Гиппогриф Его Величества

Глава 17. Время действовать

— Ваше Величество, ждём приказ.

Калеб окинул взглядом собравшихся и вскинул руку, на которой сиял императорский перстень. Полуденное солнце испепеляло, а воздух стоял, подрагивая, точно густой кисель. Тяжело было сделать вдох, но никто не жаловался, молчаливо замерев на положенных местах. Птицы смолкли, и всё погрузилось в тягучую тишину. Безмолвие. Вопреки обыкновению, цветами не пахло, хотя всюду на площади располагались прекрасные клумбы, и вместо этого нос забивался пылью, сухостью. Хотелось вернуться в здание, укрывшись в его прохладе, и напиться воды. Однако Калеб думал об этом в последнюю очередь.

Перед ним на коленях стояли трое: Йерн, лекарь и советник Брайан. Их облачили в грубые серые робы, а руки и ноги сковали, чтобы о побеге и мысли не возникло. Каждого из них одолевали чувства, обострившиеся сейчас, когда сотни взглядов пронзали их, а клинки палачей сверкали в ярких лучах. Лекарь ронял слезы, дрожа всем телом, и с губ срывались давно забытые молитвы богам. Даже если те молчали сотни лет, то всё равно могли принять в свои объятия после смерти, верно? Лицо советника Брайана напоминало восковую маску. Он молчал, закаменев, и только неотрывно глядел на Калеба, точно силой мысли пытался заставить его умереть на месте. Йерн же скалил зубы, часто дыша и потея. Взгляд метался между палачами, Калебом и собравшимся народом. Искусанные губы кривились, а выражение лица кричало о несправедливости и жажде мести.

Предатели.

Палачи вскинули мечи, примеряясь, а Калеб нахмурился и стиснул челюсть. Заговорщики поддерживали Динара и участвовали в покушении в день Великой Охоты. Они хотели устроить переворот и великолепно составили план. Им нужен был несчастный случай на состязании, который унес бы его жизнь, чтобы быстро и ловко освободить трон, к которому уже выехал Динар. Советник Брайан решил подстраховаться и вмешал род Хэлвисов, ведь слишком хорошо знал, какой выбор сделает верный Кард. Они рассчитывали, что Калеб не переживет битву с чудовищем катастрофы, но на всякий случай заготовили взрывчатку. Когда обе задумки провалились, решено было действовать быстро и дерзко, ведь армия Драцены уже подошла к границам.

Когда перед внутренним взором предстал искалеченный, перебинтованный Кард, бесконечно извиняющийся за отца, Калеб безжалостно рассек рукой воздух.

Миг спустя три головы отделились от тел. Люди ахнули. Калеб прикрыл глаза, выдыхая и глуша вспыхнувшие печаль и сомнения. Он знал казненных с детства. Вырос у них на глазах и даже со всеми доказательствами с трудом верил в то, что против него выступили именно они. Лекарь помогал справиться с иноземными болезнями, которые порой проникали во дворец с дарами послов, а также убирал ссадины после тренировок и давал настои от простуды. Йерн объяснял, как правильно ухаживать за гиппогрифами, и давал советы, как поддержать здоровье Бланша. Советник Брайан видел его взлеты и падения. Учил. Наставлял.

Трудно было поверить, что эти люди придумали хитроумную схему, чтобы его убить. Более того, совершили несколько неудачных попыток ранее. Калеб с тяжелым сердцем принял решение о казни, но до последнего хотел отправить их в ссылку или запереть в темнице. Наказать, но сохранить жизнь. Однако предательство всех троих вышло за разумные рамки, когда они сговорились с королевством Драцена о времени атаки и раскрыли стратегически важные данные империи. За попытку переворота существовала одна кара — смерть.

Единственным положительным моментом оставалось то, что с матушки и Эдгара сняли подозрения. Расследование завершилось. Результаты однозначно указывали на непричастность, и с души Калеба свалилась гора, когда доверенные слуги, следящие за всеми влиятельными людьми во дворце, принесли добрые известия. К сожалению, до тех пор, под подозрением оставались все, включая матушку, и тому существовали весомые причины.

