Эва, дочь трактирщика

Глава 20

В той таверне они долго пробыли, хотя гроза отбушевала быстро. Довольная Ева изучала обстановку и поданную еду; Брокк так и болтал с приятелями, и компанию девушке составлял Вайд.

Они поели жареного мяса с лучком, жареных же овощей и попробовали здешних толстых лепешек с намазкой из сала, перекрученного с чесноком. Пили пиво; Еве подали разбавленное, и она стала выглядывать крупную белокурую подавальщицу, чтобы высказать ей претензии.

— Женщинам всегда разбавленное подают, так что не ругайся, — сказал Вайд.

— Что за дискриминация?

— Что за слово?

— Так, жреческое, — отмахнулась Ева: удобно все непонятное спихивать на премудрости храма. — Даже пива нормального не выпила…

— Из моей кружки выпей.

Девушка не стала изображать скромницу и впрямь позаимствовала у Вайда кружку. Глотнув из нее, она поморщилась:

— В Хосенбруке пиво намного лучше.

— А в Сколле всегда разбавляют. Мое вот тоже разбавили.

Девушка плечами пожала: пожалуй, да, с этим злом бороться бессмысленно.

«Но у меня в таверне, — размечталась она, — все будет по-честному». Взгляд ее стал задумчивым, а она сама, немного разрумянившаяся, показалась Вайду, следящему за ней, еще более привлекательной. Он стал нечаянной жертвой уловок Евы – она хотела очаровать Ханкина, а в итоге главный удар на себя принял Тмерри.

— Кстати, — хрипло проговорил он и кашлянул, прочищая горло, — ты все еще ничего не помнишь из прошлой жизни?

— Нет, никаких проблесков. Но меня это не беспокоит. Новая жизнь нравится мне.

— Что дальше делать будете?

— Ничего, просто работать добросовестно, как и всегда, — ответила девушка, зевнула и стала выглядывать отца в зале: очень уж тот заболтался.

Взгляд Евы почему-то зацепился за одну из подавальщиц, среднего роста и худенькую. Девушка выглядела странно знакомой. Ева пригляделась, привстала даже, и ее глаза широко распахнулись.

Агнесса! Молоденькая жрица из храма Миры Милостивой! Но почему она здесь и ее волосы обкорнаны по плечи? Вайд заметил, что Ева выглядела что-то этакое, и посмотрел в ту же сторону, но сам ничего необычного не увидел.

— Что? — спросил капитан. — Ты словно призрака увидела.

— Это Агнесса, жрица из храма, — вымолвила Ева, следя за упомянутой.

— Значит, тоже ушла, — отозвался Вайд и снова приложился к своей кружке.

Что-то встрепенулось в памяти, а потом заболела голова. Продолжая следить за Агнессой, Ева напряглась, стараясь вытащить чужие воспоминания из головы. Душа в этом теле ее, но мозг-то прежний, Эвин, так что, наверное, можно и вспомнить чужую жизнь… Но голова заболела сильнее, Ева почувствовала, как накатывает слабость, и отказалась от попыток вспомнить. Откинувшись на спинку деревянного стула, она какое-то время глубоко дышала.

— Голова болит? — спохватился Вайд и тут же подался к девушке. — Тебе что-то нужно?

— Нет, не надо, — медленно ответила девушка. — Я сейчас приду в себя…

— Ты уверена? Эва, это нехорошо, тебе надо показаться лекарю.

— Да, я зайду сегодня к Хеллгусу…

— К кому?

— Да так, — проговорила Ева. Снова найдя в зале Агнессу, она поднялась из-за стола. Вайд последовал за ней, да и Брокк, заметив, что дочь встала, отошел от приятелей.

— Эва, ты куда? — спросил он, заградив путь.

— Узнаешь? — указала девушка на интересующуюся ее подавальщицу. — Из-за нее тебя чуть не высекли. Ты заступился за нее в храме, помнишь?

— И впрямь она, — узнал Брокк.

Ева приблизилась к девушке, которая стояла к залу спиной, и позвала:

— Агнесса.

Та обернулась, но не узнала в хорошо одетой симпатичной женщине бывшую трудницу, и спросила с усталой улыбкой:

— Вы что-то хотите, госпожа?

— Не узнаешь? Это я, Эва Лэндвик.

— Сестрица Эва?! — неверяще прошептала девушка.

Ева улыбнулась и руками развела, а потом поинтересовалась:

— А ты почему здесь? Ушла из храма?

— Да, я… — Агнесса замолчала, и ее яркие губы задрожали, а светлые глаза наполнились слезами. Она ни у кого не искала жалости и ни разу не заплакала с тех пор, как ушла из храма, но рядом с Эвой дала слабину и всхлипнула.

