Гиппогриф Его Величества

Глава 6. Единство и раскол

Бланш узнал звук шагов задолго до того, как человек показался в стойле. Он ни с чем не мог спутать их, и всё внутри затрепетало от долгожданной встречи. Хотелось радостно клекотать, бегать, махать крыльями. Животная часть возликовала и заставила тело подскочить, случайно сшибив Йерна крылом. Мужчина с удивлением уставился на него, но не смог ничего сделать. Бланш бросился на выход, ловко расправляясь с примитивным замком, и распахнул двери, боднув их головой. Когда он выскочил из стойла, тут же заметил Калеба, который уставился на него, остановившись. Йерн выбежал секундой позже и низко поклонился.

— Ваше Величество, — поприветствовал он. — Прошу прощения, должно быть, Бланш узнал ваши шаги. Я не успел его остановить.

Калеб отмахнулся.

— Не страшно, — сказал он. — Я всё равно хотел его навестить.

Услышав это, Бланш пошел навстречу, достаточно медленно, чтобы не вызвать беспокойства, и достаточно уверенно, чтобы на него обратили внимание. Глед и Кард переглянулись, но промолчали. Калеб не шелохнулся. Он бесстрастно смотрел на него до тех пор, пока Бланш ни подошел вплотную и ни склонил голову, ткнувшись ему в грудь. Пространство наполнилось негромким клекотом. Однако люди продолжили молчать. Йерн не смел ничего сказать, а охранники Калеба по какой-то причине прикусили языки. Вечно болтливые, сегодня они казались подавленными и грустными. Бланшу даже показалось, что он чувствовал запах крови, но пока у него не было времени, чтобы думать об этом.

Не дождавшись реакции от Калеба, который изваянием застыл месте, Бланш попытался заглянуть ему в глаза. Однако тут же натолкнулся на взгляд, полный подозрения и горя. В нем оказалось столько боли, что в ней можно было утопиться, а потому Бланш невольно отступил. Он думал, что Калеб, наконец, решил сделать шаг к примирению, попытаться вновь наладить некогда прочную связь, но ошибся. Зачем бы он ни пожаловал, ему было тяжело даже просто смотреть на Бланша. О том, чтобы ждать ласки и добрых слов, не могло быть и речи. Из голубых глаз не уходил лед.

Бланш сделал несколько шагов назад, понурив голову. Даже крылья опустись ниже. Стало больно в груди.

— Ваше Величество, — робко окликнул Глед. — Кажется, Бланш очень скучал по вам.

Калеб немного сощурился, и животная часть Бланша зашлась горьким воем. Человеческая же вспыхнула от раздражения, ведь они так долго старались над планом, а это ни к чему не привело. Напротив, Калеб казался более отстраненным, чем раньше.

— Я вижу, — сказал тот спустя секунду. — Печально, но ничего не поделаешь. Йерн, через три дня я пройду по главной площади на официальном шествии, чтобы объявить о Великой Охоте. Подготовь Бланша. Он должен сиять.

— Как будет угодно, — поклонился тот. — Желаете прокатиться на нем сегодня?

Калеб на мгновение задумался.

— Нет, — сказал он. — У меня много дел.

— Но Ваше Величество, вы же… — начал Кард, но наткнулся на острый взгляд. Он замер, а затем опустил глаза. — Я… ляпнул лишнее. Извините дурака.

— Глед, займись Бланшем. Кард, за мной.

Калеб развернулся и пошел прочь, не оборачиваясь. Охранник, тяжело вздохнув и бросив на товарища говорящий взгляд, поплелся ко дворцу. Около стойла повисла тишина, которую нарушал лишь шелест ветра. На сером небе не было видно солнца, и Бланшу казалось, что пейзаж стал отражением души. Внутри него было так же тоскливо и горько, и не было никакой возможности узнать, когда всё изменится в лучшую сторону. Когда облака разойдутся? Когда теплое солнце вновь осветит его и согреет в своих лучах? К сожалению, пока можно было ждать только дождь — противные мелкие капли, стучащие земле и крышам домов.

— Йерн, запряги его. Мы пойдем на тренировку.

Мужчина помедлил.

— Его Величество собирался прокатиться на нём, я прав? — осторожно спросил он. — Почему же он ушел?

— Долгая история, — покачал головой Глед. — Но хорошо уже то, что он пришел. Верно, здоровяк? — он погладил Бланша по голове. — Это был первый шаг, понял? Скоро всё обязательно наладится.