Калеб не делился подробностями расследования даже с Гледом и Кардом, опасаясь, что те могли выболтать важную информацию или раскрыть ее под давлением. Удалось узнать, что темные делишки числились за всеми важными фигурами во дворце, но не каждое из них касалось именно его, Калеба. Например, на службе матушки состояла внушительная сесть осведомителей, которые доносили обо всем, что происходило в столице и за её пределами. В том числе, она вела тайную переписку со знатными дамами других королевств, обмениваясь с ними различной информацией. Калеба бы это не сильно разозлило, но порой матушка выдавала те знания, которые не следовало, и в перспективе это могло привести к множеству проблем.

Кроме того, ей подчинялись дворцовые стражи, готовые по первому приказу убить любого, на кого она укажет. Однажды матушка уже проводила чистку с их помощью. Тогда она избавилась ото всех, кто верно служил Несчастной Филиции и поддерживал Динара. Точно огромный паук, матушка раскинула сети, внимательно глядя на тех, кто задевал паутину. Она умела выжидать момент для атаки, а потому Калеб не стал сразу исключать её из списка подозреваемых. Вскоре её агенты проявили себя, но отнюдь не так, как ожидалось.

Они помогали. Именно люди матушки разнесли весть по дворцу и столице, что Калеб одолел чудовище катастрофы. Именно благодаря им каждая собака узнала, что он выиграл на Великой Охоте. Именно через её связи поступила информация о готовящемся нападении королевства Драцена. Именно с помощью её людей тайный советник Грей сумел провести полномасштабное расследование, пока Калеб лежал, отравленный. Теперь, когда он очнулся, именно её люди рванули во все концы страны, разнося радостную весь: «Император жив и здоров!». Матушка помогала изо всех сил, пусть иногда выбирала не лучшие способы, и теперь Калеб в ней не сомневался.

Это же касалось Эдгара. У него была отличная возможность освободить трон, когда Калеб свалился от отравы, — сделать вид, будто пытается его спасти, но на деле не пошевелить и пальцем. Дорея сама не успела бы найти противоядие, ведь именно заклинания Эдгара поддерживали в слабеющем теле жизнь в первые семь дней. Маг выигрывал время, так необходимое лекарям. Он не щадил себя, безустанно бормоча длинные формулы и расставляя всюду сверкающие тигиллы. Самоотверженность, с которой он колдовал, поражала, и, очнувшись, Калеб просто не смог назвать его предателем. Язык не поворачивался.

Калеб наговорил много гадостей, когда только взошел на престол, и за это теперь было стыдно. То, как он вел себя в стойле, отчитывая мага за ритуал над Бланшем, было ужасно. Неправильно. Не следовало так злиться, даже если тот потратил множество ценных тигиллов, однако в то время Калеб с трудом контролировал себя. Непрожитая скорбь по отцу, страх ответственности за целую империю и ужас недоверия народа подкосили его. Он стал раздражительным и дерзким, через слово обещая казнить каждого, кто допустит ошибку. Сейчас Калеб понимал, что в то время пытался давить авторитетом, ведь больше положиться было не на что. Он не знал, как иначе заставить людей подчиняться.

Чудо, Эдгар не отвернулся от него. Он выдержал колкости, угрозы и неприятные слова, и всё равно остался рядом. Во время шествия помог скрыть ранение Бланша, во время Великой Охоты — первым кинулся проверять, не появились ли другие чудовища катастрофы, а когда Калеба отравили — провел больше недели у его постели, поддерживая в нем жизнь. Эдгар не был предателем. Напротив, он был одним из самых достойных союзников, на которых можно было положиться.

Теперь матушка и Эдгар стояли подле него, одинаково собранные и готовые ко всему, и Калебу становилось легче. Груз, который он тащил самостоятельно, равномерно распределился и по их плечам. Снизошла простая, но очень важная истина: бороться в одиночку было сложно и больно, а потому гораздо эффективнее оказалось встречать неприятеля вместе.

Когда трупы казненных унесли, Калеб обратился к народу:

— Приговор приведен в исполнение, — объявил он в звенящей тишине, полной затаенного страха и ожидания. — Такое наказание понесут все предатели, вздумавшие уничтожить империю изнутри. Сейчас, как никогда, важно сплотиться, ведь враг атакует со всех сторон, и мы не можем отвлекаться ни на что другое. Вспомните, ради чего мы сражаемся: ради нашего будущего, наших семей, наших близких. Речь идет не только о ресурсах и безбедной жизни. А безопасности каждого из нас. Королевство Драцена напало без объявления войны, и мы понесли страшные потери. Под руководством грязнокровного Динара, некогда входившего и императорскую семью, они захватили Аротел — нашу гордость и опору, и теперь их армия движется на столицу.

