Единственное желание. Книга 4

21 Жемчуг

На крыльце стояла Дэини.

Кайл моргнул удивлённо, решив, что ему мерещится. Вот уж кого он не ожидал увидеть здесь и сейчас!

Она смущённо хлопала ресницами, словно его зеркальное отражение. На ней было платье цвета неба, и от этого глаза казались голубыми, а не зелёными, как обычно.

– Добрый вечер, – сказало солнечное видение, застенчиво опуская взгляд в пол, и васильковое зарево угасло. – Прости, что потревожила без приглашения!

– Да… ничего… – пожал плечами хозяин дома. – В смысле… я тебя видеть всегда рад! Ты в приглашении не нуждаешься.

Она лишь улыбнулась на эти слова и больше ничего не добавила.

– А ты одна, что ли? На извозчике?

Рыцарь с удивлением оглядел улицу, но она в вечерний час была почти пуста. И знакомых вблизи точно не наблюдалось.

– Не побоялась через весь город ехать?

– Кайл, – чуть насмешливо отозвалась Рыжая, – после всего, что я уже в этом мире видела – проехать днём по столице…

– Да, согласен, – улыбнулся он в ответ. – Заходи, заходи скорее! Прости, я не ожидал…

– Так я помешала, наверное? – Настя, уже шагнувшая в просторную светлую прихожую, замерла на месте.

– Нет, нет, – поспешно успокоил он, – пойдём в сад! Я там пью в одиночестве. Составишь компанию?

Настя укоризненно покачала головой.

– Ну… разве что за компанию, – усмехнулась она.

– Так я тоже ещё и бокала не выпил! – заверил Кайл. – Проходи туда! Я сейчас тебе принесу.

Настя не спешила выйти в сад. Ждала, прислонившись к косяку, пока он хозяйничал на кухне.

– Ты голодная? У меня тут ужин… остыл…

Кайл появился в дверном проёме.

– Я могу подогреть! – заверил он.

Настя покачала головой и выскользнула из дома. Полукровка пришёл следом, протянул ей бокал, присел на пионерском расстоянии. Она в одном углу – он в другом: скамья большая, позволяет.

– Может, всё-таки накормить тебя? – не унимался Кайл. – Но боюсь, угощение так себе…

– Нет, не надо, – Настя пригубила из бокала, посмотрела на него задумчиво и тихо добавила: – Я попрощаться пришла.

– Но… – Кайл запнулся, – я ведь ещё не уезжаю.

– Я уезжаю, – бесцветным голосом обронила Анастасия.

Кайл опустил недонесённый до губ бокал.

– Вот как…

Пчёлы по-прежнему безмятежно гудели над поникшей хризантемой. Старый клён по-прежнему чуть слышно шелестел листвой. Дом по-прежнему пугал безмолвной тишиной.

Кайл мучительно искал нужные слова. И в отчаянии понимал, что сказать нечего.

Она уезжает. Всё правильно. А ты чего ожидал?

– Наир возвращается домой, – так и не дождавшись больше ничего, продолжила Настя. – И я хочу уехать с ним в Лэрианор. Я, вроде как, уволилась…

– Что сделала? – услыхав странное слово, Кайл вышел из сковавшего его оцепенения.

– Да… не обращай внимания! – Рыжая усмехнулась. – Сказала его величеству, что не гожусь для королевской службы.

Настя вздохнула, пытаясь объяснить, что происходило в душе.

– Я могу и дальше притворяться дворянкой и миледи, но ведь это ложь, понимаешь? Это всё – не моё. Чужое, фальшивое. Да, мне нравится, что у меня теперь собственные фларены имеются. Я могу себе красивое платье позволить и даже купить драгоценности. Не хуже, чем у других фрейлин. Вот, взгляни только, какое ожерелье!

– Красиво… – отрешённо кивнул полукровка.

– Спасибо! – Настя на секунду сбилась с мысли.

Кайл не сводил глаз с перламутровых бусин, не смея взглянуть ей в лицо.

– Это анастэси. Тот самый глейнский жемчуг, – добавил он потерянно. – Очень дорогой. И очень красивый… И безумно тебе идёт!

