Дракон

Глава 13. Последняя ночь

Некоторые поддразнивали меня по поводу одежды, может, просто чтобы сгладить мою ошибку.

Пока мы все сидели, скрестив ноги, вокруг низкого столика, который они поставили на верхнем уровне террасы, Юми даже объяснила мне этот обычай. Она сказала, что повседневная одежда была символической и должна обозначить, что передача света происходит не из похоти или попытки манипулировать друг другом, а из наших отношений как людей.

То есть, мы делаем это скорее как друзья. Товарищи. Братья и сестры.

А не как групповая оргия, чтобы забраться друг другу в штаны.

Когда я подумала об этом, это показалось очень даже логичным.

Более того, Юми сообщила мне, что обычай возник в Адипане, что немедленно вызвало жаркие дебаты между Адипаном и бывшими Повстанцами, большинство из которых считали, что обычай начала Первая раса, а не Адипан.

Сама идея спора о происхождении культурно обусловленной одежды для группового секса казалась мне забавной, но видящие, похоже, воспринимали свои традиции так же серьезно, как и люди.

Для меня ещё одним бонусом была бы возможность сидеть вместе с остальными, скрестив ноги, так как они выбрали столы в японском стиле. Вместо этого из-за короткого платья мне пришлось сидеть на коленях, поджав под себя ноги.

Ревик не участвовал в дебатах, хотя и смеялся над некоторыми наиболее возмутительными утверждениями. Он продолжал держать мою руку на подушке под низким столиком, почти не разговаривая.

Как только мы сели ужинать, я заметила, что он перешел с бурбона на воду.

Он почти ничего не ел.

Еда была в основном из местных ингредиентов, мешанина из риса, карри, овощей, курицы и рыбы, которая была вкуснее всего, что попадало в мой желудок со времени Нью-Йорка. Ревик всё равно не ел много, что было нетипично для него, особенно с едой видящих.

Я не могла точно сказать, был ли текущий ассортимент полностью пищей видящих или смесью еды видящих и людей, но, учитывая, насколько счастливым чувствовал себя мой свет, когда я ела это, я предполагала, что пищи видящих тут всё же больше.

Даже закончив с едой, мы все просто сидели там некоторое время, разговаривая и смеясь ни о чём. Это была не совсем светская беседа, не в том высокопарном или поверхностном смысле, но и не слишком тяжёлая. Люди говорили о философии и даже немного о Мифах, но не об операциях или о том, с чем мы столкнемся, когда покинем Таиланд.

Я точно не знаю, когда и как это изменилось.

Я почти уверена, что это вина Ревика.

Я начала замечать, что он всё больше прикасается ко мне.

Он делал это постепенно, встраивая это в фон наших разговоров почти незаметно для меня. Он начал с того, что помассировал мне плечо одной рукой, затем бедро, затем дальше, до икры.

К тому времени я уже сняла туфли, послала к чёрту всё это, и села, скрестив ноги, несмотря на платье, так как мои ноги затекали, и было слишком темно, чтобы меня это волновало. Когда я сидела в свете свечей так близко к низкому столику, никто не смотрел на мою промежность.

Даже Ревик почти не смотрел на меня, даже когда прикасался ко мне.

После ещё нескольких минут растирания моей икры, он начал массировать мои ступни через прозрачные чулки.

Его руки убаюкивали, успокаивали.

А вот его свет — определённо нет.

На самом деле, когда я рассмеялась над тем, что сказала Далай, меня внезапно осенило, что плотное, болезненное чувство в моём животе в основном исходило от него. Как только я поняла это, стало невозможно игнорировать его свет или его руки. Боль кипела в нём, больше боли, чем я чувствовала в нём даже до Дубая, когда мы открыто восстанавливали связь.

Я не знала, как с этим справиться.

В конце концов я начала нервничать. Краснеть. Не знала, что делать со своими руками.

Я пила больше, а не меньше. Наверное, я также съела больше.

Я чувствовала, как другие реагируют на его свет. Я видела, как взгляды замечают его руки на мне, хотя он был более-менее осторожен в этом. В частности я увидела, что Торек и Рэдди наблюдают за мной; почему-то до сих пор я не замечала их обоих. Я увидела, что Варлан наблюдает за нами. Учитывая, что всего несколько дней назад я созерцала, как Фигран довольно восторженно сосал его член, я не могла заставить себя ответить на его взгляд.

На самом деле, воспоминание настолько сбило меня с толку, что я изо всех сил постаралась выбросить его из головы и полностью забыть о Варлане.

Я увидела, что Далай и Арго тоже наблюдают за нами, причём последняя, как я начинала думать, возможно, запала на Ревика, пусть и немножко.

Я постаралась не допустить, чтобы это меня тревожило.

Я поймала себя на том, что чем дольше сижу там, тем сильнее замечаю лица, и в итоге посмотрела на них по-настоящему, впервые позволив себе взглянуть на всех с тех пор, как я поднялась сюда.

Джон и Врег, смотреть на которых я старательно избегала, сидели за другим столиком спиной к нам. Я мельком увидела, как Врег поглаживает плечо Джона мускулистой ладонью, не отрываясь от еды, затем отвела взгляд.

Большинство других я знала годами. Они были друзьями.

