знал, что оно может убить его просто потому, что сочло неинтересным.

Металлические змеи извивались, решая. Решая, что с ним делать.

Решая его судьбу.

Ревик знал тот отголосок. Он его знал…

Он хрипло вздохнул.

Затем всё потемнело по-настоящему.