Живой Журнал. Публикации 2011

История про посмертные загадки

Заговорили об Аверченко, и, в частности, о том, что у него очень часто в рассказах бывают фразы, которые стоят самого рассказа.

Я сразу вспомнил, что полжизни повторяю фразу Аверченко: "Жестокий это боксёр — Константинополь. Каменеет лицо от его ударов". Я бы, может, даже исключил бы первое предложение — но сам рассказ был неплохой, А ведь у иного писателя бывает и совсем по-другому: рассказ — дрянь, а фраза за фразой — блистательные. Рассказ превращается в сборник афоризмов. А текст распадается как кубик сахара в стакане.

Так вот, у Аверченко, кстати, есть такой рассказ "Страшный человек".

Он начинается так: "В одной транспортной конторе (перевозка и застрахование грузов) служил помощником счетовода мещанин Матвей Петрович Химиков…" и рассказывает — разумеется — о маленьком человеке и его тщетных попытках сделать свою жизнь осмысленной и значительной. Ну, а потом, разумеется, герой умирает:

"Химиков лежал на своей убогой кровати, смотря остановившимся взглядом в потолок.

Около него сидел неутешный хозяйский сын Мотька и, со слезами на грязном лице, гладил бледную руку Химикова.

— Да… брат… Мотя, — подмигнул ему Химиков, — много я грешил на своем веку, и вот теперь расплата.

— Мама говорила, что, может, не умрете, — попытался обрадовать страшного счетовода Мотька.

— Нет уж, брат… Пожито, пограблено, выпущено крови довольно. Мотя, у меня не было друзей, кроме тебя… Хочешь, я тебе подарю, что мне дороже всего, — мой кинжал?

На минуту Мотькины глаза засверкали радостью.

— Спасибо, Матвей Петрович! Я тоже, когда вырасту, буду им убивать.

— Ха-ха-ха! — зловеще засмеялся Химиков. — Вот он, мой наследник и продолжатель моего дела! Мотя, жди, когда придут к тебе трое людей в плащах, с винтовками в руках, — тогда начинайте действовать. Пусть льется кровь сильных в защиту слабых.

Уже несколько времени Химиков ломал голову над разрешением одного вопроса: какие сказать ему последние предсмертные слова: было много красивых фраз, по все они не нравились Химикову. И он мучительно думал.

Над Химиковым склонился доктор и Мотькина мать.

— Кто он такой? — шепотом спросил доктор, удивленно смотря на висевшую в углу громадную шляпу и плащ.

— Лекарь, — с трудом сказал Химиков, открывая глаза, — тебе не удастся проникнуть в тайну моего рождения. Ха-ха-ха!

Он схватился за грудь и прохрипел:

— Души загубленных мной толпятся перед моими глазами длинной вереницей… Но дам я за них ответ только перед престолом Всевыш… Засни, Красный Матвей!!!

И затих".

По-моему, всё это — это естественное желание человека (меня, по крайней мере, оно посещало — едко кто, правда, кто настоящую виртуальную реальность доводит до осязаемого состояния). Но, если поискать, наверняка кто-то из великих ещё отметился. Так же, как и Ферма, который по слухам, с постановкой задачи своей знаменитой теоремы приписал на полях: "Я вообще-то доказал всё это, но тут на полях слишком мало места, и я как-нибудь потом запишу". Ничего, разумеется, потом не записал. И несколько веков посмертно морочил всем головы.

Извините, если кого обидел.

13 апреля 2011