Дракон

Глава 38. Уже всё равно

Свернув в сегмент коридора, в котором находилась моя комната, я сердито выдохнула ещё до того, как мой разум настиг то, что видели мои глаза и свет.

Посмотрев ему прямо в лицо, я послала жаркий импульс своим светом.

— Нет, — сказала я.

Я не замедлила шагов, продолжая сердито смотреть на него, и мой свет источал открытую угрозу.

— Нет, — повторила я, резко щёлкнув языком.

Даледжем скрестил руки, пристально глядя на меня, пока я приближалась.

— Отойди от двери, — сказала я с нескрываемой злостью. — Мы не будем делать это сейчас, Даледжем. Не будем, — я показала вдаль по коридору в ту сторону, откуда пришла. — Убирайся отсюда нахер, я серьёзно. Это приказ, чёрт возьми.

Он по-прежнему не говорил. Он также не шевелился, а просто стоял там, пока я подходила к нему.

Снова сердито щёлкнув языком, я локтем оттолкнула его от своей двери и наклонилась, чтобы открыть её ключ-картой. В тот же день, когда мы приземлились здесь, мне худо-бедно установили меры безопасности.

— Дай мне минутку, Высокочтимый Мост, — произнёс он, почти рыча.

— Не дам, — ответила я, сердито глянув на него через плечо.

Эта чёртова карта была липкой, так что мне пришлось попробовать ещё раз, после чего замок щёлкнул, и дверь отворилась. Толкнув её ладонью, я бросила на него ещё один беглый взгляд и вошла внутрь, по-прежнему стискивая дверь другой рукой.

— Я уже поговорила с Балидором, — сказала я ему. — Тебя переводят, Джем. Ты уезжаешь через два дня. Кэт тоже. И Мара. Ты сопроводишь их в…

— Хера с два, — рявкнул он. — Я никуда не поеду, Элли.

Выдохнув с серией сердитых щелчков языком, я начала закрывать дверь перед его лицом.

Его ладонь остановила дверь прежде, чем я успела её закрыть.

Я уставилась на него с нескрываемым неверием.

— Пусти, — потребовала я.

— Нет, — крепче стиснув дверь, когда я попыталась закрыть её толчком, он встретился со мной взглядом, стискивая зубы. — Ты серьёзно настолько боишься меня, что не согласишься даже на один разговор, бл*дь?

— Боюсь тебя? — я издала изумлённый смешок. — Gaos, брат. Ты под наркотой? Или твое эго действительно настолько раздуто?

Я стиснула зубы и во второй раз толкнула деревянную панель.

Он не позволил ей сдвинуться с места.

— Отпусти бл*дскую дверь! — сказала я. — …пока я не сделала того, о чём пожалею!

— Одну минуту, — сказал он, по-прежнему не отводя от меня взгляда. — Дай мне одну бл*дскую минуту. Потом можешь и дальше прятаться, сколько хочешь… сестра.

Ярость взорвалась в моём свете.

Я подавила её, стараясь контролировать свой aleimi вместе с эмоциями, которые теперь опасно разгорались в моём свете. Ещё не до переломной точки, но достаточно близко, чтобы я остро осознавала такую опасность. В данный момент я не позволила бы себе использовать телекинез, боясь навредить ему по-настоящему. А я ещё не зашла так далеко, чтобы желать этого.

Я просто хотела, чтобы он оставил меня в покое, чёрт возьми.

— Я не стану этого делать, — сказал Даледжем. Встретившись со мной взглядом в упор, он понизил голос. — Так что впусти меня, Элисон.

На сей раз в его свете и голосе жило достаточно всего, чтобы мой свет извернулся, вызвав глубинное смятение. Я чувствовала, что он открывает свой свет. Я знала, что он делает это намеренно, пытается добиться, чтобы я открылась в ответ, впустила его, но контакт сбивал меня с толку, искажал моё восприятие всего, что я только что почувствовала.

Я также ощутила добавочный слой подтекста.

Вспомнив, что я сделала той ночью после неудавшегося душа, я покачала головой, чувствуя, как к лицу приливает жар.

Я всё ещё не смотрела на него, когда прищёлкнула себе под нос.

— Слушай, — я выдохнула. — Прости за ту ночь, ладно? Я сожалею. Но дело не в этом. Правда. Мы можем просто…

— Я не прошу чёртова извинения за это! — рявкнул он. — И я не уеду, бл*дь. Так что ты можешь впустить меня, чтобы мы разобрались с этим!

— Разобрались с чем? — изумлённо переспросила я. — С чем именно разобрались?

Злость исходила из его света густыми клубами.

— Бл*дь, ты сейчас издеваешься, что ли?

Раздражённо прищёлкнув языком, я изо всех сил постаралась услышать подтекст в его словах.

Подняв взгляд, я осознала, что на глаза навернулись слёзы.

— Элли, — мягко произнес он, наклонившись поближе и открыв свой свет. — Ты должна понимать, почему я тебе отказал. Должна. И ты должна понимать, что я злился не на тебя. Боги! Я хотел убить его за это, бл*дь. Если бы он был здесь, я бы попытался. Собственными голыми руками.

