Гиппогриф Его Величества

Глава 8.5. Непокорный Рипсалис: По ту строну баррикад

— Ложись!

С неба упал шар огненной магии. Прогремел взрыв, и люди рухнули на землю, закрывая головы руками. Послышались крики, лязг стали и приглушенные стоны тех, кого придавило обломками.

— Купол прорвали с северной стороны. Стройся! Нельзя пропустить их вглубь города!

Израненные бойцы тяжело поднялись, не оглядываясь на руины только что рухнувшего здания, и крепче сжали оружие. Они бросились вперед, уже видя ненавистные знамена со вставшим на дыбы гиппогрифом в свете солнца. Худые подростки, появившиеся будто из неоткуда, принялись разбирать завалы и вытаскивать тех, кому не повезло оказаться под ними. Маленькие девчонки, которым не хватало сил перетаскивать камни, следили, чтобы к остальным не приближались враги и чтобы с неба не падали новые огненные шары. Если они замечали неладное, то звонко предупреждали всех, и детишки разбегались в разные стороны, пережидая удар, чтобы затем вернуться к своему делу.

Взрослые привыкли к маленьким помощникам. В осаженном городе не хватало рук, поэтому все давно забыли об ограничениях возраста. Оружие выдавали юнцам, молчаливо разрешая сложить голову в очередном бою, а девчонкам позволяли работать в госпитале, объясняя, как зашивать раны и делать перевязки. Каждый, кто мог принести пользу, делал всё, что было в его силах. Это касалось и женщин. Они, не щадя себя, работали на тигилловых фабриках, которые не останавливали производство ни днем, ни ночью. Бойцам требовалось оружие, чтобы сдерживать врага, магам — заготовки для изготовления артефактов, остальным — хотя бы самые простые защитные амулеты, отводящие смертельный удар. Заменив на постах мужчин, женщины взяли на себя эту нелегкую работу. Теперь они добывали магические камни, обрабатывали их, изготовляли оружие и носили его на передовую.

Сложно было всем. Рипсалис уже семь месяцев держался в осаде, но не сдавался. Он не собирался дарить свои богатства жадной империи, а потому яростно отстаивал свою свободу. Во время очередного нападения вражеским орудиям удалось пробить две бреши в куполе. Одна оказалась над головой, и теперь в неё снова и снова летели огненные шары, другая разверзлась у нижней границы барьера, и сквозь нее в город ворвалась армия империи. Сильные, полные энергии и ярости солдаты обрушились на изнеможенных защитников Рипсалиса, сминая первую линию обороны. Их доспехи засияли в лучах заходящего солнца, как и клинки, усиленные тигиллами.

Кровь полилась рекой. Всюду слышались крики, топот лошадей, лязг стали и редкие выстрелы ружей. Последние были гордость Рипсалиса и главной причиной, по которой город продержался в осаде так долго. Основным элементом в ружьях являлась тигилловая пыль — особая субстанция, которую получали, дробя кристаллы на мелкие кусочки. Вступая в реакцию с другими компонентами, она разгоняла пулю, наделяя её скоростью и ударной мощью. Вдобавок к этому, оружейники придумали, как дополнительно увеличить точность выстрелов, и теперь снабжали отряды не гладкоствольными ружьями, а нарезными. Бойцы Рипсалиса могли с одного удара убивать врагов, оставаясь вне зоны досягаемости, а потому в каждом здании вблизи прорыва купола засело минимум по несколько человек, которые через выбитые окна отстреливали конницу империи.

Несмотря на очевидную полезность, ружей всё ещё было слишком мало. Изготовление каждого из них занимало много времени, сил и ресурсов, поэтому до сих пор основным вооружением обеих сторон конфликта оставались зачарованные клинки и луки. Рипсалису повезло, что в недрах его шахт находилась тигилловая жила. Добывая магическую руду и перерабатывая её на фабриках, жители города могли изготавливать ружья достаточно быстро и не задумываться об экономии ресурсов. Империи так не повезло. В её шахтах запасы истощались, а потому перевооружить армию сейчас не получалось. Кристаллов едва хватало на необходимые нужды и их распространение и использование строго контролировалось. Тигилловыми ружьями снабжались только элитные отряды, а также они использовались на официальных мероприятиях у знати. Именно поэтому Непобедимый Корнелиус решил атаковать Рипсалис. Необходимо было обеспечить армию современным оружием, чтобы укрепить положение империи среди соседних государств.

Империя брала числом. Несмотря на вооружение защитников Рипсалиса, их теснили всё глубже в город, и то и дело на землю падали мертвые тела. Стрелки не успевали справляться со всеми противниками, ружья перезаряжались слишком долго, а бойцы, которые шли в лобовую атаку с клинками наперевес, проигрывали в силе и скорости. Холод, голод и истощение сыграли свою роль.

В хаосе битвы, когда каждую минуту слышались крики и лязг стали, лишь один человек не терял головы. Лишь он оставался холодным и собранным, несмотря ни на что. Эрик. Именно он возглавлял оборону Рипсалиса последние несколько месяцев — с тех пор, как прошлый командир погиб. Он ловко орудовал парными клинками, усиленными на прочность, остроту и дополнительный урон от жара, и всегда шел на острие атаки, вдохновляя своим примером других. Несмотря на то, что он отлично умел стрелять из ружья, Эрик отдал свое хмурому мальчишке, который однажды решил, что тоже готов защищать родной город. Сам он полагался на клинки, лезвия которых окутывало невидимое пламя, испепеляющее всё живое. Даже небольшого пореза хватало, чтобы противник зашелся криком, пытаясь зажать обуглившееся ранение.

— Слева! Не дайте им проскочить!

Эрик заметил, как часть имперских всадников попыталась обойти их стороной и ворваться в город. Он швырнул один из клинков, попадая в лошадь, и та замертво рухнула, заставив всадника прокатиться по земле. Секундной заминки хватило, чтобы несколько бойцов Рипасалиса метнулись наперерез, и кинули на землю сверкающие камни. Маленькие барьеры появились между полуразрушенными домами. Они были слабее того, что защищал город, но отлично выигрывали время. Эрик подбежал к мертвой лошади и вытащил клинок, тут же добивая дезориентированного всадника. Он мельком оглянулся и сжал зубы. Точно огромная волна, на них шел очередной отряд.

— Стоять насмерть! — крикнул он, вскидывая клинок, и ему вторили остальные. — За Рипсалис!

— За Рипсалис!