Бланш с сомнением взглянул на него и повел крылом. На этом разговор оказался кончен, и его увели, чтобы седлать. Йерн сделал всё даже аккуратнее и заботливее, чем обычно, ведь, наверное, пытался приободрить. Как никто иной, он знал, насколько грустно было Бланшу всё это время. Глед тоже попытался его развеселить, а потому предложил пройти новую веселую тренировку. Он заблаговременно распорядился расставить соломенные чучела так, чтобы они составляли длинную кривую линию. Бланшу нужно было бить первое чучело передними лапами, второе разрывать клювом, третье лягать задними лапами, а четвертое перелетать. И так до тех пор, пока тренировочная полоса ни будет пройдена.

Чтобы всё было максимально приближено к реальному сражению, Глед находился в седле. Он почти полностью передал контроль Бланшу, и тому предстояло сделать всё, чтобы не сбить мужчину на землю. Если Глед падал, нужно было начинать сначала. Во время тренировки Бланш активно скакал, вставал на задние и передние лапы, а также резко взлетал. Простому наезднику было бы трудно сохранять равновесие, особенно если сам он должен был в это время размахивать мечом. Бланшу нужно было научиться контролировать свои движения: делать их более плавными и осторожными, но не менее сильными. Именно это они и тренировали сегодня.

Правда, Гледу всё равно пришлось не один раз рухнуть на землю.

Бланш с извинением опускал крылья, а тот ворчал, что рад стараться. Если бы Калеб так падал постоянно, было бы ужасно. Лучше пусть Глед пропахает носом землю, пока Бланш учится. Так будет лучше и продуктивнее для всех. На том и порешили. К чести Бланша, через несколько часов он уже почти освоился, и даже научился ловить Гледа крыльями, если тот начинал сильно крениться в бок. К концу тренировки оба были взмыленные, но довольные, и повсюду валялись щепки от уничтоженных чучел.

— Отличная работа, — выдохнув, сказал Глед, вытирая пот со лба. — Думаю, на Великой Охоте проблем не будет.

Бланш недоуменно склонил голову вбок. Глед уже знал этот взгляд, ведь часто видел его, когда зачитывал им с Кардом выдержки из исследовательской тетради верховного мага, а потому принялся пояснять:

— Во время Великой Охоты наездники соревнуются друг с другом по количеству пойманных магических зверей. Разумеется, бόльшую часть добычи ловят именно они, но и ездовые животные могут помогать. Как правило, во время праздника знать редко появляется на обычных лошадях, ведь все пытаются показать свой статус. Вскоре ты увидишь ящеров, грифонов, саблезубых тигров и других зверей. Правда, в реальном бою никто из них не показывается. За исключением императорского рода никто не рискует отправлять особое ездовое животное на войну. Оно скорее является признаком достатка и могущества.

Бланш захлопал глазами, не ожидая услышать настолько подробный ответ, и Глед, поняв, что увлекся, смущенно кашлянул.

— В общем, охотиться будет не только Его Величество, но и ты. Тебе тоже нужно будет ловить зверей, чтобы принести ему победу. Как правило будут выпускать мелкую живность, вроде кроликов, усиленных магией. Будет достаточно придушить их, но никто ничего не скажет, если ты случайно перекусишь одного пополам.

Бланш кивнул, принимая правила. Он подумал, что на этом Глед закончит, однако тот уставился на него со знакомым блеском в глазах. За время, проведенное вместе, Бланш понял, что в такие моменты он о чем-то напряженно думал. Чаще всего мужчина хотел сказать что-то, но не решался. Либо считал, что ляпнет глупость, либо не был уверен, что информация придется к месту, либо не мог просчитать реакцию собеседника, а потому оценивал риски. Если Кард не пихал его в бок, веля выкладывать, как есть, Глед так и мог уйти, не сказав ни слова. К сожалению, сейчас они были одни. Мотивационный пинок отвесить было некому, а потому Бланшу пришлось импровизировать.

Он пихнул Гледа крылом, а затем склонил голову вбок. Тот нахмурился и поджал губы.