Балидор. Ниила. Юми. Муткар. Хондо. Джакс и Холо. Тензи. Порэш. Иллег. Ванай. Мила. Пагой. Викрам.

Также присутствовали видящие, которых я знала в лицо, но не была знакома лично.

Например, другой посредник, Стэнли. И вышеупомянутый Варлан. Я знала, что возникли некоторые дебаты по поводу того, включать Варлана или не включать, учитывая его прошлое с Шулерами и до неприличия высокий действительный ранг.

В итоге, видимо, Ревик решил, что Варлан просто слишком значимый разведчик, чтобы оставить его в стороне.

Остальные были видящими, которых я вообще не знала.

Новые видящие из Адипана, Далай и Нулек.

Мара, ещё одна новая видящая из Адипана, которая смутно напоминала мне Кэт и сразу заставила меня ощетиниться из-за того, что она слишком долго смотрела на задницу Ревика.

Бывшая девушка Чандрэ, Талей.

Я также заметила, кого здесь не было.

Уллиса. Кэт. Чандрэ.

Мика, Чинья и Анале также не присутствовали; они уехали с Локи несколько дней назад. Деклан уехал с Чандрэ сегодня после обеда. Сурли также присоединился к команде Чандрэ вместе с Джорагом. Судя по всему, последних троих Балидор пытался привлечь к сегодняшнему действу, но Ревик с ходу исключил Сурли и Джорага, отказавшись даже обсуждать их кандидатуры.

Я знала, что отчасти из-за этого Ревик заставил Чандрэ и её команду уехать примерно на четырнадцать часов раньше. По изначальному плану они должны были тронуться в путь завтра утром.

Ярли не пришла — предположительно из-за Балидора.

Тарси здесь тоже не было (слава богам).

Я была практически уверена, что за Даледжемом до сих пор наблюдают медики, иначе нам, возможно, пришлось бы обсудить и его кандидатуру.

Мэйгар, кровный сын Ревика, тоже не был приглашён.

Локи отсутствовал лишь потому, что уже уехал в Афганистан — за что меня тем утром весьма пылко пропесочила его новая девушка, Джина. Я чувствовала в её свете, что она недовольна некоторыми членами команды Локи, в особенности Микой. Я чувствовала, что за этим стоит какая-то история, но не стала выпытывать, что именно там случилось.

Я обвела взглядом их всех, не то чтобы пересчитывая по головам, но может, заново привыкая к идее.

Я смотрела на всех них, но не на Ревика.

Я всё равно чувствовала, как к моей коже приливает тепло и румянец, пока его руки массировали мою кожу. Я знала, что его могло беспокоить то, как мало я взаимодействую с ним в этот момент. Если и так, я не чувствовала этого в его свете. Что касается меня, я ощущала себя выбитой из колеи.

Отчасти дело могло быть в шоке из-за того, что он действительно ко мне прикасается. А отчасти просто во всей этой идее — делать это группой со всеми нашими друзьями.

И да, Ревик неделями едва подпускал меня к себе. Видимо, я предположила, что и сегодня мне придется быть агрессором.

Как оказалось, ничего подобного.

Когда я подумала об этом, Ревик наклонился к моему уху, тихо заговорив.

— Слишком рано? — пробормотал он. — Хочешь, чтобы я оставил тебя в покое?

Подумав, я покачала головой.

«Нет», — послала я.

Я ощутила завиток реакции в его свете, но по-прежнему не смотрела ему в лицо.

Когда я больше ничего не сказала, Ревик аккуратно обвил меня рукой. Также осторожно он положил ладонь на моё бедро, подтягивая поближе к себе, и в его свете ощущался лёгкий намек на просьбу о дозволении. Когда я в ответ смягчила свой aleimi, его пальцы сжались крепче.

Через несколько секунд он практически затащил меня к себе на колени.

Ну, точнее, я сидела перед ним, но ощущалось всё так, будто я у него на коленях.

В любом случае, кажется, я покраснела до корней волос. Когда я прислонилась к его груди, Ревик обхватил меня рукой за талию, а второй рукой почти обнял, сжав моё противоположное плечо и прильнув грудью к моей спине.

Из его света выплеснулся ещё один жёсткий завиток боли.

Ему всегда нравилось обнимать меня вот так. Он делал это с тех пор, как мы только начали встречаться (если можно так выразиться, учитывая, что тогда мы уже были женаты). Ему нравилось делать так во время секса, особенно когда мы глубоко погружались в свет друг друга.

И да, сейчас это отвлекало так же сильно, как и в первый раз, когда он сделал это в той спальне, в лагере Вэша в Сиртауне.

Я постаралась расслабиться и слушать разговоры других.

К тому времени они переключились на профессиональные темы.

— …Я действительно слышал, что американцы подумывают ударить ядерным оружием по Азии? — сказал Рэдди. Закинув в рот кусочек манго и жуя, он посмотрел на меня. Я ощутила импульс жара из его света, а потом его взгляд скользнул к Ревику, сидевшему позади меня.

Я не проследила за его взглядом, чтобы посмотреть, на что он уставился.

— Не знаю, — ответила я, краснея. — Я сама услышала только несколько часов назад.

