Женщина, стоящая десять медяков

29

С первым светом раздался стук в дверь.

– Хонус, ты не спишь?

Хонус оставался в постели, не желая ее покидать.

– Уже нет, Кара.

– Брат сказал, что ты сегодня уезжаешь, а у нас так и не было возможности поговорить. То есть мы говорили, но не по-настоящему. Если бы я знала, что ты приехал сюда только для того, чтобы снова сбежать... ну... Ты откроешь дверь?

– Дай мне одеться, – ответил Хонус, поднимаясь и натягивая штаны. Йим лишь натянула простыню на голову. Хонус открыл дверь и сказал:

– Разве это не могло подождать?

Кара заглянула через плечо Хонуса и улыбнулась, увидев под простынями фигуру Йим.

– Нет. Я знаю все о прощаниях, ведь брат уже не раз уезжал. Если ждать до последнего момента, то никогда не скажешь того, что нужно, и в итоге наговоришь всяких бессмысленных вещей вроде «до следующей всречи» или чего-то в этом роде, когда на самом деле не знаешь, увидишь ли ты этого человека снова или... или...

Кара потеряла самообладание и, казалось, вот-вот расплачется.

– Заходи, Кара, – мягко произнес Хонус. – Еще есть время попрощаться как следует.

Йим вылезла из-под простыней и яростно затрясла головой под недоуменным взглядом Кары. Хонус уловил конец невысказанного Карой сообщения.

– С кем, – спросил он, – ты пришла проститься?

– С тобой и с Йим. Ты мне как второй брат, Хонус, который никогда со мной не пересекался. А Йим... ну, она особенная. Надеюсь, ты это знаешь, Хонус. Я буду разочарована, если это не так. Она не рабыня, знаешь ли. Правда, не рабыня.

– Кара! – встревоженно воскликнул Йим.

– Она украденный товар, – продолжила Кара, не обращая внимания на вспышку Йим. – Ее украли у самой себя, и если ты заплатил десять медяков ворам, которые это сделали, это не значит, что она принадлежит тебе. Надеюсь, ты это знаешь, ты ведь не такой глупый, как большинство мужчин.

Хонус улыбнулся.

– И когда же ты успела так хорошо понять мужчин? Разве Кронин не строг с тобой?

– Я живу в Бремвене, ради всего святого! Пока ты скитался неизвестно где, я кое-чему научилась. И не думай, что я веду разгульный образ жизни. Если бы мы поговорили как следует, ты бы узнал, что на самом деле я вполне респектабельна, а это не значит, что я ходила с закрытыми глазами. В конце концов, чтобы понять свиней, не обязательно валяться в грязи. Не то чтобы ты был свиньей, Хонус. Это совсем не так. Ты такой... такой особенный. Я надеюсь, что Йим... – Кара оборвала себя и крепко обняла Хонуса.

– Я бы хотела, чтобы ты не уезжал. Все так... так. – Она начала смешивать рыдания со словами. – ...так... О, мне невыносимо говорить об этом! Сегодня утром я стану храброй сестрой генерала. Тогда я не буду плакать. Позаботься о Йим.

Она отпустила Хонуса и обняла Йим.

– Береги Хонуса, – прошептала она, а затем поцеловала Йим в щеку. Кара все еще плакала, выбегая из комнаты.

– Я никогда не видел ее такой, – сказал Хонус.

– Она верит, что идет на верную гибель, – сказала Йим, – и подозревает, что мы тоже.

Хонус вздохнул в ответ.

– Раз уж мы встали, – сказал он, – надо готовиться к отправлению.

Когда Хонус и Йим покидали гостиницу «Мост», Кара была ясна и внешне весела. Она помахала рукой и крикнула «До новых встреч!», когда Йим и Хонус направились по дороге. Кронин тоже помахал рукой.

– Если ты отправишься в Аверен, Хонус, – сказал он, – ты знаешь, где меня найти.

Йим повернулась, чтобы помахать рукой, когда вьюк, потяжелевший от провизии и дополнительной одежды, опустился на ее плечи. На сердце у нее было тяжело, и она молчала.

Когда трактир скрылся из виду, Хонус нарушил молчание.

– Кара слишком много говорит, но она мудра не по годам. Она также умна и более чем озорна. Ты понимаешь, что она натворила?

Йим притворилась, что нет.

– Нет.

– Она отправила нас в путь, нарядив тебя моим Носителем.

– Твоим Носителем?