— Не хочу давить, но, думаю, нужно предупредить, — медленно начал он. — Каждый год побеждает император, и это неоспоримая истина. Борьба идет за вторые и третьи места. Во всяком случае так было при императоре Корнелиусе. Однако на этот раз конкуренция будет более жесткой, ведь в качестве императора будет Его Величество Калеб. Ему нельзя проиграть, понимаешь? Если кто-то обойдет его по количеству зверей, Его Величество превратится в глазах народа в слабого и недостойного правителя. В этом году Великая Охота станет не просто праздником, а проверкой. Вам ни при каких обстоятельствах нельзя ударить в грязь лицом.

Глед сжал кулаки и четко повторил:

— Проиграть нельзя, Бланш. Сделай всё, чтобы Его Величество выиграл. Либо победа, либо забвение. Ты меня понял?

Бланш, замерев на несколько секунд, кивнул.

Он давно чувствовал, что Великая Охота была не просто праздником, а чем-то бόльшим, но не подозревал, что под ней крылся такой подтекст. Глед был прав. После того, как император Корнелиус погиб, все обратили внимание на Калеба, который занял его место. На него ежедневно смотрели тысячи людей, и огромная часть из них ждала, когда он оступится. Теперь у них была прекрасная возможность окунуть его в грязь лицом. Если бы кто-то выиграл в охоте, то доказал бы, что сильнее, быстрее и способнее него. Следовательно, Калеб уже не был бы достоин звания императора, даже выложившись на полную. Народ, который и так относился к нему с недоверием, мог окончательно разочароваться и посмотреть в сторону других кандидатов на престол. Более сообразительных. Более сильных. Более ловких.

Ситуацию осложняло то, что Калеб раньше всегда выступал на празднике на обычном коне. Это и так служило поводом для грязных разговоров, что он «неправильный» сын Непобедимого Корнелиуса, раз даже не ездит на родовом звере. Решив выступить с Бланшем, Калеб открыто заявил, что является главой своего рода и действующим императором. В случае победы на охоте его могли признать, ведь он действительно показал бы себя отличным наездником и воином. Однако в случае поражения, он стал бы бахвалящимся юнцом, силящимся доказать, что достоин трона.

Не было ничего удивительного в том, что Глед нервничал. Наконец, Бланш понял, насколько важной для Калеба была победа, и настолько опасным могло быть поражение. Так как внутри него всё ещё жила привязанность и любовь, он не мог допустить, чтобы Калеб проиграл. Бланш твердо решил привести его к победе любой ценой. С этим согласились его животная и человеческая части. Первая хотела порадовать своего человека, а вторая видела в этом много выгоды, например, укрепление их положения, а, следовательно, и бόльшую безопасность.

Бланш ещё раз окинул взглядом тренировочную площадку, думая, действительно ли готов к охоте. Теперь начало казаться, что он делал недостаточно. Игр было мало, чтобы достойно выступить на состязании. Человеческая часть принялась предлагать идеи, как поднять уровень мастерства, пока животная с недоумением глядела на неё. Впервые за долго время внутри Бланша стала доминировать рациональность над эмоциями. Именно благодаря ей удалось заметить, что блеск в глазах Гледа не пропал.

Мужчина хотел поделиться чем-то ещё.

— Это не всё, что я хотел рассказать, — точно прочитав мысли, пробормотал он. Бланш склонил голову вбок. — Вчера на Его Величество напали во дворце. Не волнуйся, он не сильно пострадал, — поспешил успокоить Глед, заметив, как Бланш дернулся. — Всего лишь пара царапин, но это очень испугало всех нас. Стыдно признать, но я проглядел засаду и не обратил внимания на тех слуг, пока не стало поздно. Я должен был сразу догадаться, что что-то не так, но позволил им напасть… Я так подвел Его Величество…

Глед опустил голову и закрыл лицо рукой. Из его груди вырвался тяжелый вздох, а затем с губ стали срываться проклятья в свой адрес. Не нужно было много ума, чтобы догадаться, насколько его задело нападение. Глед возненавидел себя за то, что не сумел обеспечить безопасность господину, и Бланшу стало его жаль. Мужчина так убивался из-за ошибки. Без сомнений, серьезной ошибки, но не приведшей к фатальным последствиям. Пока Калеб был жив, всё можно было исправить, а потому не нужно было настолько убиваться из-за этого.

Бланш закурлыкал что-то успокаивающее и накрыл мужчину крылом. Калебу это всегда помогало. Точно очнувшись, Глед уставился на него и криво улыбнулся.

