Эва, дочь трактирщика

Глава 18

Слишком притих буянистый Брокк, и Рингер заподозрил неладное – наверняка его рыжая разумница-дочь придумала что-то. Пригласить бы ее снова да потолковать, но она что угорь скользкая – не схватишь. Зато ее кузен Симон добыча легкая, такого расколоть труда не составит. Рингер с этим тянуть не стал, пригласил парня к себе в кабинет.

— Что она задумала? — прямо спросил управляющий.

— Кто? — вымолвил Симон, попытавшись принять удивленный вид.

— Давай без этого всего, — дружелюбно протянул Рингер, — ты отлично знаешь, о ком я спрашиваю. Сестра твоя Эва – чего она хочет?

— Ничего… работать. Нам деньги нужны, вот мы и стараемся…

— Мне может вышибалу позвать, а, Симон? — вкрадчиво проговорил управляющий и хрустнул пальцами. — А то ты, кажется, забыл, на каких условиях я тебя в «Перец» взял. Правду, — резко изменил тон Рингер, и его взгляд стал ледяным.

— Они ничего не хотят, просто работать, — срывающимся со страха голосом ответил молодой человек, — им сейчас не нужны проблемы, и никому из нас. Мне нечего расска…

Хозяин кабинета дернул за шнурок у стола, и Симон знал, что там, внизу, зазвонит колокольчик, и поднимется в кабинет одна из дневных подавальщиц. И попросят ее, наверное, привести громилу Лорка, который всегда при трактире – у него своя комната.

— Они в гильдию обратно хотят, — выпалил Симон.

— И как же они туда собираются попасть?

— Деньжат Ханкину дать, много. Все, что получили за «Пестрого кота». То есть то, что осталось, когда тебе долг отдали.

— Я думал, Эва умная, — усмехнулся Рингер и кивнул пришедшей подавальщице. — Милая, принеси-ка нам пива. У Симона в горле пересохло, да, Симон?

Темнокожая подавальщица с сочувствием посмотрела на молодого Лэндвика и вышла.

— Значит, хотят Ханкина купить и свое дело начать. А кто они такие? Кем себя возомнили? Передал бы ты этой Эве, что она слишком высоко задирает нос. Я – я! – все вам дал! Это благодаря мне вы свой сарай продали! — повысил голос Рингер. — Вы мне обязаны, понятно! Донеси до своих, что работать они будут или на меня, или нигде! И это я еще очень по-доброму тебя предупреждаю.

Симон кивнул и, чувствуя, что разговор окончен, поднялся и попятился к выходу, вжимая голову в плечи. Рингер остановил его, добавив уже тише:

— И еще. Я все это не должен был из тебя вытягивать. Такие вещи ты мне обязан рассказывать сразу, и плевать мне, касается этой твоей сестры, дядюшки или матушки. Это предупреждение лично тебя касается. Не заставляй меня думать, что ты абсолютно бесполезен.

Лэндвик вышел из кабинета на ватных ногах и плохо различая все вокруг. Он споткнулся и едва не упал на лестнице, и поднимающаяся ему навстречу подавальщица с двумя кружками пива проговорила озабоченно:

— Симон, тебе нехорошо?

— Нет… — выдавил он и, обойдя девушку, спустился в зал.

— А как же пиво?

Какое уж там пиво… ему хотелось чего-то покрепче, чтобы совсем голова опустела. Что-то мягкое ткнулось в ноги, и Симон упал. Шесс, капитанская кошка, отпрыгнула от этого неуклюжего человека и нервно облизнулась. Вайд, как раз закончивший обедать, подошел к Лэндвику, протянул ему руку, и когда тот ее принял, поднял молодого человека рывком.

На Симоне лица не было, и дело явно не в Шесс – она девчонка дружелюбная и общительная, ей бы лишь поласкаться. Да и знают ее все здесь, включая этого парня.

— Что такой бледный? Рингер наругал? — поинтересовался Вайд.