Я не хотела знать, кого он имел в виду.

Я сильно подозревала, что не Дракона.

Вытерев лицо тыльной стороной ладони, я отвернулась и отпустила дверь.

— Ладно, — сказала я. — Как хочешь.

Отойдя от дверного проёма, я не смотрела на него, пока он входил в комнату. И всё же я невольно вздрогнула, когда он с выразительным щелчком закрыл за собой дверь.

Скрестив руки на груди, я продолжала смотреть в пол и прочистила горло.

— Говори, — сказала я, проводя ладонью по лицу, затем той же рукой сделала беглый вежливый жест на языке видящих. — Говори то, что хотел сказать. Потом убирайся к чёрту. У меня нет времени на эту проклятую драму, Джем. Правда нет.

Он не шевелился. Во всяком случае, насколько я могла сказать, уставившись в ковёр.

Когда молчание невыносимо затянулось, я снова выдохнула.

— Gaos, — сказала я. — Чего ты от меня хочешь, брат? Чего? Я позволила тебе соскочить с крючка. Ты можешь уехать. Я тебя отпускаю. Так вали!

Закончив говорить, я подняла взгляд как минимум из раздражения.

Я обнаружила, что он пристально смотрит на меня.

Его свет, казалось, вновь оказался закрыт щитами, но его лицо выражало смятение… или злость… а может, он был раздражён, как и я.

Я понятия не имела; честно, я вообще не могла его прочесть.

— Что? — повторила я, стискивая зубы, когда по моему свету ударила очередная волна эмоций. — Ты собираешься говорить? Потому что, сдаётся мне, твоя минута давно истекла.

Его красиво очерченные губы хмуро поджались.

Он не сводил глаз с моего лица. Хмурое выражение сменилось мрачным, но главным образом я чувствовала в его свете непонимание. Непонимание, раздражение… может, из-за меня, может, из-за его неспособности общаться со мной. Я ощущала там жар, возможно, чувство вины или неверие, смешанное с более интенсивными вещами, которые, похоже, он вообще не хотел мне показывать.

Спустя секунду он сдвинулся с места.

Как и когда он подошёл ко мне в своей комнате, агрессия застала меня врасплох и едва не вызвала панику. Я почувствовала, как мой свет вспыхнул, когда Даледжем подошёл ближе, и я напряглась, чуть ли не задаваясь вопросом, не ударит ли он меня. Но тут он протянул руки, схватил меня за одежду и дёрнул к себе.

Он держал меня за перед бронежилета, почти приподняв над полом.

Несколько секунд он просто стоял там, в нескольких дюймах от меня, смотрел на моё лицо, тяжело дыша и источая своим светом тот жар.

— Почему ты позволяешь ему делать это с тобой? — прорычал он.

Я уставилась на него.

— Почему ты решил, что он что-то делает со мной?

И всё же что-то в моей груди сжалось от его слов. Это ощущалось как удар ножом в грудь, словно он только что сокрушил своим кулаком какую-то часть моего света.

Я отвела взгляд от его глаз.

Уставившись невидящим взором в ковёр, я покачала головой, обдумывая его слова. Притягивая их, притягивая его, и в то же время отталкивая. Я знала, что по моему лицу катились слёзы, но мне было уже всё равно. Я даже не пыталась высвободить руки, чтобы вытереть щёки.

— Потому что он был прав, — сказала я ему. — Он был прав, Джем. Другого пути не было.

Эмоции переполнили мой свет, когда собственные слова отложились в моём сознании, и я вспомнила, к чему всё это сводится. Может, для нас обоих. Для меня как минимум.

Когда он не ответил, я покачала головой, опустила голову и тихо прищёлкнула языком.

Мой взгляд как будто сам собой скользнул вверх. При виде эмоций на его лице в моём свете вспыхнуло раздражение, отчего размылось всё перед глазами, размылись его черты.

— Это всё? — холодно спросила я. — Это всё, что ты хотел мне сказать, брат?

Его губы снова хмуро поджались.

Несколько долгих секунд мы просто стояли там.

Я собиралась заговорить вновь, попытаться добиться от него ответа, когда Джем шокировал меня, крепче стиснув руками. Одним плавным движением он по-настоящему приподнял меня, развернулся на пятках и толкнул назад. Вместо того чтобы отпустить меня, он двигался вместе со мной.

Прежде чем я успела перевести дыхание, он сократил расстояние между нами и стеной, всё ещё стискивая мой бронежилет ладонями.

По моему свету скользнул страх, почти паника, когда моя спина врезалась в стену, заставив меня ахнуть. Я почувствовала, как активировался мой свет, вспыхнул телекинез, подсветив мои структуры…

А потом его губы накрыли мой рот, и мой мозг вообще перестал работать.

Он поцеловал меня… крепко.

Крепче, чем внутри того военного комплекса под Колорадо-Спрингс.

Крепче, чем обычно целовался Ревик.