— Мы не станем обсуждать это сегодня вечером, — перебил Врег, глянув на нас через плечо с другого столика. Его чёрные глаза встретились взглядом с моими. — Не сегодня, принцесса. Ты сама сказала. Завтра утром это никуда не денется.

Поколебавшись самую капельку, я кивнула.

Я как раз собиралась сказать что-нибудь, может, сменить тему, но в этот момент Ревик поцеловал меня в шею, вложив в свои губы и язык горячую нить света, и от этого у меня помутилось перед глазами. Мой разум опустел в те же несколько секунд, ещё до того, как Ревик начал легонько прикусывать мою кожу и чувственно притягивать меня своим светом.

Что-то в сочетании его света и покусывания зубами заставило меня умолкнуть.

Рэдди рассмеялся. В нём я тоже чувствовала боль.

— Боги. Видел бы ты лицо своей жены, Прославленный Меч.

— Не поощряй его, — пошутил Врег, глянув с другой стороны стола. — Сегодня у брата Меча терпение как у пьяного подростка. Не то чтобы я винил его.

Джон шлёпнул Врега по груди раскрытой ладонью.

Когда он сделал это, я ощутила в нём импульс настоящей злости. Глянув на Джона и приподняв бровь, я увидела, как он покраснел чуть ли не до корней своих светлых волос.

Он почти не смотрел на меня. Когда я так и не отвела взгляд, он испустил в мою сторону лёгкое облачко раздражения.

«Не могла бы ты? — послал он. — Я пытаюсь забыть о твоём присутствии».

Я рассмеялась. Мой голос прозвучал странно даже для моих ушей. Но с другой стороны, это было вызвано скорее дискомфортом и удивлением, нежели настоящим весельем.

И всё же я послала импульс согласия в его сторону.

«Я планирую оставаться как можно дальше от тебя, — добавил Джон, возможно, чтобы подчеркнуть свой посыл. — Так что контролируй эксгибиционистские наклонности своего мужа. Ну или хоть предупреди меня. Иисусе».

«Ага, — вздохнула я. — Поняла. И аналогичная просьба к тебе. Но с Ревиком тут уж ты сам как-нибудь».

«Я серьёзно, Эл…»

«Так и я серьёзно. Поверь мне, если бы я могла контролировать его, я бы это сделала».

Свет Джона отступил, признавая поражение, но я всё равно ощущала его дискомфорт. И не только дискомфорт. Его эмоции превратились почти в злость, смешивавшуюся со смятением, когда он посмотрел на огни города, теперь уже видневшиеся за краями крыши. Я чувствовала, что он уже реагирует на динамику группы, что наверняка лишь умножало его эмоции.

Это напомнило мне, что Джон никогда прежде не имел дела с подобным.

То есть, с этой фишкой групповой делёжки светом. Наверное, ему приходилось намного сложнее, чем я думала до данного момента.

«Ты можешь уйти, — предложила я ему. — Серьёзно, Джон. Я знаю, Ревик хочет вашего с Врегом присутствия, но если это откровенно не устраивает тебя…»

«Со мной всё будет нормально, — резче послал Джон. — Я понимаю, для чего это делается. Ревик детально объяснил, и я пообещал ему, что останусь. Просто держись на расстоянии, Эл. И от Врега тоже держись подальше. Я серьёзно».

Я подавила вспышку совершенно странного и неуместного смеха.

Только тогда до меня дошло, что Джон пьян.

Типа, реально пьян. Таким пьяным я не ощущала его со времен нашей с Ревиком свадебной церемонии.

Джон был пьянее Врега, что наверняка случилось впервые.

Я отвела взгляд от них обоих, когда Ревик уткнулся носом в мою шею. Боль импульсом выплеснулась из его света, когда он ощутил мою реакцию. В этот раз я глянула на него, повернув голову прежде, чем подумала себя остановить. Встретившись с ним взглядом, я затерялась на несколько секунд. Его глаза светились, и отчасти дело было в этом.

Его лицо было нейтральным как у разведчика, но даже со светом в глазах оставалось странно выразительным. А может, дело также в его свете.

В любом случае, я протянула руку и погладила его по подбородку. Я поймала себя на том, что смотрю на его ключицу и грудь в вырезе частично расстёгнутой рубашки. Я ощутила почти неудержимый порыв скользнуть ладонью под ткань ещё до того, как ощутила его реакцию на мой взгляд.

Меня вновь накрыло осознанием, как много времени прошло.

Затем я обратила внимание на его ладонь, обхватывавшую моё бедро.

Костяшки его пальцев были разбиты. Синяки свежие. Совершенно свежие — костяшки на левой руке были опухшими и до сих пор красными.

Как я не заметила этого до сих пор?

Зная его, он скрывал это от меня.

Я щёлкнула языком, нахмурившись ещё до того, как мысль полностью отложилась в сознании.

— Иисусе, — я просунула пальцы под его ладонь и приподняла руку ближе к глазам. — Ревик. Ты же не стал бы. Ты сделал это? Серьёзно?

Когда я подняла взгляд, его лицо потемнело.

Однако я не ощущала в нём стыда, лишь тихую пульсацию злости. Боль в его свете слегка отступила, но выражение лица не изменилось, и он не отпустил меня.

