Единственное желание. Книга 4

25 Цена жизни

Кайл, вопреки опасениям Насти, вернулся быстро. Галантно принялся разливать по кубкам рубиновое зелье.

– Собственно, вторая новость… – без лишних предисловий выдал Эливерт, – я женюсь.

– Ничего себе! – Кайл едва не выронил бутыль. – Умеешь поразить. Вифрийский Ворон – и женится! На ком?

– Забудь уже Ворона! – скривился Эл. – На Вириян. Мы решили вместе Граю растить.

Рыжая только изумлённо хлопала ресницами. Сказать хоть что-нибудь она пока была не в состоянии.

– Так… – хмыкнул полукровка, покачав головой. – Эту историю я, похоже, пропустил… Не знаю, кто эти Вириян и Граю. Дэини потом расскажет. А что, прямо уже свадьбу назначили? Нас позовёте?

– Ну, день пока не выбрали, – признался вифриец. – Я прежде хотел…

Он вдруг посмотрел в упор на Анастасию. Светлые льдистые глаза вонзились в душу острой иглой – больно, безжалостно. А теперь изучали пристально, заглядывали в самое потаённое.

И впервые за этот чудный вечер ей вдруг стало совестно и неудобно. Настя смущённо опустила взгляд, не в силах справиться с неприятным чувством.

– …дела закончить, – поспешно добавил Эливерт, спасая её от минутной неловкости.

А Кайл, занятый разливом «Жемчужной лозы», на краткую заминку даже не обратил внимания.

– Но вы уже всё решили? – деловито уточнил Северянин, протягивая разбойнику и Рыжей наполненные кубки.

– Решили, – кивнул Эл.

– Тогда давай за тебя! – провозгласил гостеприимный хозяин. – С новой жизнью!

– Спасибо! Рано ещё… – проворчал Ворон. – Со старой надо прежде завязать. Я им пообещал, что вернусь, как только с прошлым своим разберусь.

– Значит, тебя ждут в Сальваре? – уточнила Дэини, чувствуя, как душу отпускает, и постепенно возвращается прежняя беззаботная лёгкость.

– Ждут, – спокойно подтвердил Эливерт. – И ждали. Меня там ждали, Дэини. И радость была искренней. Пожалуй, так же, как и здесь…

***

– Уснула? – Вириян заглянула в комнату и умилённо улыбнулась.

Картина, представшая ей, любое сердце бы тронула.

Граю, укутанная в одеяло, тихонько посапывала. Эливерт сидел на полу, облокотившись на изголовье её постели, накрыв своей ладонью её крохотную ручку, и не сводил с неё глаз.

– Да. Только угомонилась, – прошептал он, тихонько поднялся, бережно поправил одеяло, на цыпочках вышел прочь. – Всё не хотела засыпать. Смешная! Боится, что я уеду. Велела ей пообещать, что я не исчезну до рассвета.

– Если бы ты знал, как она тебя ждала! – покачала головой хозяйка. – Это вовсе не смешно было. Немудрено, что она до сих пор не верит в твоё возвращение. Но ты ведь действительно останешься? Хотя бы на эту ночь?

– Разумеется. Я же обещал. А ведь я всегда держу слово, так?

Эливерт тяжело уселся за стол напротив Вириян, улыбнулся, с трудом преодолев желание взвыть.

Проклятие! Нога снова разболелась – дикая боль в колене, словно кто-то вогнал туда раскалённый железный шип. И это, кажется, не укрылось от внимательных глаз Вириян.

– Так, – кивнула портниха, – так я ей говорила. Это дарило ей надежду. И видишь – она действительно дождалась! Вина хочешь?

– Нет, – скривился атаман, – лучше чай. Твой необыкновенный чай с липовым цветом…

Вириян захлопотала у очага. Не оборачиваясь, спросила:

– Так что на самом деле заставило тебя вернуться? Это Граю можешь рассказывать сказки, что ты просто соскучился и потому приехал. Я не поверю никогда, что ты по доброй воле оставил своих друзей и позволил им одним ехать в Герсвальд, а сам решил отсидеться в безопасном тихом местечке.

– Ты права. На Север я просто не успел попасть – ранен был, – подтвердил он её догадку. – Им пришлось оставить меня. На попечение одной… мудрой женщине. Она меня и поставила на ноги.

– Не очень удачно, похоже? Ты стал прихрамывать…

– Ерунда! – Эл махнул рукой небрежно. – Не смотри на это! Слишком мало времени прошло.

Вириян разлила чай по чашкам, поставила перед атаманом. Аромат мёда приятно защекотал в носу.

– Может, это и к лучшему. Неизвестно, чем бы обернулся твой поход на Север. Знаешь, Граю однажды такой странный сон приснился. Он её напугал до жути.

Эливерт молчал, смотрел на Вириян исподлобья, крутил в руках чашку.

– Какие-то скалы, река… Мост провалился под тобой, и… – Вириян вдруг осеклась, заглянула в серые льдистые глаза. – Светлые Небеса! Это был не сон…

Она спрятала лицо в ладонях, в ужасе покачала головой.