— Расскажи, сестра, — попросила ласково Ева, и Агнесса заплакала.

Обняв покровительственно девушку, Ева сказала Вайду:

— Передай хозяину, что мы выйдем ненадолго подышать воздухом.

Тмерри пошел выполнять указание, а Брокк последовал за девушками, но не вышел за ними наружу, а остался у дверей караулить. Когда Ева вывела Агнессу наружу, улица уже была полна народу, который не боялся намочить ноги в потоках воды, спускающейся к порту.

— Что случилось, Агнесса? — спросила Ева.

Девушка, плача, рассказала, что ушла из храма. После того как начался темный тин, духовники из храма Айра Гневного наведались к ним с ежегодной проверкой и чтобы узнать, не обижал ли кто из мужчин уважаемых жриц. Агнесса рассказала жрецу, что ее поцеловал нищий, но жрец, выслушав девушку, повел себя не лучше, чем тот нищий. Даже хуже.

— Он к тебе приставал? — прямо спросила Ева, отлично поняв, почему девушка стесняется и запинается.

— Да… я убежала… рассказала сестре Оресии…

— А она что?

— Она велела запереться и у себя и не болтать об этом. Но вечером матушка все равно прознала обо всем, пришла злая-злая, надавала пощечин, назвала распутницей… сказала, что придумает мне особое наказание… а сестра Оресия мне ночью дверь открыла и сказала уходить к своей знакомой женщине, потому что матушка решила мне лицо изуродовать, чтобы мужчины больше не смотрели.

— Ну и гадина эта Рагенильда! — выдохнула Ева. — Но разве тебя не искали?

— Искали, но если жрица проживет больше двух седмиц вне храма, она уже не может считаться жрицей. Теперь я не жрица и они не могут меня забрать. Знакомая Оресии помогла мне, и теперь все хорошо.

— Хорошо? — уточнила Ева, оглядывая заплаканное лицо Агнессы.

Девушка и тут не смогла утаить от Эвы правду и призналась:

— Нехорошо. Они тут все спрашивают, откуда я, пристают, хватают. Хуже всего старые, у них чуть ли слюна не капает… Почему мужчины такие, Эва? Почему они иногда как звери?

— Не все такие, Агнесса.

— Нет, все, — возразила упрямо девушка.

Ева вздохнула. Да уж, можно представить, каково юной, не знающей жизни девушке с внешностью ангела оказаться в такой среде без толковой защиты. И, опять же, у Евы появилось ощущение, что Агнессу она знает очень хорошо, как ребенка, выросшего на ее глазах. Возможно, начинают в самом деле пробуждаться воспоминания Эвы Лэндвик.

— А идем ко мне жить? — предложила Эва. — Родители против не будут, да и сестра моя Кисстен – твоя ровесница, вам вместе интересно будет. Я помогу тебе найти свое место в жизни, Агнесса. Может, еще и замуж выдам, — с улыбкой закончила она.

О «замуже» Агнесса и думать не хотела после всех этих мужланов, которые бесконечно к ней цеплялись в таверне и испортили ей жизнь в храме, но пойти к Эве согласилась. Потому что если она кому и доверяла в этой жизни, то только двоим: сестре Оресии и труднице Эве.

Когда в дверь постучали, Гриди так и подлетела открывать:

— Брокк, вы? — спросила она полузадушенно от волнения.

— Мы, мать, — раздалось с улицы.

Кисстен тоже была тут как тут.

— Ну? Как прошло? — выдохнула девушка, воззрившись на вошедшего первым отца. Тот только усмехнулся.

Следующей Эва вошла, а потом… Гриди глазам своим не поверила, увидев Ливви, и, слабо ахнув, завалилась набок. Брокк успел поймать жену и, взяв на руки, понес на кухню – на второй этаж не утащишь по лестнице.

— Помощь нужна? — спросил Вайд.

— Не, — отозвался Брокк, — просто жена у меня нервная.

— Не нервная, а чувствительная, — поправила Эва и взглянула на смущенную Агнессу, которая и впрямь сильно напоминает Ливви и ростом, и фигурой, и цветом волос. — Кисстен, это Агнесса, моя подруга. Она тоже ушла из храма.

Кисстен с интересом взглянула на юную гостью и проговорила доброжелательно:

— Добро пожаловать.

— Спасибо, — застенчиво произнесла бывшая жрица.

— Кисстен, отведи девочку в мою комнату, а я пока капитана провожу, — сказала Ева.

Юная Лэндвик повела гостью на второй этаж, а молодая Лэндвик повернулась к Вайду:

— А тебе пора.