Ещё через несколько секунд он пожал плечами. Те повадки разведчика просочились в его глаза.

— Это не твоё дело, Элли, — сказал он.

Я с неверием фыркнула.

— Не моё?

Он встретился со мной взглядом, и глаза чуточку похолодели.

— Нет, не твоё. Если только она не твоя любовница. Тогда это твоё дело. В противном случае не лезь нахер.

Я нахмурилась, не столько обеспокоившись из-за его тона, сколько потерявшись в нюансах логики видящих. Меня пугало, что я почти понимала сказанное им только что, хотя это не имело вообще никакого смысла.

— Всё совершенно логично, — пробормотал Ревик.

— Бить одну из своих самых давних друзей? — раздражённо переспросила я.

«Я не хочу обсуждать это здесь», — послал он с предупреждением.

«Тебе обязательно надо было ударить её? — послала я в ответ. — Серьёзно?»

— Элли, я не хочу говорить об этом, — прорычал он. Когда другие обернулись, услышав его тон, он снова переключился на мысленное общение. «Она поцеловала мою жену, бл*дь. Она лапала мою жену за задницу. Она бы трахнула мою жену, если бы моя жена дала согласие. Она это не отрицала. И она не оспаривала моё право с силой выразить недовольство в результате».

Я снова фыркнула. «Неплохой эвфемизм».

«Это не твоё дело, — резче послал Ревик. — Я серьёзно, Элли. Не лезь».

Подумав об этом, я медленно кивнула.

Я действительно понимала, в конечном счёте.

Чандрэ была его другом. Она переступила черту в его отношении. Если смотреть на ситуацию под таким углом, то это вообще никак не связано со мной. Я не могла решить, то ли я успокоена, то ли встревожена тем фактом, что он обошёлся с ней как с любым другим мужчиной, который попытался бы подкатить ко мне.

В любом случае, я могла с уважением отнестись к тому, что он говорил про них двоих.

Он был прав: в этом отношении это был вопрос дружбы.

Через несколько секунд я кивнула, смягчив свой свет. Поерзав, я поудобнее прислонилась спиной к его груди.

«Ладно. Не моё дело. Поняла».

Больше я ничего не сказала. Я просто прислонялась к нему, питая его светом и дожидаясь, пока он справится с этим. По-прежнему сжимая моё плечо, он постепенно расслабился.

Я чувствовала, как он сделал несколько попыток отпустить это.

Когда я подняла взгляд в следующий раз, его глаза вновь светились. Тот жар вернулся в его выражение, но в этот раз я видела и чувствовала больше собственничества. Когда я не отвернулась, Ревик опустил губы к моему уху, говоря едва слышно, чтобы нас не подслушали.

— Я хочу право вето, — сказал он.

Я почувствовала, как мою грудь сдавило, но лишь один раз кивнула.

— Да, — пробормотала я. — Конечно.

— Хорошо, — он прислонился к моему лицу. Я почувствовала, как из его света выплеснулся напряжённый завиток боли, и не всё это было болью разделения. Его голос оставался тихим. — Джораг. Сурли. Балидор.

— «Нет» на всех них, я так понимаю? — пробормотала я.

«Да. Категоричное "нет"».

Я едва заметно кивнула.

— …и Чан тоже нет, — добавил он.

Я послала ему импульс тепла, слегка закатив глаза.

Похоже, он думал. Жёсткий импульс боли вышел из его света.

— Переспишь с Джейденом, и я убью его, бл*дь, — тише сказал он.

Я вздрогнула, поднимая взгляд.

Его челюсти лишь сжались сильнее.

— Никаких обещаний, Элисон. Никаких. Возможно, я даже сделаю это на твоих глазах.

Я начала отвечать, но его пальцы испустили предостерегающий импульс.

Я ощутила там ободрение, возможно, даже извинение.

Однако он не отозвал угрозу, и я честно не могла решить, были ли его слова показной драмой для чьих-то чужих ушей, или он действительно говорил всерьёз. Я по-прежнему обдумывала это, когда Ревик заговорил снова, прижав губы к моему уху.

— Что, если бы я выбрал? — спросил он едва слышно. — Ты бы согласилась на того, кого я выбрал? Ты бы доверилась, что я сделал этот выбор по правильным причинам?

Я ошарашенно подняла взгляд. Я честно не могла сказать, серьёзно ли он.

Однако посмотрев ему в глаза, я поняла — он серьёзно.

— Как я вообще узнаю? — спросила я так же тихо. — Или ты мне скажешь?

— Ты поймёшь, — ответил он.

Я слегка нахмурилась, но спорить не стала.

Я чувствовала, что он пристально наблюдал за мной, пока я обдумывала его слова.

Затем я один раз кивнула.

— Да.

Из него выплеснулось облегчение.

— Правда?

— Да.

Исходившая от него боль усилилась в разы. Я также ощущала там нечто иное, возможно, мандраж или чувство вины — а может, снова ревность. Я честно не могла понять, предназначалось ли это для меня.

Я всё ещё пыталась решить, когда Ревик опустил губы к моей шее.

В этот раз он укусил меня — сильно.

