Горькие яблоки

Глава 14

Вечером, уложив сына спать, Рада всё-таки изучила содержимое шкафа. Богатых платьев и впрямь было немало, но они были рассчитаны на более изящную и невысокую Еву, которая к тому же была пепельной блондинкой с ярко-синими глазами. Радка же, и без того не обладающая такими достоинствами, в этих платьях потерялась бы вовсе. Так что, не найдя их в шкафу следующим утром, она не расстроилась. А после завтрака, на который она пошла в своем стареньком, но постиранном и выглаженном платьице, появился портной, который пообещал к вечеру пошить полдюжины простых, но недешевых нарядов. Вот что значит магия! Сама же Радка большую часть дня провела в комнатах сына, читая толстую книгу по этикету и стараясь не только как можно лучше всё запомнить, но и пояснить Фабусю.

Пусть Манфреду нравилось, когда она ходила голая и ела руками, желательно с его живота, это было до тех пор, как она бросила вызов Еве из Синих. Теперь прежних навыков было явно недостаточно. Она должна была стать такой, чтобы однажды Манфред захотел её увидеть, а потом и постоянно видеть рядом с собой.

Так что она и думать забыла о Мейнгриме, вспоминая о нем лишь за столом, да и то, хозяин не каждый раз ел в столовой, часто старшая Ирена носила ему обед в кабинет. Так он называл те покои, где они разговаривали впервые в доме.

— Сначала насоздают правил, а потом сами их и нарушают, — ворчала на это Радка, но совсем тихо. Потому как именно так хозяев и можно было отличить от гостей — они могли нарушать свой этот этикет. А она себе такого позволить не могла.

Ирена младшая оказалась чудесной няней, и скоро Рада поняла, что у неё куда больше времени, чем она ожидала. Если бы экономка позволяла ей готовить, или если бы она могла покидать дом! Сговориться удалось лишь на том, чтобы переправлять домашнюю еду в общежитие найденных. А собственная свобода Рады заканчивалась на пороге сада, в котором выгуливали её сына, и от скуки она начала изучать дом. Полный множества пыльных пустых комнат, коридоров и лестниц, он очаровал Радославу с первого взгляда, и она мечтала излазить его весь.

Еще даже не выпал первый снег, когда Радка впервые нарушила правило Мейнгрима по поводу восточного крыла. На неё не обрушилось проклятие, злобный хозяин не принесся к обнаглевшей гостье, изрыгая проклятье, и руки у неё не отсохли. Ноги тоже. Вскоре она осмелела и уже лазила восточному крылу также, как и по всему прочему дому. Хоть и предпочитала больше всего времени проводить или на кухне, или в библиотеке. Да, тут была даже своя библиотека, и в ней было куда больше книг, чем в кабинете Мейнгрима. Радка потихоньку таскала некоторые из них, чтобы читать в промежутках между изучением этикета. И пусть большая часть книг была по недоступной ей магии, ей вполне хватало книг про драконов и войны. Она и не знала, что до приручения драконов яблочники воевали с цветочниками, и эти войны длились годами!

Она собиралась на очередную вылазку за книгой, когда увидела Ирену старшую, которая толкала столик на колесиках с напитками и фруктами в сторону кабинета хозяина. За всё то время, что Радослава жила в этом доме, она ни разу не видела, чтобы Мейнгрим ел сладости или фрукты, и ей стало любопытно. Кто знает, может, суровый магик ночами трескает конфеты и яблоки? Хорошо о таком знать.

Вот в общем-то и все причины, по которым она оказалось у дверей кабинета после того, как Ирена увезла пустой столик. Только, судя по всему, Мейнгрим был в кабинете не один.

Сначала слышно было плохо, люди просто негромко переговаривались, и Радка думала удалиться, пока её не застукали, как вдруг женщина по ту сторону двери повысила голос.

— Я знаю, что виноват Фредек, но ты мой брат! — и этот голос Радка знала, он принадлежал её сопернице, Еве.

— Я не знал, что быть твоим братом — это исправлять ошибки не только за тобой, но и за ним, — и Мейнгрим тоже заговорил громче. — Мы не сможем вечно прятать Радославу и мальчика. Из Фабиуша выйдет сильный магик, и его нельзя терять. Через год или два самое позднее нужно дать ему мастера, и мать тоже будет бывать на людях.

— Видела я её на людях, — фыркнула Ева, а Рада сжала кулаки. Надо же, а тогда ей Ева показалась милой! — Мы можем забрать этого мальчишку в дом, пусть растет с Матиасом.

— Не выйдет, долг крови, дорогуша, — процедил Мейнгрим. — Перед ней, а не мальчиком. И я не советовал бы растить мальчиков вместе. Прости, но Матиас синий магик, наша кровь оказалась сильнее. А сын Радославы вылитый твой муж.