— Спасибо, — сказал он, смутившись. — Но я рассказал это не для того, чтобы вызвать жалость, — он нахмурился. — Где-то в империи, возможно, в замке, сидит предатель. Он уже дважды пытался навредить Его Величеству: в первый раз, когда ему подсыпали яд в еду, а во второй — вчера. Нет сомнений, что будет и третий раз, однако я не знаю, как и когда это случится. Не исключено, что во время шествия через три дня.

Бланш повел крыльями и взрыхлил землю когтями.

— Нужно защитить его. Бланш, я знаю, что у тебя острый слух и зоркий глаз. Если заметишь что-то подозрительное: человека или группу людей, дай мне знак. Пусть это будет двумя ударами передней лапой и кивок, договорились? — Бланш согласился и повторил движения, показывая, что запомнил их. — И сделай всё, чтобы Его Величество не пострадал. Надо будет — просто унести его оттуда по небу. Что бы ни случилось, мы всё исправим, но нужно, чтобы вы с Его Величеством остались живы.

Бланш закивал, принимая инструкции. Животная часть испуганно замерла, представляя, как на них нападут, однако рациональная, взяв бразды правления, осадила её. Она уже придумала несколько способов защитить Калеба.

— И ещё, — продолжил Глед совсем тихо. — Во время Великой Охоты смотри в оба. Уверен, что кто-нибудь «случайно» выстрелит в Его Величество. Не дай им попасть.

Вот теперь Бланшу действительно стало тревожно. Он знал, что Калебу было небезопасно во дворце, но не представлял, что угроза будет настолько большой. На каждом шагу его подстерегали опасности, и хуже всего было то, что пока не удавалось предугадать, откуда придет удар. Глед рассматривал все варианты — возможно, излишне рьяно — однако Бланш не мог обвинить его в паранойе. Если на Калеба уже дважды совершили покушение, вполне логично, что за ними должно последовать ещё одно. И ещё одно. И ещё одно. В этом свете ему нужны были все способы обеспечения безопасности, и Бланш мог стать одним из главных его защитников наряду с Кардом и Гледом.

Он согласно заклекотал, решительно кивнув. Даже если бы ему пришлось подставиться под удар ради своего человека, он бы сделал это. Глед немного расслабился и улыбнулся.

— Хорошо, — выдохнул он. — Тогда договорились. Я рассчитываю на тебя.

Он повел Бланша обратно к стойлу, закончив с тренировкой, и по пути стал делиться, насколько они продвинулись в том, чтобы примирить их с Калебом. Как оказалось, Бланш правильно понял, что тот сильно рассердился на помощников. Мало того, что они оплошали во время покушения, не захватив живьем ни одного из нападавших, так ещё и не в лучший момент попытались доказать ему, что Бланш остался прежним. В итоге, Калеб велел им заткнуться и не открывать ртов без разрешения. Карду досталось вдвойне, ведь пару раз он нарушал приказ и снова заводил об этом разговор. Простодушный и глупый, он не совсем чувствовал момент, а потому Калеб в итоге посадил его на хлеб и воду на два дня. Глед потихоньку подкармливал его из солдатской столовой, где питался сам.

К сожалению, особого успеха они пока не добились. Им удалось лишь убедить Калеба прийти в стойло, однако тот не решился тренироваться с Бланшем. Несмотря на неудачу, Глед видел в этом положительный момент. Во всяком случае, Калеб готов был увидеть Бланша, а значит, вскоре начнет переосмысливать всё, что было. Возможно, тогда он пересмотрит свое отношение к нему и поймет, что результат ритуала, пусть и оказался правдив, но был излишне прямо воспринят. Несмотря на то, что Бланш изменился, он всё ещё любил его и хотел проводить с ним время.

Человеческая часть Бланша согласилась с этим и даже легонько похлопала по голове тоскующую животную часть, приободряя. Робкая надежда снова засияла в душе, даря успокоение.

В более приподнятом настроении Бланш вернулся в стойло. Глед попрощался с ним и отправился обратно во дворец. Несмотря на то, что погода ничуть не изменилась и темные тучи продолжали висеть на небе, сквозь них начинало проглядывать солнце. Устроившись на любимом месте, Бланш стал размышлять обо всем, что узнал сегодня. Дорвавшаяся до управления человеческая часть сознания жадно копалась в информации, с восторгом ребенка строя логические связи и делая выводы. Ошалевшая от такого напора животная предпочла на некоторое время скрыться в глубинах подсознания. Ничто не мешало Бланшу думать.

И он с упоением пользовался возможностью до самого вечера.