Вжав меня в стену, он второй раз впечатал в меня своё тело, обхватил ладонями мою задницу и протиснул свои ноги между моих бёдер. Хрипло ахнув и оторвавшись глотнуть воздуха, он застонал, содрал мой бронежилет, схватил мою футболку спереди, выдёрнул её из-под ремня и снова поцеловал. Его ладонь скользнула между моими ногами, и он ахнул, а затем отпустил меня и начал раздевать по-настоящему.

Его руки действовали грубо, но умело.

Я просто стояла там, позволяя ему делать это и осознавая, что уже приняла решение — я позволю этому случиться.

Я приняла решение, когда позволила ему переступить порог.

Он полностью раздел меня ещё до того, как я успела решить, что чувствую по этому поводу. Сдёрнув вторую штанину с моей босой ступни, он плавно поднялся на ноги, схватил меня за плечи и грубо развернул лицом к стене.

Его ноги пинком заставили меня расставить ноги шире — сначала одну, затем вторую; опять-таки, так быстро и точно, что я могла лишь хватать ртом воздух, упираясь в стену и подчиняясь.

Думаю, я ожидала, что он трахнет меня в этот самый момент.

Я упиралась в стену ладонями, мой свет змеился волнами, которые я едва могла контролировать. Я закрыла глаза, приготовившись и стараясь удержать свой свет. До меня наконец-то дошло, что я действительно делаю это, что я действительно позволю этому случиться…

Так что, конечно, я подумала о Ревике.

Но я не могла думать о нём, не сейчас.

Что бы я ни пыталась делать со щитами, это будет бесполезно, если я начну думать о нём. Я всё ещё силилась вытеснить его из своего света, когда Даледжем обвил рукой мою талию. Оставаясь полностью одетым, он вжался в меня и опустил губы к моему уху.

— Этот щит… для него?

Я старалась дышать, думать.

Наконец, я кивнула.

Я почувствовала, как разум Даледжема обдумывает мой ответ.

Он поцеловал меня в шею, вкладывая свет в язык и губы.

Когда он не остановился, я начала расслабляться и таять. Ощутив перемену в моём теле и aleimi, он замедлился, стал целовать глубже, сильнее проникая под мою кожу своим светом, поднимаясь к моему подбородку и тихо застонав, когда я запрокинула голову, предлагая ему своё горло. К тому времени, когда он поднял голову, его ладони массировали мои груди. Там он тоже использовал свой свет, простреливая моё тело жаром как электрическим шоком, отчего мне становилось сложно думать.

— Тогда я помогу тебе с ним, — мягко сказал он.

К тому времени я уже не до конца понимала, о чём он вообще говорит.

Я всё ещё силилась дышать и восстановить равновесие, когда он опустил свой вес позади меня, снова шокировав.

Я обернулась через плечо, не убирая ладони со стены. Я обнаружила, что он стоит на коленях позади меня и ласкает ладонями мои бёдра. Я ощутила, как по мне прокатилась волна уязвимости, и на мгновение я не могла с ней справиться. Почему-то я могла пережить, если бы он трахнул меня прямо сейчас — жёсткий, злой секс. Но не это. Не то, когда я вот так распласталась по стене, полностью обнажённая перед ним одетым.

Почувствовав, как мой свет искрит, и пытаясь удержать щит, я осознала, что Джем смотрит на меня.

Я встретилась с ним взглядом, покраснев.

Он слегка нахмурился, окинув меня взглядом.

Затем он плавно поднялся на ноги, схватил мою ладонь и крепко сжал её своей. Он подвёл меня к кровати. Когда мы оба оказались в её изножье, он отпустил меня. Он расстегнул свой ремень, всё ещё оценивая мое лицо и свет этими прищуренными глазами цвета лесной зелени.

— Думаю, ты сначала возьмешь меня в рот, — сказал он. Наклонившись ближе, он поцеловал меня в щёку, распаляя мою грудь своим светом. — Ты можешь сделать это для меня, сестра?

Его голос звучал на удивление спокойно, почти успокаивающе, а его слова вызвали прилив жара к моей коже. Он смотрел, как я снова краснею, и его глаза тоже оставались спокойными, вовсе не содержа того, что я чувствовала в его теле или свете, когда он начал это всё.

Когда он продолжил ждать моего ответа, я кивнула, не в силах скрыть своё облегчение, хотя так и не поняла, чем оно вызвано.

Может, дело в ощущении, будто у меня будет больше контроля? Может, в чувстве знакомости?

Благодаря Дитрини, делать это с незнакомцами было не в новинку.

Я ощутила шёпот вопроса в свете Даледжема. Затем он как будто отпустил эту тему. Накрыв моё лицо ладонью, он нежно поцеловал меня в губы.

— Можешь рассказать мне об этом попозже, — сказал он.

Прежде чем я успела ответить, он снова отпустил меня и снял свои ботинки один за другим. Он бросил их на пол вместе с носками, затем закончил расстёгивать ремень. Я просто стояла там, наблюдая, как он стаскивает с себя брюки и плавки. Он сделал это легко, буднично, швырнул всё на пол, не отводя глаз от меня.