Достаточно сильно, чтобы прокусить кожу и заставить меня ахнуть как минимум от удивления. Затем он уже целовал меня, посасывая кожу языком и губами. Я закрыла глаза, не в силах пошевелиться, пока Ревик обхватил пальцами моё лицо и затылок, повернув мою голову в сторону, чтобы иметь больше доступа к шее. При этом он вжался меня, и его чувственный свет так притягивал меня, что я потеряла контроль.

Я уткнулась лицом в его грудь, с трудом дыша, пока он массировал моё бедро, продолжая целовать в шею.

Через несколько минут он прижался лицом к моему лицу, гладя по волосам и подбородку.

— Мне нужно это, — пробормотал он мне в шею. — Жена, мне нужно это. Мы можем пойти к бассейну? Или ты хочешь остаться здесь?

Я почувствовала, как моё лицо напряглось. Я ощущала достаточно, чтобы знать — это какая-то комбинация нервозности и желания, адреналина, смешанного с болью и усиливавшего то тошнотворное ощущение в моём нутре.

Я тоже нуждалась в этом. Так сильно, что уже не могла мыслить связно.

Мы могли обсудить остальное попозже. Или нет.

Я повернула голову, посмотрев на освещённый бассейн.

Должно быть, кто-то его почистил.

Он выглядел чрезвычайно манящим, и по многим причинам. В голубой воде горели золотистые огоньки. По краю бассейна были расставлены маленькие факелы, а также более высокие пальмовые деревья. Даже сквозь разговоры видящих вокруг нас я слышала успокаивающий шум водопада, лившегося с приподнятой платформы, где находилось джакузи на десятерых. На нашем теперешнем месте мы по-прежнему находились на уровень выше той зоны, так что я видела лёгкие, похожие на дым клубы пара, поднимавшегося от пузырьков, которые плясали в красно-оранжевой освещённой воде.

Они действительно расстарались по полной. Я гадала, не причастен ли к этому Ревик.

— Давай пойдем туда, — сказала я.

Мой голос прозвучал хрипло.

Когда он промолчал, я подняла взгляд.

Я заметила, что он смотрит на мое лицо. Его глаза сияли ещё ярче.

Я слышала и чувствовала, как другие переговариваются, глядя на его глаза. Я понимала, что кому-то это нравится, а кого-то это нервирует, но не могла переживать по этому поводу.

Ну, в некотором роде мне было не всё равно, потому что я чувствовала, как некоторые возбуждаются. Я ощущала, что некоторые желают его, в том числе и та цыпочка Мара, которой я готова была врезать по роже.

Ревик послал мне тепло, заверение.

Его пальцы прошлись по моему подбородку, затем скользнули выше по моей коже и губам. Он сделал это мягко, чувственно, почти лениво. При этом то напряжение в его свете продолжало зашкаливать до такой степени, что я едва могла дышать.

Я честно не знаю, кто кого поцеловал.

Я знаю, что когда это началось, я почти не могла нормально видеть.

В какой-то момент я обвила руками его шею, оседлала его и схватила за волосы, которые впервые за время нашего знакомства отрасли такими длинными. Ревик издал низкий звук, когда я подвинулась ближе к нему и оборвала поцелуй.

Его свет открылся ещё сильнее, и я подняла голову, посмотрев на него.

Он дышал с трудом, уставившись на меня, и его глаза сверкали как тысяча зелёных кристаллов, а в крошечных венках его радужек словно пробегали живые заряды.

Боги, как же он красив.

В следующее мгновение Ревик придавил меня к подушкам возле столика.

Мы целовались ещё крепче. Я старалась не думать о том, как давно мы не целовались, но всё равно осознавала это. Время. Слишком много времени. Слишком много таких периодов времени. Я также ощущала его осознание, пока пыталась контролировать свой свет.

Думаю, на какое-то время я забыла обо всём остальном.

Несколько минут, а может, очень много минут… мы занимались только этим.

Ревику всегда нравилось целоваться. И мне тоже. Мы не раз отпускали шуточки по поводу нашей обоюдной зацикленности на оральных ласках. Теперь же прошло так много времени, что мы уже вели себя как опьяневшие от света.

Или опьяневшие от секса. А может, опьяневшие от поцелуев.

Именно он замедлил процесс.

Он начал больше использовать свой свет, а также губы и язык.

В какой-то момент я осознала, что реагирую на другие света, приближавшиеся к нам, и в особенности к нему. Возможно, они подходили даже слишком близко, хотя я не могла подумать об этом достаточно рассудительно, чтобы понять, не слишком ли остро я реагирую.

Я подняла взгляд на Ревика. Я почти уверена, что это я расстегнула его рубашку, хотя и не помнила, как это случилось. Он запустил руку под моё платье, сжимая мою задницу, но в остальном мы оставались практически одетыми. Когда я подумала об этом, он вжался в меня нижней частью туловища и наблюдал за реакцией моих глаз.

Когда я крепче стиснула его волосы, он покорно опустил губы.

Прежде чем я вспомнила, что меня отвлекло, мы уже вновь целовались.

Я пыталась вспомнить, что там такого важного в остальной части комнаты.

В моём разуме проносились детали, вопросы. Остальные просто наблюдали за нами, или вернулись к своим разговорам? Кто-то уже занимался сексом?

От этого вопроса Ревик издал низкий стон, крепче потянув меня за волосы.

