Жестокая болезнь

ГЛАВА 12

БЕЛЫЙ КРОЛИК

БЛЕЙКЛИ

Во время встречи с Эриксоном на боях, Алекс смог получить приглашение в «Плазу» на сегодняшний вечер.

Я была так же шокирована этим развитием событий, как и он. Что такого есть в Алексе, раз он привлекает таких людей, как Эриксон Дейвернс? Это из-за его ранимой натуры? Невротических тиков? Очевидной невежественности? Неужели Эриксону настолько наскучила привилегированная жизнь, что он думает, будто Алекс суперинтересный, или тому серьезно нравится его неловкая компания?

Для меня это загадка, и, возможно, именно поэтому я также держу Алекса при себе, чтобы изучить его необычное поведение, разгадать тайну. Редко я встречаю человека, которого могу терпеть дольше нескольких минут, необходимых для получения желаемого, — и Алекс настоящее исключение.

Он не сдерживает своих эмоций. Он честен. Еще более редкая способность у людей, как я поняла.

Или, может быть, все это просто мимолетное увлечение, которое мне наскучит, как только работа будет выполнена.

Буду надеяться.

Сейчас я смотрю через гостиную на Алекса. Его голова склонена к экрану ноутбука. Темные волосы небрежно растрепаны. Зубы впиваются в нижнюю губу, он концентрируется, отчего появляется ямочка. Иногда он проверяет время. Не на телефоне, как обычный человек; периодически смотрит на карманные часы.

Если он не делает этого хотя бы раз за час, то начинает волноваться. Говорит быстрее, ерзает. Несколько раз проводит рукой по волосам.

— А вот и наша девочка, — объявляет Алекс. Отрывает взгляд от экрана компьютера и вытягивает руки над головой.

— Да я вроде не была беременна, — язвлю я.

Черты его лица трансформируются во что-то среднее между хмурым взглядом и улыбкой. Это мило.

— Смешно, — говорит он. — Мэйбеллин Мэйберри. Боже, надеюсь, это вымышленное имя. Эриксон пришлет за ней машину в девять к бару.

Я встаю, разминая затекшую шею от того, что долго пялилась в телефон. Мы обсуждали план на сегодняшний вечер. Проверяли, что все готово.

Алекс использовал свою программу для наблюдения за Эриксоном последние несколько дней, ожидая, что тот закажет эскортницу. Был шанс, что он этого не сделает… после того, как последняя девушка, которую он заказал, накачала его наркотиками и оставила с болючими яйцами.

Но я уже поняла: такие мужчины, как Эриксон, — существа привычки. Ему нравится держать красивую женщину под руку, посещая незаконные мероприятия. Нравится иметь удобное местечко, где можно припарковать свой член. И он думает, если платит за это — имеет право поступать со своим имуществом так, как пожелает.

Мы обсуждали возможность запрограммировать телефона Эриксона на прослушку, но слишком много непредвиденных последствий. Если бы Алекса поймали, то он пострадал бы гораздо сильнее, чем на складе.

В конечном счете, эскорт был единственным логичным вариантом.

— Ты уверен, что справишься в одиночку? — я спрашивала Алекса об этом раньше, по крайней мере, раз в день, когда мы составляли план.

Роль Алекса на самом деле очень проста: оставаться рядом с Эриксоном. И все же самое сложное — добыть информацию. После сегодняшнего вечера его роль будет выполнена, и я снова буду играть соло. Алекс вернется к своей обыденной жизни в лаборатории, а я отомщу за Ленору.

Игра окончена.

Однако на этот раз Алекс мне не отвечает. Он просто смотрит, скрестив руки на груди.

Я пожимаю плечами.

— Я лишь хочу сказать, что еще не поздно отступить.

— Почему ты не можешь просто сказать спасибо? — он закрывает свой ноутбук. — Я нужен тебе, Блейкли.

— Ты бы мне не понадобился, если бы с самого начала не встал на пути, — я тащусь на кухню за водой, бросая через плечо: — Но спасибо, что обеспечил нам доступ, — я могу поблагодарить его, по крайней мере, за это.

— Почему это обязательно должно происходить на «чердаке»? — внезапно спрашивает он.

