Единственная для Севера

Глава 42

Моя рука слегка дрожала, зажатая в кулаке Дариона. Мы поднимались по круто уходящей вверх темной винтовой лестнице на смотровую площадку Сторожевой башни Серого замка. Самой высокой точки Антари.

Шли тихо, чары сгущались, окутывая невидимым защитным коконом и пологом тишины.

В темноте я не видела лица Дариона, но по тому, как сжималась его рука держащая мою, я понимала его смятение.

Морох, смертельно опасная тварь, чудовище. И это чудовище — его младшая сестра.

Когда прислужник принёс весть, что Морох освободился, братья Тиоры одновременно поднялись и на мгновенье застыли, но уже через секунду решительно вышли из комнаты. Плечом к плечу прошли галерею и спустились вниз к лестнице, ведущей в Сторожевую башню. Ни звука.

Я шла за ними, скованная ужасом, боясь посмотреть в каменные, побелевшие лица. Дарион жестом остановил спешащих к нам боевых магов, но вдруг, обернувшись, протянул руку мне.

— Только члены семьи, — глухо сказал он, сжимая мои пальцы, — остальные в город. Скоро рассвет.

Мы поднимались все выше, Филициус не отставая шёл сзади и по его твёрдой поступи я понимала, что он как будто и не пил в покоях Дариона вино, в отчаянии опрокидывая в себя бокал за бокалом. Сейчас оба брата были напряжены и натянуты как струна. Чары сгущались вокруг, отдавая студеным холодом, заставляя замирать дыхание и тяжко и натужно колотиться сердце.

— Алесия, ты идёшь позади, — Дарион, остановившись перед железной шаткой дверью, задвинул меня за спину, — прости, но может понадобиться твоя помощь. Мы… нам ничего не угрожает, ведь я… — он горько усмехнулся, — проклят. Даже Морох ничего не сможет мне сделать. Но люди… там, внизу, мы должны обезопасить их. И, — он легко толкнул дверь, отворяя, — попытаться…

помочь ей.

Дверь отворилась с глухим скрипом, колючий ветер тотчас ударил в лицо и пробрался под плащ, но сейчас я не чувствовала холода. Братья Тиоры ступили на площадку одновременно, ветер вдруг стих, ночь ещё была в своём праве, но рассвет уже чудился, и тьма тихо отступала, заливая все вокруг призрачным предутренним светом.

Она стояла у самого края площадки. На фоне зарождающегося рассвета её тонкая фигурка казалась неуместной и жалкой. Она была в одном платье, но поникшие плечи не дрожали. Волосы метались за её спиной живым пологом, хотя ветра, даже слабого дуновения, не было.

— Хелена, — тихо сказал Филициус, делая шаг к краю площадки, — сестричка, — позвал он, и голос его дрогнул, — сестричка…

Стоящая у пропасти девушка медленно повернулась и сделала шаг к нам навстречу. Я знала, что это Хелена, но первобытный ужас вдруг сковал дыхание, магия рванула по жилам, и я застыла, всматриваясь в приближающуюся фигуру.

Она остановилась в нескольких шагах от нас, девушка в белом, расшитом самоцветами и драгоценными камнями, платье. Я видела её босые, тонкие ступни, стоящие на обледенелой поверхности, видела как её спутанные светлые волосы, свисая, закрывают лицо, струясь ниже талии.

— Дар, — донеслось из под завесы волос, — Фил… я… я ждала вас. Мне… мне нужно попрощаться.

— Хелена, — глухо сказал Дар, и я не узнала его полный отчаяния, надтреснутый голос, — мы пришли помочь…

Смех, хриплый и страшный, вспорол морозный воздух и стоявшая девушка, резким взмахом руки убрала с лица волосы.

Я прижала ладони к губам, сдерживая подступающий крик, и инстинктивно сделала шаг назад.

На меня смотрел Морох.