Там жили также более срочные, но тихие вещи.

«Всё ещё ли Тарси закрывала нас щитами? Сможет ли она закрыть щитами Ревика, если один из нас потеряет контроль? Мы сорвём всю эту затею просто потому, что не справимся с разлукой?»

— Заткнись, Элли… — простонал Ревик, крепче стискивая мои волосы.

Мы снова целовались, и вопросы померкли, когда он более грузно опустился на меня своим телом.

Однако та тревога оставалась на закоулках моего света.

Ревик приподнялся надо мной, на сей раз издав надрывный стон.

Затем он уже расстёгивал одной рукой пряжку ремня, но потерял равновесие и упал вперед, привалившись ко мне плечом. Он ничего не говорил, но я ощущала в его свете столько просьбы и притяжения, что реагировала так, будто действительно озвучил это вслух.

Я оттолкнула его руки с дороги и сама расстегнула его ремень и брюки.

Ревик застонал, вжимаясь в меня, и в этот раз я совершенно точно ощутила вспышки жара от других видящих вокруг стола. Некоторые были настолько знакомы со светом Ревика, что я заскрежетала зубами, стараясь не реагировать.

Я вновь ощутила ту женщину, Мару, и моё собственничество сделалось откровенно убийственным.

Пока я лежала там, стараясь взять свой свет под контроль, Ревик сел, оставшись практически обнаженным, и я ощутила искры более сильных реакций, особенно от тех, кто сидел достаточно близко, чтобы хорошо его рассмотреть. Он полностью удлинился, что не удивило меня, но когда он положил мою ладонь на себя, я осознала, что он уже миновал ту стадию, когда я ещё могла заставить шип спрятаться.

Вместо этого я послала ему череду изображений, и Ревик застонал.

— Нет, — сказал он, и его голос по-прежнему напоминал скорее стон. Он покачал головой. — Нет. Я не хочу этого. Пока что нет.

Он окинул взглядом собравшихся за столом, сканируя лица.

Я не ощущала в нём желания, адресованного кому-то другому, но напряглась. Затем я стиснула его руки, притягивая его обратно ко мне, пытаясь сделать так, чтобы он смотрел только на меня.

«Всё в порядке, Элли. Это для тебя, — пробормотал он. — Это для тебя, жена».

Последовала очередная пауза, во время которой Ревик смотрел по сторонам. Ощутив, как некоторые реагируют на его взгляд, я почувствовала, как то собственничество в моём свете усиливается.

«Ревик…перестань. Пожалуйста».

«Торек, — послал он, глянув на меня. — Ты не против Торека? Или Рэдди. Как-то раз ты сказала мне, что считаешь его привлекательным».

«Не против ли я?» — я уставилась на него, встревожившись. Мой разум вернулся к нашему предыдущему разговору, но он никогда не спрашивал об этом в Барьере, кто бы ни закрывал нас щитами. Подумав о том, что он имел в виду, я гадала, действительно ли он предлагает то, что, как мне казалось, он предлагает.

«Не против чего?» — настороженно послала я.

Он не ответил.

Я почувствовала, как боль в его свете усилилась.

Я едва могла уложить в голове, что он собирался сделать, когда Ревик кивком головы показал кому-то подойти ближе. Я почувствовала, как всё моё тело напряглось, мышцы превратились в камень.

Затем Ревик ласкал меня обеими руками, и его свет источал ободрение.

«Ты хотела этого, — мягко послал он. — Ты хотела этого, Элли. Ты просила меня об этом. Позволь мне сделать это для тебя, пожалуйста. Я уже не смогу после того, как мы начнем трахаться».

Я ощутила, как свет и дурное предчувствие в моём свете усиливаются.

Затем Рэдди сел рядом с нами, и я почувствовала, как эта боль превратилась в некое подобие паники. Я не знала, о каком именно моём желании говорил Ревик.

Я не знала, какого чёрта он…

Но Ревик уже наклонился к уху Рэдди, говоря едва слышно, уговаривая, бормоча на прекси. Однако это было не настолько тихо, чтобы я не расслышала, и я осознала — Ревик хочет, чтобы я это услышала; в его свете присутствовала некая просьба о разрешении.

— Моя жена хочет посмотреть, как я тебе отсасываю, брат, — сказал он, глянув на меня. Когда я не пошевелилась и не покачала головой в ответ на его вскинутую бровь, он посмотрел на Рэдди.

— Тебя это устраивает, брат? — спросил он.

Свет Рэдди выпустил густой импульс жара, который был таким интенсивным, что у меня перехватило дыхание.

Прежде чем я успела обдумать слова Ревика, другой разведчик уже расстегивал свой ремень, и его рвение превратилось в агрессивную спешку, а пальцы свободной руки Рэдди сжались в моих волосах.

Как только он справился со своими брюками, он другой рукой сжал волосы Ревика.

Агрессия в его свете усилилась.

— Не злись на меня, если я буду смотреть на твою жену, — пробормотал Рэдди, по-прежнему сжимая волосы Ревика. Он наклонился ближе и покрыл поцелуями его лицо. Его ладонь в моих волосах сжалась крепче, а потом я увидела, как он посмотрел на моё лицо и снова глянул на Ревика. — И я буду смотреть на тебя тоже, брат, — сказал он тише. — Обещаю тебе, я буду смотреть. Но я не смогу ничего с собой поделать… не злись, пожалуйста.