– Не говори ей! – негромко попросил он. – А то станет бояться ночи. Вдруг опять этакое приснится…

– Но как же ты выжил, Эливерт? – глаза Вириян затягивало слезами. – Она сказала – ты разбился насмерть.

– Так и было… – он сосредоточенно изучал глубины чайной чашки. – Вифрийский Ворон навеки остался на дне Лидонского ущелья. А мне дали ещё один шанс… Теперь уже последний, вне всякого сомнения. И я его не упущу. Вириян, я решил завязать.

Она поглядела на него удивлённо, но не спросила ничего, молча ждала продолжения.

– Я бросаю все свои разбойничьи дела. Я уже был в Лэрианоре, назначил там себе преемника. Объяснил, почём в хлебе дырочки. Не хочу, чтоб меня недобрым словом поминали. Осталось ещё кой-какие долги раздать, и всё – прощай, жизнь вольная!

– Я рада это слышать, – мягко молвила Вириян.

– Славная, славная моя Вириян, – Эливерт сжал голову ладонями, взлохматил волосы, – а повода для радости пока нет! Всё не так просто. С вольницей-то я завсегда разберусь. Я им ничего не должен. Сказал – хочу на покой, без лишних слов отпустили. Но ведь так легко новую жизнь не начать. Чтобы честным человеком стать, одного желания недостаточно! Я по-прежнему вор, на меня будут охотиться и рано или поздно найдут. Я могу, конечно, затеряться где-то на окраинах Кирлии и вечно ждать, что в мою дверь постучат однажды… Но я не хочу так! Не хочу жить в страхе. Больше не хочу оглядываться и ждать удара в спину. Мне нужно получить прощение короля. Пожизненное помилование, понимаешь?

Вириян не понимала. Смотрела, нахмурившись, слушала внимательно и не понимала, о чём он.

– Вириян, войны больше не будет, – спокойно сообщил Эливерт. – До меня дошли слухи, королевна Эриледа отправила послание королю Кенвилу с предложением заключить перемирие. Вскоре посольство с Побережья прибудет в Кирлиэс – она сама со свитой. И, если у нашего короля хватит на это здравого смысла, очень скоро мирное соглашение между Герсвальдом и Кирлией будет подписано. Живёт во мне твёрдая уверенность, что все эти важные события случились не сами по себе, а с лёгкой руки моих приятелей. Если война будет остановлена, герои непременно получат свою награду. Я на славу победителя не претендую, но я тоже, в некотором смысле, принимал в этом походе участие. И во мне теплится надежда, что и меня не забудут. Потому я еду в Кирлиэс. Если за меня замолвят словечко, мне могут даровать официальное помилование. И тогда уже никто и никогда не сможет призвать меня к ответу за прошлые мои деяния. Я стану по-настоящему свободным!

– Да помогут тебе в этом Небеса! Конец войне, конец набегам… Благословенна будь, Мать Земли, за милосердие твоё! – искренне взмолилась Вириян. Помолчала и нерешительно спросила: – А что потом?

– Не знаю. Так далеко я ещё не заглядывал, – невесело усмехнулся атаман. – Может, торговлей займусь… Я – парень не бедный. Прикуплю себе лавку. В делах купеческих я разбираюсь не хуже самих торгашей.

– Я не о том… – она смущено опустила глаза. – Ты в Лэрианоре останешься? У тебя же, наверняка, там есть кто-то.

– Да никого у меня нет! – Эл покачал головой устало. – Кому я нужен?

– Нам, – тихо ответила Вириян.

Пожала плечами сконфуженно, но не отвела взгляда, когда он молча уставился на неё, потеряв на миг дар речи.

– И ты готова впустить в свой дом разбойника? – недоверчиво обронил Эл, когда способность говорить вернулась.

– Нет! Разбойника нет, – невозмутимо продолжала хозяйка. – Но ведь ты собираешься бросить своё ремесло?

– Собираюсь, – он тряхнул головой. – Уже, считай, бросил!

– Граю без тебя жизни не мыслит. И дня не проходило, чтобы она не вспоминала о тебе.

– И я без неё теперь не смогу! Я думал… прикупить домик здесь, в Сальваре, к вам поближе, – признался Эливерт.

– А мой чем плох? – усмехнулась она.

– И ты готова терпеть меня под собственной крышей? – Эливерт уткнулся подбородком в сплетённые пальцы, облокотился на стол, смотрел долгим пронзительным взглядом, словно что-то желал рассмотреть в её душе.

Вириян улыбнулась ласково, протянула руки через стол, коснулась его ладоней.

– Ради Граю я могла бы вытерпеть всё, что угодно, и кого угодно! Но тебя терпеть мне, к счастью, не придётся. Тебе я буду рада. Ты в этом доме уже давно как родной. С того самого дня, когда Давмир привёл тебя в первый раз.

– Но было время, когда ты не желала меня даже на пороге видеть… – напомнил он.

