Эшелоны идут под откос

15

Вольф наотмашь бьет Кузьмина кулаком по щеке.

— За что же это, господин Вольф? — сплевывая кровь, удивленно спрашивает его старый машинист.

— А ты сам не догадываешься, негодяй? — снова замахивается на Кузьмина Вольф. — Расстрелять тебя, мерзавца, мало!

Но тут распахивается дверь, и в комнату нарядчика паровозного депо входит военный комендант станции Вязы.

— Оставьте в покое господина Кузьмина, Вольф, — спокойно произносит подполковник Штралендорф. — И отпустите его домой на отдых.

— Вы свободны, господин Кузьмин. — цедит сквозь зубы заметно переменившийся в лице Вольф.

— А вот вас действительно надо было бы расстрелять, — все тем же спокойным тоном продолжает Штралендорф, как только Кузьмин уходит. — Вы что, совсем хотите оставить вязинское депо без машинистов? За что вы старика?

— Так ведь он…

— Нет, он тут, пожалуй, ни при чем. Скорее всего, партизаны, пропустив его паровоз, подорвали потом эшелон управляемой миной. На месте катастрофы были найдены обрывки двух шнуров, с помощью которых они выдернули предохранители из взрывателей. Удивляетесь, откуда мне это известно?

— Лейтнер вас проинформировал?

— Ну, хотя бы и он.

— А не мог он сочинить все это, чтобы Кузьмина выгородить?

— Пока мне очевидно лишь одно — Лейтнер всячески вас выгораживает. И уже не в первый раз. Он лично побывал на месте катастрофы и обнаружил там обрывки тросов. Не сообщи он мне этого, я бы тоже подумал, что Кузьмин связан с партизанами. А если бы это было так, то и вы оказались бы с ними заодно, раз доверились Кузьмину.

— Напротив, господин подполковник, я его подозревал…

— А если подозревали, так какого же черта послали в такую ответственную поездку? Мало вам разве просчета с Мышкиным? Ничтожнейший вы человек, Вольф! Ни в людях, ни в технике и, похоже, что вообще ни в чем не разбираетесь. Ну что мне теперь с вами делать? Я правда, и сам еще не знаю, что со мной будет после крушения этого эшелона, но вас отстраняю пока от работы с паровозными бригадами.

Сказав это, Штралендорф направляется к двери.

— Продолжим разговор в моем кабинете, — бросает он Вольфу.

Они идут по станционным путям молча, и Вольф зло думает о Штралендорфе: «Не знаешь ты, что тебя ждет? Да ничего тебя не ждет. Неизвестно разве, что отец твоей жены — важная персона при начальнике транспортной службы вермахта? К тому же у него дружеские отношения чуть ли не с самим рейхсфюрером СС Гиммлером… Расстреляешь меня — так за это еще и повышение получишь, выдав меня за главаря советских диверсантов…»

— Ну вот что, — произносит наконец Штралендорф, входя в свой кабинет. — Я предприму еще одну попытку сделать из вас полезного Германии человека. Попробую назначить нас начальником охраны железнодорожного пути от Вяз до Чичкова. Похлопочу даже, чтобы вам присвоили звание лейтенанта, а может быть, даже и обер-лейтенанта. Но если вы и на этой работе… Пеняйте тогда на себя!

— Большое вам спасибо, господин подполковник! — без особого энтузиазма восклицает Вольф. Ему совсем не улыбается далеко не безопасная борьба с партизанами.

— И вот ещё что имейте в виду, — продолжает Штралендорф. — В отношении диверсантов я не против жестокости и вообще любых мер, но над железнодорожниками моего участка никакой самовольной расправы! Я сам буду решать, кто из них чего заслуживает. Нам сейчас дорог каждый квалифицированный транспортник. Не велено даже увозить их в Германию, хотя вы, наверное, знаете, какова там нужда в рабочей силе. На этот счет есть специальный приказ самого имперского министра путей сообщения и директива генерального уполномоченного по использованию рабочей силы гаулейтера Заукеля. Имейте это в виду, господин лейтенант Вольф. Я надеюсь, что по моему ходатайству вам присвоят это звание.

— Благодарю вас, господин подполковник! — браво щелкает каблуками Вольф. — Служу великой Германии!

— Ох, сколько еще у вас советского духа! — вздыхает Штралендорф — Это в советской армии говорят: «Служу советскому народу!» А у нас: «Хайль Гитлер!» Запомните это, господин лейтенант Вольф.