Я ощутила в Ревике боль от его слов, но он лишь кивнул.

Затем он опустил рот.

Я наблюдала, затерявшись в спутанном комке эмоциональных реакций, ожесточённо ударивших по моему свету. Как только я осознала, что он делает, и что он не просто играет с идеей, а действительно делает, моя боль усилилась в разы и превратилась в интенсивную ревность, пока я наблюдала.

Думаю, какая-то часть меня не могла поверить. Та же часть также не могла отвернуться.

Я никогда не видела его с другими, не так.

Я мельком видела, как он трахает Кэт, когда вошла в разгаре всего действа в Вашингтоне.

Я видела его прошлое в Барьере, в том числе и его прошлых любовников, и я однажды видела через Барьер его секс в настоящий момент… но я никогда не видела этого вот так, чтобы он делал это прямо передо мной, настолько сильно переплетаясь со мной светом, что я не могла нормально думать.

Рэдди тяжело вздохнул спустя несколько минут пребывания во рту Ревика.

Затем я стала помогать Ревику, скользнула глубже в его свет, когда он открылся, показала ему те вещи, которые узнала от Лао Ху — вещи, которые я научилась делать светом и языком. Не знаю, почему я это сделала. Может, потому что я ревновала и не хотела оставаться в стороне.

Может, я сделала это для того, чтобы сильнее возбудить Ревика.

Или заставить его ревновать.

Как бы там ни было, я практически уверена, что сработало всё и сразу.

Ревик издал низкий стон, стараясь повторить то, что я ему показывала, и ревность клубами выходила из его света, а ладонь крепче сжала мою руку. Через несколько минут Рэдди уже кричал, стискивая волосы Ревика обеими руками и глядя на меня. Затем свет Рэдди вторгся в мой вместе со светом Ревика, и его боль сделалась такой сильной, что я не могла мыслить связно.

Ревик жестко вытолкнул его из моего света.

Рэдди тут же отступил, но лишь застонал.

— Gaos, — выдавил Рэдди, издав очередной стон. Он опустил голову к уху Ревика, говоря с нами обоими. — Gaos, трахни её брат. Она испытывает такую боль. Пожалуйста. Трахни её, пока делаешь это со мной. Пожалуйста, gaos. Я сделаю всё, о чём ты попросишь. Пожалуйста… пожалуйста…

«Я не могу, — послал Ревик нам обоим. — Я не могу. Я хочу, но не могу».

Я обхватила его пальцами, когда он сказал это, и я ощутила правду в его словах.

Внезапно я осознала, что он делает — во всяком случае, отчасти. Вдобавок ко всему остальному он использовал свет Рэдди, чтобы успокоить свой aleimi.

Он думал, что оргазм Рэдди ему поможет. Он думал, что сумеет использовать это и мой свет впоследствии, чтобы заставить шип спрятаться. Он предпочитал такой вариант вместо того, чтобы кончить от моей руки или рта.

Он хотел быть во мне, когда наконец-то кончит. Это я тоже почувствовала.

Ревик издал низкий стон, услышав мои мысли. Его пальцы крепче сжали мою руку, когда он провел языком по Рэдди.

«Я не хочу, чтобы ты мне дрочила, Элли. Не сегодня. Не сегодня…»

Эта Ревиковская логика имела для меня смысл в том затуманенном состоянии, но в то же время она сводила меня с ума. Я также осознала, что он делает это для меня.

Он думал, что делает это с Рэдди в качестве услуги для меня.

Когда это понимание снизошло на меня, боль в моём свете усилилась и сделалась почти невыносимой. Когда я подумала об этом, Ревик опустил руку и заставил меня отпустить его.

«Прекрати, — послал он, и его боль вплеталась в меня. — Пожалуйста, перестань, Элли. Я кончу, бл*дь. Я не хочу кончать так. Пожалуйста, детка… gaos. Я уже едва держусь».

Я отпустила его, вместо это обхватив ладонями его бока.

Я наблюдала за ним с Рэдди, чувствуя, как это скопление боли и ревности в моём нутре усиливается. Я скользнула глубже в его свет, снова помогая ему… пока не почувствовала, что они оба с трудом сдерживают оргазм. Я услышала, как Рэдди просит Ревика раздеть меня, и ощутила ответный прилив злости в свете Ревика.

Моя ревность усилилась, когда Рэдди снова начал поглаживать Ревика по волосам, успокаивая его светом, пальцами и голосом.

Однако это возбуждало меня — то, что они делали друг с другом. Я не могла отрицать, как сильно это меня возбуждает, даже когда я осознала, что другие снова наблюдают за нами.

Я ощущала вспышки ревности в адрес Рэдди, и не только от меня.

К тому времени это всё так сильно меня возбуждало, что я едва могла это вынести. Я осознала, что притягиваю Ревика своим светом так сильно, что он застонал, полностью выпустив изо рта другого мужчину и прислонившись лицом к его животу, чтобы перевести дыхание. В этот момент он посмотрел на меня, и его глаза светились ярким, изумрудно-зелёным свечением, а челюсти сжались от боли.

