Горькие яблоки

Глава 38

— Я не думал, что тебе будет интересно у Берхта, — когда Рада наконец сумела найти приглашение, и вместе с ним приперла к стене мужа, Мейнгрим выглядел так, словно она его порядком удивила. — Это не приемы магесс, где всякие развлечения и танцы. Люди приходят на этот прием, чтобы дать понять, что они все живут в этом городе. Только и всего.

Он то и дело поглядывал на дверь своего кабинета, до которого не успел дойти, перехваченный супругой.

— Но я тоже живу в этом городе, — Радка пыталась не злиться на Мейнгрима, видит небо, она и впрямь старалась, но он выводил её раз за разом. — Разве нет?

— Имеются ввиду магики, дорогая, — Мейнгрим скучающие повертел перед лицом свою перчатку и снова искоса глянул на дверь. — При входе оставляется толика магии для поддержки города. И чем разнообразнее эта магия, тем богаче город. Конечно, в твоем браслете еще есть остатки твоей собственной магии, не пошедшей на ритуал, но ты уверена, что хочешь потратить её так?

«С учетом того, что я и не подозревала о ней?», — едва не ответила Радка, но сдержалась и только кивнула. Не ссориться с Мейнгримом с каждым разом становилось всё сложнее.

— Если ты так хочешь, то мы, разумеется, пойдем, — так и не дождавшись возмущения с её стороны, произнес супруг. — Кстати о почте, утром тебе пришел еще один букет от Розы, я попросил Ирену поставить его в твоей комнате, как и предыдущий. Ты не против?

— Нет, — буркнула Радка, тотчас проникаясь чувством вины. Роза всеми силами пыталась подружиться, а она даже не могла ответить ей теми же знаками внимания. Цветы она любила, но составлять красивые букеты — это, без всяких сомнений, была какая-то особая магия.

— Чудесно, — расслабился Мейнгрим и, Радка не успела глазом моргнуть, как он буквально перетек в свой кабинет. Дорога туда Раде была до сих пор закрыта. А ведь она хотела еще уточнить, будет ли он ужинать с ними. В последнее время Мейнгрим всё чаще пропадал вне дома, а если и оказывался в поместье одновременно с супругой, то скрывался за дверями недосягаемого для неё кабинета.

Так что остаток вечера Радка провела с Фабиушем и его воспитательницей, вдоволь пообсуждав с Иреной прием у Берхтов и в чем на него лучше пойти. Сама Ирена, к тайной радости Радки, ничуть не жалела, что не сможет присутствовать на приеме. Потомственная магесса из слабой семьи, так и не примкнувшей ни к одному из кланов и не знающей какой-то предрасположенности, она несколько раз была на приемах до тех пор, как начала работать с детьми.

Зато, в отличие от Патрыси, она отлично понимала интерес Радки, и поделилась всем, что знала, и о доме Берхтов, и о них самих. Так Радославе удалось узнать, что Берхт и Берхта не супруги, а близнецы. И многие мечтали составить счастье этих магиков, но те держались обособленно и на близкий контакт не шли.

«Как я их понимаю, — мысленно вздохнула Радка. — Будь у меня понимающий брат или сестра, разве ж терпела бы я Хенрыка или Мейнгрима?»

После такого насыщенного дня Радка была уверена, что долго не сможет уснуть, и даже снова взяла с собой в постель книгу. Но едва лишь прикрыла глаза, как провалилась в сон. И, удивительное дело, так и проспала до утра. Проснулась, правда, с тяжелой головой, словно легла спать на закате или не выспалась. Греша на неудобную кровать — в спальне Мейнгрима она была куда лучше! — Радка поплелась умываться и расчесываться.

Ей совсем не хотелось надевать домашнее платье с множеством застежек, но Мейнгрим недвусмысленно дал ей понять, что не допустит неряшливости в одежде, и кто знает, может, именно сегодня он спустится к завтраку вместе с ними?