Битва разгорелась с новой силой, и лучи закатного солнца упали на бойцов. Кто-то из них сражался, рубя неприятеля, кто-то пытался зажать кровоточащую рану, кто-то делал последний вздох, а кто-то пустым взглядом глядел перед собой. Земля устлалась телами. В воздухе висел тяжелый запах гари и крови, а разгоряченные тела обдувал ледяной ветер. То и дело слышались короткие выстрелы ружей. Живые бойцы Рипсалиса хватали ещё теплые мечи павших и с криками ярости шли в бой. Казалось, они не знали боли и страха, и единственной целью, что виделась перед глазами, становилась защита города. Их стойкость восхищала. Однако Эрик не радовался такой самоотверженности. Чем бесстрашнее сражались бойцы, тем чаще подставлялись под удар, а, следовательно, чаще получали раны и погибали. В его подчинении и так осталась лишь горстка толковых воинов и потерять их он не мог.

— Эрик! — вдруг воскликнул кто-то, и он обернулся. Между руин притаилась девушка с такими же, как у него, черными волосами и зелеными глазами. Она держала что-то в руках.

— Уйди отсюда! — рыкнул он, разрубая очередного имперца надвое. — Умрешь же!

Однако она не послушалась.

— Я от магов, — пискнула она и пригнулась, когда на купол обрушились новые залпы орудий. Языки пламени стали стекать по барьеру, словно причудливые капли дождя, и воздух задрожал, точно перед грозой. — Они сделали новое оружие. Ударь это обо что-нибудь, а потом сразу брось в имперцев. Пригнись, чтобы тебя не задело.

— Джей, Крис, прикройте, — крикнул Эрик и подбежал к ней. Он схватил сумку, набитую странными сияющими камнями, заключенными в грубую металлическую оправу. На них виднелись какие-то знаки. — Беги к барьерной команде. Пусть они скорее закрывают бреши. Мы долго не продержимся.

— Всё сделаю, брат! — кивнула та и дернулась, когда земля под ногами задрожала от очередного взрыва. Она хотела добавить что-то ещё, но придержала слова на языке и бросилась прочь.

Эрик выдохнул и огляделся, пытаясь придумать, как проверить новое оружие. Набросав в голове примерный план, он побежал к полуразрушенному зданию сбоку, откуда вели пальбу несколько человек. Взбежав по лестнице и коротко приказав им не высовываться, Эрик вылез на крышу, едва не попав под удар имперских лучников, и достал первый странный камешек. Тот, казалось, пульсировал. Внутри оболочки находилось что-то нестабильное, опасное, и Эрик кожей чувствовал, что нельзя попадаться ему под удар. Оценив обстановку, под непрекращающиеся звуки сражения и завывание ветра он несильно ударил камешек о крышу, оставив на оболочке трещинку, а затем бросил в скопление имперских солдат. Те даже не заметили, что в них что-то прилетело, и продолжили свое дело. Эрик нахмурился. Вероятно, он сделал что-то не так, поэтому заклинание не сработало. Он достал второй камешек, как вдруг в лицо ударил мощный порыв ветра, а затем всё потонуло в грохоте взрыва.

— Какого?..

— Что это, командир?

— Вот это бахнуло!

Эрик огромными глазами уставился на место, где только что стояли имперцы, и пропустил мимо ушей слова товарищей. Внизу от нескольких человек остались только кровавые ошметки, и на секунду поле боя погрузилось в тишину. Взрыв сбил всех с толку. Лошади испуганно заржали, люди принялись озираться, а в воздухе запахло дымом. Даже ветер стих, будто испугавшись нового оружия. Волосы на голове встали дыбом, и Эрик уже другим взглядом окинул сумку. Камешки продолжили жизнерадостно сиять и будто смеяться над его ошеломлением. Если бы они умели говорить, то весело пообещали бы повторить взрыв сразу, как только хрупкая защитная оболочка треснет. От мысли о том, что может сделать дюжина таких малышей, по спине скатилась капля пота.

Впрочем, Эрик не позволил себе испугаться. Он сжал зубы и ударил второй камешек о крышу, тут же бросая его в толпу имперцев. Почувствовав угрозу, те рванули в разные стороны, вот только прогремевший спустя миг взрыв задел их. Лошади попадали, бойцы с криками боли попытались отползли и стряхнуть с себя пламя. На Эрика обрушился град стрел. Имперцы слишком быстро заметили, что взрывы происходили после того, как он швырял в них камни, а потому, даже не понимая до конца, как работали новые артефакты, решили его убить. Подавляющее число лучников избрало его своей целью, и Эрику пришлось спрятаться в здании, чтобы его не нашпиговали стрелами. Товарищи принялись отстреливаться в ответ из ружей.

— Дай камни, я помогу, — крикнул Крис, забегая в здание, и едва успел присесть, чтобы ему не снесло голову. — Как это работает?

Пригнувшись, чтобы стрелы не пронзили его, влетая через дыры в стенах и выбитые окна, Эрик подполз к нему и шепотом объяснил, что делать. Тот взял несколько артефактов и выбежал, чтобы не только взорвать пару десятков имперцев, но и дать другим бойцам сделать это. Спустя несколько минут прогремела череда взрывов, а затем стрелы перестали лететь непрекращающимся потоком. Раздав указания товарищам, Эрик осторожно покинул здание, оглядываясь. Он сжимал в руке очередной яркий камешек, глядя на ряды врага, и вдруг в его голову пришла идея. Полуразрушенные дома, разбитые дороги, остатки брони — всё это могло стать оружием. Эрик выскочил из укрытия, привлекая к себе внимание.

— Делайте, как я! — закричал он, хватая с земли камень, и бросил его в имперцев.

Те хлынули назад, ожидая новый взрыв. Эрик ударил по земле артефакт, посылая его вдогонку, и в глазах товарищей отразилась работа мысли. Первым обо всем догадался Крис. Умный мальчонка стал швырять камни в имперцев, крича, что взорвет их всех. Те, не понимая, как быть с новым смертоносным оружием, отшатывались и разбегались в разные стороны. Вот только пламя не поглощало их. Во всяком случае в тот момент. Как только они расслаблялись, понимая, что их обманули, Эрик кидал настоящий артефакт, и раздавался взрыв. Несколько минут спустя уловку раскусили остальные защитники Рипсалиса. Они стали хватать с земли камни, швыряя вперед, и кричать:

— Сдохните!

— Ложись, сейчас рванет!

— Бей их!

Отовсюду стали звучать яростные восклицания, а Эрик бегал между бойцами, раздавая настоящие артефакты, чтобы сбить имперцев со следа. Даже он перестал понимать, когда во врагов летели обычные камни, а когда — взрывные. Хаотичные удары и вспышки пламени поглотили всё вокруг, прорезая ночную темноту. Боевой дух расправил крылья. Впервые за долгое время защитники Рипсалиса почувствовали, что могут отстоять свой дом. Воодушевленные, они набросились на имперцев, и в тот же миг защитный барьер засиял.