– Да, – ответил Хонус, – и наше путешествие пройдет легче, если ты будешь вести себя как носитель.

– И как же я смогу это сделать? Я даже никогда не встречала Носителя.

– Ты бы предпочел, чтобы тебя воспринимали как рабыню?

– Нет, – ответил Йим, – я бы не хотела. Что же мне делать, Мастер?»

– Во-первых, ты никогда не должна использовать это слово по отношению ко мне. Ты будешь обращаться ко мне как к Хонусу. Когда ты говоришь обо мне с другими, ты должна называть меня своим Сарфом.

Йим слегка улыбнулась.

– Мой Сарф. Мне нравится, как это звучит.

– Не будь слишком властным. Помни, Носитель – всегда скромный хозяин.

– Да, Хонус, – сказал Йим, явно довольная тем, что обратилась к нему по имени.

Хоть он и пытался скрыть это, на губах Хонуса появилась слабая улыбка.

– Ты будешь тем, – продолжил он, – кто будет просить еду и кров от имени Карм. Когда люди говорят «Кармаматус», они обращаются именно к тебе, а не ко мне, и ты должна быть тем, кто ответит.

– Что я должен ответить? – спросила Йим.

– Теодус говорил: «Если хочешь казаться умным, говори мало». Пусть это будет твоим руководством. Когда тебе нужно говорить, будь спокойна и вежлива. Это все, что нужно.

Йим с сомнением посмотрела на Хонуса.

– У тебя это звучит просто.

– Большинство людей мало волнует то, что ты говоришь. Заботы Носителя – не заботы обычных людей. Обычно, если ты кивнешь и сделаешь знак Равновесия, этого будет достаточно.

– Есть ли еще что-нибудь, что я должна сделать?

– Ты по-прежнему должна нести мою поклажу и готовить, когда это необходимо.

– Это довольно просто, – сказала Йим. – Могу я также изучить твои руны?

– Нет, – быстро ответил Хонус. – Руны не для твоих глаз. Ты только притворяешься моим Носителем.

– Я понимаю, Хонус. – Йим снова улыбнулась.

– Ты должен научиться называть меня так с торжественным лицом.

– Тогда мне нужна практика, Хонус.

Пока Йим шла по дороге, она безмолвно благодарила Кару снова и снова. Кара, очевидно, понимала Хонуса лучше, чем она сама. Йим и в голову не приходило, что Хонус будет относиться к ней как к Носителю. Она до сих пор поражалась, что он так поступил. Как он может относиться ко мне, как к своему любимому Теодусу? Йим не могла этого понять, а объяснения Хонуса были неубедительны. Ему никогда не было дела до того, легким было наше путешествие или нет. Он мог бы заставить меня надеть тунику рабыни. Почему он этого не сделал? Йим задумалась над этим вопросом. Неужели он принял близко к сердцу утверждение Кары, что я «краденый товар»? Или Кара была права, когда говорила, что он заботится обо мне? Это и есть доказательство? Йим надеялась, что это не так, но не могла видеть выражение лица Хонуса, чтобы сделать предположение. Он торжественно шел впереди нее, приняв традиционную позу Сарфа, идущего со своей Носительницей.

Дорога, по которой они шли, некоторое время шла вдоль реки, а затем повернула на юг, в сельскую местность с пологими холмами. На шоссе не было сорняков, так как его брусчатка была чиста от транспорта. Вскоре окружающие леса сменились ровными полями, виноградниками и фруктовыми садами. Винден был древней землей, но, в отличие от Лувейна, история была к нему благосклонна. Приятная сельская местность отражала заботливое хозяйство многих поколений.

Йим никогда не видела ничего подобного. Ее родина в горах была суровой и суровой. Только самые низкие впадины давали урожай, и даже там холодные альпийские ветры делали земледелие делом нелегким. В отличие от них, земля Виндена была богата. Хотя дома, которые она видела, были невелики, они казались домашними и уютными. Во дворах многих из них распускались весенние цветы. Люди, которых она видела, выглядели сытыми и довольными. Несколько человек кивнули ей и сделали знак Равновесия. Йим наклонила голову и сделала ответный знак.

– Как ты мог смириться с тем, что уедешь отсюда, Хонус?

– Хотел я уходить или нет, не имеет значения, – ответил он. – Карм направила моего Носителя в другое место, и я последовал за ним. И все же, признаюсь, я рад снова увидеть эти холмы.