…В тот же день вечером, когда военный комендант станции Вязы собирается покинуть свой кабинет, дверь его без стука распахивается, и он видит в темном дверном проеме величественную фигуру фон Гроссе в мундире генерал-майора.

— О, экселенц! — радостно восклицает Штралендорф, бросаясь навстречу тестю, — От всей души поздравляю! Наконец-то присвоили вам то, чего вы давно были достойны. Хильда уже знает? Представляю, как она рада! Вы надолго?..

— Всего на несколько минут, мой дорогой, — прерывает его фон Гроссе — И не специально к тебе. — Он решает, что теперь ему следует называть зятя на «ты». — Я только что из главной железнодорожной дирекции группы армий «Центр» и вот по пути решил навестить тебя. Хочу посоветовать кое-что.

Штралендорф бросается к шкафчику в углу кабинета и проворно извлекает из него две бутылки.

— Коньяк, шнапс? — спрашивает он фон Гроссе.

— Ну, если только одну рюмку за мои генеральские погоны. Мне приходится воздерживаться от крепких напитков — все чаще дает знать о себе печень

— Я сейчас позову денщика, и нам принесут что-нибудь закусить…

— Нет-нет, дорогой, никого не зови, — останавливает его фон Гроссе. — Мне нужно поговорить с тобой без посторонних. Обойдемся и без закуски. Лимон есть? Ну вот и отлично! И садись, пожалуйста, не стой передо мной навытяжку, я ведь пока еще не фельдмаршал.

— Позвольте мне в таком случае выпить не только за ваши генеральские, но и за фельдмаршальские погоны, которые, я не сомневаюсь, тоже будут на ваших плечах, — почтительно подносит свою рюмку к рюмке генерала фон Гроссе Штралендорф.

— Ну, до фельдмаршальских мне еще далеко, — довольно посмеивается фон Гроссе, чокаясь с зятем. — Однако, как говорится, плох тот генерал, который не мечтает стать фельдмаршалом. Ну а теперь о деле. Ты же знаешь, наверно, о нашем поражении в районе Ельнинского выступа? Шестого сентября советские войска заняли Ельню и нанесли нам значительный урон. Крупное поражение потерпели мы и в районе Духовщины. В результате группа армий «Центр» оказалась вынужденной перейти к обороне. А из этого следует, что наша попытка с ходу прорваться к Москве не удалась. Темп нашего наступления на Смоленском направлении снизился с тридцати километров в сутки до шести-семи, а теперь и вовсе…

Помолчав, он добавляет:

— А вывод из всего этого таков: война с Советской Россией не будет такой уж молниеносной, как бы нам не хотелось. Следовательно, есть возможность дослужиться до фельдмаршала. — Невесело улыбнувшись, он продолжает. — Сейчас мы начали перегруппировку наших войск для генерального наступления на Москву. Думаю, что на участок группы армии «Центр» будет стянуто не менее половины всех сил и боевой техники, имеющейся у нас на германо-советском фронте. Будут, видимо, подтянуты и резервы из оккупированных стран Европы. Всю эту массу войск потребуется где-то разместить. Учти это и энергичней проявляй инициативу. Пора уже и тебе менять твои подполковничьи погоны на полковничьи. Я рад буду помочь тебе в этом, но только за реальное дело. А пока давай выпьем за твои полковничьи, раз уж выпили мы за мои фельдмаршальские.

Они снова чокаются, и фон Гроссе встает:

— Ну, мне пора. Много поручений от шефа. Предстоят огромные переброски войск и техники. Москва должна быть повержена в кратчайший срок. Фюрер приказал окружить ее так, чтобы ни один русский солдат, ни один ее житель, будь то мужчина, женщина или ребенок не могли покинуть город. Москва, по замыслу фюрера, должна быть затоплена, и там, где пока находится столица Советского Союза, возникнет в скором времени море.

И уже у дверей фон Гроссе спрашивает:

— Могу я сообщить командующему группой армий «Центр», что ты лично поможешь его квартирьерам в размещении резервных войск в районе станций твоего участка железной дороги? Учти, что он очень недоволен происшедшими тут у вас крушениями. Потому нужно постараться хоть чем-нибудь загладить вольную или невольную твою вину. Я ведь не всемогущ, и мне не так-то просто выгораживать тебя.

— Я понимаю, экселенц, и сделаю все возможное.

— Ну, желаю тебе удачи!

…Вызванный дежурным офицером военной комендатуры, Вольф стоит перед подполковником Штралендорфом по команде «смирно».