— Выпроваживаешь? — поинтересовался он, изогнув бровь.

— Вообще да, не до тебя сейчас, — честно ответила Ева, — мама в обмороке, Агнесса боится.

— Нечего бояться. Никто ее не тронет, — уверенно сказал Вайд.

Действительно, благодаря капитану им удалось без проблем забрать Агнессу: хоть и не хотел хозяин заведения терять такую красотулю-подавальщицу, но и спорить с Тмерри тоже. И парочка серебряных ренков свое дело сделали.

— Иди, пока опять не полило, — сказала Ева, глянув на улицу, а потом, подавшись к капитану, поцеловала его в колючую щеку. — Спасибо тебе за все. Что бы мы без тебя делали?

Так Вайд неожиданно получил то, что хотел – поцелуй Эвы, и эта невинная благодарность моментом выбила его из и так шаткого равновесия. А Ева, отстранившись, добавила:

— Мы обязательно отпразднуем возвращение в гильдию, и ты приходи.

— Когда? — лишь спросил Вайд.

— Не знаю еще, но мы тебе сообщим.

Капитан кивнул и вышел на улицу. Ева, не медля, закрыла за ним внешнюю дверь, и Тмерри, усмехаясь, пошел к матери – раз уж здесь, заглянет к ней.

Гриди вскоре пришла в себя, и гостью встретила ласково, со всей заботой, хотя и расстроилась, что эта гостья – не Ливви. Лэндвики сначала хотели разместить девушку у Эвы, но потом передумали: зачем тащить в комнату кровать, если она уже есть в спальне, где раньше жили Ливви и Кисстен?

Агнесса первое время стеснялась Лэндвиков и вздрагивала, услышав проезжавшую по улице коляску – вдруг, за ней приехали? – но никто ее не забирал, и обходились с ней в доме так мягко, и так решительно Ева говорила, что все будет хорошо, что уже к концу седмицы девушка успокоилась и стала во всем помогать Еве. Да и общий язык с Кисстен нашла: обе они мечтательного склада, добрые и покладистые. И обе восхищались Эвой, ходили за ней, как привязанные.

— Почти как в былые времена, — говаривала Гриди, глядя на девчонок, — хоть бы и Ливви образумилась и вернулась, энхолэш!

— Гляди-гляди, — отвечал Брокк, — это не навсегда. Разлетятся скоро наши птички из гнезда. И думается мне, Эва будет первой, кто улетит…

Узнав о том, что некий атриец заинтересован в Эве, Гриди сначала была в ужасе, но послушав мужа и узнав, что Эва и сама очень к атрийцу расположена, заставила себя смириться с возможным чужеземным зятем. В конце концов, то, что их Эва сумела забыть тот кошмар юности и вновь почувствовать себя женщиной, это само по себе благословение.

Брокк сам наведался к аптекарю и пригласил его на ужин: приходи, рады будем. Пригласил он и Вайда, да еще и сказал, чтобы он матушку свою привел. В назначенный день, жаркий и томный, в дом Брокка и Гриди пришли Годвин с семьей, Вайд вместе с матерью и Шесс, и аптекарь Хеллгус Шедд-Ахтар.

Стол накрыли в гостиной на втором этаже: кухня мала слишком, да и душно там. Ева и девочки расстарались, наготовили разного, не подпустив отца и мать к готовке, чтобы они отдохнули. Ева решила подать несколько видов брускетт, сырную и мясную тарелки, пару овощных салатов; Гриди взяла кролика на рынке, и девушки потушили его в сметане с зеленью. На десерт испекли песочный пирог с начинками из ягод.

Первыми родственники пришли. Кисстен сразу предупредила Агнессу, что тетя Рокильда может быть грубовата, но тетушка в этот раз всех удивила, держась непривычно тихо. Толий заинтересовался столом, стал выспрашивать у дяди, что это, а что то, и Брокк его с усмешкой к Эве отправил за ответами. Толстый, всегда потный и кажущийся ленивым Толий Лэндвик и впрямь заинтересовался блюдами, и Ева разглядела в парне потенциал. К тому же надо же будет кому-то продолжать дело Брокка? А Толий, если его взять под крыло и направить, сможет стать успешным.

Симон Лэндвик тоже заинтересовался – но не едой, а Агнессой. Он то и дело поглядывал на красивую белокурую девушку, которая все время держалась рядом с Кисстен или Эвой, и в итоге до того загляделся, что его отец это заметил и предупредил:

— Девчонка прехорошенькая, но голодранка. Так что даже не думай.

— Я и не думаю, — выдавил покрасневший Симон.

— Еще и из храма, — продолжил Годвин, — а значит, с придурью. Да и нахваталась, наверное, от Эвки… А Эвка-то! Сама в гильдию пошла! До чего осмелела эта тихоня!