Я не шевелилась, пока он снимал футболку через голову, наблюдала, как он сдёргивает ткань и бросает вместе с остальными вещами.

Оказавшись полностью раздетым, как и я, он подошел и сел на край кровати.

Затем я посмотрела на него, не сумев сдержаться.

Он был мускулистым. Я это знала. Это было довольно очевидным даже в одежде (даже в массивной армейской экипировке), но видеть его тело обнажённым — совершенно другая история.

Типом телосложения он больше напоминал Балидора, чем Ревика, хотя по росту был ближе к Ревику. Его плечи были широкими, как у боксёра. На животе и ногах у него бугрились мышцы, которые вызывали у меня ассоциации с манекенщиками в фотосессиях нижнего белья. Он был смуглым, с почти оливковой кожей. По сравнению с Ревиком у него было больше волос на теле и больше татуировок, некоторые из них были на плечах и груди. У него также имелись дизайны на лодыжках, а также что-то вроде тигра, обернувшегося вокруг его бедра.

Он был большим. В плане мужского достоинства, имею в виду.

Имею в виду его член, если уж говорить кристально ясно.

Тут он тоже был довольно близок по размеру к Ревику.

— Тебя устраивает? — спросил он.

В его голосе звучали нотки веселья.

Подняв взгляд к его лицу, я осознала, что он наблюдал, как я смотрю на него, и теперь упирался ладонями в лоскутное одеяло на кровати.

Его зелёные глаза снова сощурились, критически оценивая моё лицо.

— Ты всё ещё хочешь сделать это? — вежливо спросил он.

Ощутив боль, рябью, пронёсшуюся по моему свету, я постаралась понять, хочу ли. То есть да, мне нужен секс. Я была возбуждена. Мне нужно было сделать это с кем-то… в конечном счёте.

Мы с Ревиком говорили об этом.

Но я не могла думать об этом. Определенно не сейчас.

Вместо этого я сделала вдох, кивнув.

— Да.

— Тогда иди сюда, — сказал он.

На сей раз его тон был уговаривающим.

Поколебавшись всего пару секунд, я подошла к нему. В этот раз уже я встала перед ним на колени. Помедлив ещё немного, я склонилась над его коленями, одной рукой робко скользнув по бедру, а другой бегло погладив его, скорее оценивая размер и форму, а также его свет.

Я почувствовала, как его дыхание сделалось тяжелее, когда я прикоснулась к нему, и его пальцы тут же зарылись в мои волосы. Он не пытался наклонить мою голову, но я чувствовала в его свете тягу, сдержанную, но ясную.

Когда я продолжила прикасаться к нему, эта тяга сделалась намного интенсивнее.

— Бл*дь, — выдавил он спустя некоторое время, пока я ласкала его, изучая руками и своим светом. — Бл*дь… поцелуй меня. Поцелуй мой член…

Когда я впервые скользнула по нему губами, он испустил низкий стон.

Когда я продолжила, его пальцы сжались крепче. Он стиснулись ещё сильнее, когда я начала экспериментировать с его светом. Он тут же открылся, ошеломив меня, отчего стало сложно мыслить связно… и мой свет на мгновение запутался.

Однако он не вынуждал меня открыть свой свет, и это вроде как стало облегчением.

Это я тоже сохранила за стеной, погрузившись в состояние, схожее с тем, что я помнила по Китаю. Но его свет вплетался в мой, так что это было иначе, и я осознала, что реагирую на него, теряясь в его свете и коже.

Он просил меня о разных вещах. Он говорил это буднично. Откровенно и прямолинейно.

Он также говорил, как хотел меня.

— Раздвинь колени, — хрипло сказал он, снова ступнями шире расставляя мои ноги. Когда я подчинилась, из его света выплеснулось ещё больше боли. — Прогнись в спине, — сказал он, не сводя взгляда с моего тела. — Ниже, — потребовал он полустоном. — Ниже, Мост.

Подчинившись, я почувствовала себя почти так же, как у стены.

Слишком открытая, потерявшаяся под его руками и светом, вопреки тому, что мой рот и свет делали с ним. Похоже, именно этого он и хотел; как только та уязвимость мелькнула в моем aleimi, он испустил удовлетворённый стон.

— Да. Вот так. Я хочу, чтобы ты была очень влажной, когда я закончу.

Вскоре после этого он кончил.

Я почувствовала, как его свет сильнее открылся в этот момент.

Он издал протяжный крик, стискивая мои волосы обеими руками и толкаясь в мой рот. Он кончал довольно долго. Достаточно долго, что я снова затерялась в ощущениях, читая его, когда он на мгновение утратил контроль.

Едва закончив, он затащил меня на кровать.

Он снова перевернул меня, и прежде чем я успела перевести дух, он запустил в меня пальцы, но не в мою киску.

— Так нормально? — хрипло спросил он. — Тебя устраивает любой вариант? Оба?

Я лежала там, и смятение затопило мой свет. Я знала, о чём он спрашивает. Он хотел анального секса. И я по большей части не возражала, но не ожидала, что он начнёт с этого. Учитывая, что я только что ему отсосала.

