Гиппогриф Его Величества

Глава 25. Рассвет империи

Калеб попался.

Как только он встал спиной к Динару сознание заволокло усталостью, отчаянием и страхом, которые поглощали, не позволяя ни единой искорке решимости пробиться. Хотелось спать. Любое движение казалось утомительным, а яркое солнце слепило глаза. Вязкая тишина давила на уши, и Калеб с удовольствием прикрыл бы глаза, выпуская из пальцев пистолет, и прилег бы на землю, позволяя натруженным мышцам отдохнуть. Не нужны были ни мягкие подушки, ни воздушные перины, ни теплые одеяла — ничего. Только покой.

Тело шагало дальше, не то по чужой воле, не то на остатках самоконтроля. Расстояние между ним и Динаром увеличивалось, и Калеб знал, что вот-вот всё завершится. Дуэль состоится, а самый достойный займет императорский трон. Никто не знал, кого выберет пуля. Однако каждый делал всё, чтобы проиграл другой, и несмотря на заверения в честности и справедливости поединка грязные приемы сразу же пошли в ход. Шпионы, маги, стрелки — Калеб знал, что они участвовали в незримой битве, исход которой определял судьбу всего государства. Он чувствовал поддержку народа за спиной.

Калеб осознавал, что усталость и вялость не принадлежали ему — они приходили извне, заставляя руки опускаться, и навязывали сомнения в своих силах. Однако Динар просчитался. Однажды он уже подчинял разум Калеба, и теперь попытался сделать это вновь, чтобы вынудить его выстрелить в небо или промахнуться. Это было предсказуемо. Самонадеянно. Динар до сих пор думал, что Калеб остался тем напуганным, слабым мальчишкой, который едва не разбился, выпав из окна своих покоев. Применив тот же прием, он ухмылялся, чувствуя пьянящий вкус победы, и всё вокруг замирало в ожидании выстрелов.

Калеб!

Внутри разгорелась маленькая искорка, но Калеб не смог перевести взгляд на Бланша. Его беспокойство, решимость и злость витали в воздухе, точно осенние листья, ведь тот первым заметил неладное. Чувствовалось, что Бланш хотел рвануть к нему, пробуждая от морока, но усилием воли оставался на месте. Не время. Калеб мысленно просил подождать, не вмешиваться, ведь дуэль предназначалась только ему. Скоро всё должно было закончиться, а самонадеянный дурак — получить заслуженное.

Они с Динаром развернулись, приготовившись стрелять. Калеб смотрел на него устало и обреченно, точно смиряясь с собственной участью, и ловил в ответ взгляд, полный превосходства и воодушевления. Порыв ветра прошелся между ними, поднимая пыль. Всё смолкло. Секунданты приготовились дать последнюю команду, и сердце на миг дрогнуло, испуганное, а затем забарабанило о грудную клетку, точно птица, вновь обретшая крылья. Прозвучало короткое:

— Начинайте.

Калеб мгновенно изменился. Глаза засияли, рука твердо вскинула пистолет, а из души пропал любой намек на сомнения, когда он прицелился и нажал на курок. Два выстрела слились воедино. Боль пронзила тело, молнией пройдясь от макушки до пяток, и Калеб не сдержал вскрик. Падая на землю, он заметил растерянный взгляд Динара. Тот в ошеломлении замер, не ожидая, что Калебу удастся вырваться из морока и сделать выстрел. Не зря сознание заполняли усталость и уныние. Динар хотел всадить в него пулю первым, отобрав шансы на победу, но ошибся. Они выстрелили одновременно.

— Ваше Величество! — закричал Глед, точно откуда-то издалека. — Целителя, живее!

Всё смазалось. Боль сковала тело, не позволяя сделать нормальный вдох, а в ушах зашумело. В стороне возликовала армия Драцены, увидев на ногах своего кандидата, а империя в ужасе затихла, не веря глазам. Кажется, кто-то закричал. Матушка. Вероятно, она с посеревшим лицом вскочила со своего места, роняя палочку из ослабевших пальцев, а фрейлина тороплива подхватила ее, пряча в складках юбки. Тетушка Минерва отвернулась, зарыдав. Солнце скрылось за облаками, закончив судить дуэль, ведь победитель определился.