– Здесь так спокойно, – сказала Йим. – Мне трудно поверить в рассказы Кары. Она утверждает, что многие здесь теперь следуют за Пожирателем.

– То же самое сказал Кронин.

– Я понимаю, почему кто-то вроде Гана мог обратиться к Пожирателю. У него ничего не было, и он жаждал мести, когда ее нельзя было получить. Но почему люди в этом прекрасном месте стали бы поклоняться ему?

– Этот вопрос озадачивал и Теодоса, – сказал Хонус. – Если ответ ускользнул от него, то какова надежда узнать его у меня?

Йим ничего не ответила. Вместо этого она обратила внимание на окружающие ее достопримечательности. Солнечный пейзаж, наполненный красками и ароматами весны, вскоре вытеснил ее мрачные размышления. Манеры людей, встречавшихся им на пути, соответствовали теплу дня. Большинство из них были дружелюбны, и все были вежливы. Все приветствия были обращены к ней, а не к Хонусу. После некоторого первоначального удивления Йим привыкла к чужому почтению. Впервые с момента пленения она вновь обрела чувство собственного достоинства. Она с оптимизмом смотрела в будущее. Скоро она будет жить в храме Карм. Что может быть лучше дома для Избранной? – подумала она. Возможно, мне нужно только родить ребенка, который уничтожит зло. Моя судьба может быть мирной. Йим казалось, что ее испытание закончилось, и надежда оживляла ее шаги.

Йим и Хонус шли до полудня, а затем остановились на участке дороги, поросшем деревьями. Под тенью огромного платана они съели обед из свежего хлеба, выдержанного сыра и острой колбасы. Йим ужинала с удовольствием. После этого она улеглась на мягкую траву. Хонус был менее весел. Он с тоской наблюдал за Йим, а потом лег на спину и стал смотреть на небо.

Йим повернулась на бок и стала изучать его задумчивые черты.

– Хонус, тебе было больно, когда тебе сделали татуировку?

– Да.

– Зачем они это сделали?

– Чтобы отметить мое мастерство в боевых искусствах.

– Но зачем вообще это делать? Носителей не татуируют.

– Такое лицо, как у меня, полезно в бою. Ночью его трудно заметить. Днем оно внушает страх и трудно читается. Однако Провидец, сделавший эти знаки, назвал мне другую причину.

– Какую?

– Он сказал, что мое лицо отражает гнев Карм.

– Ее гнев? Ты считаешь Карм гневливой?

– Этот вопрос ты должна задать в храме. Я всего лишь Сарф.

– Только Сарф! Как ты можешь говорить «только»? Ты выполняешь работу Карм.

– Я - ее инструмент. Разве молоток понимает плотника?

– Не говори глупостей. Зачем называть себя молотком?

– Ты права, – сказал Хонус. – Как ты однажды сказала, я – меч. Я ничего не строю.

Ответ Хонуса удивил Йим, и она не знала, что ответить.

– Я гожусь только для убийства, – сказал Хонус. – Карм должна быть очень гневлива, чтобы нуждаться в таком, как я. Неудивительно, что ты сторонишься меня.

Уныние Хонуса вызвало у Йим сострадание. Почти не задумываясь, она нежно погладила его по посиневшей щеке.

– Нет, – сказала она. – Провидец ошибся. Твое лицо – не лицо гнева.

Хонус замер от прикосновения Йим. Она убрала руку и поняла, что кончики ее пальцев влажные. Заглянув в глаза Хонуса, она увидела, что они блестят в лужах постоянной тени. Йим вспомнила, как она связалась с духом Хонуса в замке темного человека. На этот раз ей не потребовалось особых способностей, чтобы увидеть его мучения. Она и раньше улавливала намеки на них, но никогда не ощущала всей их силы. Его снедает неуверенность в себе. Йим отвела взгляд, потирая влажные пальцы. Эти слезы – его признание.

Йим чувствовала, что ошиблась в намерениях Хонуса предыдущей ночью. Его влекла не похоть, а одиночество. Одиночество, похожее на ее собственное. Тогда Йим пожалела, что не оценила его потребность в близости так строго и не сказала тех слов, которые произнесла той ночью. Ее охватило желание утешить Хонуса. Но даже когда она подумала о том, чтобы заключить его в объятия, она вспомнила о Карм. Йим восприняла ее порыв как очередное испытание, возможно, самое суровое из всех. Она вспомнила слова Кары:

– Чтобы помешать Карм, тебе достаточно забраться в постель Хонуса. Остальное сделает Хонус.