– Да я не об этом! – вспыхнула Настя. – Я благодарна королю за щедрость, но мне тут не место. Этот проклятый дворец нас всех развёл в разные стороны, всё разрушил! Теперь каждый сам по себе. Как будто не было никогда никаких нас! Я не вижу больше смысла оставаться здесь. Мирный договор с Герсвальдом заключат и без какой-то там рыжей иномирянки. И королевский замок без меня обойдётся точно. Да и… вас с Далардом скоро сошлют на границу. Потом ты женишься на этой гусыне Соур. Крис вернётся на Север вместе со своей Эриледой, и Тайлли уедет с ними.

Настя трагично покачала головой, эмоции так и рвались наружу.

– А я останусь прозябать во дворце да слушать пустые сплетни придворных дам. И вскоре стану такой же курицей, как они. Нет уж! Я не хочу потратить свою жизнь так. Я не знаю, что я буду делать там, в Лэрианоре. Но сейчас я понимаю, что должна уехать. Мне было когда-то так хорошо в Вольном лесу, так безмятежно, словно в доброй-доброй сказке…

– Говорят, не стоит возвращаться туда, где однажды был счастлив, – философски заметил Кайл и, наконец, посмотрел ей в глаза. – Разбитые надежды ранят больно…

– Мои надежды разбились здесь, – горько усмехнулась Дэини.

И полукровка ответил ей такой же невесёлой улыбкой.

– Есть такие люди, которых вечно будет звать дорога… Я давно понял, что ты из их числа. Что ж, вперёд! – Кайл поднял свой бокал, словно произнося тост. – Удачи на твоём пути! Пусть она всегда будет рядом, куда бы этот путь тебя не уводил!

Настя коснулась своим кубком края его кубка.

– Прощай, мой благородный рыцарь! Надеюсь, ещё свидимся!

Настя осушила бокал и поднялась.

– Ладно, пойду!

Кайл хотел проводить её на крыльцо.

Но Настя остановила поспешно:

– Не надо! Мне и так грустно. Давай без долгих прощаний! Не провожай!

***

Рыжая двинулась к выходу, чувствуя, как подгибаются ноги. От слёз, застрявших в горле, она даже дышать не могла. Скорее на улицу. Пока всё это не прорвалось из души, пока сердце не разлетелось вдребезги.

Кайл покорно развернулся и побрёл вверх по лестнице на второй этаж. Медленно, тяжело. Будто каждый шаг давался с трудом, словно на его ногах были сапоги, вытесанные из цельного камня.

Настя потянула за дверное кольцо.

– Дэини…

Она обернулась. Кайл стоял на лестнице, судорожно вцепившись в перила. Синие льдинки глаз прожигали душу.

Настя смотрела ему в лицо, затаив дыхание, замерев. А в сердце расправляла перебитые крылья белая птица-надежда.

– Не уходи! – с трудом проронил полукровка. – Прошу…

Насте показалось, что этих слов она ждала тысячу лет. И ещё не меньше тысячелетия потребовалась, чтобы постигнуть их смысл и поверить в него.

А потом Рыжая сорвалась с места, как падающая звезда, метнулась обратно, вдруг оробев у подножья лестницы.

Но теперь уже он сам рванулся к ней навстречу, преодолел разделяющие их несколько ступеней мгновенно, словно по воздуху перелетел.

Её глаза заглядывали в его лицо в ожидании чуда. Маленький доверчивый котёнок тянулся к нему – сильному, взрослому, смелому. Изумрудные огоньки умоляли безмолвно: «Ну, скажи! Скажи!..»

– Не уходи! – повторил он почти по слогам.

Казалось, язык его не слушался, не желал подчиняться.

О, Светлые Небеса, как же сложно отдавать свою душу другому! Беззащитную, уязвимую, рваную и заштопанную – взять и доверить самое бесценное, чем владеешь! Отдать ту заветную жемчужину, что носишь в сердце и прячешь от всего мира.

– Не уходи! – повторил он в третий раз, как заклинание. Уже твёрдо и без тени сомнения. – Я умру без тебя!

– Кайл…

***

А он и не знал, что его собственное имя может звучать так: как молитва, как признание в любви, как наивысшая похвала, как счастье. Счастье, обращённое в слово.

Её глаза сияли как звезды, сияли от слёз, которые она больше не сдерживала. И закатное солнце, с любопытством заглядывающее в окно, нимбом горело в её огненных волосах. Коснуться этого солнечного создания казалось святотатством, будто неба дотронуться или духа света в руки поймать.