— Я уже направил ходатайство о присвоении вам звания обер-лейтенанта, — торжественно сообщает ему военный комендант.

— Благодарю вас, господин подполковник!

— Надеюсь, что вы оправдаете мое доверие самоотверженным служением нашей германской родине и фюреру.

— Хайль Гитлер! — срывающимся от волнения голосом выкрикивает Вольф, неуклюже выбрасывая вперед правую руку.

— Потренируйтесь этому дома перед зеркалом, — усмехаясь, советует Штралендорф, демонстрируя Вольфу, как следует выбрасывать руку и каким тоном произносить «Хайль Гитлер!». — Я поручу капитану Хельвигу заняться с вами еще и строевой подготовкой.

Вольф хотел было напомнить Штралендорфу, что он отслужил в Красной армии срочную службу и имеет звание младшего лейтенанта железнодорожных войск, но ведь это подполковник и сам знает по его личному делу и специальному досье, имеющемуся в местном отделении гестапо.

— А теперь слушайте меня внимательно, — продолжает Штралендорф уже официальным тоном. — В ближайшие дни к нам начнут прибывать большие контингенты войск, и их нужно будет срочно где-то размещать. Хотя это и не входит в прямые ваши обязанности, но мы должны сделать все, что только будет в наших силах, чтобы расквартировать их на этих вот станциях, — тычет он пальцем в условные обозначения раздельных пунктов на схеме. — Вы бывали когда-нибудь в Ниловке, Мальцеве и Калиновке?

— Яволь, господин подполковник! Был во всех трех.

— Есть там такие помещения, в которых можно было разместить войска?

— Эти станции небольшие, господин подполковник. А вокруг них лишь поселки, в которых самые просторные помещения — клубы и кинотеатры. Может быть, еще и церкви…

— Большевики разве разрешали сохранять церкви в селах? — удивляется Штралендорф. — Я думал, что они сохранились только в больших городах.

— Во всяком случае, в Мальцеве имеется. Богослужение, правда, в ней не ведется, но помещение в полной исправности. Там можно было бы разместить целый батальон.

— Вам нужно срочно съездить туда и подготовить ее под жилье. Уже осень, и наши солдаты должны иметь надежную крышу над головой.

— Яволь, господин подполковник!

А в это время в кабинете начальника гестапо станции Вязы гауптштурмфюрера Хассельмана происходит такой разговор:

— Вам не кажется, господин гауптштурмфюрер, что подполковник Штралендорф слишком уж опекает Фердинанда Вольфа? — спрашивает Хассельмана его помощник оберштурмфюрер Шварц.

— Мне кажется даже, что он его покрывает, — отзывается начальник гестапо.

— Значит, мои подозрения не напрасны?

— В принципе — да. Любопытно, однако, каковы конкретные причины ваших подозрений?

— Ну, во первых, я интуитивно…

— К черту вашу интуицию, Шварц! Реальны только факты.

— А разве не факт последнее крушение? Эшелон вел ведь рекомендованный Вольфом машинист.

— Но факт и то, что Вольф подавал сигналы нашим ночным бомбардировщикам. К тому же наша разведка получила от него ценные сведения о работе паровозного депо и пропускной способности станции Вязы еще до того, как мы ее заняли.

— Так в чем же тогда дело?

— А в том, видимо, что не такой уж он знаток психологии советских железнодорожников, каким считает его Штралендорф.

— А не обойдется нам это заблуждение подполковника Штралендорфа слишком дорого, господин гауптштурмфюрер?

— За это в ответе сам Штралендорф.

— Ну, он-то при его родстве с фон Гроссе и знакомстве с высокопоставленными лицами из любой беды выкрутится. А вот как бы нам с вами не пришлось…

— Не волнуйтесь, не придется. Я ставлю в известность об этом кого следует.

А ведь он, Хассельман, еще совсем недавно сам хотел взять к себе Вольфа, рассчитывая использовать его и борьбе с подпольщиками. Однако Штралендорф, пользуясь своими связями, добился оставления Вольфа в своем распоряжении.

«Он хорошо знает кадры местных железнодорожников, — не желая обострять отношения с начальником гестапо, объяснился с ним потом Штралендорф, — и поможет нам успешно выполнить план воинских перевозок. А ведь это, в конце концов, общая наша с вами задача».

— Хороша же помощь этого Вольфа, — усмехается гауптштурмфюрер Хасссльман, вспоминая тот разговор. — Уже второй наш эшелон с его помощью идет под откос!