Йим подавила свои чувства.

Только когда Йим вновь обрела самообладание, она посмотрела на Хонуса. К тому времени он уже вытер глаза и принял спокойное выражение лица. Йим изучала его татуировки. Гневное лицо, созданное ими, было жестким и непримиримым. Такое лицо, должно быть, трудно вынести. Татуировки казались безжалостным наказанием за преданность всей жизни. В этом смысле они напоминали Йим ее собственную судьбу. Возможно, Провидец все-таки понимал Карм.

Хонус молчал, и Йим тоже, ибо она не знала, что сказать. Она чувствовала себя неловко, и ей казалось, что Хонус чувствует то же самое. Когда он спросил ее, готова ли она продолжить путешествие, она почувствовала облегчение. Йим ответила, что готова, и подняла мешок. Они отправились в путь, причем Хонус шел впереди, его лицо было скрыто от Йим.

День шел своим чередом, и Йим начала сталкиваться с враждебностью. Никто не смел оскорблять Хонуса; вся недоброжелательность была направлена на нее. Иногда это был лишь недобрый взгляд. Однажды она была вынуждена сойти с дороги, когда телега внезапно покатилась. Она слышала бормочущие проклятия, но не все проклятия были бормочущими. Проехав мимо одного особо нецензурного человека, Хонус повернулся и увидел потрясенное выражение лица Йим.

– Прости, Йим. Я не мог этого предвидеть.

– Разве Носители не должны прощать оскорбления?

– Ты не Носитель.

Йим подняла голову.

– Я могу вести себя как Носитель.

Позже они наткнулись на сгоревший коттедж. На почерневшем строении виднелись следы того, что его разрушение не было случайным. Заборы были повалены. Пара собак была разорвана на части, и их куски валялись повсюду. На закопченных стенах красовались граффити. Заброшенный дом выглядел настолько неуместно среди мирной сельской местности, что Хонус сошел с дороги и отправился на поиски. Йим последовала за ним, но он остановил ее на пороге. Изнутри доносился сладковато-тошнотворный запах.

– Нет нужды заглядывать внутрь.

– Что здесь произошло? – спросила Йим.

Хонус не сразу ответил, а отошел на некоторое расстояние от коттеджа и сел в транс. Вскоре он открыл глаза.

– Дед этого фермера был родом из Аверена. Этого было достаточно, чтобы осудить его в глазах соседей.

– Они убили его за это?

– Его и его семью. Рассказы Кары и Кронина оказались правдой. Винден изменился с тех пор, как я был здесь в последний раз.

– Почему?

– Ответ скрыт от меня. Но одно ясно: Это сделали последователи Пожирателя.

Йим огляделся и увидел землю в ином свете.

– Был ли Лувейн когда-то таким же справедливым, как Винден?

– Говорят, он был еще справедливее, – ответил Хонус.

К позднему вечеру маленькие домики уступили место большим поместьям. Широкие поля и фруктовые сады окружали усадьбы и их хозяйственные постройки. Ближе к вечеру они заметили такой дом. Он стоял вдали от дороги, в конце переулка, вдоль которого тянулись недавно вспаханные поля. Дом был построен из камня, и, если не считать некоторых руин в Лувейне, он был самым большим из всех, что Йим когда-либо видел. Хонус сказал:

– Пора просить еду и ночлег.

Пережитое Йим днем усилило ее трепет, когда она подошла к поместью и постучала в дверь. Вскоре ей открыл мужчина в длинной серой мантии. На его шее на цепочке висел сложный латунный медальон, а на лице застыло надменное выражение. Он пристально посмотрел на Йим.

Йим склонила голову.

– Отец, мы слуги Карм. Мы просим приюта и пищи в знак уважения к богине.

Мужчина не ответил на поклон Йим. Вместо этого он ответил:

– Мой хозяин решает, кому оказывать гостеприимство. Я поговорю с ним.

Затем он закрыл дверь.

Хонус ничего не сказал, но Йим показалось, что он выглядит удивленным. Прошло немало времени, прежде чем слуга вышел из дома и закрыл за собой дверь.

– Следуйте за мной, – сказал он. Затем он повел Йим и Хонуса вокруг усадьбы к длинной, низкой хижине в ее задней части. Построенная из дерева и похожая на хижину, она служила сезонным жильем для полевых рабочих. Поскольку была ранняя весна, единственная узкая комната была почти пуста.