Глаза, чёрные и бездонные, вспыхивая жёлтыми, пронзительными искрами, сияли на изможденном лице, меняя его почти до неузнаваемости. Черты заострились, проступили скулы, и в жутком оскале мелькнули чёрные, блеснувшие в полумраке самой тьмой, клыки. Платье, казавшееся сначала белым, было все в чёрных подтеках, волосы тоже частью слиплись и я с ужасом поняла, что это кровь.

— А, — Морох слегка качнулся в мою сторону, — твоя лерта, Дар, тоже здесь? А что, я к ней даже привыкла, она ничего, вот с тобой пришла. Не боишься?

— Нет, — я вдруг услышала голос, и не сразу поняла, что говорю сама, — не боюсь.

Я подошла к Дару, снова просовывая свою ладошку в его ледяную руку.

— Я хочу помочь.

— Помочь?

Хелена рассмеялась, и от этого смеха кровь стыла в жилах, — мне нельзя помочь. Правда, братья мои?

— Хелена.

Дар говорил с натугой, я чувствовала, как бушует, в отчаянии, его сила, как тяжело ему держаться и сжала его руку, принимая часть боли на себя.

— Хелена, мы найдём выход.

Хелена вдруг отвернулась, волосы снова взметнулись, и я вдруг поняла, что это змеи, тонкие, такого же цвета, как были её волосы, и… живые. Они метались по худеньким плечам, спускались по спине, покрывая девушку жутким, шевелящимся покрывалом.

— Вы ведь думали, я не знала? — она говорила тихо, но мы слышали каждое слово, — я давно знаю, что я — чудовище. Вы скрывали, но с тех пор как мой истинный… — она замолчала, то ли вздохнув, то ли застонав, — отказался от меня, я… стала подозревать. Я ведь тоже маг, вы забыли? Под чарами люди говорят много интересного. Так я узнала, что сделала моя мать. У меня не было шанса. Я просто хотела… хотела побыть с вами подольше… Я даже знала, откуда я спрыгну, — она указала рукой вниз и ее плечи поникли, — я хотела до того как…

Дарион сжал мою руку, он совсем окаменел, а по лицу Фила катились слезы, превращаясь в полоски льда.

— Он, — Хелена отступила к самому краю, — не дал мне даже этого! — её голос, сорвавшись, заметался в предрасветных сумерках, растворяясь далеко внизу, — я так боялась, что стану… этим!

— Сестра, — глухо сказал Дар, — мы все решим.

— Решим?

Она снова рассмеялась, поворачиваясь спиной к бездне, — решим… — устало прикрыла глаза ладонью, — сколько погибло? Сколько?! Морох! — сорвалась на крик, — убийца, хуже нежити! И это я! Понимаешь, Дар, я!

Нельзя решить… Сколько? Сколько их, Дар?

— Четырнадцать, — прошептал Дарион, — глядя прямо в глаза Мороху, — но мы…

— Вы ничего не сделаете… я прошу. Алесия, — вдруг позвала Хелена, и я вздрогнула, впервые услышав от неё свое имя, — ты ведь целитель?

— Да, Хелена, — выдохнула я, — если ты что-то…

— Нет, мне не помочь… но люди… я много… узнавала про Мороха. Гнилая болезнь, она… распространяется, если только остаются раненые.

Она провела рукой по волосам и змеи зашипели, обвивая её руку и впиваясь острыми как иглы клыками в тонкое запястье.

— Гнилая болезнь это их яд. Я… — она горько усмехнулась, — не оставила раненых, но если… лечи их, Алесия, так, как лечат от укуса ядовитой змеи. Я… я теперь знаю. Обещаешь?

— Обещаю, Хелена.

Я смотрела просто в глаза сестре Дариона, чувствуя, как сжимается сердце.

— Спасибо. Дар, Фил, — голос Хелены вдруг изменился, и стал совсем прежним, — я не хочу, чтобы вы меня спасали. Слышите?! Я так хотела обнять вас, прежде чем уйти, но он… забрал у меня даже это. Мне… Прощайте!

Она вдруг легко взмахнула руками и, на секунду запнувшись, упала спиной вперёд в сизую колючую пропасть, не издав и звука, и только оставив на покрытой изморозью дорожке, следы маленьких босых ног.