Граница тьмы

Глава 5

Как оказалось, всех девочек курса поселили на пятом этаже. Парни же поднялись куда-то выше. Мы так устали, что до комнат шли молча.

Башня погрузилась во мрак, разбавляемый сотней оранжевых светильников, горящих вдоль лестницы. Тянувшись за резными деревянными перилами, они убегали с первого этажа до самого верха башни и скрывались в полутьме. В коридоре висело только пять подсвечников на двадцать комнат, слабо рассеивая полумрак на этаже.

На улице стемнело. За чёрной гладью озера в далеких окнах домиков виднелся тусклый свет.

Ния спала, уткнувшись лицом в изображение пупырчатой поганки, и слегка посапывала. От хлопка дверью она проснулась и резко подскочила на кровати.

— О неееееет, я же села рисовать конспекты и уснула! — Жалобно протянула она, — я доделала всего шесть рисунков! — Она тоскливо перебрала пергаменты. — Да мы все выходные так просидим…

— Ты хотя бы начала, — выдохнула я, беря в руки учебник гербологии, — пожалуй, я сейчас тоже начну, а то не успею ничего. Я вообще так устала, кошмар. Никогда не напрягалась столько часов в день.

— Ты подожди, это мы ещё практику не начали, — усмехнулась Ния, выводя карандашом юбочку поганки. — Вам-то вообще не повезло — на урок больше.

— Угу, — буркнула я, вглядываясь в разворот фолианта, — ты видела описания лишайников?

Согласно учебнику, в нашей полосе можно встретить четырнадцать видов лишайников, и все они жуть как похожи друг на друга. Трясинный имел слегка бурый отлив, увидеть который можно только на ярком солнце, а вот древесный ларнийский отличался от древесного ларнийского низинного легким горьковатым запахом. Первый не обладал никакими свойствами, а второй использовался в настойке от лихорадки. Там были также растения, светящиеся в темноте при свете полной луны, а также три вида, отличающиеся друг от друга вкусом. Мы что, ещё и есть их должны?

Я полистала книгу дальше. Раздел с мхами представлял из себя примерно то же самое. В луговых цветах было хоть какое-то разнообразие, по крайней мере они отличались по виду. Ну… большинство. В примечаниях указывалось, что часть из них цветёт только ночью при определённых температурных и световых условиях. Хм, неужели мы и в темноте будем выезжать на сбор трав? Как минимум нас пожрут волки, как максимум — вампиры. Не уверена, что из этого хуже. Дальше шли грибы, лесные растения и, что меня напрягло, подводные. Нырять в озеро совершенно не было никакого желания, да и плавала я не очень хорошо. Точнее было бы сказать — очень плохо. Воды я вообще опасалась, мне всегда казалось, что кто-то схватит меня за ноги и утащит на глубину, где я в муках захлебнусь.

Я вернулась к лишайникам, грустно вздохнула и начала работу. Когда я дописала про последний, время перевалило за полночь. Соседка опять спала лицом в книге, пуская слюни на пожелтевшие страницы. Я аккуратно накрыла её одеялом и, потушив прикосновением магическую лампу, забралась в постель.

Уже второй день я не ночевала дома, это было так странно… Каждый вечер мы с сестрой проводили вместе, обсуждая всё, что услышали или сделали за день. Последнее время она грустила. Амалика совершенно не хотела замуж, но понимала, что выбора у неё просто не было. Мы часто воображали, что бы делали, будь мы кем-то другими: простыми людьми, живущими в небольшой деревеньке, или же купцами, путешествующими в далекие страны. Она хотела открыть свою булочную с такой же вкусной выпечкой, как на углу главной площади Тирры. Сестра очень любила заварной крем и слоёное тесто, а я — пирожки с яблоками и корицей. Каждый раз выходя из дворца, первым делом мы с сестрёнкой бежали в пекарню.

Я же хотела посмотреть страну, побывать в лесах эльфов далеко на севере или узнать, что скрывается за степями на юге. Где-то там далеко кончается земля и начинается бескрайний океан, который я вряд ли увижу в своей жизни. Сколько раз я читала о нём и смотрела гравюры, но всё было не то. Воображение вряд ли нарисует истинную красоту, ведь у меня просто не укладывалось в голове, как воды может быть столь много, что плыви хоть целый день, а берега не достигнешь.