– Найдите себе кровать по вкусу, – сказал мужчина, указывая на ряд деревянных поддонов, покрытых соломой. – А потом я провожу вас к ужину.

Йим положила мешок на пустой поддон и огляделся в поисках места, где можно было бы умыться. Возле двери стоял таз. Она вымыла в нем лицо и руки, хотя мутную воду явно не меняли в последнее время. Когда Хонус сделал то же самое, седовласый мужчина повел их в заднюю часть поместья. Дверь открывалась в комнату с длинным столом, за которым три дюжины слуг и полевых рабочих вкушали вечернюю трапезу. При входе Хонуса и Йим поднялась тучная женщина с добродушным лицом. Их провожатый обратился к ней.

– Наш хозяин велит накормить этих двоих.

Затем он удалился.

– Кармаматус, – обратилась женщина к Йим, – я Эмджа, повар и хозяйка этой трапезы. Для меня будет честью, если ты и твой Сарф сядете рядом со мной.

Йим склонила голову.

– Это честь для нас.

Некоторые из обедающих подвинулись на скамье, чтобы освободить место для Йим и Хонуса. Маленькая девочка принесла миски с густой кашей, деревянные ложки и пустые чаши из-под эля для вновь прибывших. На столе лежали буханки грубого коричневого хлеба, кувшины с элем, большой кусок сыра и кусок нашинкованной капусты, замоченной в рассоле. Все это передали Йим и Хонусу, когда они сели за стол. По обычаю, Йим подала Сарфу, прежде чем угоститься самой.

Эмджа, казалось, жаждала поговорить, но сначала она позволила Йим утолить голод. Когда Йим доела кашу, Эмджа улыбнулась и спросила:

– Хочешь еще, Кармаматус?

– Нет, спасибо, матушка, – ответила Йим, отламывая еще один кусочек сыра.

– Пожалуйста, зови меня Эмджа, Кармаматус.

– Тогда ты должна называть меня Йим.

Эмджа по-матерински улыбнулась Йим.

– Йим, ты выглядишь так молодо, чтобы быть Носителем.

– Все когда-то становятся молодыми.

– И где же ты путешествовала?

– В Лувейне.

– Лувейн! – с изумлением сказал Эмджа. – Такое падшее место! Твоя нежная внешность обманчива; ты, должно быть, сделана из твердого материала.

Мужчина сурово рассмеялся.

– Наша старая курица нашла себе нового птенца.

Йим посмотрел на смеющегося мужчину. Он был грубым и крепким, с кустистой бородой и темным клубком сальных волос. Под ногтями его больших рук виднелась грязь, а грубая одежда была основательно испачкана. По бокам от него стояли двое таких же мужчин. Он презрительно уставился на Йим.

– Ну что, девчонка, – сказал он. – Мы с товарищами пашем с рассвета. Чем ты заслужила ужин?

В комнате воцарилась тишина. Хонус молчал, но Йим краем глаза заметила, что он покраснел под своими татуировками.

– Кто может сказать, чего заслуживает человек? – ровно ответила Йим.

– Значит, ты любишь загадки, – сказал пахарь. Он наклонился через стол, чтобы взять сыр, лежащий перед Йимом. – Что ж, я отвечу на твою. Человек заслуживает того, что у него есть силы взять.

– Значит, ты следуешь путем Пожирателя?

Пахарь потянул за шнурок на шее и достал круглый кулон.

– Времена меняются, девочка. Когда жрецы Пожирателя посещают нас, они обедают с хозяином.

– Эти черные вороны! – сказала Эмджа. – Их почитают только из страха.

– Тебе следует усвоить урок нашего хозяина, – сказал пахарь. – Мир почитает силу. Это знак милости Пожирателя. Не так ли, девица? Ты путешествовала. В любой стране сильного человека уважают? Смеешь ли ты отрицать, что он заслуживает того, что дает ему его сила?

Все взгляды устремились на Йим, и она поняла, что должна ответить.

– Я уже слышала эту речь, – сказала она. – Она напоминает мне об одной деревне к северу от Лювейна, построенной на берегу большого озера. Рыночный город находится на противоположном берегу, и путь вокруг озера очень труден. К тому же дворянин взимает пошлину со всех, кто проезжает по этому пути. Несколько лет назад один предприимчивый парень построил лодку, чтобы переправлять жителей деревни на рынок. Поездка была легкой и короткой. А плата за проезд была меньше, чем дворянская пошлина.

– Говори по существу! – сказал пахарь.