– Да не было! Не было такого! – воскликнула хозяйка. – Мне просто было очень больно! Я каждый раз смотрела на тебя и ждала, что следом он войдёт. А потом осознавала… И каждый раз, он словно заново умирал вместе с этой пустой надеждой! Мой Давмир… Неужели не понимаешь?

– Понимаю. Я всё понимаю… Прости меня, прости за всё! – он сжал её дрожащие ладони. – Если ты меня примешь… я о большем и мечтать не смел. Но, Вириян, ты сперва подумай! Не пожалеешь ли?

– Граю будет счастлива. А мне – в доме помощник, защитник, друг. О чём тут жалеть? – она густо покраснела, опустила глаза. – Тебе как бы не пожалеть! Ты же понимаешь, по-настоящему я тебе женой никогда не стану. Место Давмира в моём сердце и моей постели никто не займёт! А ты – мужчина. Молодой да видный! Тебе ласка нужна. Но, ты не думай, я не стану возражать, если ты себе найдёшь женщину на стороне! Только уговор – чтоб соседи не болтали, и Граю не прознала. Хорошо?

Вириян наконец подняла глаза, наткнулась на его долгий пристальный изучающий взгляд.

– Чего ты? – насупилась она.

Эливерт отпустил её ладони, откинулся на спинку кресла, вздохнул.

– Да так, подумалось… За что с нами так судьба обошлась, а, Вириян? Ведь мы могли бы быть нормальными людьми. Жить как все. Семья там – муж, жена, дети, внуки… Семеро по лавкам. Я бы пахал себе в поле, как отец мой и дед. Ты бы вот платья свои шила, как твоя мать. И был бы дом – полная чаша, счастье в нём! Нет, ясно-понятно, всё гладко в жизни не бывает. И всё же! Мы жили бы себе долго, безмятежно, по-простому, как все живут. А на старости лет тихо бы преставились в окружении детей, внуков и правнуков, зная, что жизнь прошла достойно, и стыдиться нечего.

Ворон устало покачал головой.

– А нас-то… вон как раскатало! Всё внутри переворошило, переломало! Ну, ладно я… может, я заслужил. Хотя, опять же, когда успел? Я бы никогда не стал таким, не натворил бы столько всего, если бы в рабство не попал, если бы дом наш не сожгли, если бы мать мою твари эти не продали тогда!

Он заглянул ей в лицо, будто первый раз увидел.

– Ну, а ты, голубка безгрешная? За что? Ведь ты же замуж хотела, любила его! Мечтала, как вместе будете счастье своё строить, гнёздышко вить… За что тебя так? Отчего же Небеса на землю не рухнули тогда? Эх, никогда я всех этих хитростей мироздания не пойму! Кто из нас эти дороги выбирал? Нас на этот путь не спросивши поставили и заставили шагать. Вириян, ты себя слышишь? Словно мы на рынке торгуемся, а не жениться собираемся! Ты всю жизнь любишь призрака. Я, наверное, любить, вообще, не способен. Странная будет у нас семья, но, кажется, по-человечески мы уже не сможем.

– У нас есть Граю! Она всё исправит. В ней жизни и любви на десять, таких как мы, калек, хватит, – улыбнулась Вириян, хотя на щеках её блестели слёзы. – Однажды она меня исцелит. Она уже это делает. Может статься, и тебя сможет…

Тебе решать, Эливерт! А я тебе скажу так: если хочешь – вот мой дом, оставайся и живи! Но только прошлое оставь за порогом, оставь навсегда – это моё условие! Единственное условие. Больше не нужно ничего. Лишь твоё присутствие.

Она смотрела ему в глаза смело и серьёзно.

– Оставайся, и у тебя будет дом и семья! Но прежде подумай хорошенько, готов ли ты ради такого сомнительного счастья, которое я смею тебе предлагать, потерять всё, что у тебя есть?

– А что у меня есть? – зло спросил он, и голос предательски дрогнул.

Она замолчала на время.

– Ничего, пожалуй… – Вириян слегка пожала плечами. – Кроме бесконечных дорог и шёпота ветра в крыльях. Не так уж мало, я полагаю, для Вифрийского Ворона!

– Так ведь нет больше Вифрийского Ворона… – усмехнувшись, напомнил Эливерт. – Наверное, ты права, это значит многое. Но есть нечто большее… То, что ты обещаешь. Думаю, это превыше всего в этом мире. Вот уж не думал-не гадал, что стану изрекать такие сентиментальные глупости! Но теперь-то я знаю наверняка: всю свою жизнь я шёл к этому. Всё, что я делал – ради одного единственного мига. И сегодня, когда она назвала меня папкой, а ты говоришь: «Оставайся!», я понял простую истину – жизнь прошла не зря! Кому-то я всё-таки нужен… Теперь я даже умереть могу спокойно, зная, что не зря потратил те дни, что отмерила мне Великая Мать. Но как раз теперь умирать не хочется. Хочется жить. Ради вас жить! И это так чудесно, что в душе моей… Впрочем, для этого нет слов!

***