Ева зашипела как кошка, и Рада вжалась в стену, словно магесса могла увидеть её через прикрытую дверь.

— Когда я смогу уже увидеть сына? — о, а вот услышать Манфреда Рада не ожидала, и чуть было не бросилась к щели в двери, чтобы убедиться, что это именно он.

— Когда я смогу обезопасить наш брак от этой девки, — отрезала Ева. — Брат, что там с её браком?

— Сельский брак, — Радка буквально видела, как он пожимает плечами. — Одна бумажка у старосты и всё. Никаких клятв, дикари.

— Это меня не устраивает, — похоже, Ева вертела и мужем, и братом. Рада против своей воли почувствовала толику уважения к сопернице. — Её надо развести там, в селе, и выдать замуж здесь, под наши магические клятвы.

— Она даже не магик, — попытался снова вклиниться Манфред. Ох и напрасно, Радке стало его даже жаль. Неужели он еще не понял, глупый, что если не ушел от жены, то теперь должен отвечать только «да, дорогая» и «как быстро я должен это сделать»? Даже если она прикажет прыгнуть в глотку дракона.

— А мне плевать, как вы это устроите, — ответила его супруга. — Она несколько лет водила тебя за нос так, что ты считал её магессой, вот и заставь её побыть таковой и во время принесения клятв. Когда на её руке будет брачный браслет, посмотришь на мальчика. Не раньше.

После этого Радка наконец проскользнула обратно в свои покои. Ей предстояло о многом подумать. Конечно, если бы она подслушивала дальше, могла узнать, кого именно в мужья пророчит ей соперница, но, если бы её застукали, потеряла она бы куда больше. Так что приходилось обходиться тем, что есть. Радовало еще, что мрачный Мейнгрим так чтил долг семьи, что не давал сестре развернуться как следует. Похоже, ей так в горле костью стоял обман супруга, что она готова была забыть о приобретенном благодаря снятию проклятия сыне только ради того, чтобы расквитаться.

Если так пойдет дальше, её и впрямь выдадут замуж за магика, которому эти трое достаточно доверяют, чтобы позволить растить Фабиуша. Радка для себя решила, что это лучше, чем сидеть запертой в доме, пусть и таком чудном.

Самое чудное в нем не знал и сам хозяин, а Радка обнаружила случайно, когда начала изучать. Как оказалось, Мейнгрим напрасно пугал её тем, что дом живой. Это было так, верно, но лишенную магии Радку дом не замечал. Совсем. Она могла передвигаться по дому как невидимка, тогда как все остальные были под присмотром этого удивительного строения. Конечно, в этом были и минусы, но пока Радке больше нравилось так жить. Невидимкой.

Домой возвращаться всё равно не хотелось, да и как сказал Мейнгрим? Они не смогут удерживать её вечно, а если нужно подождать — она подождет еще немного.

Сложнее всего было за следующим завтраком сделать вид, словно она ничего не слышала, но Радка справилась. Или же дело было в том, что хозяин был уставшим и мрачным, не иначе как милая сестренка пилила его всю ночь. Да уж, не удивительно, что Манфред набросился на первую попавшуюся ему девушку в кафе, он, может, и до этого не брезговал такими встречами, да только с Радкой вышло иначе. Она задержалась дольше, чем он и сам ожидал. Теперь только не рад, конечно.

Радка вспомнила голос Манфреда, когда тот спрашивал, удастся ли ему увидеть сына, и ей ненадолго стало жаль бывшего любовника. Право слово, как можно позволять женщине так собой вертеть, будь она хоть трижды из синих магиков!

Мейнгрим на следующий день ничем не выдал, что у него были гости, ну и Рада выпытывать не стала. Если они без её ведома разведут её с Хенрыком, она плакать не станет. Сейчас самым важным был Фабиуш. Как бы она не любила сына, она прекрасно понимала, что он еще и её золотой билет. И защита от слишком наглых магиков, и шанс сделать всё по-своему.

Ирена младшая давно перестала удивляться её вниманию к сыну, и многим вещам учила их обоих. Как сидеть за столом, какой вилкой есть, какие платья и костюмы надевать на завтрак, а какие — на бал. Что можно крепить к браслету или перчатке, а для чего использовались кулоны. Радка училась прилежно, не позволяя себе отлынивать даже в том, чего никак не понимала. В магии.

Она даже начала снова таскать на руке браслет, подаренный Янкой, благо никому не было до этого никакого дела. Как и до неё в целом. Так, по крайней мере, ей казалось.

