Дюна. В коллекции. Книга 1

Глава 7

Я стояла у окна и перебирала разные варианты того, как мне выпутаться из ситуации. То мне казалось, что лучше все же сопротивляться, давить на то, что я на все это не подписывалась, и мы живем не в девятнадцатом веке, когда у женщины не было прав, то, напротив, считала правильным умолять этого Коула меня отпустить.

Но что бы я не придумывала, какие бы ходы для освобождения не рассматривала, перед глазами все еще стояла Марина и говорила “Мой тебе совет, лучше не рыпайся. Перетерпи, пока ты ему не надоешь”.

Я вновь обернулась к лифту — моему единственному пути к отступлению — и удивилась. Сейчас китаец занял другую позицию — у стены, и я, обрадованная, что дорога открыта, направилась на выход.

Нажав на кнопку лифта, я бросила взгляд на китайца. Он никак не отреагировал, и, спустя секунду, я поняла почему — лифт, как и азиат, никак на мои действия не отвечал.

“Может быть, здесь есть еще какой-нибудь выход? Черный, например”.

Я бросила взгляд направо — там виднелась витиеватая лестница, ведущая на второй этаж, где, вероятно, располагались спальни.

“Вряд ли там есть выход из этого аквариума”, - предположила я, но понимала, что сейчас я действовала на инстинктах, логики в моих поступках не было.

Я сделала шаг в сторону лестницы, однако азиат отрицательно покачал головой, и стало понятно, что дальше этого уровня он меня не пустит. О сопротивлении этому, очень сильному на вид, человеку не могло быть и речи.

— Я хочу в туалет, — отбросив стыд, уверенно произнесла я, в ожидании, что он предпримет теперь.

На этот раз он молча оторвался от стены и пошел вглубь этого черного-золотого дворца, видимо, показывая мне путь в ванную комнату.

Мы завернули за массивную черную колонну из мрамора и очутились еще в одном зале отдыха, поменьше, где виднелось несколько черный дверей. Сейчас я не обращала внимания ни на роскошь, ни на черные с золотом ковры, ни на богатство убранства в европейско-азиатском стиле. Китаец указал на крайнюю дверь и остался стоять у колонны, а, я попав в небольшую ванную комнату, заперлась на ключ и, пройдя к умывальнику, открыла воду.

Бросив взгляд на свое отражение, я плеснула на зеркало водой. Меня злила и моя беспомощность, и моя наивность, и безвыходность всей этой ситуации.

А если все-таки бежать? Паспорт, вещи и деньги остались у Марины в квартире. Единственным выходом было добраться до русского консульства, переждать где-то до утра, когда оно откроется, и попросить их о помощи. Но я опять скривилась. В этом плане было одно большое НО.

Даже если представить, что я каким-то чудом вырвусь на свободу, минуя азиата с отмороженным лицом и охрану с консьержем на выходе из Башни, то консульство мне не поможет. Еще на вечеринке Марина мне сказала, что у Коула с Хангом тесные связи и свои люди как в Российском консульстве в Гонконге, так и в Посольством РФ в Китае. Рисковать жизнью из-за мизерной перспективы скрыться было глупо.

“Закрыться здесь до утра?” — посмотрела я на дверь, но тут же покачала головой. Это опять же не решит проблемы. Китаец вынесет дверь одним ударом плеча, а я не добьюсь ничего, кроме недовольства Коула.

От чувства безысходности я оперлась спиной о холодный черный кафель стены и съехала вниз.

Закрыв глаза ладонями, я вспоминала тот злополучный день в театре и попыталась понять, как я могла пропустить главное. Почему у меня даже не возникло мысли, что мной кто-то мог заинтересоваться? Помню, как после антракта, пока не погасили свет, Марина помахала мне рукой из ложи бенуара, и я ей ответила тем же жестом с моего места в партере. В тот момент этот Коул даже не смотрел на меня, разговаривая с каким-то из наших чиновников. Собственно, он и сейчас не сразу меня заметил.

Марина сказала, что я понравилась Хангу, и моя память вновь вернула меня в театр. Китаец сидел рядом с Региной, но посмотрел на меня, пока та ему что-то говорила. Его недолгий взгляд был изучающим, но не более. Не было там ни теплоты, ни мужской заинтересованности. Как, например, у моего Ильи или других парней, которым я нравилась, ведь такой взгляд не спутать ни с чем.

“Святая наивность, кто тебе сказал, что такие, как Коул или Ханг будут проявлять интерес к женщине? Всё, что им нужно, они покупают и имеют”, - теперь уже наученная жизнью парировала я сама же себе.

Можно было бы заподозрить что-то неладное, если бы Марина сама позвонила с предложением приехать в Гонконг, но и здесь я все сделала собственными руками. Видимо, Рудова передала мою просьбу Регине, а та, зная Ханга и Коула гораздо лучше меня и Гали, могла смекнуть, что я выгодно впишусь в интерьер гостиной одного из её боссов, и, желая выслужиться, напомнила Хангу о русской блондинке из театра.

