Год со Штроблом

39

В понедельник рано утром, еще до рассвета, Шютц поехал на мотоцикле обратно на стройку. За спиной у него сидел Улли Зоммер. Он получил дней пять назад письмо от Молли, где она грозилась, что, если Улли немедленно не появится, она сама к нему приедет — и не навестить, а навсегда. «Уборщицей, а устроюсь! — писала она. — Тогда ты у меня попляшешь!» И Улли помчался к ней, как на пожар.

— Ей давно пора врезать тебе чем потяжелее по черепу, — сказал Шютц, когда они остановились передохнуть.

Отдыхали недолго, выпили по чашке бульона, съели по пирожку. Улли ничего Шютцу не ответил, только засопел. Когда им навстречу побежали мачты высоковольтной линии и показалась высокая заводская труба, верхние ряды которой были выложены красным и белым кирпичом, он оживился и крикнул Шютцу:

— Мы почти дома!

На стройке они оказались около десяти утра, и Шютц сразу заметил: что-то не так, как обычно. А что именно, он затруднялся сказать. Но чувствовал, физически ощущал какую-то перемену, пока не понял — на стройке не слышно ставшего уже привычным для его уха рабочего шума.

Жмурясь от яркого света солнечного утра, вошел в барак и быстро зашагал в сторону кабинета Штробла. В коридоре, где обычно бывало людно, ни души.

— Счастье твое! — воскликнула Норма, когда он прошел в приемную. — Счастье твое, что ты появился! С самого утра здесь черт знает что творится! Руководство стройки отдало распоряжение приостановить монтажные работы. С сегодняшнего утра. На всех участках, на весь день. Генеральная уборка в головных боксах! В ней участвуют рабочие всех участков. Наш Гасман бушует. Не желает выполнять это распоряжение. И на мастеров орет, и на Эрлиха, почему, мол, те соглашаются. Эрлих уже послал его куда подальше…

— Где они все? — удивленно спросил Шютц.

— Да на местах, где им еще быть! Там все идет своим чередом. В интернациональных бригадах никаких дискуссий не возникло, остальные последовали их примеру. Так, по крайней мере, говорит Эрлих. Мастера пытались, правда, договориться с Гасманом, чтобы он оформил этот день задним числом как вынужденный простой, а тот повис на телефоне, требуя от начальника строительства, чтобы для нашего участка сделали исключение. Мастера продолжают названивать, но я об их звонках Гасману даже не докладываю, а им всем повторяю как попугай: «Уборка! И никаких вариантов не будет!» Гасман, как услышал это, заорал, что объявит мне выговор. Но вот кто никакой меры не знает, — Норма встала и подбоченилась, — так это твой Берг. Он уже трижды звонил сюда и пригрозил мне, что, если я тебя не найду, он мне выговор по партийной линии объявит. Это мне!

— Ты не член партии, — сказал удивленно Герд.

— А ты болван, каких мало, — подвела итог Норма и села на место.

Шютц торопливо переодевался, снял кожаную куртку, надел свою спецовку, висевшую в шкафчике Штробла. Стараясь собраться с мыслями, спросил у Нормы:

— Разве ты не сказала Бергу, где я?

Норма покачала головой:

— Еще бы! Тут такое творится, а я скажу: «Шютц? Он дома». Вызовет он тебя, сам ему и скажи. Может, он тебя поймет. А я несла всякую околесицу и пообещала, как только тебя найдут, сразу направить к нему.

— Спасибо, Норма, — сказал Шютц. Хотел добавить еще что-то, но повернулся и быстро вышел из кабинета. Нежничать? Они с сестрой к этому не приучены.

Увидев Шютца, к нему заторопился Карл Цейсс.

— Члены ССНМ, — сказал он, — предложили до пуска первого блока постоянно следить за чистотой в длинном переходе к машинному залу, за поддержание порядка в нем пока никто персонально не отвечает.

— Вот видите, никто вас не понукал и никто не подсказывал, сами до хорошей идеи додумались, — похвалил Шютц.

— Вообще-то эту идею нам подали комсомольцы. — Карл Цейсс от огорчения даже поморщил свой крохотный нос. — Зато другая идея целиком принадлежит нам. Они поговорили со студентами художественного училища, те организуют и проведут конкурс детского рисунка, а лучшие из них они перенесут — в масштабе, конечно, — на длинные стены.

— Отлично! — воскликнул Шютц. — Великолепно! Но, прошу вас, рисунками займитесь после сдачи первого блока!

Стоило Шютцу появиться на пороге кабинета Берга, тот так и громыхнул:

— Ты куда запропастился, такой-сякой?

Не дожидаясь ответа, объяснил Шютцу причину срочного вызова: начался процесс подготовки к сдаче блока и связанные с этим технические и санитарные мероприятия. Решение о проведении сегодняшней генеральной уборки было принято совместно с партбюро группы советских специалистов. Этот шаг принесет успех лишь в том случае, если каждый проникнется его важностью. Ведь как бывало до сих пор: наведут порядок, а потом кто-то швырнет отрезанный кусок кабеля в сторону, подальше от себя — успеем, мол, еще убрать. Или сгребут мусор в угол бокса и оставят там «до лучших времен», С сегодняшнего дня все должно измениться. Отныне поддерживать абсолютную чистоту — задача номер один.

— И в этом смысле — политическая, ты меня понял, секретарь? — подчеркнул Берг. — Да, между прочим, ты где был? Уж не дома ли? Сегодня утром я едва удержался, чтобы не крикнуть в трубку: «Когда он позарез нужен, его никогда не дозовешься, вашего Шютца!»

Ой подтолкнул Шютца к двери, в которую несколько раз во время их разговора заглядывал один из прорабов, потом удержал за рукав и проговорил:

— Кстати, обратил бы ты внимание на девушку из вашей приемной. Представляешь, она не смогла мне даже подсказать, у кого я могу справиться о тебе. Либо она глупа, и тогда я посоветовал бы вам подыскать другую, либо чрезмерно хитра, что тоже вполне возможно, но и тогда неплохо бы найти ей замену. Хотя это уже на ваше усмотрение.