— Ты не хочешь трахаться? — спросила я с непониманием. — …По-другому, имею в виду?

Он издал низкий смешок, шлёпнув меня по заднице тяжёлой рукой. Затем он медленно помассировал меня там. Признаюсь, это послало по моему телу и свету разряд, от которого боль ухудшилась в разы.

— Просто скажи мне, устраивает ли это тебя, — прямо сказал он.

— Да, — ответила я, но в это слово просочилось раздражение.

Я начинала думать, что он делает это только для себя.

Может, он недолюбливает меня больше, чем я осознавала. Или презирает меня сильнее, чем я осознавала. Или ему нравится трахать парней больше, чем я осознавала… или он делает это в большей степени из-за Ревика, чем я осознавала.

Он действительно будет как тот стереотипный дерьмовый парень? Он просто использует меня, чтобы спустить напряжение, а потом перекатится на бок и вырубится? Может, отправится на поиски пиццы в другой части лагеря?

Должно быть, Джем услышал часть этих мыслей, потому что он усмехнулся.

— У тебя есть что-нибудь? — спросил он снова прямолинейным и будничным тоном. Когда непонимание пронеслось по моему свету, он приласкал мою задницу, вложив больше света в свою ладонь. — Для этого, Элли. У тебя есть что-нибудь?

Я постаралась подумать. Смазка. Он ведь имел в виду смазку, верно? Я начала переворачиваться, чтобы встать с кровати и достать её, но его ладони крепче стиснули меня и удержали на месте.

— Нет, — усмехнувшись, он заговорил более твёрдым и приказным тоном. — Скажи мне. Или покажи. И не двигайся, бл*дь, пока я хожу туда.

Почувствовав, как мой свет реагирует на его тон, а лицо заливает жаром, я послала ему беглый снимок того, где смазка лежала в деревянном шкафу возле двери.

Постель скрипнула, когда он встал.

Я лежала на месте, борясь с разрядом, который змеился в моём свете. Это тоже из-за Дракона? Он пытался подготовить меня к другому виду секса? Или довести меня до такого чёртова неудовлетворения, чтобы я забыла? Я чувствовала в этом какое-то намерение, но понятия не имела, какое именно.

— Бл*дь, тогда просто перестань думать об этом, сестра, — посоветовал он от шкафа.

Я слегка подпрыгнула от его слов, но не ответила.

Когда он вернулся, движения его рук были методичными и размеренными. По-прежнему тёплыми, но он не колебался и не слишком деликатничал. Он наполнил меня холодным гелем, который заставил меня ахнуть. Затем я услышала, как он нанес ещё больше смазки на себя, и завиток тяжёлой боли выплеснулся из его света. Я чувствовала, что он смотрит на меня, глубже вплетается своим светом.

Затем он расположился за мной, массируя мою спину всё ещё скользкой ладонью.

— Откройся для меня, Элли, — мягко попросил он.

От его слов я запаниковала. Затем я осознала, что он имеет в виду моё тело, а не мой свет.

Заставив себя выдохнуть и расслабиться, я сделала так, как он просил, и толкнулась навстречу, когда он более настойчиво повторил просьбу своим светом.

Затем он очутился во мне. Это он тоже сделал умело.

Я знала, что меня ждёт, но ощущения всё равно застали меня врасплох. Хуже того, от этого мои защиты опустились как минимум на короткий промежуток времени. Я вскрикнула, невольно выгнувшись под ним. Он крепче стиснул меня, когда я отреагировала низким стоном и сжала покрывало в кулаках.

— Gaos, — пробормотал он, глубже входя в меня. — Gaos, да… мне тоже хорошо, Элли. Это так приятно, бл*дь…

Я не ответила, прикусив губу и отвернув от него лицо.

Казалось, он трахал меня довольно долго. Долго, медленно, жёстко… он был очень хорош в этом. Слишком хорош. Каждый глубокий толчок заставлял меня стонать и таять под ним. Я старалась не думать о Ревике на другом конце, старалась держать свой свет закрытым, отгораживать нас щитами, но моя боль продолжала усиливаться, когда он не дал мне кончить.

И да, может, это было бы неплохо… вроде как… если в итоге он сделает мне ещё лучше. Но он также не прикасался ко мне нигде, только стискивал мои бёдра.

Он не позволял мне прикасаться к себе.

Казалось, он вообще не был заинтересован в изучении моего тела.

Он также посылал мне свою боль и удовольствие интенсивными импульсами, от которых я извивалась под ним, потела, стонала, а потом и вовсе начала хныкать и умолять.

Кончив в этот раз, он издал надрывный крик.

Он оставался глубоко во мне, содрогаясь и удерживая мои бёдра мускулистыми ладонями. Я заскрежетала зубами, чувствуя, как он отпускает контроль, и та интенсивная боль струится по его свету.

В те несколько секунд его желание сделалось настолько мощным, что я застонала в голос, противясь ему.

Однако он лишь вошёл глубже, хватая воздух ртом, притягивая меня к себе, и боль струилась из его члена. К тому моменту я дошла до такого отчаяния, что подумывала использовать телекинез, но он вышел из меня прежде, чем я успела решить, погладил мою поясницу сильными пальцами и просто стоял там на коленях, тяжело дыша.

