Я выехала в сумерках.
Моя пегая лошадь аккуратно переступала копытами, цокая по мостовой, и этот звук отдавался у меня в голове набатом.
Провожал меня весь город.
Было что-то жуткое в молчаливой, огромной толпе, и мне все казалось, что это похоронная процессия.
Я закуталась в плащ плотнее, надвинула капюшон на глаза. Пусть не видят, что я плачу.
Это был мой выбор. Я не дам умереть этим людям.
Что значит жизнь одной девчонки, против благополучия целого города?
Слух об условии Северного Лорда разнесся по городу со скоростью пушечного выстрела. Горожане узнали все раньше, чем я сама.
Я знала, что Лорд Ратар сделал это специально. Мой отец теперь ничего не мог поделать, и отказаться я не могла.
Но я и не собиралась.
Вечером следующего дня
я, обнимая по очереди родных, видела слезы матери, бледные лица сестёр, смотрела как дрожат руки у отца, и уже знала, Северный лорд заплатит мне за это.
Я села на лошадь, наотрез отказавшись взять что-то с собой кроме самого необходимого.
Лорд Ратар сообщил через слугу, что ждать меня будут примерно в миле от северных ворот.
Подъезжая к воротам, я обернулась. Хотелось оставить в памяти каждую чёрточку любимого города.
Толпа заволновалась, и вдруг кто-то крикнул, обращаясь к Лорду стоящему в отделении:
— Лорд Севера носит траур по убиенной невесте! По закону, он не сможет жениться ещё пять лет! Зачем ему Алесия?!
Я остановилась, будто наткнувшись на невидимую стену, и тоже посмотрела на Лорда ожидая ответа.
Стояла такая тишина, что было слышно, как скрипнуло седло под Ратаром, когда он повернулся, чтобы бросить в толпу:
— Она его истинная. Мы не можем ему отказать. Алесия не будет женой. Он требует её себе, как лерту..
Толпа ахнула, а я дернулась от оскорбительного слова, как от пощечины.
Руки сами метнулись к капюшону и, снимая его, я сказала, глядя прямо в глаза своему сюзерену:
— Спасибо, мой Лорд, что сказали мне это хотя бы сейчас, — усмехнулась горько, — но чего я хочу, ведь вы отправили родную дочь врагу, а я всего лишь дочь ювелира… Однако Веста погибла почти женой, а мне уготовили роль подстилки!
Мой голос, неосознанно усиленный магией, было слышно любому стоящему на площади.
— Теперь я знаю, как это, завидовать мёртвым..
Выплюнув эти слова я тронула поводья и выехала в открытые ворота под оглушающую тишину.