— Ведьмин… — прозвучало от Динара прерывисто и тихо. — Ведьмино отродье…

И он внезапно рухнул тоже. Калеб понял это по тому, как резко оглянулся Глед, уставившись в ту сторону, а Шеррил, слуга Динара, закричал, что нужен лекарь. Теперь затихли все. Обе стороны растерялись, не понимая, что случилось, и Калеб сцепил зубы, собирая волю в кулак. Он перекатился на бок, хватаясь за окровавленное плечо, и не обратил внимания на то, что мир вспыхнул, а голова закружилась. Глед засуетился, уговаривая не двигаться, однако Калеб упрямо завозился, вскидывая твердый взгляд.

— Я должен встать, — прошептал он. — Помоги подняться. Народ должен меня видеть.

— Куда он попал? — забеспокоился Глед, исполняя приказ. Калеб сглотнул, когда волна боли вновь пронзила его, и выдохнул сквозь зубы.

— Плечо, — выдавил он. — Динар попал в плечо.

Калеб поднялся, тяжело опираясь на Гледа, и бросил взгляд в сторону. Там, на земле, лежал Динар, вокруг которого метались целители и слуги. Было много крови. Пахло грозой, металлом и пылью, и всё накрыла тень. Поднялся ветер, всколыхнувшись знамена империи и королевства Драцена, но среди армий по-прежнему царила настороженная тишина. Люди во все глаза уставились вперед, затаив дыхание, и вдруг прозвучало едва слышное от Шеррила:

— Господин… — он опустил голову, склонившись, а лекарь подтвердил.

— Он мертв.

Калеб вдохнул, распаляя внутри себя искру, и Бланш без слов понял его, подскочив ближе и распахнув крылья. Громкий, мощный клич сотряс небо и землю, и эхом отдался в сердцах людей. Гиппогриф Динара склонился, признавая поражение. Калеб сделал шаг к своему народу и, забыв о боли, вскинул руку с зажатым кулаком. Мгновение ничего не происходило. Однако затем, точно лавина, обрушился крик, полный ликования и радости. Сердце встрепенулось, когда в воздух полетели шапки и платки, и людское море зашумело, поздравляя с победой. В груди задрожало, в горле запершило, а губы растянулись в широкой, искренней улыбке. Хотелось упасть на землю, хохоча от счастья, и разрыдаться, отпуская напряжение. Калеб порывисто вдохнул, понимая, что всё закончилось.

Наконец, битва за престол завершилась.

— Да здравствует Его Величество Калеб Стойкий! — закричал кто-то, кажется, это был Кард.

И толпа подхватила, разнося стократно.

— Да здравствует Калеб Стойкий!

— Ура Его Величеству!

— За нашего Императора!

Калеб не смог отвести взгляд от народа, сияющего в лучах вновь выглянувшего солнца, и почувствовал, что кое-кто близкий разделяет его чувства. Бланш. Он стоял рядом, ненавязчиво предлагая опереться на себя, и безмолвно рассказывал, как испугался в момент выстрела, как собирался броситься на выручку и как в последний миг решил довериться, позволив самому справиться с испытанием. Бланш тихонько закурлыкал, поздравляя с победой. Сердце наполнилось светлыми чувствами, яркими и пестрящими, как лучики на воде. Калебу хотелось запечатлеть этот миг на века. Оставить в памяти, как драгоценное сокровище.

Его родина, Империя, засияла вновь.

И ничто не могло заставить её померкнуть.

***

Даже спустя несколько месяцев прошедшая дуэль продолжала будоражить умы людей. О ней говорили в знатных кругах и среди бедняков, обсуждали на балах и в трактирах, пересказывали из уст в уста и записывали в книги. Калеб будто прошел вторую коронацию, когда на параде в честь дня победы объявлял о взятии Рипсалиса и об исходе противостояния с Динаром. На сей раз на лицах людей сияли улыбки, а глаза горели от веры в него. Тяжелый плащ не тянул к земле, корона села, как влитая, а богато украшенный трон пришелся в пору. Калеб с удовольствием глядел на свой народ, восторженно кричащий при его появлении.

Его признали не только простые люди, но и представители знати. Генералы и советники перестали ставить под сомнение каждое слово, а начали делиться опытом, как и положено. Из глаз матушки ушел лед. Она не изменила привычкам, оставшись такой же недосягаемо холодной и прекрасной, но рядом с ней теперь можно было расслабиться. Во время поединка именно она разбила морок Динара, позволив вовремя сделать выстрел. Без её помощи всё закончилось бы иначе. Тетушка Минерва осталась здесь. Узнав, что король Драцены мог не пощадить Амелию, она сбежала оттуда, попросив убежища в империи. Теперь она озаряла улыбкой всё вокруг, бесконечно болтая с фрейлинами и докучая старшей сестре. Калеб внутренне веселился, глядя, как матушка изнывает от столь бурного общения.