Посмотрев на умывальник, где по прежнему текла вода, я, грешным делом, подумала устроить потоп или размазать косметику по лицу, чтобы выглядеть как можно ужаснее, но вновь вспоминала слова Марины и покачала головой — такими действиями я лишь усугублю свое положение.

Горько усмехнувшись, я вновь отметила, что жизнь жестко приложила меня реальностью, но паниковать не планировала. Здесь нужно было действовать спокойно — закатывать истерику или устраивать демарш не стоило.

Встав с пола, я поправила платье и, закрыв воду, вышла из ванной комнаты. Китаец с невозмутимым видом стоял у колонны, а я, стараясь не обращать на него внимание, вновь направилась в гостиную.

От волнения и напряжения у меня разболелась голова, уже не говоря о желании сбросить каблуки и сесть отдохнуть на одном из многочисленных диванов.

Однако, каждый раз, когда я бросала взгляд на кожаную поверхность мягкой мебели, я кривилась и отворачивалась — мне казалось, что, обустроившись в гостиной на удобных подушках, я тут же стану одним из предметов этого богатого интерьера.

Все же, учитывая, что в театре ни Ханг, ни Коул не проявили ко мне интереса, как к женщине, настолько не проявили, что даже моя Галя не увидела ничего криминального, у меня была единственная надежда — по-человечески попросить этого мистера Коула отпустить меня. Мне нужно было построить разговор так, чтобы он меня понял, чтобы внял моим словам, и я начала выстраивать в голове стройную систему всех «против» для него.

Не знаю, сколько еще я простояла перед окном в гостиной, погруженная в свои мысли, но внезапно послышался тихий шум открывающихся дверей лифта, и я резко обернулась.

В зал вошел хозяин этого черно-золотого дворца и, увидев меня у стеклянной стены, молча направился в мою сторону. Его шаг был спокойным, неторопливым, но вся моя нервная система превратилась в одну тонкую, до предела натянутую струну.

“Господи, я даже не знаю, как его имя!” — где-то на периферии сознания пронеслась мысль, и я перестала дышать.

Чем ближе он подходил, тем сильнее становилось мое беспокойство, и я машинально сделала шаг назад. Чувствуя позвоночником холод стекла, я смотрела на спокойное лицо Коула, отмечала его бездушный взгляд и понимала — с ним разговоры бесполезны.

Остановившись по центру, он сел на диван, повернутый к стеклянной стене, где, словно на сцене, стояла я, и, небрежно откинувшись на спинку, склонил голову набок.

Как я предполагала — он смотрел на меня так, будто я предмет интерьера, смотрел так, будто хотел прикинуть, насколько гармонично я вписывалась в обстановку его дворца.

Я же, сколько себя не готовила, настолько растерялась от этого хозяйского и в то же время равнодушного взгляда, что вся моя стройная система разговора развалилась, как карточный домик.

“Дюнова, соберись”, - приказала я себе и, выдохнув, попыталась взять себя в руки.

Моим первым желанием было исчезнуть, сбежать с этой импровизированной сцены, оставив главного зрителя без шоу, но я чувствовала затылком, что лучше этого не делать. Будет хуже только мне.

Коул тем временем держал паузу и молчал. Небрежно раскинув руки на спинке дивана, он продолжал изучать равнодушным взглядом свой новый подарок от доброго друга, а я чувствовала себя пойманной бабочкой, которую вот-вот проткнут иглой и, вставив в рамку, повесят на стене в виде украшения.

“Не показывай ему своего страха”, - тихо прошептала я про себя, а Коул тем временем встал и направился ко мне.

Однако, чем ближе он подходил, тем сильнее я чувствовала панику. Сейчас, когда мы остались наедине, я еще отчетливее ощущала волну опасности. Он мог одной рукой сломать мне хребет, и я бы не успела пикнуть.

Желая защититься от этого человека, я вжалась в стеклянную стену, а он, вплотную приблизившись ко мне, внезапно поднял руку и хозяйским жестом прошелся по моим волосам.

Сколько я не подготавливала себя к этой встрече, сколько не настраивалась, но к подобному сложно было относиться спокойно.

В страхе, в панике, что меня сейчас изнасилуют, чувствуя чужую мужскую ладонь в своих волосах, я зажмурилась до белых пятен в глазах и тихо прошептала:

— Отпустите меня, пожалуйста.

Однако, он не остановился — пройдясь ладонью по моей руке, которой я прикрыла грудь, он крепко взял меня двумя пальцами за подбородок и повернул мою голову сначала вправо, затем влево, будто рассматривая мое лицо под разными углами.

— Хороший подарок, — ровным тоном произнес он, и у меня перехватило дыхание.

Я сжала кулаки, готовясь к самому худшему, но внезапно почувствовала, что он отпустил мои щеки, и открыла глаза.

Коул шел к выходу и одновременно набирал кого-то по телефону.

— Передай ему, как договаривались, через полчаса в “Клифе”, - деловым тоном произнес он и скрылся в лифте, оставляя меня в полном растерянности и раздрае.