Симон издал неопределенный звук и, пожелав капитану доброго дня, вышел из «Перца» и чуть снова не споткнулся на ровном месте, увидев вышибалу Лорка, прогуливающегося во дворе. Лорк кивнул парню, и тот торопливо ушел – по наитию ноги привели его к их бывшему трактиру, «Пестрому коту». Нынче дом стоял без вывески, и плотники, нанятые новым хозяином, уже работали над новой дверью – позже ее еще и железом оббьют.

Симон прошел дальше, к выходу на улицу, от которого до дома недалеко, а потом остановился. У Рингера связи, он на Спуске человек уважаемый. Но и у Лэндвиков связи есть. Точнее, одна связь.

Молодой человек резко развернулся и направился обратно к «Перцу».

Гриди с дочками болтали на кухне, когда в дверь постучали. Накинув шаль на плечи, мать семейства направилась в коридор.

— Кого это принесло?

— Это я, тетя Гри.

Обладателю этого голоса Гриди всегда рада видеть, так что не медля отперла обе двери. Увидев наконец-то бывшего соседа в капитанской форме и с серебристым плащом, женщина зачарованно ахнула.

Хорош, ой, как хорош! Красавец-мужчина! Правда, он не один – рядом атрийская кошка. Это подпортило впечатление.

— Кошка? — вымолвила Гриди, глазам не веря. — Ты пошто кошку привел? Забыл, что ли?..

— Как можно, тетя Гри? — отозвался Вайд и, склонившись, погладил Шесс. — Ваша Эва сама хотела на мою пятнистую помощницу поглядеть.

— Правда?

— Чистая правда. Или все же боитесь нас впускать?

Старшая и младшая сестры Лэндвик вышли из кухни и тоже удивились неожиданным гостям. Эва поморщилась досадливо, а Кисстен залилась румянцем: красивый Вайд Тмерри всегда нравился ей, и она даже была немножечко в него влюблена. Впрочем, когда он в таком камзоле, влюбиться можно и всерьез.

Тмерри увидел сестер и кивнул им, и они были вынуждены подойти и поприветствовать его. Взгляд капитана как магнитом притягивала Эва, которая уже завила волосы на полотняные полоски и обмазалась кремами. В таком виде гостям обычно не показываются, но она не оробела и в целом казалась почему-то необыкновенно притягательной.

Однако комплимент Тмерри сделал младшей сестре:

— Кисстен! — воскликнул он удивленно. — Как ты выросла и похорошела! Настоящая невеста!

— Я и сама удивляюсь, как быстро наш котеночек вырос, — улыбнулась Гриди и погладила умиленно младшую дочь по темным кудрям: она тоже волосы теперь завивает по примеру Эвы. — Заходи, Вайд, поужинаем вместе.

— Конечно, заходи, — протянула Ева. — Решил заглянуть в гости?

— Да, и заодно поговорить с тобой о храме. Был я недавно у Миры Милостивой в гостях, и матушка Рагенильда велела мне кое-что тебе передать.

— Что? — вклинилась Гриди. — Она хочет Эву обратно в храм? Не пущу!

— Мам! — недовольно проговорил Ева.

— И правда, не надо обратно! — поддержала мать Кисстен. — Я хочу, чтобы ты и дальше оставалась с нами и была такой, как сейчас!

Вайд пропустил Шесс вперед – привыкшая везде совать свой нос кошка без страха и сомнений зашла к Лэндвикам, и вскоре внимание всех присутствующих сосредоточилось на ней… вроде бы. На самом деле Гриди больше на дочерей глядела и радовалась, что они обе – обе! – спокойно оглаживают хвостатую гостью и расхваливают ее. Кисстен же тайком поглядывала на капитана, как и Эва, а сам капитан бросал взгляды на Эву.

Что же ты задумала, старшая Лэндвик?

После ужина Гриди взяла Кисстен под руку и в спальню повела, «вышивать», чтобы капитан и дочь могли спокойно поговорить. Ева подошла к двери, чтобы получше прикрыть ее.

— Боишься, что подслушают? — усмехнулся капитан, поднялся со своего места, выпустил кошку в коридор и велел ей «охранять» на атрийском. Шесс зевнула, но села – лишь хвост чуть подрагивал.

Когда с охраной было решено, Тмерри закрыл дверь и повернулся к Эве.

