Женщина, стоящая десять медяков

34

Только всхлипывания Йим нарушали неловкую тишину, наступившую после вспышки Хамина. В этой тишине Хонус заботился о живых с хладнокровием человека, привыкшего к насильственной смерти. Сначала он разжег костер. Из сумки он достал кожаный мешочек и небольшой медный котелок. Он наполнил котелок водой и поставил его на огонь. Затем он обратился к Йим.

– Когда вода закипит, я приготовлю лекарства, чтобы обработать твою рану.

Йим просто кивнула.

Затем Хонус сел рядом с Хамином, который перестал смотреть на Йим.

– Хамин, мне очень жаль. Те, кто это сделал, убиты.

– Это не вернет ее.

– Нет, не вернет. – Хонус сделал паузу. – Мне вытащить из нее стрелу?

– Это было бы хорошо с твоей стороны. Я не могу этого сделать.

Хонус вытащил кинжал.

– Тебе следует отвернуться.

Стрела пронзила грудину Хомми, и он опасался, что ее наконечник придется вырезать. Это было необходимо, поскольку аверенцы верили, что духи не могут отправиться на запад, пока в теле остается железо. Хонус быстро справился с этой жуткой задачей и бросил стрелу в пламя.

– Хомми будет отдыхать на шерсти, – сказал Хамин. – Ей это нравится. Я принесу ей одеяло. Тогда не поможешь мне затащить ее в повозку?

– А ты не собираешься ее похоронить? – спросил Хонус.

– Нет. Я сказал, что отвезу ее в Бремвен, и так и сделаю. Монеты, на которые можно было бы купить вина, пойдут на ее похороны.

Хамин сходил в повозку и вернулся с клетчатым покрывалом, которое должно было стать саваном его жены. Даже при свете костра Хонус заметил, что оно было искусно выткано, и подумал, не работа ли это Хомми. Хамин закрыл глаза жены, нежно поцеловал ее и снова начал плакать. Затем, с помощью Хонуса, он завернул ее тело и положил в повозку.

Хонус вернулся из повозки один, неся одеяло и две чашки. Он обнаружил Йим, которая с расстроенным выражением лица смотрела на огонь, а по ее лицу текли слезы. Казалось, вспышка Хамина ранила ее почти так же сильно, как и рана. Но с приходом Хонуса рана привлекла ее внимание.

– Кровь течет по спине, – испуганно произнесла она.

Зная, что невозможность увидеть рану усугубляет страхи Йим, Хонус ответил как можно спокойнее.

– Это царапина, а не зияющая дыра.

Затем, когда всхлипы Хамина разорвали ночную тишину, Хонус расстелил одеяло на земле у костра.

– Сними тунику и ложись так, чтобы спина была освещена огнем, – сказал Хонус. – Мне понадобится свет, чтобы обработать твою рану.

Йим подчинилась, и Хонус накрыл ее одеялом так, чтобы была видна только спина. Йим лежала тихо, но с явным беспокойством, а Хонус принялся за работу. Из кожаного мешочка он достал два флакона. В одном были сушеные травы, в другом – темный порошок. Он положил несколько трав в одну чашку и щепотку порошка в другую, а затем залил обе кипятком. Отрезав полоску ткани от подола туники Йим, он положил ее в котелок, который наполнил водой и снова поставил на огонь.

– Когда все это закипит, – сказал он, – я промою твою рану.

– Это... это плохо? – спросила Йим.

– Нет, но нужно наложить швы.

– Швы!

– Успокойся, – сказал Хонус. – Меня учили не только убивать. Я зашивал многие раны, даже свои собственные.

Он осторожно погладил Йим по спине, держась подальше от сочащейся раны.

– Из трав можно приготовить напиток, чтобы облегчить боль. Скоро он будет готов.

Хонус продолжал прикасаться к Йим, успокаивая как себя, так и ее. Когда ткань прокипятилась, он вынул ее из котелка кинжалом и дал остыть. Затем он протер рану. Йим напряглась, ее дыхание участилось, но она ничего не сказала. Хонус взглянул на рану. Кровь все еще текла, но уже медленнее. Кости не было видно.

– Тебе повезло, – сказал он.

– Мне не повезло.

Хонус взял чашку, в которой лежали листья.

– Выпей это.

Йим приподнялась на локте, морщась от боли, и быстро выпила отвар. Затем она легла, и Хонус вытер свежую струйку крови.

– Ужасный вкус, – сказала она.

– Надеюсь, ты попробуешь его только один раз.

Йим некоторое время лежала молча, а потом сказала:

– Земля... она движется.