— Давно пора, — буркнул Эрик.

Брешь, пробитая имперскими орудиями, стала понемногу затягиваться, отрезая их от внешнего мира. Заметив это, вражеский командир приказал отступить. Хватая раненных, имперцы обратились в бегство, и вслед полетели оставшиеся взрывные артефакты. Когда купол восстановил целостность, Эрик обнажил парные кликни и приказал добить тех, кто не успел сбежать. Опьяненные победой, бойцы рванули вперед, и спустя четверть часа всё было кончено. Дозорные сообщили, что империя отступила и в ближайшее время не повторит попытку прорвать купол.

Битва закончилась.

Рипсалис не пал.

Эрик выдохнул, вытирая пот со лба, но не позволил себе расслабиться. Он приказал выставить дозорных, а также разрешил санитаркам осмотреть раненых. Девушки с белыми лентами на руках бросились к мужчинам, доставая перевязочный материал. Детишки вылезли из всех щелей, огромными глазами осматривая залитые кровью улицы. С молчаливого разрешения Эрика, они хлынули к павшим, споро забирая оружие и уцелевшую броню. Истощенному городу нужно было всё это. Хотя бы ради того, чтобы позволить трудящимся на фабриках женщинам немного отдохнуть.

— Эрик, ты цел? — к нему подбежала сестренка.

— Всё нормально, Эмбер, — сказал он, слабо улыбнувшись. Она оглядела его, замечая кровь и раны. — Позаботься сначала об остальных.

— Вот ещё, — насупилась она. — Так я и позволю тебе истечь кровью. Если ты погибнешь, Рипсалис долго не продержится.

Эрик сел на первый попавшийся чистый участок улицы, и Эмбер принялась хлопотать над его ранами.

— Ты меня переоцениваешь, — негромко сказал он, морщась, когда она присыпала открытую рану тигилловой пылью, смешанной с засушенными травами. — Среди нас полно тех, кто может возглавить оборону. Я — лишь один из них.

— Болтай, сколько влезет, — закатила глаза Эмбер. — Но я буду напоминать, что несмотря на то, что ты далеко не старший по званию, люди идут именно за тобой. Ты их вдохновляешь. Ты придумываешь хорошие планы. Ты приводишь к победе. Если ты погибнешь, боевой дух рухнет.

Эрику стало не по себе, и он неуютно повел плечами.

— Это слишком большая ответственность, — нахмурился он. — Я просто хочу, чтобы наш город выстоял, пока ни придет подмога. Не приравнивай мою жизнь к свободе Рипсалиса.

Эмбер смерила его долгим взглядом, и Эрик поджал губы. Некстати пришла мысль, что сестренка похудела ещё сильней. Щёки впали, руки стали тоненькими, как веточки ивы, а плечи и коленки показались такими острыми, будто о них можно было порезаться. Кожа побледнела, губы потрескались, и на лице ярко выделялись лишь огромные зеленые глаза. Эмбер выглядел такой хрупкой, будто её мог свалить сильный порыв ветра, но каждый день превозмогала себя. Она трудилась с магами над производством нового оружия и иногда помогала в госпитале, когда там не хватало рук. Никто не знал, откуда в таком маленьком тельце бралось столько сил.

— Ладно, забудем об этом, — сказала она и улыбнулась. — Я рада, что ты жив. Давай, я отведу тебя отдохнуть?

Горячка боя сошла на нет, и Эрик почувствовал себя разбитым. Усталость накатила волной, захотелось закрыть глаза и проспать сто часов подряд, не задумываясь о новых атаках империи. Он коротко кивнул. Эмбер помогла подняться, крепко обхватив тонкими ручонками. Напоследок Эрик раздал несколько приказов, а затем медленно пошел в сторону развалин, которые называл домом. В Рипсалисе осталось лишь несколько целых зданий: исследовательский центр магов, который дополнительно защищался парой мощных барьеров, госпиталь, над которым всегда сиял маленький, но прочный купол, и две тигилловые фабрики. Дома людей, приюты, магазины — всё это ощутило на себе мощь войны. Здания были так же изранены, как люди.

— Да прибудет с нами милость богини. Юнглин с нами, дети мои. Она не позволит Рипсалису пасть…

Эрик поджал губы и отвернулся.

Около разрушенной церкви собралась группка людей: совсем маленькие детишки, искалеченные бойцы и несколько стариков. Они сложили руки в молитвенном жесте и зашептали что-то под нос. У многих по щекам покатились слезы, и Эрик ощутил волну отвращения. Глупцы до сих пор верили, что богиня присматривает за ними и оберегает, хотя давно должны были убедиться, что она оставила их, как остальные. Их собственные раны и лишения должны были стать доказательством, вот только людей это не убеждало. Они продолжали возносить молитвы, жечь жертвенные костры и верить, что Юнглин с ними, пусть та уже триста лет не давала о себе знать. Ни пророков, ни чудес, ни помощи не было. Если бы богиня действительно хотела спасти их, Рипсалис давно был бы свободен.

— Не хмурься, — шепнула Эмбер. — Мы оба понимаем, что это необходимо.

Эрик понизил голос так, что лишь она могла его услышать.

— Это глупо, — сказал он. — Боги оставили вас, и Юнглин никогда не вернется. Мы должны рассчитывать только на свои силы.

— Ты не понимаешь, им нужна вера, — настояла Эмбер, и они вошли в полуразрушенное здание. — Люди испуганы, изранены, огорчены. Они потеряли всех, кого любили, лишились рук и ног, погрязли в отчаянии. Если они не будут уповать на богиню, то просто сломаются. Потеряют смысл жизни и будут покорно ждать смерти.

Эрик опустился на матрас, морщась от боли, и хмуро взглянул на сестру.

— Но мы ведь не опускаем руки, — сказал он, сжав зубы. — Мы сражаемся, несмотря ни на что. Пусть даже давно потеряли товарищей, друзей, родителей и даже… Элис. Мы продолжили биться, ни на кого не надеясь. Только так можно победить империю.

— Я знаю, — Эмбер опустилась рядом и ласково взяла его за руку. — Я тоже скучаю по сестренке, ведь ей было всего десять, когда… Не будем вспоминать, — оборвала себя она. — Я лишь хочу сказать, что понимаю тех людей. Когда надежда угасает, хочется верить, что придет кто-то свыше и спасет. Это гораздо проще, чем брать жизнь в свои руки и спасаться самому.

Эрик отвел взгляд и ссутулился.