Темные, смутные времена остались позади. Битва при Рипсалисе окончилась победой и принесла империи необходимые ресурсы, хотя и стоила больших жертв. Помимо рядовых и офицерского состава, погибли и важные люди, такие как верховный маг Эдгар и генерал Джозеф. Их опыт и острый ум пригодились бы Калебу, однако теперь оставалось лишь носить цветы на их могилы. Не менее грустно становилось от смерти Аллена — бойкого парнишки, который рискнул всем, чтобы пробраться в стан врага и добыть важные сведения. Его информация очень пригодилась при планировании битвы, а сам он позднее был с почестями похоронен, как герой.

Все, кто участвовал в сражении и проявил себя, получили заслуженные награды: кто посмертно, кто при жизни. Самые инициативные, смелые и находчивые бойцы с гордостью теперь носили ордена и медали, которые им вручил Калеб на главной площади во время праздника. Он лично наградил Гледа, ставшего героем взятия Рипсалиса, и пожаловал ему титул. Не слишком высокий, чтобы это повредило, но достаточно почетный, чтобы возвысило его над бόльшей частью людей. Отыне никто не мог свысока глядеть на него, обзывая безродным щенком. Глед стал основоположником новой славной семьи и обещал верой и правдой служить империи и впредь.

Кард тоже получил награду. За отличное управление орудийными расчетами Калеб одарил его медалью, чем упрочнил пошатнувшееся положение рода Хэлвис. После ссылки отца охранник вместе с братьями стал объектом насмешек и перетолков, но теперь злые языки должны были замолчать. Калеб сделал всё, чтобы приближенные ни в чем не нуждались и не испытывать трудностей, и Кард поклялся, что до конца дней будет на его стороне.

Помимо них особыми наградами удостоились генерал Зейн за проявленное мужество и Соул за опасную работу в тылу врага. Не забыл Калеб о магах, самоотверженно сражавшихся на передовой, о лекарях, спасших множество жизней, и о простых людях, без которых империи просто не существовало бы. На параде победы, ставшем самым пышным и красивым праздником последних лет, Калеб поблагодарил каждого за вклад в общее дело. Он заявил, что станет достойным правителем и возвеличит империю. На сей раз сомнений не было.

Череду воспоминаний, заполнивших разум, прервал знакомый голос.

— Не спится? — спросили у Калеба, стоящего на балконе и глядящего на подернутую пеленой ночи империю.

Было тихо. Спокойно. Люди мирно спали, набираясь сил перед новым днем, наконец, позволив себе расслабиться. Холодный ветер трепал волосы Калеба, с любопытством ребенка овевал мундир, касался сапог и пересчитывал пуговицы. Он словно удивлялся, почему в такой час Калеб всё ещё находился в рабочей форме. Точно такими же вопросами задавались и звезды, перемигиваясь. А Луна лишь угрюмо катилась к горизонту, сетуя, что он опять проработал всю ночь.

— Опять гуляешь по дворцу? — вместо ответа спросил Калеб, оборачиваясь. Бланш, вернее, Александр подошел ближе и оперся на перила.

— Здесь так красиво, что невозможно удержаться, — сказал он. — Особенно, когда появилась возможность всё потрогать и пощупать. Ты не представляешь, как я по этому скучал.

Александр опустил взгляд на руки, и Калеб снова с трудом представил, какого было менять облик по своему желанию. Становиться то человеком, то гиппогрифом. Ещё недавно у Калеба и мысли не возникало, что такое возможно, а теперь он сталкивался с этим каждый день. На вид Александру было около двадцати пяти. У него были зеленые глаза и русые волосы, крепкое телосложение и правильные черты лица. По распоряжению Калеба, он свободно гулял по дворцу, не сдерживаемый стражей и слугами. За это время Александу удалось научить неплохо разговаривать, и он с интересом изучал всё, до чего мог дотянуться. Читать и писать пока не умел, но Глед пообещал помочь с этим. Они уже даже начали первые уроки, но почерк Александра выглядел ужасно.