Мне даже было интересно, как устроен быт вампиров. Я читала о кланах, порядках на их землях и о злобных хозяевах этих территорий, забредя случайно на которые можно умереть страшной смертью. А для молодой девушки-человека всё могло обернуться и того хуже. Брр, даже думать об этом страшно, пожалуй, в одиночку в Мортвуд, их королевство, я бы не сунулась. Как минимум — с армией и парочкой десятков сильных магов.

Будучи детьми, тайком от родителей мы выдернули из книги карту и отмечали места, куда ездили в своем воображении, придумывая, что бы мы могли там увидеть, в каких приключениях поучаствовать и кого встретить. В особо опасных приключениях мы убегали от вампиров, и каждый раз нас кто-то героически спасал. Перебирая в памяти особенно яркие фантазии, я не заметила, как погрузилась в сон.

С утра я еле продрала глаза. Из зеркала на меня смотрело опухшее бледное недовольно лицо, обрамленное волосами цвета снега. Меня с легкостью можно было бы принять за привидение. Ладно, сама виновата, надо было ложиться раньше. Недосып всегда на мне сказывался и делал и без того бледный вид ещё болезненнее.

Надежды на бодрость от чашечки кофе не оправдались. Легче не стало даже после третьей порции. Я уныло поковыряла вилкой рисовый пудинг, гоняя по тарелке изюм. Еда просто не лезла внутрь. Соседка выспалась намного лучше, но не успела почти ничего нарисовать для практики. За соседним столиком Ирмис с чаровницей перерисовывали из учебника картинки. Они продвинулись явно дальше, так как уже заканчивали мхи.

Несмотря на раннее утро, Талиса успела сделать укладку и макияж. Может, она вообще не ложилась? Судя по счастливому выражению лица и активной жестикуляции, она опять рассказывала какие-то байки двоим девочкам. Я даже не сомневалась, что она опять привирает.

— Пошли что ли в кабинет? — протянула Ния, скептически скосившись на Талису.

Я кивнула. Первой парой у нас шла общая теория магии, а потом сдвоенное занятие по индивидуальному курсу. В оставшиеся дни недели было по два-три урока одной дисциплины, а потом свободное время. Что-то мне подсказывало, что валять дурака нам не удастся, и время это дано для самостоятельной практики.

Теорию магии вела сама Верховная жрица. По факту когда-то давно она была магистром прорицания. Преподавать при получении сана она не бросила. Великий магистр Ильтар не раз говорил, что для неё важно передавать свои знания будущим поколениям. Ещё со вчерашнего дня я гадала, знает ли жрица, кто я на самом деле? А если знает, то даст ли это понять?

Мы, как обычно, заняли последний стол, но к нашему огромному неудовольствию впереди села Талиса. Мы с Нией одновременно закатили глаза. Вторая девочка выглядела сильно младше, на вид ей казалось примерно лет пятнадцать. Большие голубые глаза слегка на выкате придавали адептке постоянно удивлённый вид. Светло-русые тонкие волосы казались прозрачными. Её постоянно приоткрытый рот делал выражение лица немного глуповатым. Я бы подумала, что она приехала из деревеньки или из какого-то маленького городка, но Талиса считала таких людей недостойными своего общества, будто они были второго сорта, а это значило, что у девочки были как минимум богатые родители, или она происходила из знатного рода.

За пять минут нашего нахождения так близко друг к другу я невольно прослушала ещё несколько историй о том, какая она молодец и как помогала отцу в совместном деле. Ния прижала ладонь ко лбу, словно у неё разболелась голова.

Наконец зашла жрица, и все умолкли.

Теория магии оказалась именно что теорией. Нам предстояло освоить базовые магические принципы, на которых основаны все дисциплины. Предмет охватывал многие области и расширялся с каждым годом.

— Хоть у нас и существует разделение на чёрную и белую магию, как вы знаете, фактически оно лишь условное, — говорила Неррин, медленно прохаживаясь вдоль рядов, — сила исходит из духа, то есть вашей главной магической сущности. Именно он даёт вам возможности для использования как внутренней, так и внешней энергии. А уж дальнейшее зависит только от колдуна. Можно быть белым магом и использовать свой дар для плохих дел, а можно быть тёмным, который помогает нуждающимся. Вся наша жизнь не делится на чёрное и белое, поэтому думайте наперёд, что и зачем вы делаете.

— А некроманты тоже бывали добрые? — Спросила целительница с первого ряда. — Они ведь имели дело с потусторонним миром, с трупами и прочей мерзостью.