Затем Рэдди отстранился от него, накрыв рукой свой член.

Через несколько секунд он со стоном кончил, другой рукой сжимая мои волосы и забывшись в разрядке. Теперь я ощутила его свет в наших светах, и Ревик отреагировал на резкий прилив желания, который Рэдди адресовал мне.

Я почувствовала, как свет Ревика открылся в момент оргазма Рэдди.

В те несколько секунд я почувствовала, как он делается покорным в такой манере, в какой он никогда не делал этого со мной — а может, просто в другой манере, чем со мной. Почему-то из-за этого он ощущался странно юным. Это напомнило мне те моменты из его детства в Баварии, когда он подвергался насилию практически от всех вокруг.

Это также напомнило мне о свете Ревика в тот момент, когда он шел с Даледжемом по пирсу в Макао.

Оба воспоминания вызвали вспышки боли в моём свете.

Отчасти это была боль разделения.

Отчасти нет.

Я всё ещё боролась с конфликтом эмоций, когда Ревик снова накрыл меня своим телом, улёгшись между моих ног.

Я наблюдала, как он старается убрать жёсткую часть своего члена.

Ему удалось сделать это медленно… болезненно… после чего его свет и руки переключились на меня. Он сдернул с меня платье, стащив его сначала с плеч, затем ниже, по талии, бёдрам и ногам. При этом он целовал меня, сначала нежно, потом всё крепче, а избавившись от платья, обнял руками и навалился своим весом.

В этот раз я ощутила так много его света, что у меня перехватило дыхание, и я едва не утратила контроль просто от того, что он лежал на мне.

Он закрыл глаза на несколько секунд…

Затем он вошёл в меня.

Первое время мы оба просто лежали, тяжело дыша.

Затем Ревик вскрикнул. Его боль достигла невыносимого пика, и я почувствовала эмоции, выплеснувшиеся из его света насыщенным облаком. Любовь. Какая-то потерянная, наполненная горем тоска. Нежность. Сожаление. Страх, но в сочетании с таким свирепым желанием защитить, что мне больно было это ощущать.

Я не хотела чувствовать, как он снова уговаривает себя на это.

Бл*дь, я просто не могла вынести наблюдения за тем, как он опять будет это делать.

И мы оба знали.

Мы знали, что это единственный выход. Оба.

В какой-то момент Ревик глубоко толкнулся в меня.

Он так глубоко удлинился, что я, кажется, закричала в голос. Не думаю, что после этого мы оба совершили хоть один полноценный толчок. Он пригвоздил меня к подушкам, проникая ещё глубже, и издал очередной, более слабый стон, когда почувствовал, как я теряю контроль над своим светом.

Когда он открыл глаза в этот раз, они блестели слишком ярко. Я осознала, что он плачет, и что-то в моей груди разломилось само по себе.

Я открыла свой свет ещё сильнее…

И Ревик сильно кончил, хрипя моё имя и стискивая руками мою спину. Отпустив себя, он говорил со мной на каком-то незнакомом языке, плакал, гладил меня по лицу и шее. Другая его ладонь сжимала мою спину, и я чувствовала, как он бросает в меня свет, теряя контроль и кончая во второй раз, даже не выйдя из меня.

Казалось, нам обоим потребовалось долгое время, чтобы хоть немного успокоиться.

Затем из его света просочилось смущение, вновь напомнив мне о нашем первом разе, в той хижине в Гималаях. Я гадала, неужели ему действительно важно, что подумают другие, но потом осознала, что вообще не чувствовала в нём осознания чьего-то присутствия.

Это смущение адресовалось мне.

Я стиснула его волосы, притягивая его лицо обратно к моему.

Ревик поцеловал меня, хватая ртом воздух и закрывая глаза.

Я хотела что-нибудь сказать ему, может, приободрить или сообщить, что он ведёт себя нелепо. Но я не сделала этого. Может, я чувствовала в нём слишком много страха… а может, мы оба испытывали слишком сильную угрозу, слишком ревновали.

Я чувствовала его злость на Чандрэ, но понимала, что настоящая проблема не в ней, как и моя настоящая проблема не в той видящей из Адипана, Маре.

Я до сих пор ощущала неподалеку Рэдди, наблюдавшего за нами.

Я чувствовала и другие взгляды, но мне было всё равно. Уже всё равно.

Я осознала, что смотрю на одного лишь Ревика, наблюдаю за его вздымающейся грудью, пока он силился контролировать свой свет. Он встретился со мной взглядом, и опять я ощутила из его света тот жёсткий прилив любви, который ослепил меня, заставил всё перед глазами померкнуть.

Я ощущала в нём такое сильное горе, что моя грудь заболела.

«Я обожаю тебя, — он целовал меня в губы, притягивая и смягчая свой свет. — Я обожаю тебя, Элли. Не забывай это, пожалуйста. Что бы ни случилось. Пожалуйста, жена. Не забывай меня. Не забывай нас. Пожалуйста, боги, не забывай…»

Боль скрутила мой свет, пока я слушала его бормотание.

Но я не могла.

Я просто… не могла.

Я не могла пока об этом думать.

Возможно, я никогда не буду готова думать об этом.