Но устоять невозможно…

Уже через миг его губы дерзнули прикоснуться к ней. Бережно, осторожно, нежно.

Но стоило рукам обвить стройное податливое тело, как с души будто упали тяжкие оковы. И страсть накатила такой волной, что сдержаться было уже нельзя. От этой близости кровь горела в венах. Любимая, желанная, прекрасная…

Он сжал её в объятиях, осыпая поцелуями губы, лицо, шею, плечи. Он слышал, как неистово бьётся сердце под его твёрдой ладонью, когда пальцы скользнули по её напрягшейся груди. Чувствовал, как жадно она ловит его ласки. Как откликается всем телом на каждое касание.

Но куда важнее, как она откликается душой. Старый запрет на право заглянуть в другого человека рассыпался в прах. Он читал её, как увлекательную книгу, захлёбываясь от восторга, изумляясь от восхищения, проникаясь до дрожи.

С беспредельным ужасом Кайл вдруг осознал, что он едва не потерял!

А следом его осенила ещё одна поразительная мысль – ведь он прежде никогда не был с женщиной, которую любил.

Женщины, они были, конечно. Кто-то проскользнул по жизни мимолётно. Кто-то задержался на время. Но он не любил никого из них. В сердце всегда хранил лишь образ Келэйи, которая так и осталась недостижимой мечтой.

И вот сейчас впервые в жизни он обнимал ту, которую любил. И от этого осознания, от этих новых, невероятных эмоций казалось сейчас, что душа готова с телом расстаться.

***

Северянин подхватил Настю на руки, она обвила его шею тёплыми ладонями, прильнула, целуя в упоении. А он понёс её наверх, будто невесту.

У Рыжей сбилось дыхание от предчувствия, что сейчас будет.

На верхней ступеньке Кайл поставил её обратно на пол. До спальни оставалась пара шагов, но нетерпение взяло своё. Прижав Анастасию к стене, он снова принялся целовать её так, что временами из груди её вырывался несдержанный стон.

Это какая-то пытка наслаждением!

Торопливо и неумело он пытался расцепить застёжки на её лазурном платье.

Проклятая средневековая мода! Ну, кто так шьёт? Глупые крючки и шнуровки!

Настя с его рубашкой справилась куда быстрее. Задохнулась от страсти, ощущая под пальцами гладкую прохладную кожу, сильные напряжённые мышцы.

Кайл, в попытках освободить Дэини от одежды, совершенно потерял голову. Неосторожное резкое движение – и бесценное глейнское ожерелье не выдержало людских страстей. Порвалась шёлковая нить. И сверкающие молочные жемчужины брызнули во все стороны, выстукивая дробно весёлое стаккато, прыгали по ступеням высоко и шустро.

На секунду Кайл и Настя замерли, позабыв о поцелуях. Дышали часто, заведённые и возбуждённые до предела, глядя, как разлетались по лестнице перламутровые горошинки.

– Прости! – хрипло проронил полукровка.

Вид у него был такой испуганный и виноватый. Такой умилительный до сумасшествия!

Настя не выдержала и рассмеялась заливисто. Кайл поглядел на неё, на бусины на полу и засмеялся тоже. Сначала нерешительно, потом всё громче и беззаботнее.

Такое редкое зрелище – Северянин смеётся, он даже улыбался всегда сдержанно, едва-едва.

Так было прежде… Теперь всё будет по-другому!

– Я люблю тебя! – тихо шепнула Дэини в это новое беспечное лицо, обхватив его ладонями.

– А я тебя! – отозвался Кайл, мгновенно возвращаясь в серьёзность, и лишь в синих глазах не угасал свет радости.

И снова губы полукровки приникли к её губам. И так, не выпуская Дэини из объятий, он попятился и нырнул в дверной проём. С громким хлопком закрылась дверь в спальню.

Лишь возбуждённый тихий смех и ласковый говор чуть слышно пробивались иногда с той стороны.

Да поблёскивали золотыми огоньками жемчужные бусины на ступенях лестницы, отражая краски угасавшего заката.

***

Настя открыла глаза и утонула в синем-синем море.