Слова повисли в воздухе, как подхваченные ветром осенние листья. Они затрепетали, отзываясь в душах людей, и Калеб твердо продолжил:

— Динар предал империю, когда вступил в сговор с врагом и раскрыл наши тайны и стратегические точки. Он отдал земли, завоеванные кровью и пόтом наших предков, перечеркнув их заслуги. Словно дикарь, он решил ворваться во дворец, чтобы занять престол, и вместо того, чтобы вызвать меня на честную дуэль, опустился до низости — отравления. Но он не добился своего. И не добьется!

Калеб замолчал на мгновение, чувствуя поддержку за спиной. Матушка вскинула подбородок и расправила плечи, готовая в любой момент подхватить речь, если потребуется. Эдгар стиснул в руках посох, внимательно следя за толпой. Никто не должен был сорвать мероприятие очередной вероломной атакой. Доверившись им, Калеб продолжил:

— Перед лицом врага у нас нет времени на споры и заговоры, на удары в спину или интриги. Пришло время сражаться! Сражаться за любимых. За родные земли. За империю, которую мы так ценим! Не важно, кто наш враг, — одно королевство или весь мир. Единство — вот ключ к победе. Я взываю к вам, славные воины империи, покажите свою мощь. Докажите, что вправе носить звание сильнейшей страны на континенте!

Калеб вскинул кулак и зычно воскликнул:

— К оружию, храбрецы! Покажем всему миру, чего стоим! Отстоим нашу землю! Ура!

Толпа, замерев на ошеломительно долгое мгновение, вдруг грянула протяжным:

— Ура!

В воздух полетели шляпы и косынки, и всё взорвалось от крика, полного воодушевления.

— За империю!

— В бой!

— Отомстим предателям!

Калеб оглядел народ, бушующий, как море в шторм, и внутренне выдохнул с облегчением. Они послушали его, приняли. Боевой дух взлетел до небес, ведь на кону встало кое-что более понятное простым жителям, не увязшем в политике, чем гордость империи. Собственная безопасность. Превыше всего люди ценили спокойную, предсказуемую жизнь, когда каждый день приносил лишь мелкие неприятности и такие же крохотные победы. Они хотели знать, что завтра дом будет стоять на прежнем месте, целый и невредимый, а посевы — удастся собрать в срок. Однако война могла опустошить всё это, спалить дотла жилища и изничтожить урожаи. За мирную жизнь люди готовы были убивать.

Убедившись, что народ воодушевился, Калеб вернулся во дворец, приказав страже набирать рекрутов. Он не собирался бросать их в бой, а хотел с их помощью защитить столицу и ближайшие земли, пока сам отправится в Рипсалис. Пытаться вернуть сейчас Аротел не представлялось возможным. Враг сомкнул кольцо возле него, выстроив несокрушимую оборону. Разведчики доложили, что Драцена направила в бой кавалерию, вооруженную новейшими ружьями, вслед за которой шла многочисленная пехота и орудийные расчеты. Хорошо обученные стрелки расправлялись со всеми, кто стоял на пути, а следом местность занимали солдаты, подавляя недовольство простого народа. Пробиваться сквозь такой заслон сейчас, не имея нормального оружия, означало обречь себя на смерть. Калеб не мог позволить дополнительные потери, поэтому сделал ставку на истощенный Рипсалис.

Правда, с ним тоже возникали сложности.

Королевство Алия прислало гонца с посланием. В нем правитель требовал от империи передать некоторые граничащие с ним территории в обмен на обещание не объединяться с Люцерном в союз. Письмо сквозило настолько едкой и издевательской манерой речи, что соглашаться на условия претило, и создавалось впечатление, будто предлагалось молча вытереть с лица плевок. Несмотря на то, что гонец прибыл до того, как Калеб очнулся, никто не посмел прикоснуться к письму. По большей части из-за того, что матушка запретила. Достаточно набравшись сил, Калеб лично надиктовал писарю ответ.