— Но ведь смерть — это не зло, — ответила жрица, слегка улыбнувшись, — смерть — это естественное завершение любой жизни. Мы все рождаемся и умираем, и избежать этой участи нельзя. Некротическая энергетика, конечно, крайне специфическая, но она такая же часть нашего мира, как и любая другая. Вся суть в том, как некромант будет её использовать. Но как вы знаете, некромантов после Войны Алой Долины не осталось, все они погибли. Даже найдя их учения, без наставника применить их вы не сможете. К сожалению или к счастью это произошло — время покажет.

Поток вопросов на тему некромантии жрица быстро остановила под недовольный гул, пообещав обсудить всё, когда дойдём по учебной программе.

— А есть ли способы стать бессмертным? — раздалось откуда-то спереди.

— Да, такое возможно, вполне. — Кивнула Неррин после некоторого раздумья. — Вы можете обратиться к любому высшему вампиру и попросить обратить вас. И надеяться, что вас не убьют до того, как вы откроете рот. Другие способы если и есть, то они нам неизвестны.

Весь дальнейший урок прошёл в расспросах про бессмертие и теоретические способы жить вечно. Мы также узнали, что в Чёрной Башне обучение длилось значительно дольше, чем в Белой. В среднем целитель учится четыре года, а маг крови, коим оказался Винсент, — десять лет. Новость вызвала бурное оживление и остаток занятия все то и дело оборачивались к нему, явно желая расспросить об обучении у «конкурентов».

На следующее занятие я шла неохотно, перспектива оказаться рядом с Талисой на несколько часов вызывала уныние. Магистр Камила, заходя в кабинет с набитым холщовым мешочком, широко улыбалась и была явно в хорошем расположении духа. Пучок волос выглядел ещё растрёпаннее, чем вчера, но её это совсем не волновало.

— Ну что же, девочки! — Засияла она, садясь в кресло и придвигаясь ближе к нам. — Прорицания без практики — это бесполезная трата времени, а поэтому предметные занятия у нас начинаются сегодня. Сейчас я раздам вам по интересной вещице, и мы будем тренироваться хоть что-либо увидеть. О нет, я не жду, что вы сегодня выдадите мне результат, — замахала она руками, видя наши скептические лица, — всё будет со временем, да.

Она встала и прошлась с мешочком по кабинету, каждый из нас вынул из его недр по предмету. Мне досталась простенькая металлическая брошка в виде птички с хохолком. Судя по состоянию, брошь была уже довольно старая. Ирмис вынула деревянное кольцо, Дарина какую-то не то статуэтку, не то игрушку, а Талиса небольшое зеркальце.

— Вот прям точное попадание, — склонилась ко мне Ирмис, — она сможет всё занятие пялиться на своё отражение.

— Так, девочки, внимательно меня послушайте! Выданные вам предметы были важны для своих владельцев. Как вы должны были прочитать в первой главе, чем важнее для человека вещь, тем сильнее отпечаток остаётся на ней. И впечатывается он навсегда. Со временем энергетический след тускнеет, но полностью не исчезает никогда, — немного помолчав, магистр многозначительно добавила, — если, конечно, эту связь не стереть магически.

Она порылась в сумке и вынула большую поблекшую бусину.

— Все эти безделушки хранят сильный отпечаток хозяина, и с сегодняшнего дня мы будем пытаться увидеть, кто он, и что его связывает с вещицей.

— Но разве множество людей, трогавших все эти предметы, не перебьют энергетику владельца? — уточнила Ирмис, вертя в руке кольцо.

— О нет, дорогая, конечно, нет, — махнула рукой магистр, — ведь вам эти вещи не дороги. Точнее, их важность не больше, чем пера, которым пишете, или телеги, в которой едете. Нужна эмоциональная привязанность. Особенно сильный след остаётся на вещах, причастных к потрясениям и особенным моментам. Ну… например, смерть близкого, тяжелая болезнь или какое-то радостное событие типа рождения ребёнка, свадьбы, влюблённости. Подумайте, наверняка и у вас есть такие вещи. Они вам дороги, и их потеря сильно расстроит. Итак!

Камила устроилась поглубже в кресле и положила руки на мягкие подлокотники, держа на ладони шарик перламутра.

— Эта бусина, — она подняла руку повыше, — была на ожерелье девушки во время свадьбы. Это был радостный момент, как вы понимаете. Эти бусы она хранила всю жизнь и любезно согласилась отдать нам частичку для учёбы. Если пробовать добиться информации о хозяине, то, скорее всего, после продолжительной тренировки вы бы увидели момент свадьбы. А далее можно было бы отталкиваться от этого образа и искать ответы дальше. Аналогично и с вашими предметами… Да, Дарина?