— Никто нас не спасет, — вздохнул он. — Мы должны сделать всё сами.

— И у нас неплохо получается, верно? — улыбнулась Эмбер и осторожно обняла его, боясь потревожить раны. — Мы семь месяцев держим оборону несмотря на то, что империя бросила сюда основные силы. Мы справляемся с бедой, и это главное.

Эрик бросил на неё взгляд и вздохнул.

— Верно, — сказал он. — Правда, я не знаю, сколько ещё нам удастся продержаться. Наши ряды сокращаются. Раненных и искалеченных становится всё больше, еды не хватает, а люди умирают от переутомления за станками на фабриках. Если так пойдет и дальше, нас возьмут измором.

— Думаю, империя этого и добивается, — протянула Эмбер. — Они кое-как научились пробивать наши щиты, но это не приблизило их к победе. Мы слишком быстро и хорошо восстанавливаем целостность купола, поэтому они решили зайти с другой стороны и перерезать торговые пути. Это умно.

— В духе Непобедимого Корнелиуса, — фыркнул Эрик. — Удивлен, что он до сих пор лично не пришел, чтобы поставить нас на колени.

Эмбер вспыхнула:

— Не кличь беду, не то потом плакать будем!

— Прости, — Эрик вздохнул, и она тоже стушевалась. — Но я все время думаю об этом. Рано или поздно он появится у наших границ, и нам придется сразиться. Учитывая его славу и удивительный тактический дар, Рипсалису придется нелегко.

Эмбер нахмурилась и потерла пальцами подбородок.

— Но ведь мы готовимся к этому дню, — негромко сказала она. — Маги почти закончили то оружие, о котором я рассказывала. Если всё пройдет хорошо, мы не только обернем империю в бегство, но и лишим её лучшего воина. Это станет переломным моментом в войне.

Это звучало хорошо. Прекрасно. Эрику всем сердцем хотелось верить, что маги действительно смогут создать нечто настолько мощное и удивительное. По их словам, они придумали, как прицельно бить по силам империи, уничтожая командующий состав, при этом самим не подставляться под удар. Они уже несколько месяцев работали над ним, никому не раскрывая деталей. Несмотря на то, что чужаков в Рипсалисе не было, Эрик небезосновательно опасался утечки информации. На правах командира, он приказал молчать, ведь было бы ужасно узнать, что империя придумала контрмеры к заклинанию раньше, чем его применили в бою. Учитывая, что во вражеских рядах находился сам Эдгар — непревзойденный гений магии — нужно было действовать особенно осторожно.

Даже Эрик не знал, как должно было выглядеть новое оружие. Всё, о чем ему было известно, ограничивалось тем, какие тигиллы использовались в разработке. Лучшие кристаллы, добытые из самых глубоких шахт, поставлялись магам для работы. За сотни лет, проведенные в земле, магические камни напитались энергией настолько, что один такой мог подчистую снести целый район. Проводить с ними исследования было чрезвычайно опасно, однако маги знали, что делали. Они не раз доказывали, что умели обращаться с нестабильными тигиллами, поэтому никто не сомневался в них. Особенно Эрик.

Вспомнив об артефактах, он обернулся к сестре.

— Что это были за камни, что ты дала? — спросил он. — Как они работают?

Эмбер просияла, и на бледном лице даже появился румянец. Она с жаром принялась объяснять, и вскоре выяснилось, что лично разработала первый образец. Во время исследований ей удалось заметить, что иногда в тигиллах накапливалась разнополярная энергия, пребывающая практически в балансе. Из-за этого разработка не взрывалась мгновенно, а некоторое время могла существовать. Эмбер попробовала заключить такие кристаллы в оболочки, чтобы продлить долговечность, и сумела заставить камни просуществовать в течение трех суток. Затем она проверила, как на нестабильную магию влияет другая энергия, а также попробовала разбить оболочку. Когда взрыв крохотного прототипа едва не лишил её бровей, она побежал к верховному магу Рипсалиса и предложил сделать много таких камней, чтобы взрывать бойцов империи.

Первую партию как раз применили в прошедшем бою.

— Ты — настоящая умница, — Эрик улыбнулся и погладил её по голове. — Не могу поверить, что в свои шестнадцать ты уже разработала первый артефакт, признанный магами.

Эмбер зарделась.

— Мне повезло заметить нестабильную магию, а остальное — дело техники.

— Это ничуть не умаляет твоих достижений. Я горжусь тобой.

Эмбер просияла, и взгляд, полный жизни и радости, стал лучшей наградой. Эрик выдохнул с облегчением, наконец, полностью осознавая, что очередная битва осталась позади, и они оба выжили. Теперь можно было на некоторое время расслабиться и залечить раны. Он знал, что империя не станет наносить удар вновь до тех пор, пока ни перезарядит магические орудия. К счастью, снаряды представляли собой сложные артефакты и их приходилось вручную напитывать, подавая энергию из тигиллов. Империя старалась использовать их вдумчиво, ведь, в отличие от Рипсалиса, не обладала почти бесконечным запасом магических кристаллов. Это одновременно радовало и огорчало.

Эрик вновь вспомнил, что именно тигиллы стали причиной войны. Империя обратила свой взор на соседей, когда её шахты начали истощаться. Сперва она атаковала королевство Джейд, захватив почти треть его земель. Затем набросилось на крохотную страну в устье Бригги, заставив её склониться. Теперь взялась за них, королевство Люцерн. Непобедимый Корнелиус кровавым штормом прошелся по границам, захватывая города. В особенности его интересовали те, что занимались разработкой тигилловых шахт. Разумеется, он не мог обойти стороной Рипсалис, который являлся жемчужиной Люцерна. Все понимали, что делом времени был момент, когда имперская армия обрушится на него.

Так и вышло.

Генералы империи выстроили войска в боевом порядке и атаковали город. Уже тогда магам удалось разработать первую версию купола, который и решил исход сражения. Несмотря на то, что барьер удалось пробить, это потребовало больших усилий и множество жертв. Не сумев заставить Рипсались склониться, имперцы отступили. Впрочем, ненадолго. Спустя пару дней новая атака обрушилась на город, принося с собой разрушение и опустошение. Чтобы защититься и обеспечить купол постоянной подпиткой, мирные жители бросились в шахты и принялись добывать магические камни днем и ночью. От того, сколько энергии город тратил на купол ежедневно, стыла кровь в жилах, однако это было ценой свободы.