Королевство Алия сняло с себя ответственность за разжигание войны, формально предложив путь мира. О том, что условия выглядели возмутительно, предпочитали умалчивать. Теперь становилось понятно, что Люцерн пообещал в качестве платы нечто ценное — более весомое, чем северные земли империи. Вероятно, чертежи редких артефактов, вроде куполов, защищающих Рипсалис, или поставки тигиллов по сниженной цене. По большому счету, чем именно купили правителя Алии, не играло роли. Что сделано, то сделано. Империя вновь должна была сражаться на несколько фронтов, и ситуация усугублялась тем, что давние донесения разведчиков получили подтверждение. Речь шла о втором граничащем с Люцерном королевстве — Тильд.

Тильд давно и крепко заключил с ним союз, побратавшись, и в каждом конфликте выступал на его стороне. Между королевствами шла бурная торговля, границы пересекались людьми без какого-либо надзора, а языки сплетались, превращаясь в некое общее наречие. С тех пор, как империя пошла войной на Люцерн, Тильд поставлял им ресурсы почти даром, а также предоставлял военную помощь. Правда, последнее делал не слишком активно, ведь боялся навлечь на себя гнев Непобедимого Корнелиуса, который вполне мог пройтись по его приграничным территориям, недвусмысленно дав понять, почему не стоило вмешиваться в чужой конфликт. Тильд воевал из-под полы.

Теперь он тоже решил поднять голову. Войска выстраивались в боевом порядке и стягивались к границам. Едва ли они собирались атаковать сейчас. Скорее, планировали пробить осаду Рипсалиса, чтобы затем, объединившись с остальными армиями продвинуться дальше на юг. Вглубь империи. Учитывая, что они славились мощными, дальнобойными орудиями, война могла затянуться и полностью истощить запасы империи, превратив её в огромную, но слабую страну, от которой каждый мог оторвать лакомый кусочек земли.

Калеб понимал, что требовались быстрые, решительные действия. Оставались считанные недели до объединения армий под Рипсалисом, а потому следовало немедленно отправиться туда и положить конец блокаде. Раньше останавливало убивающее заклинание, от которого не получалось защититься, но теперь, когда он разгадал его суть, всё должно было измениться. Как одолеть купол, защищающий город, тоже не нужно было размышлять, ведь отец решил эту проблему перед смертью. Оставалось лишь создать эффективный боевой строй, вовремя избавиться от убивающего заклинания и от купола, а затем поставить город на колени, не только заполучив ценные ресурсы, но и вернув утерянную в прошлой битве честь.

— Ваше Величество, с возвращением, — когда Калеб вошел в кабинет, сказал Глед, поклонившись. — Всё прошло хорошо?

— Даже лучше, чем я думал, — кивнул он, проходя к столу и устраиваясь там. Глед, всё ещё потрепанный, со следами веревки на шее и с синяками на лице, умостился на подоконнике. — Что у тебя? Закончил расследование?

— Все предатели найдены, люди тайного советника уже схватили их, — отчитался он.

— Надеюсь, они не допустят ошибку, как с Брайаном и Йерном, — нахмурился Калеб. — Побег не приемлем. Мы должны вычистить дворец от прихвостней Динара.

Глед задумался, но вопреки обыкновению не стал дожидаться мотивационного пинка.

— Я как раз хотел поговорить об этом, — сказал он и поставил перед собой артефакт, заглушающий звуки в комнате. — Вам не кажется, что для профессионала уровня Грея, он допускает слишком много ошибок?

— Кажется, — вздохнул Калеб, прикрывая глаза. — Думаешь, он тоже в сговоре?

— У меня нет доказательств, — покачал тот головой. — Но, когда я схватил Брайана и вернул его в темницу, он выглядел рассерженным. Кроме того, настойчиво спрашивал, как мне удавалось скрываться так долго и какую магию я использовал для этого.

— Молодец, что взял запонки, — снова похвалил Калеб, вспоминая, как именно охранник добывал сведения. — Ты нашел им отличное применение, жаль только, что тебе в принципе пришлось их использовать, — он замолчал мгновение, а затем бросил на него взгляд. — Как твои раны?