— Рот прикрой, — подала голос Рокильда, стоящая неподалеку, и подошла к ним. — Если б не Эвка сидели бы и дальше на Спуске и медяки считали.

— Мама, — недоверчиво спросил Симон, — ты не заболела?

— Что «мама»? Ты сам всегда говорил, что Эвка особенная, а теперь удивляешься. Я тоже не слепая. Ее сама Рагенильда боится.

— Но ты же сама Эву наз… — попытался вставить Годвин.

— Чего я? Чего пристали? — психанула Рокильда.

Тут и Тмерри пришли с кошкой. Мать Вайда Гильда – маленькая тоненькая женщина с узким лицом – была уверена, что знает, зачем их пригласили, и оценила обстановку. У Лэндвиков есть девица на выданье, и тут надо еще посмотреть, что за девица и стоит ли оно того…

Гильда поприветствовала Гриди и Брокка, кивнула Эве мельком и подошла к девушкам в углу; интересовала ее темненькая.

— Кисстен! — преувеличенно восторженно проговорила Гильда Тмерри. — Как ты выросла! А я и не заметила!

— Вы прямо как ваш сын говорите, тетя Гильда, — улыбнулась Кисстен.

— Да, он сказал, что ты стала красавицей, — протянула гостья, придирчиво разглядывая девушку.

Не низка и не высока, не толста и не худа, не чернявая и не бледная, голубоглазая, как и Вайд. Хотя у Вайда глазищи, конечно, куда лучше, да и сам красавец хоть куда… Но все не женится, и тут уж лучше взять что попроще, чем вовсе без невестки остаться. В общем, Гильда хоть и желала для сына лучшей партии, но все же осталась довольна тем, что тот приглядел Кисстен – иначе что им тут делать? Она, вроде, девочка спокойная, здоровая, слушает сестру-жрицу.

Хорошая из нее жена получится.

— Кисстен, а проводи-ка меня умыться, а то жарко, — попросила Гильда.

— Конечно.

Оставшись без Кисстен, Агнесса направилась к Эве, но и та оказалась занята: с ней говорил Вайд.

— Не терпится попробовать, что ты приготовила, — сказал капитан, любуясь Евой.

— Мы с девочками приготовили, — поправила его Ева.

— Но все решала ты, правда?

— Они сами мне доверили руководить. Хорошо, что привел Шесс: очень мне нравится эта кошечка! — протянула Ева, склонившись к хвостатой, и та охотно дала ей себя погладить.

— И ты ей нравишься, — сказал Вайд, тоже став наглаживать кошку; он намеренно задел пальцы Эвы своими. — Кого мы ждем? Соседей?

— Еще одного человека, скоро должен быть.

— Надеюсь, а то я с утра ничего не ел, берег желудок для тебя… то есть для твоей еды.

— Настоящая охотничья? — подошел к ним Толий и стал разглядывать кошку. — Или сторожевая? Как зовут?

— Шесс.

— Ух, какая здоровая!

Вайд усмехнулся, но стал внимательнее приглядывать за Шесс на всякий случай. Другие Лэндвики тоже подошли к ним, начали кошку разглядывать. Рокильда проворчала:

— Надо же, ходит с кошкой, как каэр.

— Это для службы, мама, — укоризненно сказал Толий.

В дверь постучали, и Гриди с Брокком пошли встречать последнего гостя. Ева заволновалась: как примут чужеземца обычные ренцы? Не зря ли они пригласили его? Не зря ли она дала ему шанс?

Когда на второй этаж в гостиную поднялись Лэндвики и Хеллгус, воцарилась тишина. Испуганная Агнесса машинально шагнула в сторону к Симону, стоящему неподалеку, а Рокильда буквально разинула рот.

Хеллгус мог бы одеться попроще, как здесь принято, но намеренно выбрал один из своих лучших кафтанов, вышитых золотой нитью, и шаровары в тон. Его лысина поблескивала, смазанная, а мочку правого уха оттягивала серьга. На тонких ухоженных пальцах красовались перстни с камнями, которые никто из присутствующих не мог себе позволить. Аптекарь принес с собой шкатулку, тоже на вид богатую; повернувшись к Еве, он пошел было к ней, но тут зашипела Шесс.

Вайд дал ей команду, чтобы она успокоилась, но кошка припала на передние лапы и ощерилась. Лэндвики, только что любовавшиеся ей, тихонько отошли, и только Ева осталась на месте. Вайд снова приказал Шесс успокоиться, но кошка не реагировала, продолжая щериться и дыбить шерсть.

А потом рванулась к атрийцу.