Эстер
— А ты спросила, что нужно мне? — злился Дин, не отрывая пристального взгляда от голубых глаз перед собой. — Или тебе?
Он заметил, как рука Леди нерешительно дернулась на его словах, еще несколько мгновений она сомневалась, прежде чем коснуться щеки Правителя Эстера.
— Ты же сам сказал, на наших плечах ответственность за миллионы жизней. На наши желания не осталось ни места, ни времени, — прошептала она прописную истину, но именно в этот момент Рид ощутил, как многолетняя стена между ними дала трещину.
— Я не делал этот выбор. Его сделали мой отец и мать, его сделала ты, но не я… — его тон напугал Леди, и, пока не успела отпрянуть, он перехватил ее руку в свою. — Спроси, что выбрал бы я…
— Дин, не стоит…
— Спроси, Леди! — между ними уже не было расстояния вытянутой руки, Дин ощущал ее неровное дыхание и пообещал себе сделать все, чтобы не дать ей вырваться.
— Дин, мы не можем… — повторяла раз за разом дрожащая девушка в его руках, но Рид напротив с каждой секундой уверялся в обратном, чувствуя жар ее тела, ведь она совсем не пыталась вырываться, а наоборот, лишь подавалась вперед к нему.
— Нет, моя орхидея… Мы можем все… И всегда могли… — он захватил растерянное лицо Леди в ладони и, коснувшись ее мягких губ, в тот же миг удивился, как мог сдерживать себя раньше. Все надуманные запреты и законы в одночасье исчезли под лавиной нахлынувшего желания. Больше ничего не имело значения, только он и она, только здесь и сейчас.
Мерзкий писк будильника заставил Дина сморщиться так, словно он испытал невыносимую боль. Он не хотел отпускать реальность, где так легко быть счастливым, не взирая на страх перед неизвестностью. Где грудь не сдавливает огромная ответственность за миллионы жизней, где волю не сковывают правила, где сердце может любить… Ему стоит только протянуть руку… Но настойчивый будильник продолжал безжалостно топтать эти безмятежные грезы.
— Какой смысл быть Правителем и терпеть это? — наконец, сонно пробурчал Дин, нехотя открыв глаза.
— Что ты сказал, дорогой? — звонкий и раздражающе бодрый женский голос тут же убедил Рида в том, что сну пришел конец.
— Ничего, — тяжело вздохнул он и поднялся на кровати.
Сон, как блаженное наваждение, все еще щекотал задворки сознания, и Дин больше всего хотел запомнить это состояние. Вдруг бы оно придало желание встать с кровати и прожить очередной день, полный государственных проблем и порой невыполнимых задач по выживанию.
За семь лет совместной жизни Кэтрин отлично узнала привычки своего хмурого и немногословного мужа. Желание побыть некоторое время наедине с собой после пробуждения было как раз одной из таких постоянных привычек.
— Ты снова не в духе? — неодобрительным тоном спросила брюнетка, поспешив раскрыть портьеры на окнах, словно назло лишая Дина возможности последних минут покоя. — Смотри, какое яркое солнце! Ты же знаешь, все зависит только от нас самих — сможешь настроить себя на позитив, и день наверняка ответит тем же!
— Кэт, только не надо этой чепухи с самого утра! — Дин обреченно почесал взъерошенную после сна бороду. — Скажи это Всаднику Смерти, когда он вновь прижмет меня к стенке.
— Если бы меня допускали до более важных дел, то я бы обязательно сказала и заступилась за тебя. Ты вообще-то мой муж, — беззаботно пожала плечами Кэтрин. Несмотря на ранний час, она уже была в элегантном белом сарафане, а волосы аккуратно собрала в косу. Вероятно, Кэт хотела ободрить его своим видом и настроением, но разбитый после столь внезапного пробуждения Дин едва сдерживал подступающее раздражение. Читать настроение Дина за совместно прожитые годы Кэтрин тоже хорошо научилась, поэтому поспешила закончить свое выступление раньше, чем получила бы резкий ответ от Рида. — Кто знает, далеко не все такие бесчеловечные, как кажутся. Раз Всадники — смертные, то, может, и улыбаться они умеют⁉ Стоит попробовать просто поговорить с ними. Уверена, ничего страшного не случится. Давай вставай, я уже накрыла внизу завтрак.
Она исчезла из вида также внезапно, как и появилась, а Дин, оставшись, наконец, один, тут же обреченно рухнул обратно на подушку. Он понимал, что Кэт всегда старалась, как лучше, и каждый раз обещал себе быть помягче. В итоге все повторялось снова, а Риду все чаще казалось, что жена хочет не просто угодить, а лишь разозлить его своей учтивостью. В конце концов, он всегда оставался виноватым.
Дин медленно коснулся своей щеки там, где ее не так давно касалась Леди. Почти невинный жест по сравнению с тем, что когда-то было между ними. И просто непозволительный, учитывая то, как долго они в принципе не касались друг друга. Если чуть раньше это воспоминание пробудило в нем давно спящее желание, то сейчас Дин не ощущал ничего кроме злости. К себе за слабость перед обязательствами, к Леди за свободу, которая была у нее, к Кэтрин за то, что она в принципе существовала, и ко всему этому проклятому миру, лишившим Дина права выбора. Он злился даже на сон за его манящее ощущение развязанных рук и невозможные желания. Испарившись, сновидение не освободило Рида от обязательств, ожидавших его наяву.
Соскребя себя с кровати, Дин ушел в душ и не заметил, что провел там порядком больше времени, чем того требовала необходимость освежиться. Потом долго вглядывался в отражение понурого мужчины, которому еще не было и тридцати, но из-за потухшего взгляда, всклокоченной бороды и глубоких морщин на лбу Дин едва ли походил на одного из самых завидных парней Академии Эстера, которым он когда-то был. Так и не найдя в зеркале причин выглядеть лучше, чем обычно, Рид не изменил привычному выбору одежды — пиджаки в его гардеробе были сплошь серого и черного цвета.
— Не нужно переодеваться, если придется вдруг помереть, — хмыкнул он, одергивая костюм. В голове эта шутка звучала куда веселее, чем вслух, поэтому Дин лишь обрадовался тому, что рядом не оказалось чересчур восприимчивой жены. Он и так уже предвидел ее недовольство, ведь приготовленный с заботой завтрак, наверняка, давно уже остыл. На неоднократные предложения мужа завести прислугу Кэт отвечала категорическим отказом. Видимо, чтобы у Дина были все новые причины чувствовать себя виноватым.