— Потому что именно там Эриксон совершает свои грязные делишки, — и у меня такое чувство, что после своего последнего опыта Эриксон будет разозлен и захочет наказать так называемый, слабый пол. Весь наш план зависит от этого.

— Просто…

Я опускаю бутылку с водой.

— Говори давай. У нас мало времени.

Упоминание об этом вызывает реакцию. Алекс тут же поднимается на ноги.

— Никто не должен пострадать.

Я выдерживаю его пристальный взгляд слишком долго, затем отвинчиваю крышку с бутылки и делаю глоток воды.

— Мы не ангелы-мстители или божества судьбы, Алекс. Мы не работаем на министерство юстиции. На самом деле, мы никто, — я ставлю бутылку с водой на стойку. — Это мое дело, а не твое.

— Я знаю, — говорит он, широко раскрыв голубые глаза и испытующе глядя на меня. — Но разве ты не чувствуешь себя хоть немного ответственной, если эта девушка пострадает?

— Нет. Как думаешь, что произошло бы сегодня вечером, если бы мы не были вовлечены? Выбор Эриксона — это его собственный выбор. Если он решит причинить кому-то боль, это произойдет независимо от нас. Мы просто помеха. Наблюдатели.

Все это казалось захватывающе, когда план был в теории. Теперь, когда мы здесь, готовые воплотить его в жизнь, Алекса мучает совесть. Именно она сдерживает большинство людей от того, чтобы сделать то, что необходимо.

Он выдыхает.

— Можно пронести микрофон.

Мы тоже рассматривали этот сценарий. Это был бы самый простой способ прижать Эриксона — и самый легкий способ попасться.

— Они обыщут тебя, — говорю я. — Тщательно. И что, по-твоему, произойдет, когда они его найдут? На этот раз ты не уйдешь с куском мяса на лице. Ты вообще не уйдешь.

— Ты права. Я все понимаю, — он проводит рукой по волосам и вздыхает. — Просто хочется, чтобы был другой способ. У нас не было времени проанализировать все возможные сценарии, проверить теории.

По моему лицу расплывается улыбка. Он наслаждался процессом больше, чем самим событием. Он ведь ученый, такова его природа. На самом деле, это и в моей натуре — охота более захватывающая, чем убийство.

— Может, в следующий раз у нас будет больше времени для прелюдии, — говорю я.

Его глаза загораются.

— В следующий раз? Я думал, что после сегодняшнего вечера между нами все кончено.

Я пожимаю плечами и направляюсь в гостиную.

— И это уж точно не прелюдия, — продолжает он снова серьезным голосом. — Честно говоря, я не получаю удовольствия, думая, что кто-то может пострадать.

— Тогда почему ты здесь, Алекс? — я поднимаю руку, прежде чем он успевает пустить в ход свои усталые рассуждения. — Если отбросить скуку, ты не из тех, кто ввязывается в ситуацию, не обдумав ее хорошенько, сам сказал. Ты должен был догадаться, что работа такого рода подразумевает какой-никакой ущерб.

Он прислоняется к столу и снимает очки, когда я подхожу. Бросаю взгляд на его костюм, который он выбрал, готовясь к сегодняшнему вечеру. Я помогала сочетать черный как смоль костюм от «Армани» со светло-голубым галстуком, чтобы подчеркнуть его самую яркую черту — бледно-голубые глаза. Он выглядит сексуально.

Его пристальный взгляд медленно скользит по мне, как будто он оценивает мой ответ.

— Нельзя быть такой бесцеремонной в отношении людей, — наконец произносит он.

— Бесцеремонной? — я сокращаю расстояние между нами. Подхожу так близко, что мы почти касаемся друг друга. У него все еще фиолетовая тень под глазом, синяк, оставшийся после драки, которую я устроила. Одно это должно быть священным доказательством для Алекса, что при такой работе всегда кто-то страдает. — Ты что, называл меня бессердечной, безразличной?

Всплывает воспоминание об учительнице во втором классе.

— Я не это имел в виду.

Именно это. Всё, как всегда. Каждый раз, когда я позволяю кому-то приблизиться хоть немного, люди испытывают дискомфорт, понимая, насколько черствое мое метафорическое «сердце».