В отличие от остальных жителей Рипсалиса, Эрик часто думал об империи. Причем, не только, как об огромном государстве, которое уже триста лет считалось самым сильным и прекрасным, но и о его правителях. Когда-то ему довелось побывать в столице — прекрасном цветущем городе, полном улыбок и смеха. Тогда о войне никто не думал, и всё казалось мирным и интересным. Эрик помнил, как стоял на главной площади в День Середины Лета, а Непобедимый Корнелиус, сияющий, подобно солнцу, толкал вдохновенную речь. Женщины плакали от счастья, глядя на него, мужчины — одобрительно кивали, а детишки мечтали стать похожим на него. В те далекие дни Эрику тоже хотелось вырасти в такого сильного и уважаемого человека, и он с восторгом хлопал в ладоши вместе с остальными.

В тот раз он обратил внимание на двух мальчиков, стоящих в двух шагах от Корнелиуса, позавидовав, что им повезло родиться у такого отца. Правда, почему-то те выглядели странно. Младший — если Эрик правильно помнил, его звали Калеб — с опаской косился на старшего. Он тревожно поджимал губы и старался отойти хотя бы на шажок. Старший — Динар — напротив, сиял уверенной улыбкой, горделиво распрямив плечи. Он свысока глядел на народ, наслаждаясь своим статусом. Оба мальчика были удивительно похожи на отца, хотя матери у них были разные. И лишь их поведение кардинально отличалось.

Калеб казался более хрупким и нежным, несмотря на то, что уже познал боль предательства. На недавней церемонии кто-то бросил кинжал ему в спину, и лишь благодаря слуге императора, в его затылке не образовалась дыра. Это случилось на глазах у всего народа. Калеб тогда застыл, уставившись на кровь, стекающую по руке слуги, и мертвенно побледнел. Его мать и нынешняя жена императора — Амелия — схватила его за руку и быстро увела. Во взгляде сверкнул холод и злоба, и многие в тот день зашептались, что покушение пробудило кобру: страшного зверя, с которым у людей ассоциировалась новая императрица. Она была опасна. Расчетлива. Умна.

В народе ходили слухи, что смерть первой жены императора была её рук делом. Так это было или нет, установить оказалось невозможно, однако и без этого Амелию многие боялись. Она была младшей дочерью короля Драцены, который много лет хотел выдать её замуж за Корнелиуса, чтобы сохранить мир между странами. Амелия часто приезжала в империю на торжества и крутилась вокруг правителя, что ужасно злило первую жену — и без того болезненную и слабую женщину. Когда та умерла, Амелия с триумфом появилась в столице, и через полгода вышла замуж за Корнелиуса. Не прошло и двух лет, как у них родился мальчик — Калеб.

Удивительно дело, но Корнелиус почти сразу объявил того наследником престола, хотя это право должно было принадлежать первенцу — Динару. По непонятной причине император пошел в обход традиций, и это породило множество сплетен. Люди говорили не только о том, был ли Динар родным сыном императора, раз тот изменил решение после рождения второго ребенка, но и том, могла ли тут быть замешана Амелия. Кто-то даже считал, что она владела магией и подчинила разум правителя. Таким образом, она не только продвинула своего сына, сделав его вторым человеком в стране, но и сама заняла доминирующую позицию.

Разумеется, это отразилось на Динаре. Мальчик вдруг стал более горделивым и жестким, и в его взгляде появилось упрямство. Он стал демонстрировать удивительные способности в науках и владении оружием, и многие восхитились его талантом. Динар казался образцовым наследником. Он был сильным, рассудительным, в меру жестким и милосердным. В сравнении с ним Калеб пока выглядел жалко. Он ухаживал за слабым детенышем гиппогрифа, который даже не мог сопровождать его на шествиях, не блистал во владении оружием и часто пропадал в библиотеке. После покушения он и вовсе стал тише воды, ниже травы. Казалось, он хотел стать меньше и незаметнее, несмотря на статус наследника, и это не нравилось людям.

Особенно представителям знатных родов.

Годы спустя грянуло новое невероятное событие, о котором Эрик узнал из болтовни торговок на рынке. Император Корнелиус изгнал Динара, и тот позорно сбежал, затерявшись в приграничных землях. Никто не знал, что случилось. К тому же вся правящая семья на некоторое время перестала покидать дворец и сократила до минимума официальные приемы. Несколько месяцев даже Корнелиус не показывался на глаза людям. Дошло до того, что народ заволновался, была ли правящая семья жива. Дабы развеять слухи, те устроили грандиозный праздник, на котором присутствовали многие знатные люди, и лишь тогда все успокоились, что император был жив, а Амелия и Калеб — в порядке. Правда, наследник почему-то выглядел бледным и совсем не танцевал на балу, но многие списали это на привычную ему скромность. О том, какая размолвка случилась между Корнелиусом и Динаром, никто не зал и по сей день.

— Опять думаешь об империи? — Эмбер подала ему кружку воды и немного хлеба. — Не смотри так удивленно. Ты всегда хмуришься, когда начинаешь размышлять об этом.

— Подловила, — вздохнул Эрик. — Я просто вспомнил, как был в столице и видел правящую семью. Тогда они казались такими величественными и прекрасными…

Эмбер сочувствующе похлопала его по плечу.

— Я понимаю, — сказала она. — Здорово наблюдать за сильным правителем, купающемся в славе и любви своего народа, когда он не пытается разрушить твой дом. Мы не знали тогда, что он объявит нам войну. Это нормально, что ты восхищался им. И, хотя я ненавижу Корнелиуса за то, что он сделал, не могу не признать, что он — удивительный император.

— Это и угнетает, — Эрик отвел взгляд. — Он настолько хорош, что сражаться с ним кажется бессмысленным. Его даже прозвали Непобедимым. Любое сражение, в котором он участвует, заканчивается тем, что он торжественно въезжает в павший город. Если он появился в Рипсалисе, мы вряд ли выстоим.

Эмбер пихнула его в плечо.

— Выстоим, — сказала она твердо. — И не просто выстоим, а победим. Верь мне.

Эрик улыбнулся, чтобы не огорчать её, и кивнул. Он знал, что Эмбер просто пыталась его подбодрить. Она всегда так делала, когда замечала, что его боевой дух начинал угасать. С тех пор, как родители погибли, а младшая сестра задохнулась под обломками, лишь они остались друг у друга. Эрик взял на себя роль защитника, а Эмбер встала за его правым плечом, поддерживая. Когда кто-то из них начинал опускать руки, второй тут же находил слова утешения. Только на том они и продержались так долго. В городе, отрезанном от внешнего мира барьером и вражеской армией, оставалось лишь уповать друг на друга и стойко встречать удары судьбы.