К ночи, когда усталость окутала его, как одеяло, Бланш закрыл глаза. Ему приснился странный сон. В нем он обрел человеческое тело и гулял по огромному залу, заставленному высокими черными стеллажами. Это можно было принять за библиотеку, однако книг не было. Вместо них на каждой полочке виднелись тонкие пластины. Когда Бланш брал их в руки, они наливались синим свечением, а затем в голове появлялись воспоминания.

Много. Очень много воспоминаний.

Он видел город с высоченными зданиями, упирающиеся в небо. Слышал гул металлических карет, едущих сами по себе. Вдыхал странный запах сожженного топлива. Перед ним мелькали тысячи лиц, а в голове одно за другим появлялись знания. Разум переполнялся информацией, но почему-то не перегружался, как обычно. Напротив, он впитывал её, никак не насыщаясь. Человек, которым Бланш был во сне, перебирал странные карточки одну за другой, проглатывая знания, и внутри всё сияло и сверкало от счастья. Восторг переполнял его. Хотелось плясать, петь, веселиться, и он вприпрыжку шел дальше, разглядывая целое море пока не осмысленных знаний.

В какой-то момент Бланш подошел к огромному стеллажу, который почему-то не содержал в себе карточек. Он оказался зеркальным. С той стороны стекла взглянул кто-то, довольно ухмыльнувшись, и сердце Бланша пропустило удар.

Он резко проснулся.

— Тише, тише, — зашептал кто-то. — Я не причиню тебе вреда.

Спросонья Бланш затряс головой и отшатнулся, не сразу разглядев, кто пробрался к нему посреди ночи. Несколько секунд спустя ему удалось понять, что незваным гостем стал верховный маг Эдгар. Он облачился в черную мантию, из-за которой его почти не было видно, и что-то сделал, отчего запах его тела пропал. Даже шагов не было слышно. В голове Бланша щелкнуло, и он понял, что это была магия. Эдгар пробрался в стойло, используя какие-то заклинания, поэтому его никто не заметил. Однако оставалось непонятным, зачем он вообще пришел.

Бланш угрожающе заклекотал, раскрывая крылья, и тот замахал руками.

— Постой, дай помочь, — зашептал он торопливо. — Ты же хочешь помириться с Его Величеством? Я могу сделать так, что он снова будет любить тебя.

Услышав заветные слова, животная часть сознания настолько мощным пинком выкинула рациональную, что та не успела даже пикнуть. Бланш сложил крылья и уставился на мага. Тот ощутимо расслабился и поднял с пола несколько светящихся камушков, заключенных в ажурную металлическую сетку. Он прикрыл глаза, и свечение изменилось. Из ровного и тусклого оно стало прерывистым и ярким. Воздух задрожал от напряжения и невидимой силы, и Бланш с тревогой уставился на мага, низко заклекотав.

— Больно не будет, — прошептал тот. — Я только хочу понять, что с тобой произошло: почему в тот день кристаллы окрасились в алый, — он поднял взгляд. — Душа — есть смесь воспоминаний, чувств и самосознания, — пробормотал он, и Бланш узнал фразу. Глед зачитывал её некоторое время назад. — Она может измениться, если одно из трех состояний станет другим. Посмотрим, что изменилось в тебе…

Бланш часто заморгал, когда зрение стало сужаться, а голова закружилась. На периферии засверкали искры. Тело ослабло. Голос Эдгара, который начал читать заклинание, стал отдаляться. Уши наполнились шумом, и вскоре мир померк.

Бланш оказался в необъятной темноте, где не было ничего: ни звуков, ни запахов, ни образов. Он попытался сделать шаг, и вдруг произошло странное. Он одновременно отошел и остался на месте. Одна часть него испуганно оглянулась и увидела величественного гиппогрифа, а другая так же ошарашенно застыла, уставившись на человека. Это было немыслимо! Он разделился надвое, но в то же время чувствовал себя абсолютно целым. Двойственность пугала и сбивала с толку, и обе его части синхронно сделали шаг назад, расширив глаза. Точно странное отражение в зеркале, они почти полностью повторяли движения друг друга. Было неуютно. Непонятно. Страшно. И…

Привычно.