«Всеблагая, милая, останови это мгновение! Я хочу, чтобы оно длилось вечно. Вечно лежать вот так, смотреть в его глаза, слушать, как тихо бьётся сердце под моей ладонью…»

Её пальцы нежно скользнули с груди на твёрдое плечо рыцаря. Он улыбнулся, протянул руку, аккуратно убирая в сторону упавшую на лицо золотую прядь.

– Анастэйсия… – певуче протянул Кайл, мягко коснувшись её щеки. – Моя драгоценная жемчужина! Никуда я тебя не отпущу. Слышишь? Я хочу, засыпая на закате, обнимать твои плечи и, просыпаясь утром, чувствовать твоё дыхание у меня на груди. Я хочу гладить твои волосы. Я хочу целовать тебя снова и снова. Хочу любоваться лунными ночами тем, как сияет твоя молочная кожа. И солнце… как по-разному оно играет в твоих огненных прядях на рассвете, в полдень и на закате…

– О, да ты – поэт! – Настя лукаво приподняла одну бровь.

Всё это звучало слишком вычурно, но она чувствовала, что полукровка говорил от сердца. И лёгкой иронией лишь пыталась вернуть себя с небес на землю. Иначе от счастья и гордости с ума сойти недолго.

Когда мужчина говорит тебе такое… Да ещё какой мужчина!

Твой мужчина. Любимый, родной и самый лучший в мире!

– Я – рыцарь, Дэини, – усмехнулся он. – Вояка, дикарь, северянин. Холодный и чёрствый, как скалы на Побережье. Но рядом с тобой даже лёд тает. Ты как… солнце весной, как пламя. Ты согреваешь мою душу. Понимаешь? Рядом с тобой я живу.

Настя смотрела в его бездонные глаза, не торопясь ответить.

Слова не нужны, когда души слышат друг друга.

– Знаешь, – она придвинулась ближе, спрятавшись в его объятиях, – мне теперь кажется, я всю жизнь этого ждала. Смешно звучит, правда? Всю жизнь… Мне и лет-то ещё… вот только двадцать будет. Но я ждала того, кто меня удержит, понимаешь? Я же убегала всегда. От всего. От всех. Трусливо, сбегала без оглядки. Я так боялась остаться и застрять. Привязаться. А мне так было нужно, чтобы кто-то меня остановил!

Настя подняла лицо.

– Я никогда ещё не была такой счастливой как сейчас!

Кайл, кажется, собирался что-то сказать. Но вместо этого лишь прижал её крепче, целуя в мягкие нежные губы.

Иногда один поцелуй способен заменить тысячу слов. А уж когда он не один…

Да Настя и так знала, что он сказать хотел – ведь сейчас она его собственные мысли и чувства озвучила. Он тоже вечный беглец.

Вот и встретились два одиночества!

Поцелуи спустились с плеча ниже, и мысли смыло накатившей волной пробуждавшейся страсти. Темные вершинки груди кокетливо вынырнули из-под покрывала навстречу любимым губам. Ненужное больше одеяло соскользнуло на пол, открывая пробуждавшемуся утреннему миру совершенную красоту юного тела.

И снова нежность, ласки, поцелуи, сплетение тел, сплетение душ, сплетение жизней.

В минуту затишья и сладостной эйфории, Рыжая вдруг отчётливо услышала, как скрипнула дверь внизу, и негромко вздрогнул колокольчик.

– Ой! – Настя подскочила на постели. – Там кто-то есть?

Кайл тоже прислушался. Шаги теперь различались ещё отчётливее.

– А… – сообразил он, – так это эрра Гасул, домоправительница моя.

Рыжая затравленно оглянулась в поисках своих вещей.

– Неловко как! – Настя свесилась с кровати, заметив, наконец, своё платье. – Надо одеться!

– Нет, не надо! – Кайл обвил рукой тонкую талию, утаскивая Рыжую обратно на ложе любви.

Настя встрепенулась было в его руках, но сопротивление оказать не вышло. Кайл склонился над распростёртым на белых простынях телом и сказал, улыбаясь, глядя в глаза.

– Мне всё равно, что она подумает и скажет… Мне всё равно, что весь мир подумает! И ни на какой Соур я не женюсь! Сбежим с тобой в Герсвальд, к госпоже Эриледе. Ну… если король Кенвил не образумится. И будем жить долго и счастливо!

– Как в сказке? – усмехнулась она.

– Как в сказке! – заверил полукровка. – Слово рыцаря.

***