Я чувствую, как от него исходит энергия, низкий гул, который покалывает мою кожу. Провожу пальцами вверх по его груди, замечая, что он не поддается моим прикосновениям.

— Чего ты хочешь, Алекс?

Его дыхание становится прерывистым, когда я добираюсь до его шеи. Нежно касаюсь пальцами основания его горла и чувствую, как он с трудом сглатывает.

— Ничего, Блейкли, — он произносит мое имя так, словно это правда. — Я здесь просто для веселья.

— Чушь собачья, — я хватаю его сзади за шею и приближаю к нему лицо, наши глаза встречаются. — Каждый чего-то хочет. Чего. Ты. Хочешь?

Его дыхание становится прерывистым, взгляд опускается на мой рот. Вопрос о том, достаточно ли у него смелости взять то, чего он желает, повисает в маленьком промежутке воздуха между нами, напряженное желание, которое так и просит, чтобы наши губы соприкоснулись.

Он сам сдержанность и непреклонная решимость, когда его взгляд устремляется вверх.

— Я хочу снова испытать этот прилив чувств, — говорит он. — Как прошлой ночью.

Уголки моих губ медленно приподнимаются в улыбке. Я остаюсь рядом с ним, обдумывая слова, как будто впитываю его предвкушение в себя.

— Тогда ты должен понять, что всегда есть сопутствующий ущерб, Алекс, — я провожу пальцами по его волосам, заправляя выбившуюся прядь на место. — Эскорт — это расходный материал.

Его зрачки расширяются, темные брови сходятся.

— Да, думаю, ты права, — он произносит эти слова, но я замечаю, как сжимается его челюсть, как дергаются мускулы. Злится.

Он отходит от меня к своему столу.

Признаюсь, огонь в его глазах вызывает легкий трепет.

— Поверь мне, такие девушки могут постоять за себя. Им не нужен герой.

— Я понимаю, Блейкли, — он захлопывает одну из своих толстых научных книг. — Больше не нужно меня убеждать.

— Думаешь, надо пускать пыль в глаза? — я снова нападаю. — Хочешь, чтобы я солгала тебе и сказала, что ничего плохого не случится? Что мы спасем девушку, попавшую в беду?

Он тяжело выдыхает, берет очки и надевает. Достав из кармана часы, проверяет время.

— Мы опаздываем.

Раздается смешок, и Алекс смотрит на меня.

— Что?

— Ты белый кролик, — говорю я. Видя, что он хмурится, добавляю: — Из «Алисы в стране чудес». Он всегда проверяет время на карманных часах, боится опоздать.

Совершенно невозмутимый, он засовывает часы в передний карман.

— Это называется «Приключения Алисы в стране чудес».

Я поднимаю руки в притворной капитуляции.

— Слушаюсь, мальчик.

В какой-то момент я думаю, что мой дразнящий тон вызовет смех, уймет стресс, но Алекс отворачивается, начиная собирать вещи на сегодняшний вечер, без какой-либо эмоциональной реакции.

В воздухе витает тяжелое напряжение. В подобные моменты, хотела бы я иметь возможность понять, что он чувствует. Это тревога? Страх? Вина? Как бы то ни было, я не могу заставить себя сопереживать. А если он и расскажет, то я мало что могу предложить ему в качестве совета.

Все, что у меня есть, — это навыки, необходимые для того, чтобы вытащить его из ситуации, если все пойдет плохо.

Честно говоря, если придется бросить это дело, не наступит конец света. Я могу вернуть Леноре деньги, уйти от всего этого бардака. Только речь больше идет не о конце дела. А о наказании виновника.

И мне любопытно понаблюдать за Алексом — посмотреть, что он сделает, как среагирует. Впервые за долгое время я взволнована тем, что не знаю, как все сложится.

— Алекс, последний шанс… — я вопросительно поднимаю бровь. — Или заткнись навеки.

На этот раз Алекс не колеблется.

— Я готов, — говорит он. — Абсолютно ни о чем не жалею.

— Тогда ладно. Веди меня.

Точно так же, как Алиса, я следую за своим белым кроликом по норе в темную неизвестность нашей мрачной страны чудес.