Во дворе уже лежал снег, и Рада из своей комнаты наблюдала за играющими в снежки сыном с няней. Это отличалось от обычных игр, какие помнила она. Ирена постоянно подбивала сына заставлять снежки прямо в полете исчезать или появляться, сама же она не касалась снега руками, «лепя» снежки на расстоянии и ловко отправляя их в сторону хохочущего мальчишки. С няней Фабусю повезло, но, если он так и будет расти без сверстников, в школе ему придется непросто, и Радка уже сейчас беспокоилась об этом.

От её мыслей отвлек стук в дверь. Настолько немыслимое событие, что Радка не сразу сообразила, что ей не послышалось. Ирена младшая была на улице, старшая никогда не входила в комнату, когда здесь была хозяйка, а Мейнгрим… кроме того, что он ни разу не приходил сюда, он не имел привычки стучаться. Это Радка запомнила еще по общежитию найденных магиков.

Стук повторился.

— Войдите, — неожиданно хрипло произнесла Радослава, наскоро оглядев себя в изящном домашнем платье. На какое-то мгновение ей показалось, что это может оказаться Манфред, выторговавший возможность увидеться с сыном. И не упустивший возможности встретиться с ней тоже.

Дверь отворилась, и Радка с трудом сдержала разочарованный стон. На пороге стоял хозяин поместья. Чтобы скрыть свое разочарование, Радка уставилась на туфли и элегантно поклонилась.

— Вы быстро учитесь, госпожа, — голос Мейнгрима был тусклый, словно он не испытывал ничего кроме усталости. Оказавшись в покоях, он тотчас забыл о тактичности, которую так неожиданно проявил, постучавшись, и принялся бесцеремонно разглядывать нехитрые Радкины вещи, разложенные по комнате. Дольше всего он стоял рядом с карточкой Фабуся. То есть… Хенрыка… Радка так привыкла считать, что это изображение её маленького сына, что она напрочь забыла, что украла яблоко с маленьким личиком внутри из дома опостылевшего мужа.

— Где вы это взяли, госпожа? — спросил её Мейнгрим, крутя золотую половинку яблока. И, судя по его взгляду, лучше было не врать. Так что Радка рассказала, как было о Хенрыке и его сокровище.

— Час от часу не легче, — вздохнул Мейнгрим, когда она закончила. — Как же с вами непросто. Вы-то сама понимаете, что ваш Хенрык родственник Фредека?

Радка несмело кивнула. Еще бы она не понимала.

— В таком случае вы должны понимать, что Фабусь может быть и его сыном тоже, — вкрадчиво произнес хозяин дома. Кажется, он посчитал, что это поможет Еве злиться меньше. Мужчины были странными существами.

— Нет, господин, — ответила Рада.

— Почему вы так уверены? — возмутился Мейнгрим. Как и другие мужчины, он не переносил, когда его планы рушились из-за чужого вмешательства.

— Господин Мейнгрим нуждается в лекции по зарождению жизни внутри женщины? — кротко осведомилась Радка, внутренне погибая от хохота.

Ну же, он ведь не дурак, и вроде бы видел Хенрыка, раз узнавал о её браке в деревне. Должен сообразить, что с таким ни одна женщина не ляжет чаще, чем требуется, а требовалось ему немного. Возраст и лишний вес сыграли свою роль, так что доказывать что-то себе и своей молодой жене Хенрык перестал еще в первый год брака.

Судя по ярким пятнам на лице Мейнгрима — нравилось ей заставлять хозяина дома злиться и смущаться! — он понял.

— Очень жаль, — буркнул он. — Если бы вы, Радослава, хоть немного подыграли, жить стало бы проще.

Радка пожала плечами. Она была тут не для того, чтобы делать его жизнь проще. Он ей вовсе не был интересен. Да, она жила в его доме вместе с сыном, но вовсе не из-за его доброты. А что его было весело дразнить, то и с этим Радка предпочитала не переусердствовать, ни на минуту не забывая, что он магик, а она — нет.

Сам же Мейнгрим лишь со скорбным лицом обедал с ней в столовой, всё остальное время проводя за своими загадочными делами, и знать не знал, что Радка умирает со скуки в его огромном и мрачном доме. Ах, если бы в ней была хоть искра магии, она бы дала ему понять, что не собирается мириться с таким. За порогом дома её ждали невероятнейшие вещи, она уже несколько месяцев не была на открытом воздухе, не видела драконов — разве что их неясные тени, падающие иногда на окна. Она даже не разговаривала ни с кем, если не считать сына и обеих Ирен! Конечно, вместо этого она училась, да и жить, когда тебе не нужно мыть полы, стирать и готовить, не так плохо. Но этого было ничтожно мало, и Мейнгрим даже не подозревал, сколь немногое отделяет его от женского бунта.

Впрочем, узнать ему это так и не пришлось, ведь вскоре злость Радки оказалась направлена в другое русло.