Калеб иногда с тоской вспоминал того слабого, болезненного гиппогрифа и не мог поверить, что уже в тот момент в нем было две души, сплетенные так сильно, что невозможно было отличить одну от другой. Принять его в новом воплощении получалось с трудом. Калебу казалось, будто его предали, обманули, однако он не мог забыть, что именно этот новый Бланш всегда был рядом и в нужный момент спасал от смерти.

Именно Бланш закрыл его собой на шествии, получив отравленную стрелу в крыло, и вытащил из-под взрыва на Великой Охоте. Именно он разоблачил предательство Йерна, подслушав разговор, и помог пройти убивающее заклинание Рипсалиса, выдержав натиск десятков магических лучей. Именно он защищал его всё это время, поддерживал и оберегал. Пусть он изменился, стал человеком, но Калеб не собирался это забывать.

— О чем задумался? — спросил Александр, посмотрев вдаль.

— Будто ты не знаешь, — ответил Калеб, вздохнув, и бросил взгляд на темное небо. — Пытаюсь понять, какие у нас есть шансы на спасение.

— От крушения мира? — спросил Александр и уверенно расправил плечи. — У нас отличные шансы, хотя мы понятия не имеем, что делать.

Калеб бросил на него взгляд, поразившись жажде жизни, которой сияли его глаза.

— Откуда такая уверенность? — спросил он.

— Молчание богов прервано, — улыбнулся Александр. — Рассет откликнулся на зов и даже позволил мне стать человеком. Он хочет спасти этот мир, уверяю тебя. И я хочу помочь ему в этом.

Калеб нахмурился.

— Но уповать на богов глупо, — сказал он убежденно. — Вдруг он снова замолчит?

— Такое может случиться, — не стал отрицать Александр. — Поэтому я предлагаю воспринимать его последней надеждой. Тем немногим, что останется, если остальные планы рухнут. До тех пор мы должны сделать всё, чтобы найти выход самостоятельно.

Калеб прищурился, различив в его голосе скрытые нотки.

— У тебя есть план?

— Идея, — засиял Александр, заряжая искрящейся надеждой. — В моем мире тоже нашли тигиллы, и я даже видел один из них. Если бы у нас получилось прорубить проход между мирами, связываясь через магические кристаллы, то появился бы шанс уйти в мой родной мир. Спасти не земли, а людей.

Калеб нахмурился.

— Но мир огромен, — протянул он. — Даже если проход удастся создать, как мы успеем переправить всех? И будет ли достаточно места, чтобы разместиться там?

— Насчет первого, — задумался Александр. — Я понятия не имею. А насчет второго отвечу твердо. Да. Мой родной мир бескраен, и многие территории не освоены. Мы заняли лишь малую часть земли, поэтому вам будет, где разместиться.

— Это успокаивает, — протянул Калеб и приложил руку к подбородку, размышляя.

— Но всё равно остается слишком много вопросов, — понял его Александр и принялся перечислять. — Как прорубить проход в мой мир? Как уговорить людей переместиться туда? Как организовать переселение? Как сообщить людям о неизбежном? Как убедить остальные королевства объединиться и вместе искать решение?

— И как успеть до того, как всё рухнет? — дополнил Калеб. — У нас есть лет двадцать до катастрофы, но я бы не рассчитывал на такой срок. Действовать нужно сейчас. Неизвестно, столько продержится наш мир.

Калеб снова перевел взгляд на империю, купающуюся в темноте ночи, и сердце замерло. Она могла погибнуть. Сгинуть, как и всё остальное, и пока оставалось непонятным, был ли шанс спастись. Холодный ветер пробирал до костей, и мурашки побежали по спине. Стало зябко. Страшно. Мысли заполнялись ужасными фантазиями, а память подкидывала образы тьмы, в которой Калеб едва не исчез. В тот раз его спас Элмонт — милосердный бог-покровитель империи, но теперь уповать оставалось только на свои силы.

Точно почувствовав его настроение, Александр пихнул Калеба в плечо и улыбнулся.

— Не хмурься так, ничего не потеряно, — сказал он. — Мы справимся. До тех пор, пока мы можем дышать и мыслить, у нас есть надежда. Мы сделаем всё, что сможем самостоятельно, но если Рассет откликнется на зов, то воспользуемся и его помощью, чтобы всех спасти. Вместе у нас всё получится.

Калеб взглянул на него, порывисто вздохнув, и не сдержал ответную улыбку, когда первые лучики солнца осветили империю, подарив ей тепло и надежду.

— Ты прав, — сказал он и повторил. — Вместе у нас всё получится.

На горизонте забрезжил рассвет.