Эмбер съела свою порцию хлеба, а затем улеглась спать. Ночи всё ещё были холодными, поэтому они ютились под одним одеялом, пытаясь согреться. Эрик получше укутал её, переживая, чтобы она не заболела, и тоже закрыл глаза. После битвы нужно было восстановить силы. Хотя на сей раз он пострадал не сильно, несколько ран отзывались болью при каждом движении. За то, что им удалось отбить атаку империи, следовало благодарить Эмбер и магов — без их странных, но полезных бомбочек всё могло закончится иначе.

Вспоминая прошедший бой, Эрик уснул.

Во сне ему явилась женщина невероятной красоты. Длинные белые волосы струились до самых пят, а в фиалковых глазах отражалась нежность и сострадание. Она была одета в светлое платье, точно созданное из солнечных лучей, которое колыхалось невидимым ветром. На губах застыла мягкая улыбка. Женщина протянула руку, и в тот же миг всюду стали прорастать цветы. Дурманящий аромат ударил в нос, слуха коснулось жужжание насекомых, и тепло окутало тело, точно рядом разожгли камин. Прекрасное поле, раскрашенное всеми цветами радуги, предстало перед глазами, и на душе стало спокойно. Хотелось опуститься на землю, зарыться пальцами в сочную траву, и прикрыть глаза, наслаждаясь мгновением.

Эрик непонимающе оглянулся, внезапно осознав, что всё это было сном. На самом деле он продолжал лежать в полуразрушенном здании на холодном матрасе и прижимать к себе сестренку, пытаясь её согреть. Вокруг пахло лишь железом и кровью. Тело ныло из-за ран, а на языке чувствовался тяжелый тигилловый привкус. Пыль магических камней, зачарованная особым образом, применялась в качестве лекарственного средства и тонизирующих настоек. Она позволяла людям держаться в невыносимых условиях, преодолевая голод, холод и лишения. Впрочем, без побочных эффектов не обошлось, но пока никто не говорил об этом. Они были живы, и это главное.

Нахмурившись, Эрик обернулся к женщине. Та подплыла к нему, не касаясь ногами земли, и склонилась, касаясь его волос изящными пальцами. Она оказалась удивительно огромной — в три раза выше него, а потому рядом с ней Эрик почувствовал себя ребенком. Он невольно отступил на шаг, смутившись. Улыбка женщины стала шире. Сама она опустилась на траву и жестом подозвала его ближе. Точно потерявшись в мыслях, Эрик подошел и тоже сел, поднимая на неё взгляд. Его окутало теплом и спокойствием. В последний раз он чувствовал подобное, когда был совсем малышом, и засыпал на руках матери. Кажется, это было ощущение безопасности. Рядом с этой женщиной можно было расслабиться.

Когда мысль промелькнула в голове, Эрик порывисто вдохнул. Семь месяц осады пронеслись перед глазами и врезались в сознание, точно огненный шар в барьер. Он так давно не отдыхал. Так давно не расслаблялся, не позволял себе выдохнуть и не думать о новой атаке империи. Эрик забыл, когда в последний раз глубоко спал и видел сны. Как правило, он ограничивался дремой, бесконечно прислушиваясь к приглушенным разговорам и шагам снаружи дома. В любой момент могли объявить тревогу, и следовало брать себя в руки и бежать к месту очередного прорыва барьера, чтобы сдержать имперцев до того, как они доберутся до магов, которые его создают.

Красивая женщина погладила его по голове, и ужасные воспоминания подернулись пеленой. Вместо них в голове стали появляться другие. Счастливые. Теплые. Родные. Эрик вновь увидел маму — жизнерадостную женщину, всегда готовую выслушать и помочь. Затем папу — сильного и отважного воина, защищавшего семью. Элис — маленькую непоседу, любознательную и веселую, как все дети. А после них — Эмбер. Не по годам умную, сообразительную красавицу, которую хотели взять в школу магии раньше срока из-за выдающихся навыков. В видениях Эрик проводил с ними время, едва сдерживая широкую улыбку, и впитывал в себя их образы, боясь, что однажды забудет их.

Когда он обнаружил себя вновь на поляне рядом с красивой женщиной, он поднял на нее взгляд.

— Кто вы? — шепнул он, уже зная ответ. — Почему не помогаете нам?

Женщина вздохнула и отвела взгляд.

— Вы тоже ушли, как другие боги? — от отчаяния, проскочившего в голосе, стало стыдно. — Наши молитвы доходят до вас, ведь дым жертвенных костров поднимается к небу, так почему вы молчите? Почему триста лет назад вы вдруг исчезли, оставив нас?

Ответом стал лишь шелест листвы.

— Юнглин! — воскликнул Эрик. — Вы же богиня милосердия, так почему вы так жестоки к нам, своим детям? Нам нужна помощь! Прошу, помогите!

Богиня поджала губы, и на поляне внезапно стало темнее. Невидимые тучи закрыли солнце, бросая на неё тень. Ветер, колыхавший растения, показался холодным. Насекомые перестали жужжать, и опустилась тишина. Стало беспокойно, и казалось, вот-вот должна была начаться гроза. Эрик огляделся, ощущая внутри волнение, но не сдвинулся с места, хотя неистово всыпыхнуло желание броситься бежать. Он вскинул взгляд и сжал кулаки, глядя на богиню, которая продолжала молчать. Ощущая, как истекает время, Эрик вскочил на ноги, привлекая внимание, и закричал:

— Умоляю, спасите нас, Юнглин! Защитите своих детей! Без вас мы не справимся!

Богиня посмотрела на него, и по щеке скатилась слеза. Как только та упала на землю, всё дрогнуло, налетел ветер, а солнце померкло. Эрика сковало тьмой, и почва под ногами пропала. Он инстинктивно взмахнул руками, вскрикнув от неожиданности, и полетел вниз, лишь мельком заметив, как руки Юнглин сжались в кулаки, и она решительно встала. Перед глазами смазалось, страх ворвался в тело, и не было сил даже на то, чтобы вздохнуть. Эрик зажмурился, ожидая сильнейший удар, который оборвет жизнь. Почему-то он совершенно точно чувствовал, когда рухнет на твердую поверхность. За миг до удара, он сжался, затем…

Проснулся.

Эрик вскочил, обливаясь пόтом и тяжело дыша. Он вновь оказался в полуразрушенном доме, и нигде не было ни цветов, ни насекомых, ни огромных прекрасных женщин с фиалковыми глазами. Всё было в разрухе, пахло пылью и кровью, и холод пронзал разгоряченное тело. Он медленно выдохнул, пытаясь унять скачущее сердце, и вдруг кто-то коснулся его плеча. Эрик вздрогнул, метнувшись назад, и Эмбер испуганно уставилась на него, не поняв, что случилось.

