Фрося. Часть 4

Глава 77

Фрося, прочитав письмо от сына, сразу догадалась, что он обнаружил полотенце с номером телефона Мираба и тут же им воспользовался и позвонил.

Скорей всего, Влад уже встретился с её сыном, выяснил все известные на этот момент подробности и повёл его нужным путём, подсказывая, как облегчить матери долю в тюрьме.

Обо всём этом было не трудно догадаться, оценив содержимое посылки и вникнув в Сёмкино письмо.

Как только она услышала удивлённые слова Кувалды, тут же поняла, что её криминальные помощники развернули свою активную деятельность, а в их поддержке, она нуждалась в данный момент и даже очень.

Фрося ещё раз убедилась, насколько был умён Марк, как много он предвидел.

Накануне своего внезапного отъезда за границу, предпринял всё от него зависящее, чтобы в случае задержания, у неё была обеспеченна надёжная крыша.

Фрося вспомнила, как она не хотела этих серьёзных разговоров, которые раз за разом навязывал ей Марк.

Не смотря на то, что она всячески их избегала, Марк буквально по крупицам вводил ей в уши линию поведения во время задержания, предостерегал от хранения на виду крупных сумм денег и золотых украшений, и умолял поддерживать связь с Мирабом.

Кое-что она, конечно, предприняла, но только сейчас до неё дошло, насколько недостаточно.

Он то умница, а она полная дура, сложила почти все яйца в одну корзину, так ладно, если они просто разобьются, так ведь есть вероятность того, что их обнаружат и тогда она может до конца своих дней не выйти на волю.

Нет, тюремной романтикой она уже наелась досыта, а как известно, переедать вредно, поэтому надо воспользоваться всеми доступными средствами, воспользоваться услугами людей, пусть даже не очень симпатичных, и как учил когда-то раввин Рувен, для того, чтобы выжить, надо использовать все до последнего шанса.

Все эти мысли неслись в голове с калейдоскопической быстротой, пока она шла к столу на зов Кувалды.

Тут же сквозь сумятицу мыслей родилась идея, надо воспользоваться её благосклонностью и как можно скорей передать весточку на волю своим блатным друзьям, ведь ещё немного, и можно опоздать.

Она должна это сделать не столько ради себя, а сколько ради настоящего и будущего Сёмки.

Фрося приблизилась к столу, за которым сидела Кувалда, задумчиво подперев голову рукой и села напротив.

— Я не знала, что это имеет большое значение, они просто опекают меня по просьбе моего друга, который покинул недавно нашу страну навсегда.

В принципе, из-за него я, сейчас здесь отдуваюсь.

— Твой друг был кучерявым бобром?

— Не понимаю о чём ты меня спрашиваешь.

Кувалда ухмыльнулась.

— Ну, он, наверное, был очень богатым человеком, сумасшедшими деньжищами ворочал.

— Да, был очень богатым, но он уехал и доверил мою жизнь этим людям, о которых ты упомянула.

— Я же сразу сказала, что ты бобриха, у Кувалды глаз-алмаз.

Тут в маляве прописано, что твоим мужем был когда-то Сёмка Шпунт.

— Кто? Шпунт? Я не знала, что у него кличка была Шпунт.

Он же мне про свою тюремную жизнь почти ничего не рассказывал, да и вместе мы с ним были меньше года.

— Это его погоняло ещё с малых лет, я с ним пересекалась ещё до войны, мы тогда были беспризорными детьми, а потом я в марухах ходила у одного авторитета, а Шпунт был фартовым форточником.

Ты даже не представляешь, еврейчик маленький, худенький, а смелый был, как чёрт.

Слышу, что фамилия у тебя явно еврейская, а сама наружностью на прибалтийку или полячку косишь.

— Я и есть не то полячка, не то белоруска, и жила в Западной Белоруссии, только последних двенадцать лет обитаю в Москве.

— Твоё погоняло и будет пока Полячка.

Зря молчала, надо было сразу, как только зашла в хату, бакланить про свою крышу, не ходила бы сейчас с разрисованной мордой, но ничего, заживёт, ты баба стойкая.

У меня через три дня суд и пойду зону топтать, как пить дать лет на пять.

Здесь за старшую оставлю Щепку, больше некого, другие мелочь приблатнённая, а твоя крестница зону нюхала, но ты не трясись, она толк в воровских понятиях знает, не обидит того, кто под авторитетом ходит.

Будешь держать связь с волей через неё, я про тебя ей растолкую.

Надумаешь, можешь шконку получше себе выбрать.