Радка как в воду глядела. За столом были не только Фабиуш с Иреной, но и её супруг. Выглядел он еще более помятым, чем Радка, и она не могла не порадоваться мстительно этому факту.

А вот Фабиуш, похоже, спал великолепно, потому как за столом был особенно разговорчив. Куда больше, чем обычно.

— Мне снилось, что я летал, — заявил он, отодвигая пустую тарелку и присасываясь к кружке с яблочным компотом. — Когда мы снова полетаем, мама?

— Спроси у Мейнгрима, милый, — машинально ответила Радка, размазывая собственную кашу по тарелке.

— Полеты во сне означают, что ты и твоя магия растет, — пояснила Ирена воспитаннику. По её лицу никогда не было понятно, как она себя чувствует, при обращении к Фабусю оно всегда было лучезарным. Радка не могла нарадоваться на свой выбор.

— Я расту, — серьезно согласился Фабиуш и повернулся к хозяину поместья. — Папа Грим, когда мы полетаем?

Тот даже не дрогнул, но, прежде чем ответить, отставил тарелку и аккуратно промокнул губы салфеткой.

— За столом следует обращаться «господин Мейнгрим», господин Фабиуш, — строго произнес он. — И разговор лучше начинать после того, как все закончили с основным блюдом.

— А мне ведь тоже снилось, что я летала, — неожиданно даже для себя произнесла Радка и, обнаружив, что оказалась в центре внимания, смущенно добавила. — Господа.

— Да? — заинтересовался Мейнгрим, чего Рада уж совсем не ожидала. — А раньше таких снов не снилось?

Радка покачала головой. Она не помнила. Она и сейчас-то вспомнила об этом только потому, что об этом заговорил сын.

— Неважно, — кивнул своим мыслям Мейнгрим и поднялся. — Господин Фабиуш, на Седом мы сможем полетать, когда наступит весна. За пределами города сейчас морозы, и если дракону они нипочем, привезти вашей матери сосульку вместо мальчика я никак не могу себе позволить. Я удовлетворил ваше любопытство?

— Да, господин Мейнгрим, — так же серьезно ответил Фабусь, и Радка привычно умилилась — какой он всё-таки рос славный! Совсем не похож на неё в детстве и вряд ли похож на своего отца или любого из отчимов.

Наверное, Мейнгрим думал о чем-то похожем, потому как остро глянул на неё из-под насупленных бровей, и вышел из столовой.

А Радка отправилась в библиотеку. Ей нужно было побольше узнать о приеме в честь зимнего перелома и найти этот самый календарь. Узнать всё, что магики знали от рождения ей всё равно бы не удалось, но хотя бы попытаться стоило.

Календарь оказался удивительной штукой. На нем Радка обнаружила еще множество праздников, как известных ей ранее, так и совершенно непонятных. Чего стоил «День первого дракона» или «День братства». К счастью, большинство из этих праздников расшифровывались дальше, иначе Рада никогда не догадалась бы, что День братства — это праздник всех городов королевства.

И только один день никак не был уточнен. «День, в который ничего не произошло». Он был ранней осенью, и Радка замучилась думать, зачем его так обозначили. Разве нет других дней без праздников, чтобы специально выделять этот?

Ни одна из Ирен не смогла ей с этим помочь, а разыскивать Мейнгрима, чтобы задать вопрос, и вовсе не хотелось. Постепенно Радка и вовсе забыла о том, что её это интересовало.

Дни до большого приема у Берхтов не шли, а бежали, и Радослава всё время тратила на изучение правил и особых вещей, известных только магикам. Её до сих пор не раскрыли, и она не собиралась на этом останавливаться. Конечно, раньше Мейнгрим хотел, чтобы она сидела дома и не лезла на рожон, но в последнее время его мнение изменилось. Или же он просто смирился с тем, что его супруга бывает среди магесс немногим реже, чем его сестра.