— Это ты надоумила отца в «Перец» устроиться?

— Он сам устроился.

— «Сам» бы он туда никогда не пошел. Зачем ты отправила его туда?

— Это что, допрос? — раздраженно спросила Ева и сложила руки на груди.

— Не надо злиться, я лишь хочу разобраться.

— В чем? В делах моей семьи?

Голубые глаза Тмерри похолодели, и он сказал:

— Симон сегодня подошел ко мне и сказал, что Рингер вам угрожает. Не хочет терять повара и его дочь, придумывающую салаты. Салаты, кстати, отличные, и треугольники тоже.

— А-а-а, — Ева прищурилась, — теперь-то ты попробовал наши пирожки! А на ярмарку не пришел, хотя обещал. К нашей палатке тогда вообще мало кто подошел, и мы провалились с треском.

Тут Вайд вспомнил, что в самом деле обещал прийти сам и других стражников к палатке привести, но так и не подошел.

— Я совсем забыл об этом, — признался капитан, — извини.

— А я на тебя надеялась. Думала, впечатлю стражу выпечкой, сумею заманить вас в «Пестрого кота» и вы станете у нас завсегдатаями. Гильдия нас показательно проигнорировала – хорошо хоть вообще пустила на ярмарку.

— И тогда ты отправила отца в «Перец». Не отнекивайся: мне Симон все рассказал.

Как ты пошла ночью раздавать пирожки по Спуску. Как пришла к Рингеру лично. Что все разговоры у тебя – о будущем успехе и богатстве. Что мнение отца ни в грош не ставишь, все решаешь сама. Жрица ведь бывшая, книжки читала. Куда остальным до тебя? Даже не верится, — удивленно промолвил Вайд, оглядывая стоящую перед ним молодую женщину, — у меня постоянно ощущение, что передо мной другой человек, не та Эва.

— Да, не та. Люди меняются. И что?

— А то, что тебя, дуру, вокруг пальца обвели, — отчеканил капитан. — В «Перец» действительно приходили из Магистрата, но не твоего отца искать, и Ханкин тут ни при чем. Ничего Рингер никому не платил, это вы, легковерные Лэндвики, ему просто так «долг» отдали.

Ева предполагала такое, поэтому не удивилась и не расстроилась. Жаль, конечно, что Симон наврал, сказав, что Ханкин был, да и не стоило ему Тмерри жаловаться, но что поделать? Семейка у нее такая, надо привыкать. Вздохнув, девушка прошлась по кухне, чтобы оказаться подальше от капитана, и произнесла все же те ровным голосом, заставляющим Вайда Тмерри чуть ли не зубам скрежетать:

— Я ничего «просто так» не делаю. Но спасибо, что предупредил. У тебя еще что-то ко мне?

Какова, а? Вайду захотелось подойти к ней, схватить за плечи и хорошенько встряхнуть… Но оснований не было. Он давно уже разнюхал все насчет Эвы Лэндвик в храме, и никто из жриц и нищих, толкущихся у храма, ничего плохого или странного о ней не сказал. Единственная зацепка – ее падение в Блуку и потеря памяти. В общем, ничего Вайд так и не узнал о ней и потому злился.

— Значит, все? — зевнув, уточнила Ева. — Тогда можешь идти. Уже поздно, и мне хочется спать.

— Нет, не все, — возразил капитан и подошел к ней почти вплотную. — Симон мне и о твоих планах рассказал: всучить Ханкину деньги, чтобы отца в гильдию вернуть, а то, что осталось после продажи «Кота» вложить в покупку нового трактира.

— Таверны, — невозмутимо поправила Ева.

— Таверны! — рявкнул капитан, потеряв терпение, и еще на шаг приблизился к девушке. — А то, что на вашей семье и так достаточно долгов, которые надо отдать как можно скорее, ты забыла? И об обещании Рингеру проработать до самой осени тоже?

— Я ничего не забыла, — процедила Ева, — у нас с отцом все просчитано.

— А мне кажется, ничего у тебя не просчитано. Ты понятия не имеешь, с кем связалась и как надо вести дела.