— Выглядят хуже, чем есть на самом деле, — улыбнулся Глед и вскинул кулак. — Я полон сил и готов помогать в любом деле. Какие будут приказания?

Калеб показательно покачал головой. Глед храбрился. На самом деле он столкнулся с ужасным испытанием, когда попытался раскрыть правду о предательстве Брайана. Ему даже не дали добраться до кабинета матушки, где та решала государственные дела, находящиеся в её власти. Несколько человек набросились на Гледа, спешившего к ней, и затащили в служебную комнату, где попытались задушить. Спасло то, что он ожидал подобного, а потому захватил с собой пару небольших артефактов. С трудом дотянувшись до кармана, Глед раздавил хрупкий камешек, и комнату затопило светом. Противники отпрянули, удивленные, и это дало возможность вырваться из хватки. В одиночку против шестерых Глед бы не справился, поэтому бросился бежать. Вслед помчались убийцы, переодетые слугами.

Кто-то крикнул, что Глед напал на советника Брайана, и стража, не разобравшись в чем дело, попыталась его задержать. Сработали они чисто, ведь после нападения на Калеба в стенах дворца взялись за службу со всем рвением. Однако ловили не того врага. Когда Гледа окружили, он не нашел другого способа спастись кроме как выпрыгнуть в окно. Мало того, что осколки порезали его, так ещё и приземление вышло не самым удачным. Избитый и израненный, он из последних сил помчался в крыло магов, надеясь на помощь Эдгара. Вот только его на месте не оказалось. Кабинет пустовал, а магический замόк на двери — почему-то не активировали.

В отчаянии, загнанный в угол Глед не придумал ничего лучше, чем спрятаться там от очередного отряда стражи. Тогда ему и попались на глаза запонки, призывно сверкающие на рабочем столе. Точно такие они испытывали незадолго до Великой Охоты, а затем передали Аллену и Соулу, которые отправились с разведкой в Рипсалис. Глед не верил в счастливые совпадения. Он надел запонки, активируя заклинание, и исчез для всех во дворце, мысленно поблагодарив Эдгара за помощь. Без удивительного артефакта, он уже лежал бы под толщей земли, съедаемый жуками и временем.

Когда страсти поутихли, а стража вернулась на посты ни с чем, Глед тихонько прокрался в кабинет матушки, которая как раз беседовала там с Эдгаром. Наконец, удалось рассказать о подозрениях и предоставить доказательства вины советника Брайана. Глед сделал, что должен был, и его не остановили ни страх лишиться головы за обвинение знатного человека, ни попытка заткнуть ему рот, ни внутренние сомнения. Он выложил всё, как есть, думая только о том, как избавить дворец от предателей и обеспечить ему, Калебу, защиту. К счастью, матушка поверила, а Эдгар — велел не снимать запонки до тех пор, пока всех причастных не поймают.

С той минуты и пошла чистка. Предателей находили везде: и среди слуг, и в числе стражи, и даже в рядах советников. Под напором доказательств пришлось сдаться даже Брайану. Однако вскоре тот попытался сбежать, воспользовавшись чьей-то помощью. Глед предвидел это. Он следил за темницей, поэтому вовремя заметил, как кто-то покидает её в сумраке, и отправился в погоню. Если бы не он, Брайан и Йерн сумели бы скрыться, избежав наказания. До дня казни, Глед призраком ходил по дворцу, следя за всеми, и лишь сегодня окончательно снял маскировку.

Калеб не мог подобрать слов, чтобы описать его самоотверженность и стойкость. Оставшись без поддержки, Глед сумел найти практически всех заговорщиков и убедился, что они понесут наказание. При этом он сам едва не погиб, пусть теперь отмахивался от ран, как от чего-то несущественного. Калеб не мог смотреть на него без сожаления и восхищения. Синяки, ссадины, порезы и ужасный след от веревки на шее — всё это кричало о нелегкой битве, в которой Гледу пришлось справляться самому. Хотелось дать ему время, чтобы вылечиться и набраться сил, но это не представлялось возможным. Новое сражение, не менее важное и опасное, поджидало их.

— Сегодня отдыхай, — сказал Калеб, коротко улыбнувшись. — Завтра вместе с Кардом соберешь наиболее преданных мне бойцов, которые отправятся с нами в Рипсалис.