Несколько секунд он, казалось, просто пытался взять себя в руки и вернуть дыхание в норму.

— Мне нужно в душ, — объявил он после этого.

Изумившись, я начала переворачиваться, чтобы сердито посмотреть на него или, может, послать на три буквы, но он снова крепко шлёпнул меня по заднице.

Когда я встретилась с ним взглядом, его лицо сделалось напряжённым и серьёзным.

— Нет, — его тон зеркально вторил этому выражению. — Нет. Ты останешься здесь.

— Какого хера…

Он перебил меня так, словно я ничего не говорила.

— …Ты останешься здесь, — жёстче повторил он. — Прямо здесь, сестра. В этой самой позе. Ты будешь ждать меня здесь именно в таком положении. Ты поняла?

Его массирующие пальцы сильнее давили на моё бедро и спину, странно убаюкивая, пока он разминал линии мышц. Наклонившись, он подхватил с полу свою футболку и начал нежно вытирать меня.

— Если ты сдвинешься с этого места или сомкнёшь бедра, Элли… я не вернусь. Ты поняла? Тебе придётся просить кого-то из тех маленьких мальчиков подрочить тебе. Как ты и планировала.

Мои челюсти сжались от его слов. Однако я ничего не сказала.

Он бросил свою футболку обратно на пол.

— Ты будешь ждать меня? — спросил он.

Я мысленно поколебалась, чувствуя, как его свет притягивает мой.

Я чувствовала там желание, змеившееся в его aleimi вопреки тому факту, что он уже кончил — дважды — и вопреки тому факту, что в его голосе до сих пор не отражалось ни капли эмоций или боли. Однако я чувствовала там сильное желание, вопрос, который жил в его свете, пока он продолжал массировать мою спину и бедро.

— Элли? — сказал он.

— Да, — сердито ответила я. — Да. Я буду ждать.

Я услышала, как он улыбнулся.

— Ладно. Я позаимствую полотенце, ладно?

Я издала ещё более раздражённый звук.

— У тебя там есть мыло?

— Да, — прорычала я.

— А твоя ключ-карта? — невинно спросил он.

— Как скажешь, — отозвалась я.

В этот раз он усмехнулся.

Кровать скрипнула, когда он поднялся на ноги.

Я слышала, как он открывает шкаф, слушала шорох материала, пока он, должно быть, перебирал мою стопку чистых полотенец. Через несколько секунд дверь шкафа снова закрылась. Потом я услышала, как он возится с моей одеждой у стены, наверное, ища ключ-карту.

Затем открылась дверь в мою комнату, и я ощутила неожиданную вспышку страха — вдруг кто-то заглянет и увидит, как я лежу тут голая, приподнявшись на коленях и практически распростёршись на собственной постели в ожидании возвращения этого придурка.

Но он не оставил дверь открытой надолго.

И в душе он тоже не торопился, бл*дь.

Но мой свет не успокоился за время его отсутствия.

Вместо этого боль лишь усилилась, пока я лежала, уткнувшись лицом в покрывало и находясь практически в порно-версии «позы ребенка», которую я помнила по тем временам, когда ходила с Касс на йогу в Сан-Франциско.

По какой-то причине я не могла заставить свой разум заткнуться и вновь осознала, что для Даледжема это мог быть какой-то секс из ненависти.

Или какой-то извращённый способ отплатить Ревику. За то, что он женился на мне, за то, что не пожелал выслушать его… за все те иррациональные чувства, которым поддавались видящие, когда дело касалось безответной любви.

Эта мысль бесила меня, да.

Это также причиняло боль. Эту часть я не могла объяснить даже самой себе.

Но да, это причиняло боль.

Проблески воспоминаний о Дитрини проносились в моей голове, что тоже не помогало.

Воспоминания по какой-то части вызывали больше печали, чем злости, хотя я думала, что давно пережила это дерьмо — во всяком случае, основные моменты случившегося со мной в Пекине. Даледжем играл со мной в манере, схожей с тем, как иногда играл со мной Дитрини, особенно в начале, когда я ещё не возненавидела его до мозга костей.

Когда его уверенность ещё служила поводом для возбуждения, а не очередным симптомом буйного нарциссизма.

Я лежала, стараясь не думать о том, трахает ли Ревик кого-нибудь в этот самый момент. Я так крепко обернула свой свет щитом, что в кои-то веки была относительно уверена — я не почувствую, если он сейчас с кем-то.

В какой-то момент та печаль, с которой заигрывал мой свет, усилилась.

Она усилилась в разы.

Я осознала, что лежу там, подавляя слёзы. Я вытеснила нити Ревика и Лили, которые хотели пробиться в мой свет. Я постаралась напомнить себе, зачем я делаю это, говорила себе, что это ничего не значит. Я напоминала себе, что поступки Ревика тоже ничего не значат.

Я помнила, как он бросил стакан, крича на меня из-за Чандрэ.