— А ты знаешь? — приподняла девушка бровь.

— Точно побольше твоего. Если уж на то пошло, ты могла бы сама сразу подойти ко мне и попросить совета, как поступить, а не соваться на Спуск и тем более думать о взятке.

— Я и попросила у тебя помощи, но ты не смог даже купить один гребаный пирожок на ярмарке, — сказала Ева и передразнила: — «Я совсем об этом забыл!» И раз «Перец» такое ужасное место, а Рингер – дьявол во плоти, то что ты сам там постоянно делаешь? Иди лучше и дальше обжимайся с подавальщицами, а я сама решу, что и как мне делать.

Тмерри и самого удивляло, чего это он так распереживался за Лэндвиков и разозлился на эту отдельную Лэндвик, но он по большей части объяснял себе это тем, что соседи же, помогали им с матерью когда-то, и надо бы уберечь их от всякого.

— Как знаешь, Ева, — ответил он и развернулся, чтобы уйти.

Но девушка вдруг сама его остановила и, схватив за плечо, развернула к себе. Вайд удивился, увидев, как быстро изменилось выражение ее лица: только что оно было крайне неприятным в своей уверенности, и вот уже испуганное, удивленное, а глазищи округлены.

— Как ты меня назвал? — глухо проговорила Ева.

— По имени, — ответил, ничего не понимая, Вайд.

— По какому имени? — она схватила его за плечи и жадно уставилась в его глаза.

— Ты в порядке? — нахмурился капитан.

— По какому имени, я спрашиваю! Повтори, что сказал!

— Ева, ты с ума сошла?

— Ева, — выдохнула она. — Ева… Покажи зубы!

— Чего? — Вайд отошел на шаг, но она вцепилась в него лишь крепче.

В голове девушки зашумело.

Имени «Ева» в Ренсе нет, только «Эва» и «Эванна». Да, можно и оговориться, резче произнести «э», но капитан только сейчас, именно сегодня оговорился так – и несколько раз. А ведь и его имя созвучно с именем Влада… Вайд-Влад… Ева-Эва… Может, это их параллельные жизни? Может, это о нем бабуля Блом сказала, что он всегда рядом?

Это было какое-то помутнение, и голова растрещалась как тогда на Спуске.

— Влад, — слабо проговорила девушка, ища другие черты на лице капитана, — это ты? Ты со мной? Ты здесь?

— Я с тобой, — ответил испуганный Тмерри и прижал к себе девушку.

Это успокоило Еву.

Шесс оказалась надежным стражником, так что Гриди не смогла подслушать, о чем так долго говорили наедине Вайд и Эва. Вслед за матерью на лестницу и Кисстен вышла, и, увидев, как Гриди смотрит на кошку, сказала тихонько:

— Идем, мам. Пусть говорят, не бойся. Это же Вайд.

— А что долго-то так? — тоже шепотом отозвалась Гриди.

— Секреты, — загадочно улыбнувшись, проговорила Кисстен: романтичная и верящая в лучшее, она сразу подумала о том, что разговаривают они о чувствах.

И девушка была довольна близка: Ева с капитаном и правда почти о чувствах заговорили. Когда наваждение схлынуло, и она осознала, что практически находится в объятьях Тмерри, то не почувствовала напряжения. Наоборот, это было неожиданно хорошо – почувствовать поддержку.

— Я что-то не то сказала, да? — шепотом спросила Ева, подняв на капитана еще немного затуманенный взгляд.

— Зубы просила показать и об имени своем спрашивала.

— Прости. На меня иногда находит. Наверное, это последствия травмы головы.

Два слова в середине фразы Вайд не понял, но фразу в общем – да.

— Значит, после нападения у тебя все еще болит голова?

— Не то что болит, но иногда накатывает, в ушах начинает звенеть, и я несу чушь. Прости, — повторилась Ева, но так и осталась стоять рядом с Тмерри. Да и он не спешил отпускать девушку.

— А настойки, которые лекарь посоветовал, пьешь?

— О, — Ева усмехнулась, — у меня собралась целая коллекция настоек, мазей и притираний. Лечусь всеми методами.

— А надо лечить еще что-то кроме головы?