– Это отвар действует, – сказал Хонус. – Не двигайся.

Через некоторое время Йим застонала.

– Хонус, – сказала она, – мне нехорошо.

Хонус снова погладил ее по спине, чтобы успокоить.

– Это пройдет, – сказал он. – Потом ты почувствуешь, что пьяна.

– Пьяна! – Йим начала смеяться, но вместо этого поморщилась. – Пьяна! Я никогда в жизни не был пьяна. Что ты имеешь в виду... э-э...

Йим сделала паузу, как будто забыла, что говорит.

– Я... я не пьяна. – Она задыхалась. – Я не чувствую ног!

Йим начала поворачиваться, но Хонус мягко, но твердо прижал ее к себе.

– Лежи спокойно.

– Хорошо, я не буду двигаться.

Йим начала хихикать.

– Почему... я не могу пошевелиться! Я вся онемела! Как тогда, когда он меня порезал.

– Как тогда, когда кто тебя порезал?

– О, ты знаешь, глупышка. Тот человек в замке.

– А, он, – ответил Хонус, скрывая свой интерес. – Теперь я вспомнил. Зачем он это сделал?

– Хотел заполучить мою душу, – невнятно ответила Йим. – И твою тоже.

– Но ты спасла меня.

– Да, – простонала Йим.

– Как?

Йим пробормотала что-то невнятное и потеряла сознание.

Я сделал слишком крепкое варево, подумал Хонус. Но когда он капнул раствором, приготовленным из порошка, на рану Йим, то порадовался, что она была без сознания: она застонала, когда жидкость вспенилась розовой пеной из раны. Хонус промыл в той же жидкости изогнутую иглу и нить кишки. Он зашил рану несколькими аккуратными стежками и еще раз промыл ее очищающим раствором. Осторожно и нежно Хонус плотнее обернул одеяло вокруг Йим. Наклонившись, чтобы поднять ее в повозку, он поцеловал ее в щеку. Когда он укладывал ее на шерсть, то заметил Хамина. Он уже перестал всхлипывать и сидел прямо, наблюдая за Хомми в темноте.

– Тебе надо отдохнуть, – сказал Хонус.

– Это невозможно. Сомневаюсь, что я когда-нибудь снова смогу отдохнуть.

Подумав о Теодусе, Хонус ответил:

– Я знаю, что так кажется, но ты отдохнешь. Хомми бы этого хотела.

Хонус стоял на страже до конца ночи, хотя все нападавшие были мертвы. Его охрана не вернет Хомми, не сотрет боль Йим и не избавит ее от шрама. Хонус нес вахту как покаяние, ибо считал ночную катастрофу своей виной. Привычка к родному дому и желание спать рядом с Йим заставили его не обращать внимания на признаки опасности. Он был уверен, что нападение провалилось бы, если бы он был начеку. Хонус решил никогда больше не повторять этой ошибки.

В темноте его мысли переключились на откровения Йим. Большинство из них не были неожиданными. Хонус уже догадался, что Йим спасла его от темного человека и что при этом она получила парализующую рану. Однако он не ожидал услышать подтверждение своих догадок из ее уст. Ее заявление о том, что этот человек охотится за их душами, было новостью. Хонус жалел, что не смог узнать больше, но такая возможность упущена. Йим не запомнит сказанного, и Хонус решил не поднимать этот вопрос, пока она не поселится в храме. До тех пор он не будет лезть в ее тайны.

С первыми лучами солнца Хамин вышел из повозки, чтобы позаботиться о лошадях. Хонус подошел к нему, чтобы помочь. По тусклому взгляду Хамина Хонус догадался, что тот не выспался.

– Я хочу уехать подальше отсюда, – сказал Хамин. – Поедим в дороге.

– Прежде чем мы уедем, я должен спрятать убитых, – сказал Хонус.

Пока Хамин привязывал лошадей к повозке, Хонус нашел три трупа, оттащил их подальше от дороги и поспешно накрыл. Йим еще спала, когда они отправились в путь, но проснулась, когда они вышли на мощеную дорогу и колеса повозки загрохотали по камням. Она поднялась, бледная, с запавшими глазами, и направилась к передней части повозки, все еще закутанная в одеяло.

– Мы уже едем?

– Хамину не терпится уехать, – ответил Хонус. – Как чувствует себя твоя спина?

Йим засунула одну руку под одеяло, чтобы потрогать рану.

– Ты шьешь аккуратно, – сказала она. – Болит, но, думаю, этого следовало ожидать.

– Я бы хотел взглянуть на нее.