— Всё-таки в Рипсалис? — отозвался Глед и нахмурился. — Не в Аротел?

— Нет, — покачал головой Калеб. — Все ждут, что мы бросимся отвоевывать свои территории, и я хотел бы сделать это, но не могу. Слишком опасно. Армия Драцены лучше оснащена, а защита Аротела — несокрушима. Его обороняют сильные, крепкие воины, воодушевленные несколькими победами. В то время, как Рипсалис истощен и измучен. Его защитники слабы, у них не хватает пищи и лекарств, и у нас больше шансов одолеть их, даже учитывая купол и то заклинание.

— Но что скажет народ? Верно ли отправляться в Рипсалис, когда по нашим землям шагают враги?

Калеб задумался.

— Это может вызвать недовольства, ты прав, — сказал он. — Но я направлю основные силы сдерживать Драцену и Динара, пока мы отправимся небольшим отрядом в Рипсалис. Мы заполучим тигиллы, а затем поспешим назад, чтобы оснастить армию и прийти на выручку Аротелу и другим землям. Народ должен понимать, что без ресурсов войну выиграть не удастся.

— Звучит логично, — кивнул Глед, потирая подбородок, а затем нервно улыбнулся. — Осталось только сломить Рипсалис.

— Сломим, — постановил Калеб. — Но действовать нужно быстро, пока к нему не пришла подмога. Как только там покажутся Тильд и Алия, считай, война проиграна по всем фронтам.

Глед поднялся с места.

— Тогда не будем медлить, — сказал он. — Я сейчас же отправлюсь собирать бойцов, мне не нужен отдых.

Калеб смерил его взглядом, но не стал спорить. Вместо этого он велел:

— Возьми с собой Карда. Пусть хоть ползает, но он должен постоянно ходить с тобой и участвовать во всех приготовлениях к битве. Ты меня понял?

— О… Да, конечно, — растерялся Глед, по-видимому, ожидая любой приказ, кроме этого. — Но вы действительно хотите взять его в Рипсалис? После ранений, которые он получил?

— Да. Я поручу ему орудия, раз он не может сражаться лично. Но не из жестокости, а из сострадания. Глед, послушай, сейчас ему нужна наша вера, ведь ничего другого у него не осталось. Ни отца, ни силы, ни твердости духа. Мы должны показать, что ранения не делают из него беспомощного калеку. Он всё ещё воин империи и может сослужить хорошую службу.

Глед порывисто вдохнул, точно не веря ушам, а затем грустно улыбнулся.

— Вы очень внимательны, Ваше Величество. На самом деле, я и сам хотел предложить взять Карда с нами хотя бы в качестве сопровождения. Мне кажется, он зачахнет, если останется в столице. Он уже напоминает бледную тень себя.

— Это из-за предательства отца, — вздохнул Калеб. — Ты не представляешь, что с ним было, когда он узнал о казни. Никогда не видел его таким… Надеюсь, больше и не увижу.

Глед поджал губы, кивнув, а Калеб поморщился, невольно вспомнив, как несколько дней назад в кабинет ввалился Кард, поддерживаемый старшим братом, и оба упали на колени, едва переступив порог. Некогда сильный, быстрый, ловкий охранник выглядел жалко. Бинты скрывали сильно поврежденный левый глаз и руку. Он не мог передвигаться без трости, а о верховой езде, фехтовании и стрельбе можно было забыть. От одного взгляда на него разрывалось сердце. Лекари говорили, что было чудом, что Кард выжил. Однако о сражениях и прежней работе следовало забыть, во всяком случае на ближайшие несколько лет. Возможно, ему могли помочь новые лекарства, основанные на тигилловой пыли, но рассчитывать на них не стоило. О побочных эффектах никто не знал.

Бледный, с потрескавшимися губами и с полными отчаянием глазами, Кард склонился.

— Ваше Величество, умоляю вас пощадить отца, — воскликнул он тогда, и старший брат бросил на него взгляд, полный боли и надежды. — Он не знал, что творит, не думал о последствиях. Уверяю, он никогда бы не причинил вам вреда, если бы полностью себя контролировал. Его околдовали! Кто-то заставил его сделать это, и он — такая же жертва, как я.