Я помнила. как он обещал мне (возможно, в тысячный раз), что он больше никогда не прикоснётся ни к кому другому.

Я помнила, как обещала ему то же самое. Клялась в этом.

Как клялась в Нью-Йорке, перед всеми нашими друзьями.

Как смеялась, когда он напялил ту нелепую шляпу на церемонию в ресторане Центрального парка, а я возбуждалась из-за его костюма. Как стояла на сцене с ним, чувствуя лишь сплошное счастье. Как мы едва могли держать руки при себе. Как я чувствовала смех Вэша, хоть он и был мёртв.

Как я чувствовала, что мои родители… мои настоящие родители смотрят на нас.

Как Джон и Врег подожгли концы того огненного троса. Как Тарси стукнула Ревика за то, что подшучивал над ней на церемонии. Как Ревик пожал руку брату моего отца.

Слёзы катились по моему лицу, когда открылась дверь из коридора. Я не могла вытереть их руками так, чтобы он не заметил, так что вместо этого вытерла лицо о покрывало и стиснула зубы, когда почувствовала, что он подходит к кровати.

Его свет снова был укрыт плащом.

И всё же я ощущала завитки его aleimi, скользящего по моему свету, словно изучая отголоски, которые он уловил, войдя сюда. Подойдя к краю кровати, он положил руки на бёдра. Он оставался обнажённым, не считая тёмно-серого полотенца, и влажные чёрные волосы спадали на его плечи.

В этот раз я посмотрела на него почти с вызовом.

Он изучал мое лицо безо всякого выражения.

Затем, мягко прищёлкнув языком, он снова подошел ко мне сзади.

Кровать скрипнула, когда он забрался на матрас. Я ощутила шершавую ткань полотенца на задней стороне своих ног. Ещё явственнее я чувствовала его эрекцию, вжавшуюся между моих бёдер. Он задержался там, нежно вплетаясь в меня своим светом.

— Ты откроешься для меня? — спросил он, ласково гладя меня по заднице, потирая мою спину. — Твой свет. Ты откроешь для меня свой свет, Элли?

Стиснув зубы, я покачала головой, не доверяя собственному голосу.

Он не позволил мне соскочить с крючка.

— Нет? — переспросил он. — Тебе нужно сказать это, Элисон.

Я прочистила горло, подавляя злость. Я знала, что он наверняка чувствует эмоции в моём свете. Я знала, что он наверняка получает удовольствие от того, что я так теряю контроль. Возможно, ему даже доставляла удовольствие печаль.

— Нет, — холодно сказала я.

Он кивнул. Это я тоже скорее почувствовала, чем увидела.

— Из-за него? — спросил он.

— Да, — ответила я, сердито глядя на него.

Он кивнул с неизменным выражением лица.

— Ладно, — сказал он, и его тон был таким же пустым, как и лицо. — Хотя тебе стоит знать, что верность заводит видящих. Даже если это верность кому-то другому.

Я прикусила губу, подавляя ярость.

Если он заметил, то я не почувствовала признаков этого в его свете.

Всё ещё поглаживая меня по спине, он слегка сдвинулся назад и снял полотенце со своей талии. Я напряглась, когда он скользнул телом между моих ног, коленями ещё шире раздвигая их. Он снова стиснул мои бёдра ладонями — на сей раз крепко, почти болезненно. Сексуальная боль исходила из его света, вплетаясь в мой, пока я чувствовала, как он смотрит на меня.

— Не думаю, что двух оргазмов было достаточно, — пробормотал он.

Прежде чем я успела отпустить саркастичную реплику, он склонился надо мной, целуя мою спину губами и языком. В этот раз он использовал много света, и я ахнула, утрачивая ход мысли. Когда он начал ласкать мои рёбра, бёдра и тело спереди, я застонала, невольно распластавшись по покрывалу и выгнув спину.

Возможно, этого он и не добивался. В любом случае, он ещё некоторое время покрывал меня поцелуями, а потом приподнял своё тело, удерживая мои бёдра…

…и скользнул в меня до упора.

Моё сердце остановилось. Затем совершило кульбит.

Я почувствовала, как по его свету рябью прокатилась дрожь.

— Боги… ты влажная, — он издал тяжелый стон. — Бл*дь, ты очень влажная, Элли. Я мог бы кончить прямо сейчас.

Я постаралась двигаться под ним, но он крепко удерживал меня ладонями.

— Открой свой свет, — настаивал он. — Пожалуйста, милая.

— Нет, — рявкнула я.

Он медленно вышел, затем так же медленно толкнулся обратно, входя так глубоко, что я вскрикнула, вжавшись в матрас. Когда он сделал это снова, я с трудом удержала хватку на щите.

Заем он стал трахать меня жёстче, по-прежнему медленно, но почти брутально жёстко, и с каждым толчком бёдер его свет открывался сильнее. Я чувствовала себя парализованной, потерявшейся в ощущениях и его свете.

При мысли о Ревике меня затопило чувство вины… затем раздражение, что Даледжем не позволял себе удлиниться, не давал мне кончить… затем ещё больше чувства вины за то, что я хотела этого.