А если хочешь, я тебе Манюлю удружу, когда уйду на зону, она девка верная и для любви весьма гожая.

Фрося слушала Кувалду не перебивая, впитывая всю полученную информацию и уже понимала, что её положение в камере значительно улучшится.

— Щепка, дуй сюда и на цырлах.

— Так я уже здесь, будем дальше потрошить эту сучару?

— Слушай шмокадявка сюда, Полячка, а это её теперь погоняло, ходит под Мирабом и Меченным, усекла, пусть только волосок с её головы упадёт, свою черепушку потеряешь, а теперь, скидывай свитер и в чистом виде к утру притарабань Полячке. Всё усекла?

— Усекла, надо было сразу ей забакланить, чего овечкой прикидывалась.

— Что-то у тебя вся морда от этой овечки распухшая.

Кувалда расплылась в своей омерзительной улыбке.

— Секи ещё, после меня, ты здесь будешь за старшую, попробуй только вякнуть супроть неё, тебе будет дороже, Мираб хоть и старый, а руки у него длинные, а Меченного сама знаешь, продырявит и не улыбнётся.

Посвяти девок в наш базар, а нам надо с Полячкой ещё кое-что перетереть.

Не успела Щепка ещё отойти, как Фрося придвинулась поближе к Кувалде и зашептала:

— Мне срочно надо кое-что прописать Владу, то есть, Меченному, от этого зависит мой срок, а может даже быть и жизнь.

— Пиши маляву, только коротко и намёками, если менты перехватят, чтобы не догадались.

Ясно, но только повторяю, надо срочно.

— Будет тебе срочно, сегодня отправлю, но учти, самолёты отсюда не летают.

Фрося взяла у Кувалды тонюсенький бумажный лист и огрызок простого карандаша и засела за не простое письмо.

Ей надо было изложить очень важные вещи и при этом коротко, и ещё иносказательно.

Около часа она пропыхтела над этой малюсенькой запиской и осталась собой совершенно не довольной:

«Влад, это Фрося, пишу тебе из комнаты с решёткой, весточка от вас дошла, мне стало после этого намного легче, большое спасибо.

У меня к тебе большая просьба — ты помнишь то место, где мы с тобой встречались и ты пил у меня чефир, оно грозит мне бедой, сделай что-нибудь.»

Когда Кувалда прочитала то, что написала Фрося, то не в силах сдержаться, разразилась громовым хохотом, от которого подняли головы все обитатели камеры.

— Ну, выдала, ты маляву пишешь или роман, давай сюда.

«Привет из кичи, Кувалда обласкала, ждут кранты, устрой кипишь, где была наша стрелка с чефиром, Фрося — Полячка.»

Фрося читала послание и брови её ползли кверху.

— А, что он тут поймёт?

— Поймёт, ещё, как поймёт, я же тебя поняла и менты бы догадались, что надо петуха подкинуть в какой-то домик, а они с Мирабом птицы стрелянные, хотя грузин уже давно не при делах, но мазу держит, в авторитетах помрёт.

На завтра с самого утра Щепка принесла выстиранный свитер и подала Фросе:

— Послушай, Полячка, нам не стоит с тобой дальше задираться, ты будешь ходить подо мной, как сказала Кувалда, но я зла не таю и ты угомонись, мы же квиты.

Она как-то заискивающе смотрела на Фросю.

Почему-то вся злость, что кипела на Щепку в её сердце, куда-то испарилась, это был жестокий мир, где каждый находит свой спасительный остров по-своему.

Все они осколки общества, находящиеся здесь, не потому что плохие, а потому что попались.

— Да, ладно, кто старое помянет…

— Полячка, ты скажи, я тебе освобожу любую шконку на низу, ты не блатная, многого не знаешь, если что, обращайся, насмехаться не дам.

Фрося уже давно поняла, что шконка это нары и, что с помощью Щепки ей будет гораздо легче обламывать блатных девок, хотя большинство из них обыкновенные потаскухи или марухи, то есть, любовницы воров и бандитов.

— Пока не надо, если ты не против, уйдёт Кувалда, ты наверняка, займёшь её шконку, а я твою.

Слушай Щепка, а почему на допросы не вызывают?

— Так выходные же, во даёшь, счёт дням потеряла.

— А скажи, в выходные дают свидания?

— На зоне, да, в сизо, нет.

Удовлетворённая разговором с Фросей, Щепка отошла к своим блатным подругам.

Фрося почувствовав чей-то пристальный взгляд, оглянулась — со своих нар на неё грустными глазами с горькой усмешкой смотрела Настя.