— Кард, подними голову, — ответил Калеб в тот день, нахмурившись. Когда охранник вскинул взгляд, он вздохнул. — Я злюсь не из-за себя, а из-за тебя. Ты серьезно пострадал, и господину Хэлвису нет оправдания в том, что он дал тебе зачарованный мундир. Я не пощажу его за то, что он едва не убил тебя.

Кард посерел, а его брат сжал кулаки.

— Также люди Грея уставили его связь с Драценой, — продолжил Калеб, роняя слова, как камни. — Это был заговор, Кард. Мне жаль, но твой отец поддерживал Динара. По своей воле или по приказу, но он передавал врагу информацию о наших войсках и вооружении, и я не могу закрыть на это глаза. Он должен понести наказание, и мы оба это понимаем.

— Можем ли мы что-то сделать, чтобы изменить приговор? — спросил брат Карда, и на его лице отразилась гримаса страдания. — Как глава рода, я — Даниэль Хэлвис, могу воспользоваться ресурсами семьи, чтобы…

Калеб вскинул руку, останавливая.

— Пустое, — сказал он. — Не стоит тратить богатства рода, которые нужны вам самим. Я не приму никакие дары.

Даниэль воскликнул:

— А клятвы?..

— Бессмысленны, — обрубил Калеб. — Я и так знаю о вашей преданности, и особенно это касается Карда. К тому же последние события показали, что даже самые пылкие заверения осыпаются пеплом перед звоном монет.

— Тогда… — Кард сглотнул, а его глаза заблестели, а голос задрожал. — Ваше Величество, во имя нашей давней дружбы, отошлите отца в ссылку, направьте на каторгу, бросьте в темницу, но, прошу вас, не казните его. Не лишайте жизни. Ваше Величество, не забирайте у меня отца…

Он опустил голову, поджав губы, и его плечи затряслись. Калеб отвернулся. Было слишком тяжело глядеть на Карда сейчас, когда всё, что держало его на плаву, исчезало одно за другим. Предательство отца больно ударило по нему, травмы — испещрили трещинами внутренний стержень, а приговор — мог окончательно добить. Калеб не мог так поступить. Только не с Кардом. Не с этим сильным, поспешным, глуповатым, но такие добрым другом. Братом. Калеб не хотел быть тем, кто разобьет его сердце и расколет душу.

— Это только ради тебя, Кард, — сказал он, вздохнув. — Не ради твоей семьи, не ради братьев или сестры. Только ради тебя.

Кард вскинул голову, его глаза засияли, а с губ посыпались торопливые благодарности и заверения в искренней преданности. Даниэль вторил ему, обещая всё на свете за такую милость, но Калеб вскоре прервал их, вскинув руку. Он не миловал господина Хэлвиса, а лишь позволял ему сохранить жизнь.

— Вместо казни будет ссылка, — твердо сказал он, и братья застыли. — Ваш отец отправится на восток, за горы Уньи, где останется до конца своих дней.

— К каторжникам?.. — прошептал Даниэль и торопливо склонил голову, поймав острый взгляд. — Как вам будет угодно, Ваше Величество.

— А теперь возвращайтесь домой, — велел Калеб. — Карду нужен отдых.

Спустя несколько дней отец Карда отправился в ссылку, главой рода официально стал Даниэль — первый по старшинству, а прочая знать притихла, ошеломленная приговором. Многие думали, что наказание будет мягче, ведь ходили слухи, что в деле появилась ментальная магия. Отец Карда вел себя странно, точно не до конца осознавал, что делает, но достоверно установить, навязывал ли кто-то ему свою волю, не вышло. С одинаковой долей вероятности он мог играть на публику, выдавая себя за умалишенного, лишь бы не получить смертельный приговор, или действительно страдать после воздействия магии. В любом случае, ссылка казалась хорошим вариантом. Калеб считал это достаточно грозным наказанием, в котором присутствовала толика снисходительности.

Он вздохнул, вновь думая о том, как тяжело пришлось его людям, а затем перевел взгляд в окно, размышляя, что ждет их совсем скоро. Битва. Сражение, которое определит судьбу империи. Покажет, смогут ли они перевооружить армию и дать отпор соседям, или сгинут, разбившись, как вода о камень, о непокорный Рипсалис. Время размышлений прошло. Настала пора битвы.

Победа или смерть.