Йим повернулась к нему спиной и опустила одеяло. Хонус не мог не отметить, как прекрасно она выглядит, вся в ранах. Затем он осмотрел рану и остался доволен увиденным.

– Хорошо заживает.

– Мой первый шрам, – сказала Йим. – Хотя, полагаю, ты не впечатлен. Ты уже потерял счет своим.

– Ты тоже, – ответил Хонус. – Ты забыла про порез мечом на ноге?

Йим сделала вид, будто не услышала его.

– Мне нужно одеться. Может, отвернешься?

Хонус отошел и присоединился к Хамину у передней части повозки, пока Йим одевалась. Когда он снова взглянул на нее, она уже спала. Ни Хонус, ни Хамин не спали с момента нападения. Хонус был приучен к лишениям и сохранял бдительность. Хамин же, казалось, потратил все силы на запрягание лошадей. Он смотрел на дорогу пустыми глазами, молчаливый и замкнутый. Когда Хонус забрал у него поводья, Хамин, казалось, ничего не заметил. Хонус почувствовал в своем спутнике пустоту, которая выходила за рамки усталости. Как будто дух Хамина искал дух Хомми на Темной тропе.

Они проехали до полудня без каких-либо происшествий в пути. Больше всего Хонуса беспокоил Хамин. Он отказывался отдыхать, хотя был не в состоянии вести команду. Хонусу хватало самодисциплины, чтобы не спать, но он понимал, что теряет преимущество. Даже Сарфу нужен сон. Если он собирался нести ночную вахту, то должен был выспаться. Когда они остановились, чтобы дать отдых лошадям, Йим уже проснулась, и Хонус попросил ее повести упряжку днем. Она отреагировала на это беспокойным взглядом.

– Может, сначала ты покажешь мне, как это делается?

– Ты дочь торговца, – сказал Хонус. – У твоего отца наверняка была повозка.

– Была, но я никогда не ездила на ней. Я была его принцессой.

– Так ты утверждаешь, – ответил Хонус. – И все же я думаю, что ты могла бы научиться этому мастерству, наблюдая за ним.

– Нет.

Хонус скептически посмотрел на Йим, но потом пожал плечами.

– Ну, этому достаточно легко научиться.

Хамин не покидал своего места в передней части повозки, поэтому, когда Йим взяла поводья, Хонусу пришлось присесть за ее спиной, чтобы давать указания. Они были простыми, поскольку лошади практически сами управляли собой. Хонус удалился на заднее сиденье, чтобы вздремнуть, оставив Йим наедине с Хамином. Она, как и Хонус, без труда поняла, что Хамин впал в отчаяние. Он не реагировал на попытки Йим завязать разговор, и через некоторое время она сдалась.

Местность, по которой ехала Йим, становилась все более населенной. Деревни уступали место древним городам, а земля между ними была усеяна мелкими владениями. Движение увеличилось. Хотя большинство проезжавших мимо людей не проявляли явной враждебности, Йим умела видеть под внешним видом. Она часто чувствовала ненависть, направленную на нее и Хамина. То, что люди старались скрыть это, заставляло ее быть особенно настороженной.

Йим не будила Хонуса до тех пор, пока солнце не приблизилось к горизонту. Затем он взял поводья и поехал, пока не нашел подходящее место для лагеря. Хотя оно было болотистым, поблизости не было ни одного поселения, что ему и требовалось. Хонус гнал лошадей по заросшей камышом земле, пока дорога не скрылась из виду. Он остановился в роще ив на берегу застойного пруда. Пока Хонус распрягал и кормил лошадей, Йим сняла сандалии и полезла отламывать ветки. Это оказалось куда более мучительным занятием, чем она предполагала, но она вернулась с достаточным количеством дров для небольшого костра. Хонус встретил ее, когда она вернулась в лагерь, мокрая и грязная до колен.

– Зачем ты это сделала? – спросил он ругательным тоном. – Ты же ранена.

– Я подумала, что костер и теплая еда поднимут настроение Хамину.

– Йим...

– Я беспокоюсь о нем, Хонус.

Хонус понизил голос.

– Я тоже. Он не хочет жить.

– Он доставит Хомми в Бремвен. Я в этом уверена.

– Да, – согласился Хонус. – А после ее похорон он покончит с собой. Он затеет драку, которую не сможет выиграть, или совершит что-нибудь столь же необдуманное. Я это уже видел.

Йим горестно покачала головой, уверенная, что Хонус прав.

Йим приготовила еду, которую заставила съесть Хамина. Он механически поел, прежде чем войти в повозку. Там он обессилел и провалился в тяжелый сон. Йим и Хонус остались у костра, где Йим занялась тем, что счищала с ног засохшую грязь.