С того дня, как над ним впервые провели ритуал, Бланш чувствовал, как его разрывает на части. В нем образовались две грани: рациональная человеческая и эмоциональная животная. Почти всегда они пребывали в конфликте, борясь за главенствующую роль в подсознании, и вынуждали тело совершать те или иные действия. В последнее время разуму удавалось доминировать над чувствами, однако при одном упоминании Калеба всё менялось на противоположное. В краткие моменты полной осознанности Бланш понимал, что происходит. С помощью ритуала в нем пробудили новые воспоминания, а с ними знания и опыт. На то, чтобы всё это слилось с изначальной личностью, должно было потребоваться время, а до тех пор они будут появляться в виде подобных образов. Вот только осознавать это и увидеть, оказалось совершенно разными понятиями.

Как никогда прежде, Бланш чувствовал себя расколотым надвое. Обе части имели крепкую связь, пусть и невидимую глазом, однако это не сильно помогало. Внутри начинал нарастать ужас от своей нецелостности, ведь это было неестественно. Ненормально. Опасно. Бланшу хотелось обрести внутреннюю гармонию, но пока он не знал, как это сделать. Даже его подсознание — черная бездна, куда он погрузился — не давало ответов.

— Отставить панику, — сказала человеческая часть и резко обернулась. — Ты слышал?

Животная часть встрепенулась и резко раскрыла крылья, точно перед атакой. Внутренний мир содрогнулся, когда в нем появился чужак. Эдгар.

— Нельзя, чтобы он увидел меня, — воскликнула человеческая часть, мгновенно просчитав риски. — Спрячь меня, скорее!

Она метнулась к животной, и та заслонила его собой, подняв крылья так, что ничего не было видно. Спустя несколько секунд из тьмы показался верховный маг, оглядываясь по сторонам. Он неспешно пошел вперед, точно не в первый раз оказываясь в подобном месте. Он казался более расслабленным, чем в реальности. Человеческая часть затаилась, боясь шелохнуться. Отзываясь на её желание, тьма подсознания поползла по ней, укрывая. В то же время животная часть встопорщила когти и издала громкий возмущенный клич. Она недобро взглянула на мага, поспевшего забраться сюда, и тот с улыбкой сказал:

— Я увидел достаточно. К счастью, мы лишь вынудили тебя осознать себя, а не пробудили глубинные воспоминания или призвали душу из другого мира. Ты — всё ещё животное. Более разумное, чем другие, но не настолько, чтобы это было опасно.

Бланш сделал шаг вперед, угрожающе топнув лапой, однако Эдгар лишь посмотрел по сторонам и беспечно закивал.

— Верно-верно. Черное пространство без намека на осязаемый внутренний мир. Прекрасно.

Он с облегчением выдохнул.

— Как же хорошо, что здесь не появилась инородная душа, как в прошлых экспериментах, — сказал он скорее для себя, чем для Бланша. — Боюсь, в противном случае меня ждала бы плаха, — он потер шею, скривившись. — Теперь я могу с уверенностью утверждать, что кристаллы засияли алым лишь из-за того, что ты осознал себя. Никто не поселился в твоем теле. Прекрасно. Просто прекрасно. Полагаю, на этом можно закончить.

Эдгар развернулся и тут же исчез. Человеческая и животная части Бланша ощутили, как внутренний мир опустел, и в нем остались лишь они. Однако они успели только переглянуться, как что-то с силой потянуло их вверх, склеивая воедино. Несколько секунд спустя Бланш открыл глаза в реальности, в стойле, и от неожиданности затряс головой, пытаясь прийти в себя. Внутри оказалась мешанина из мыслей, образов, воспоминаний и чувств. Всё всколыхнулось, и он одновременно чувствовал себя раздробленным и абсолютно целым.

Верховный маг собрал камушки, снова сияющие ровным тусклым цветом, поднял книгу и поспешно удалился. Он выглядел воодушевленным и спокойным. В противовес ему, Бланш глядел перед собой растерянно и заторможено. Что-то начало меняться. Он чувствовал это. Вмешательство в разум запустило какие-то процессы, суть которых пока не удавалось понять. Однако Бланш знал, что с этих пор будет ещё больше отличаться от прежнего себя — того гиппогрифа, которого так любил Калеб. К добру это было или же к худу, пока оставалось непонятным. В голове продолжала крутиться фраза, которую он слышал уже дважды:

— Душа — есть смесь воспоминаний, чувств и самосознания.

Бланш знал, что изменился не только потому, что осознал себя. Воспоминания. В нем жили воспоминания о том, как он когда-то был человеком. Однако об этом никому нельзя было узнать.

Особенно Эдгару.