– Да, – ответила Йим. – Дворянин отправил за границу людей, которые говорили очень похоже на тебя. Они заходили в таверны и говорили: «Как вы можете терпеть этого лодочника? Когда дует ветер, один борт лодки намокает от брызг. А этот властолюбец заставляет всех оставаться на месте. Почему сильный мужчина должен терпеть такое обращение? Он должен поступить так, как лучше для него, и сесть подальше от ветра. Если кто-то находится на этом месте, пусть отойдет в сторону».

Йим посмотрел на пахаря.

– Разве это не твое утверждение?

– Да.

– Со временем многие на пароме согласились с вами, – сказала Йим. – Однажды поднялся сильный ветер. Самые крупные люди на борту лодки, думая только о собственном комфорте, перебрались на более сухую сторону. И кто мог их остановить? Они были сильны.

Йим обратился к пахарю.

– Разве это не было их правом?

– Да, – ответил тот. – Клянусь Пожирателем, так и было.

– Так лодка потеряла равновесие, – сказала Йим. – Она опрокинулась. Все, кто был на борту, утонули. А дворянин? Он увеличил свою пошлину.

Пахарь нахмурился и отвернулся.

Эмджа рассмеялась.

– Йим тебя раскусила!

Кухарка обвела взглядом стол и увидела, что выражает общее мнение.

– Мне кажется, – сказал пожилой мужчина, – что Кармаматус заслуживает большего уважения, чем некоторые ей оказывают.

Он злобно посмотрел на пахаря.

– Возможно, если ее Сарф отрубит для нее голову или две, она добьется этого.

– Ты заблуждаешься относительно работы Равновесия, – сказала Йим, – если думаешь, что отрубание голов – это средство. Весы Карм не благоволят таким поступкам. Только добро уравновешивает зло.

– Теперь я понимаю, почему ты Носитель, – сказал пожилой мужчина. Он повернулся к пахарю. – Ты должен быть благодарен Карм за то, что она сделал такой мудрый выбор.

Лицо пахаря потемнело. Он и его товарищи быстро допили свой эль и вышли из комнаты. Йим сосредоточилась на последнем блюде, скромно избегая взглядов своих слушателей. Она не замечала, как Хонус смотрит на нее, как и другие обедающие, которые избегали глаз свирепого мужчины. Поэтому никто не заметил его удивления. Когда Йим в конце концов посмотрел в его сторону, выражение его лица снова стало безучастным. Увидев, что тот закончил трапезу, Йим заговорила.

– Эмджа, мы с моим Сарфом проделали долгий путь и должны отдохнуть.

С этими словами она поднялась и склонила голову.

– Карм видит гостеприимство твоего хозяина и твою милость.

Хонус повел их обратно в хижину рабочих. В длинном, похожем на туннель помещении не было ни лампы, ни огня. Единственным освещением были сумерки, проникающие через незастекленные окна. В тусклом помещении Йим разглядел пахаря и двух его товарищей, сидящих на поддоне. Каким-то образом они раздобыли большой кувшин эля и передавали его из рук в руки. Заметив агрессивную повозку Хонуса, они отошли в дальний конец здания.

– Мы будем спать с ними? – прошептала Йим.

Хонус кивнул.

– Не мне говорить об этом за ужином, – прошептал он, – но как твой Сарф, я буду тебя защищать. Спи спокойно.

Йим сняла сандалии и опустилась на солому. Она быстро села прямо.

– Фу! Как же воняет эта подстилка! Лучше бы я спала на улице.

– Ты привыкнешь. Радуйся, что сейчас весна. Зима убила вшей.

Йим наклонилась к Хонусу и прошептала:

– Я думала, жизнь Носителя будет менее тяжелой.

– Она редко бывает легкой.

– Я узнала это за ужином, – ответила Йим.

– Тот пахарь задал тебе нелегкую задачу, но ты хорошо справилась.

– Теперь я понимаю, зачем Носителям Сарфы. Я бы побоялась говорить без тебя.

– Та притча, которую ты рассказала... Я никогда ее не слышал.

– Я ее придумала. Разве это плохо?

– Нет. Это была история, достойная Теодуса. Более того, она говорила о мудрости. А теперь поспи. Я присмотрю за тобой.

Йим легла и постаралась не обращать внимания на запах старой соломы, грязи и несвежего пота. Усталость помогала ей в этом. Когда она задремала, то увидела, что Хонус сидит прямо, не сводя глаз с темнеющей комнаты.