— Братишка, дыши, — поспешно зашептала она. — Я рядом, всё хорошо. Чтобы ни случилось, это был сон. Ты здесь, в Рипсалисе, и я с тобой. Ну же, позволь мне помочь тебе.

Эрик прикрыл глаза рукой, выдыхая, и ссутулился. Сестренка подползла к нему и обняла, успокаивающе гладя по спине. Она тихонько спросила:

— Что тебе приснилось? Что тебя так напугало?

Эрик сглотнул.

— Смерть мамы, — солгал он. — Опять увидел, как её зарезали имперцы… Прости, что разбудил.

— Ничего, родной, — ласково сказала она, принявшись гладить его по спине и плечам. — Всё в порядке, я уже выспалась. Тебе не о чем беспокоиться. Давай, я принесу тебе воды, и мы немного посмотрим на звезды? Это всегда помогает тебе прийти в себя.

Эрик криво улыбнулся.

— Да, хорошая идея, — кивнул он, со смесью ошеломления и ужаса вспоминая видение. — Посмотрим на звезды…

В голове смешалось, и он с трудом осознавал, что ему явилась богиня. Она не давала о себе знать триста лет — с того мига, как все боги исчезли и мир погрузился в хаос. Эрик перестал верить, что она вообще когда-то существовала, когда ему было десять. Он решил, что возьмет жизнь в свои руки и станет надеяться только на себя, а потому, когда Рипсалис подвергся атаке, не стал уповать на милость высшего существа, а принялся организовывать оборону. Он свысока глядел на людей, продолжавших молиться и доказывающих, что, раз дым от жертвенных костров поднимается к небу, богиня слышит их. Порой ему хотелось вовсе разогнать их, но каждый раз останавливала сестра. Эмбер считала, что людям нужно во что-то верить, чтобы выжить, и он, поджимая губы, уходил прочь.

Теперь он посмотрел на всё под другим углом.

Богиня присматривала за ними, но бездействовала. Она просто наблюдала за тем, как империя убивает их, как разрушает дома и пытается завладеть ресурсами. То, что она явилась Эрику во сне, ситуацию не улучшало. Несмотря на то, что внутри вспыхнула тлеющая искра веры, и он взмолился о помощи, она ничего не предприняла. Юнглин лишь заплакала и пробудила его. Она не дала ему силу, не пообещала помочь, не открыла сокровенное знание, которое могло переломить ход битвы. Всё, что она сделала, лишь показала, что существует. Но какой от этого был прок? Что Эрик должен был сделать с этим знанием? Как распоряжаться открывшейся правдой?

Он пребывал в растерянности.

Сидя с Эмбер на улице и считая звезды, он пытался понять, что делать. Сомневаться в том, что видение было подлинным, не было причин. Вот только он не собирался бросаться к разрушенной церкви и начинать читать проповеди. Вера была опасным оружием и в мирное время, а уж в осаженном городе могла привести к непредсказуемым последствиям. Эрик твердо решил молчать. Во всяком случае до тех пор, пока Юнглин ни покажется более явно и, например, ни поможет отбить очередную атаку империи. В противном случае он будет воспринимать её лишь сном, оторванным от реальности, и ничего не сделает, чтобы рассказать другим.

Эмбер чихнула, выводя его из задумчивости. Они сидели на улице уже почти час.

— Идем в дом, не то простудишься, — сказал Эрик, и та улыбнулась.

— Учитывая, сколько времени я провожу с тигиллами, мне это не грозит, — пошутила она, но послушно вошла в дом и юркнула под одеяло. Эрик сел рядом.

На языке копились сотни вопросов и хотелось обсудить с Эмбер видение, однако он оборвал себя на первом же звуке. Мягко улыбнувшись, он поцеловал её в лоб и пожелал спокойной ночи. Устроившись рядом, он обнял её, согревая, и дождался, когда Эмбер, наконец, засопит. Беззащитная и доверчивая, она выглядела такой маленькой и хрупкой, что у Эрика дрогнуло сердце. Юнглин могла защитить её. Могла вернуть ей и всем остальным радость жизни и здоровье, однако вместо этого лишь триста лет молчала, и, вернувшись, ничего не сделала. Это заставляло всё внутри разрываться от противоречий.

Эрик провел в размышлениях всё время до рассвета.

С той ночи он изменился: стал задумчивым и напряженным, и это вскоре заметили остальные. Кто-то подумал, что он истощился за время осады и больше не мог поддерживать прежний боевой дух. Кто-то обеспокоился, что он заболел, но решил скрыть это, чтобы не посеять панику и уныние. А кто-то решил, что он начал разрабатывать план контратаки, который мог повергнуть в бегство всю имперскую армию. Что было на самом деле, никто не знал, и даже Эмбер оставалось лишь беспомощно разводить руками в ответ на вопросы.

Так длилось почти месяц.

За это время маги совершили прорыв в изобретении нового мощного оружия. Эрик с гордостью думал, что Эмбер приложила к этому руку, подав несколько дельных идей. Теперь маги клялись, что в следующей битве обратят империю в бегство, и случай для тестирования артефакта вскоре представился. Он был одновременно идеальным и ужасным. Пан или пропал, как говорили в народе. Наконец, спустя восемь месяцев осады Непобедимый Корнелиус лично решил атаковать непокорный город. Он прибыл в военный лагерь, раскинувшийся недалеко от границ Рипсалиса, и даже взял с собой сына — Калеба. По всей видимости, он собирался триумфально войти в город.

Глядя на выстроенную в боевом порядке армию, Эрик думал, что уповать на непротестированное оружие было так же глупо, как на молчаливую богиню. За прошедший месяц она не сделала ничего — лишь порой являлась во снах и сидела с ним на залитой солнцем поляне. Когда Эрик умолял спасти их, она начинала плакать, и он просыпался. Ни силы, ни знаний, ни помощи так и не было, а потому вскоре он стал воспринимать видения, как обычные сны, ничем не отличающиеся от других. Впрочем, теперь он перестал волком глядеть на людей у церкви, а лишь вздыхал, проходя мимо. Одно дело было верить, что богиня услышит их и спасет, и совсем другое — напрямую молить о помощи, но получать в ответ тишину.

— Тц, даже мальчишку привел, — выругался Крис, глядя через подзорную трубу на армию империи. — Он просто насмехается над нами.

— Не недооценивай его, — сказал Эрик, тоже изучая построение имперцев. — Он — наследник Корнелиуса, и так же опасен. Не стоит смотреть на него свысока только из-за возраста.

— Он даже не на гиппогрифе, — нахмурился тот. — Может быть, слухи не врали, и он действительно неправильный сын?