Боль закружила в моём свете, когда я снова подумала о Ревике и о последнем разе, когда я позволяла кому-то прикоснуться так ко мне.

— Прекрати, чёрт возьми, — прорычал Даледжем. — Оставайся здесь, со мной.

Он крепко шлёпнул меня по заднице, и я застонала, противясь ему своим светом, когда он жёстче вжался в меня. Он интенсивно использовал свой свет, выпуская тот из конца своего члена и потираясь о ту часть меня, которая хотела, чтобы он удлинился.

Когда он продолжил делать это, я закричала, покрывшись потом… затем стала материться, борясь с ним по-настоящему, подавляя телекинез и стараясь держать свет закрытым.

— Нет. Расслабься, — пробормотал он. — Расслабься, милая. Расслабься.

Я постаралась контролировать себя, только тогда осознав, что теряю хватку на щите. Мой свет не переставал притягивать его, пытаясь заставить его утратить контроль, удлиниться.

Он вливал в мой aleimi тепло, ободрение, но и этому я противилась.

— Ты хочешь меня, — хрипло сказал он. — Ты хочешь меня. Вот почему ты так злишься на меня, Элисон. Ты хочешь меня. Это не делает тебя неверной.

Боль взорвалась в моём свете.

Он застонал, остановившись и крепко стиснув меня; его пальцы больно впились в моё тело, пока он сдерживал себя. Он замедлил движения, трахая меня жёстче, используя больше своего света. Я чувствовала, как он притягивает меня, пытается добиться, чтобы я сказала это. Боль сочилась из него жаркими завитками.

— Ты хочешь меня, — пробормотал он. — Признайся, Элисон. Скажи мне, что ты хочешь меня.

Боль в моём свете усилилась.

Я чувствовала, как он опять намеренно замедляет меня, замедляет своё тело, вплетает свой свет в мой и отвлекает меня от желания кончить. Моё неудовлетворение усилилось, становясь отчаянным, и я стиснула покрывало.

Я издала умоляющий звук, но он лишь крепче стиснул меня, остановившись почти полностью.

— Gaos. Скажи, что ты хочешь меня, — прохрипел он. — Бл*дь, скажи мне.

— Ты придурок, — взорвалась я, подавляя слёзы. — Зачем ты делаешь это? — я подумала над своими словами, подавляя очередную парализующую волну боли. Мой голос сделался горьким. — Надеешься почувствовать его в моей киске, брат, раз ты не можешь заполучить его в свою постель?

Его пальцы до боли сжали мои бёдра.

Несколько долгих секунд он не шевелился.

Затем он полностью удлинился во мне.

Я издала протяжный низкий вопль, почти умоляя.

Сразу после этого он застонал, опускаясь всем весом на мою спину и шею, хрипя и потея. Однако он всё ещё не двигался, и я осознала, что снова борюсь с ним, пытаясь заставить начать, сделать это по-настоящему. Однако он не соглашался. Он просто держал меня и сохранял свой свет пустой стеной, казалось, на протяжении долгого времени.

Злость постепенно выходила из него импульсами, когда его руки сжались крепче, удерживая меня неподвижно.

— Ты думаешь, дело в этом? — сказал он.

Его голос был мягким, на поверхности звучала боль.

Когда я не ответила, он вжался лицом в мою шею, и та боль оплетала меня, схлестываясь с моей так интенсивно, что я заскулила. Я ощутила, как его свет с силой отреагировал на мой звук, и он хрипло ахнул мне в шею.

— Думаешь, я сейчас трахаю Ревика? — пробормотал он. — Так, что ли?

Я постаралась ответить ему, сформулировать хоть какую-то мысль.

— Да, — сказала я, кивнув в матрас. На глаза навернулись слёзы. — Да.

Он щёлкнул языком, но я почувствовала, как боль в его свете усилилась. Когда он заговорил в следующий раз, его голос звучал хриплым, почти осипшим.

— Ты ошибаешься, — только и сказал он.

Произнеся это, он тут же отпустил мой свет и поднял свою грудь с моей спины. Стиснув мои бёдра ладонями, он скользнул в меня своим членом и hirik-ом с такой точностью, что я закричала. Он сделал это снова, ещё жёстче, и я застонала, борясь с ним, а может, и с самой собой. Затем он стал подводить меня к грани — медленно, неумолимо, неутомимо.

Под конец я совершенно утратила контроль — во всяком случае, физически.

Я держалась за свой свет.

Какая-то часть меня держалась за него упрямо, сердито… может, иррационально.

Что бы ни делал Ревик. Что бы он ни делал, с кем бы он это ни делал, я не собиралась выдавать свой свет просто потому, что он это делал. Я не собиралась открываться какому-то другому видящему просто потому, что он так поступал, или потому, что он отдавал своё тело любому, кто его хотел.

Я знала, почему он делал это.

Или, как минимум, я знала, какие причины он называет самому себе. Однако я не могла заставить себя заботиться об его причинах. Уже нет.

Мне было всё равно.

И в данный момент, и, может, всегда.

Мне было всё равно, бл*дь.