— Шрамы же.

— А, — Вайд смутился и лишь тогда озаботился тем, что они почти обнимаются. Он подвел девушку к стулу, усадил на него и сам занял соседний стул. — Может, я могу чем-то помочь? У меня есть знакомый лекарь, очень толковый.

— Не нужно, я и сама уже нашла аптекаря, и его средства работают. Но все-таки мне еще нужно долго восстанавливаться, судя по всему.

Вайд кивнул. Любая бы на месте Евы хотела избавиться от шрамов, но ему казалось раньше, что не так уж они и интересуют ее, как и привлекательность в целом. Была опрятна – да, но всегда старалась казаться невидимой. А тут за себя взялась, стала носить красивые платья и делать прически, лицо изменила, так что на нем расцвели краски.

— Ты очень похорошела, — сказал Тмерри, — хотя всегда была симпатичной, просто пряталась.

— Да… в храме неважен облик, а в миру тебя судят по одежке и прическе. Вот я и решила, что пора бы уже начать жить и заботиться о себе. Кстати, ты тоже хорошо выглядишь сегодня. И пахнешь чистотой. Приятно, что последовал моему совету почаще мыться.

Вайд усмехнулся, потер переносицу и протянул:

— Эва…

Ева вздохнула: все правильно, она снова «Эва», а значит, и не называл он ее по настоящему имени, и ей просто показалось.

— Что?

— Не надо больше ходить к Рингеру и тем более не надо идти к Ханкину. Ничего тебе делать не надо. Я сам разберусь.

Ева, уже приготовившаяся к новому раунду, приподняла подкрашенные брови.

— Да, — кивнул Тмерри, — с Рингером разберусь сам, чтобы больше и речи не заходило о том, что кто-то кому-то угрожает. И с Ханкиным тоже поговорю. Есть у него кое-какие грешки, на которые я закрываю глаза, так что, думаю, мы сумеем договориться о возвращении Брокка в гильдию. Только обещай мне, что больше ни во что не станешь ввязываться. Готовь себе, придумывай новое – это прекрасно! Но не суйся, заклинаю, на Спуск.

— Была бы моя воля, никуда бы я не совалась, работала и жила бы в свое удовольствие… Вайд, ты серьезно? Не забудешь, как тогда с пирожками?

— Клянусь.

— О, это серьезно. Клятвопреступников ждет ад.

— Что ждет?

— Муки.

— А, ну да. Но и ты не забывай о Спуске.

— Заметано! — сказала Ева и протянула руку капитану. Она хотела, чтобы они пожали друг другу руки в знак договора, но Вайд, не привыкший жать женщинам руки, воспринял это иначе, аккуратно взял тоненькую ручку девушки в свою и поцеловал, как знатной каэрине. Легчайшее касание губ капитана на коже отозвалась легким электричеством, и удивленная «каэрина» медленно убрала поцелованную руку подальше.

— Договорились? — уточнил капитан.

— Да.

Они пробыли на кухне еще полчаса, обговорив, что именно хочет от Рингера Ева, а также то, что долги за «Кота» нужно раздать поскорее, и желательно, чтобы Вайд тоже присутствовал при этом, чтобы кредиторы не стали требовать процентов сверх положенных.

Только потом Ева проводила капитана Тмерри до двери и напоследок погладила Шесс. Кошка приняла ласку как должное; несмотря на свой довольно грозный вид и размеры, она казалась совершенно безобидной.

— А от нее вообще есть толк на службе? — полюбопытствовала Ева. — Она выглядит такой лапушкой.

— Куплена не за красивые глаза. Доброй ночи, Эва.

— Доброй ночи, Вайд.

Капитан и его кошка ушли, и как только Ева закрыла за ними двери, на первый этаж спустились Гриди и Кисстен.

— Что? — выдохнула встревоженная мать. — Что он сказал тебе? О чем вы столько времени говорили?

— Все в порядке, мама.

— Что тебе матушка Рагенильда передала?

— Благословение.

Гриди нахмурилась, а Кисстен, разглядывая слегка разрумянившуюся сестру, лишь улыбнулась. Благословение, как же!