— Верь в это, если хочешь. Но не советую подставляться под удар.

— Да-да, как скажешь, — протянул Крис и, поймав его взгляд, стушевался. — Прости, но я пытаюсь найти хоть что-то позитивное перед неминуемой смертью.

Эрик нахмурился.

— Если маги не подведут, мы выживем. Погоны у имперцев приметные, будем надеяться, что этого хватит, чтобы заклинание сработало.

Крик хмыкнул.

— А у пацана-то далеко не генеральские погоны.

Эрик убрал подзорную трубу и хлопнул его по плечу.

— Собирай наших. Будем ждать атаку.

Тот кивнул и покинул пост, чтобы поднять остальных. Эрик бросил взгляд на армию, которая готовилась атаковать в предрассветной тишине. Было тревожно. Холодный ветер пронзал до костей, а душа содрогалась от мысли, что на сей раз битва должна была стать более кровавой и жестокой, чем любая другая. В воздухе витал запах крови. На языке вновь чувствовался привкус тигилловой пыли. Эрик с трудом вдохнул полной грудью, а затем сурово нахмурился, готовясь принять бой. Сжав кулаки, он прошептал:

— Я знаю, что ты наблюдаешь, Юнглин. Если ты действительно богиня милосердия, то ты не оставишь нас. Помоги нам. Защити нас. Уповаем на тебя.

Юнглин промолчала, зато армия империи бросилась в бой. Её вел вперед сам Непобедимый Корнелиус — лучший воин и невероятный стратег. Скривив губы в отвращении, Эрик обнажил клинки и рванул к уже строящимся бойцам, в который раз поднимающимся на защиту родного города. Все они давно устали и потеряли надежду вернуться к спокойной и счастливой жизни, а потому с обреченностью смертников пошли в бой. Они поднимали вверх зачарованные клики, заряжали ружья, подбадривали друг друга запальчивыми криками и обещали забрать с собой столько подлых имперцев, сколько смогут. Эрик не отставал от них. С той же решимостью стоять до конца, он вскинул клинок.

Залпы осадных орудий вновь сотрясли щит. Огненной лавой они стекали по барьеру, но не могли пробить его, вот только это не было поводом для радости. Разумеется, Корнелиус уже придумал, что делать. Внезапно над городом засияли магические круги невероятной мощи, а затем с неба упал луч света. Земля задрожала, многие свалились с ног, и что-то посыпалось сверху. Оно было похоже на снег, только золотого цвета и с острыми уголками. Защитники Рипсалиса в ужасе запрокинули головы, и хрупкую тишину ошеломления разорвало паническое:

— Купол пал!

Два удара сердца никто не мог поверить в это. Эрик первым пришел в себя и крикнул:

— Эмбер, готовьте магическое оружие, мы задержим их!

— Эрик! — воскликнула она перепугано, но, натолкнувшись на его взгляд, кивнула и убежала прочь. Он вскинул клинок и набрал в грудь воздуха.

— За мной! Не сдаваться! Не отступать! За Рипсалис!

— За Рипсалис! — вторили израненные бойцы.

Они бросились на имперцев, и всё потонуло в шуме битвы. Было слышно только лязг стали, крики, выстрелы и грохот взрывов. Удушающая аура смерти обрушилась на бойцов, и, казалось, не было ни шанса выстоять против такой мощи. Эрик с трудом сдерживал атаки, когда перед ним вдруг возник наследник Корнелиуса. Калеб рубил головы, не позволяя никому приблизиться, и горе было тому, кто встал на его пути. Прекрасный даже с перепачканным кровью лицом, он казался истинным сыном императора — таким же храбрым, сильным и стойким. Калеб вел за собой отряд, когда на его пути возникли скудные силы Эрика. На мгновение они пересеклись взглядами, и мир замер.

Что-то внутри Эрика рванулось вперед, точно огненная магия, а затем в воздухе повисло напряжение.

На лице Калеба застыло удивление. Он нахмурился, будто пытаясь что-то понять, однако резко обернулся и вскинул взгляд. Над полем боя стали появляться магические круги. Сначала один, затем второй, после — третий, четвертый, пятый. Они усеяли небо, и самый большой из них возник над Непобедимым Корнелиусом. Тот попытался отскочить в сторону и избежать удара. Но поздно. Алый луч упал с неба и поглотил его. Бойцы, стоящие рядом, непроизвольно отступили на шаг, и когда магия рассеялась, на том месте никого не оказалось. Император исчез во вспышке заклинания, и от него не осталось даже горстки пепла. Ничего, что можно было опознать или похоронить.

В глазах Калеба отразился ужас. Он дернулся, закричав:

— Отец!

Всё вновь пришло в движение, и с неба обрушился ливень. Эрик, едва веря глазам, глядел, как имперская армия в страхе обратилась в бегство, потеряв предводителя. Люди спасались, боясь попасть под смертоносные заклинания, и горе было тому, кто оступился. Самые сообразительные принялись срывать погоны, поняв, как заклинание выбирает цель. Разумеется, Калеб был одним из первых, кто сделал это, и за ним принялись повторять двое его приближенных. Эрик со странной смесью радости и жалости смотрел, как тот пытается остановить запаниковавших бойцов.

— Стойте! Бой не окончен! Не сметь отступать!

Его лошадь встала на дыбы, а сам Калеб вскинул клинок, вот только… никто не послушал его. Никто не вернулся в наступление, и в конце концов ему тоже пришлось бежать. Калеб бросил последний взгляд на непокорный город, и Эрика, как молнией ударило, когда он заметил полный горя и решимости взгляд. Почему-то от этого мороз прошел по коже, и в груди стянуло от дурного предчувствия. Он ещё некоторое время глядел, как имперские войска отступают, а затем обернулся к своим бойцам. На осунувшихся лицах впервые засияли широкие улыбки.

— Мы победили! — воскликнул Эрик, вскидывая клинок, и ему вторил крик, полный ликования. — Рипсалис сломил Непобедимого Корнелиуса!

— Мы живы! — закричал Крис и кинулся обнимать товарища.

— Маги справились! — подпрыгнул кто-то от счастья.

— Богиня защитила нас, — зарыдал один из бойцов.

Эрик оглядел их — израненных и уставших — а затем поднял взгляд к небу. Впервые он подумал, что хотел бы снова увидеть во сне Юнглин и спросить, не она ли помогла непроверенному заклинанию сработать, как надо, или же заслуги лежали только на плечах магов. Как бы то ни было, сегодня они могли отпраздновать победу и выдохнуть с облегчением.

Рипсалис не пал. Непокорный город продолжал крепко стоять, и никакая сила не могла заставить его опуститься на колени.