Всякий раз, когда Йим поднимала глаза, она видела, что Хонус наблюдает за ней. Выражение его лица изменилось, и Йим заподозрила, что ее встреча со смертью придала его чувствам еще большую остроту. Какова бы ни была причина, интенсивность взгляда Хонуса пугала ее. Казалось, он был таким же грубым, как и горе Хамина. Йим не находила утешения во взгляде Хонуса. Его пылкость казалась ей еще одним бременем на пути.

– Когда... когда, по-твоему, мы достигнем Бремвена? – спросила Йим, пытаясь завязать непринужденный разговор.

– Думаю, послезавтра. Возможно, к вечеру мы даже увидим признаки храма. На его горе горит пламя, которое видно издалека.

– Храм, – отстраненно произнес Йим. – Теперь, когда мы так близко, я нервничаю. Не могу представить, как я туда впишусь.

– Ты создана для этого места. Скоро ты почувствуешь себя как дома.

– А ты тоже будешь там?

– На некоторое время. Сближение Носителя и Сарфа нельзя торопить. Возможно, мой Носитель еще даже не вырос.

– Может, ты выберешь ребенка?

Хонус улыбнулся вопросу.

– Я никого не выберу. Мой Носитель выберет меня.

– Но как?

– Карм действует через Провидцев, чтобы направить выбор. Процесс может занять годы.

Йим поняла, что Хонус ждет ее реакции. Не зная, разочарована она или обрадована новостью, она выбрала вежливый ответ.

– Я рада, что ты не скоро уедешь.

– Я тоже.

Они снова погрузились в неловкое молчание. Йим продолжила оттирать грязь с ног, избегая взгляда Хонуса. Закончив, она поднялась и скрылась в повозке.

– Я знаю, что почти весь день отдыхала, но я устала.

– У тебя рана, – ответил Хонус. – Боль истощает тело.

Он тоже поднялся, но не двинулся к повозке.

– Спи спокойно. Я подежурю.

– Ты не собираешься спать?

– Немного. Но вполглаза, чтобы ни один враг не смог застать нас врасплох.

С этими словами Хонус вышел из круга света и скрылся в тени. Йим вошла в повозку, где лежали два тела – одно в покое, другое в мучениях.

Хонус неподвижно сидел у дерева. Закутанный в плащ, он был тенью среди теней. Ночь была ясной и освещалась луной. С того места, где сидел Хонус, он мог заглянуть под повозку и увидеть через ее заднюю часть небо за открытым пологом. Никто не мог войти в повозку незамеченным.

Сидя один в темноте, Хонус думал о Йим. Он чувствовал ее беспокойство в тот вечер, но не мог отвести глаз. Застенчиво вытирая испачканные ноги, Йим выглядела моложе своих лет – совсем девчонка. Хонус попытался примирить это видение со своей убежденностью в том, что Йим – женщина сильная и святая. И обнаружил, что не может. Это несоответствие делало Йим еще более привлекательной.

Ночь была уже глубокой, когда Хонус заметил движение. Йим выглянула из повозки и, оглядевшись по сторонам, скрылась в ее недрах. Там Хонус различил силуэт ее прямой фигуры. Казалось, она сидит на пятках. Хонус был любопытен, но не встревожен. Он оставался неподвижным и наблюдал. Йим тоже не шевелилась.

Долгое время ничего не происходило, и, несмотря на все усилия, Хонус начал дремать. Потом показалось, что рядом с Йим возникла вторая тень. Хонус не мог понять, что именно он видит, потому что это была туманная тень, больше похожая на черный пар, чем на что-то твердое. Хонус протер глаза, чтобы прояснить зрение, и тут же увидел светящуюся форму. Она напоминала обнаженную Хомми с крошечным младенцем на руках.

Хонус снова протер глаза. Заглянув в повозку, он не увидел ничего неестественного и заподозрил, что ему приснился сон. Пока он смотрел, Йим опустилась на колени и обняла Хамина. Затем Хонус услышал тихий голос. Он был слишком слабым, чтобы он мог разобрать, что ему говорят, но слова звучали успокаивающе. Затем он услышал голос Хамина. Сначала в нем звучала боль, но постепенно он смягчился и стал дрожащим. Йим продолжала держать Хамина на руках. Она медленно покачивала его, словно успокаивая ребенка. В конце концов звуков не стало совсем.

Луна уже садилась, когда Йим опустила Хамина на шерсть и легла сама. Хонус не шевелился. Он сидел и гадал, что же произошло.