На почту и вовсе уходило куда больше времени, чем раньше. Не только приглашения на приемы, но и просто письма, поздравление с именинами — и откуда только узнали, когда она сама не была в курсе? В основном это были цветочные, по крайней мере, так Радка предполагала, видя изображение самых разных цветов на месте подписи и вдыхая тонкие чудесные ароматы. Ей бы опечалиться или хотя бы отметить, что магессы королевства не то, чтобы избегают её, но не торопятся заводить дружбу. Но Радка была счастлива, уверившись, что она становится своей хотя бы среди прижившихся здесь чужестранок. По всему выходило, что консервативные кланы присматривались к новенькой, тогда как цветочные, на своих шкурах испытывавшие это пренебрежение, протягивали ей руку помощи.

За пару дней до приема у Берхтов её трижды пригласили на цветочный остров, и это было настоящим признанием. Даже Скарбимеж, как утверждал Мейнгрим, не бывал до сих пор на острове, на котором родилась и выросла его жена.

— А в цветочном королевстве тоже нет короля? — она произнесла это вслух в библиотеке и меньше всего ожидала, что ей кто-то ответит.

— Понятия не имею, — раздалось из дальнего темного угла, и Радка вздрогнула. Повинуясь её движению кистью, браслет засветился, и этот свет, в отличие от слабого освещения светильника, очертил силуэт сидящего в углу Мейнгрима. — А ты неплохо наловчилась пользоваться браслетом, немногие магессы так умеют.

— Именно поэтому они и не умеют, что у них есть своя магия, — проворчала Рада, скрывая свое удовольствие от нечаянного комплимента. — Вы напугали меня, господин.

— Прости, — коротко ответил тот, и по тону было понятно, что никакого угрызения совести он по этому поводу не испытывает. — Я наблюдал за тобой.

— Зачем? — теперь Радка испугалась. Перед ней мысленно пронеслись все её действия последних недель, и она облегченно перевела дух — ничего ужасного или запрещенного она не делала. Её не в чем было упрекнуть, и если Мейнгрим следил за ней именно за этим, у неё были для него плохие новости.

— Ты изменилась, — и без того не слишком разговорчивый супруг говорил еще более сухо, словно каждое слово стоило денег. А Радке не хотелось показывать свой интерес, и просить объяснений. К счастью, останавливаться на этом Мейнгрим не стал. — Я отвечаю за тебя, так или иначе. И эти изменения могут означать что-то важное. Кто знает, может, тебя прокляли.

— Прокляли? — переспросила Радка, чувствуя, как на загривке встают дыбом мельчайшие волоски. Только этого ей и не хватало!

— Не думаю, что это так, — нехотя успокоил её муж. — Но я должен проверить.

— Проверь, пожалуйста, — Радка доверчиво протянула руки. Из книг она уже знала, что именно по рукам можно определить проклятие. Жаль, там не было написано, как именно.

Мейнгрим осторожно, но крепко взял её ладони в свои и наклонился, вглядываясь в линии жизни. Тепло его руки и холод металлической перчатки передавались Радке, одновременно успокаивая и обнадеживая. Даже странно, что она подозревала супруга в каких-то безумных вещах вроде проклятия его же сестры. Он был надежным человеком и сильным магиком. Именно то, что было нужно ей, и если что и внушало беспокойство, так то, как легко она это получила.

— Нет, — не подозревающий о мечущихся в голове Радки мыслях муж нехотя отпустил её руки. — Ничего похожего на проклятие. Возможно, ты изменилась сама по себе.

— Или ты меня изменил, — выдохнула Радка прежде, чем успела подумать.

Мейнгрим замер и поднял голову, встречаясь с ней взглядом. И Радослава первая отвела глаза. К тому признанию, что крылось за этими неловкими словами, она не была готова. Но она привязалась к мужу, и нужно быть слепым, чтобы не заметить этого. Вряд ли Мейнгрим был именно таким.

Но отвечать на её нечаянно вырвавшиеся слова или переспрашивать Мейнгрим не стал.

— Если почувствуешь себя как-то иначе, скажи обязательно, — хрипло произнес он наконец и вышел из библиотеки.

Снова поговорить с ним Радке удалось только в день приема.