— А почему «скорее всего»? — удивилась она, — ну… в смысле, скорее всего, мы бы увидели свадьбу, а не точно мы бы увидели свадьбу, ведь предмет связан именно с ней, верно?

— О, ну тут всё просто, — улыбнулась магистр, — просто никто не может вам гарантировать, что именно это вам и явится, ведь не мы решаем, что посмотреть, а Боги, что нам следует показать. Но давайте продолжим. Итак, первым делом вы должны расслабить тело и освободить разум от всех волнующих вещей. Важно соблюдать оба этих пункта. Неудобное положение тела будет вам мешать, особенно вначале. Лучше всего удобно сесть или лечь, чтобы ничего не отвлекало. И если с этим всё понятно и, в общем-то, добиться этого несложно, то с освобождением разума всё обстоит тяжелее. Если у вас в голове будет вертеться какая-то навязчивая мысль, то сделать правильный посыл невозможно, вы или спросите о наболевшем, или, что скорее всего, просто всё смешаете в кучу и просто ничего не узнаете. Когда разум и тело будут готовы к работе, нужно взять предмет в руки и думать только о нём.

— А обязательно всегда трогать то, о чём требуется вызвать видение? — уточнила я.

— Нет, не обязательно. Со временем вы научитесь работать без физического контакта, просто на данном этапе с ним проще. Уловить энергетику можно и на расстоянии. И даже на большом расстоянии, но всё зависит от ваших навыков. На чём я… ах да, возьмите вещь в руки и начинайте о ней думать. В вашем разуме должна остаться только связь с предметом исследования. Вы должны хотеть узнать правду, вы должны хотеть получить ответ на ваш вопрос. Но вопрос, — она повысила голос, — должен быть задан энергетически. Просто произнести вслух или про себя фразу типа «кто этот человек» ничем не поможет, так вы будете говорить лишь сами с собой. Вы должны почувствовать энергию духа, накопить её и вложить просьбу открыть правду. Потом выплесните из себя томящийся поток настолько сильно, насколько сможете. Приступайте, девочки.

Я положила брошку между ладонями и поудобнее устроилась в кресле, закрыв глаза. Очистить голову оказалось значительно сложнее. Как только я попыталась выкинуть все лишние мысли из головы, они полезли обратно с удвоенной силой. Через пять минут я уже думала о чём угодно, кроме задания. После ещё пары неудачных попыток я открыла глаза и огляделась. Лицо Ирмис от напряжения слегка побагровело, Талиса стеклянным взглядом смотрела в зеркало, а Дарина, казалось, и вовсе уснула.

К концу занятий успеха не достиг никто.

— Ну что ж, — печально вздохнула магистр, подводя итог занятия, — не расстраивайтесь, на первом практикуме ещё ни у кого не получилось. На этой неделе мы уже не встретимся, поэтому вам домашнее задание: тренироваться и ещё раз тренироваться! Если вам что-то откроется, то обязательно запишите во всех подробностях!

Вроде бы я ничего и не делала, но жутко устала, как будто сутки провела без сна. Ирмис была рассеяннее обычного, на обеде она умудрилась вылить на себя миску лапши, в очередной раз испачкав мантию.

— Я что-то так устала, — пожаловалась она, облокотив голову на руку. Дежурное непроницаемое выражение лица заменилось страдальческим. — Не думала, что практика будет такой выматывающей, хотя, ровным счётом, мы ничего и не сделали.

Дарина, севшая сегодня с нами, закивала.

— Как думаете, — протяжно вздохнула я, — когда у нас хоть что-то получится?

— А может и никогда, — пожала плечами Ирмис, собирая свободной рукой лапшу и кладя её на поднос, — вспомните, магистр говорила, что Боги могут вообще ничего не послать, так и будем бесполезно сидеть все четыре года. Брат говорит, что мой дар вообще бесполезен.

— Да ну, — не согласилась я с ней, — зачем тогда было бы учить прорицателей? Не зря же…

Договорить я не успела, с грохотом отодвинув стул, рядом с размаху плюхнулась Ния. Вид у неё был ещё хуже нашего: под глазами залегли тёмные круги, а цвет лица стал нежно салатового оттенка.

— Ты чего? — удивилась я.

Рыжая ответила только после того, как доела суп и принялась за жаркое с говядиной и овощами.

— Мы сегодня резали себя.

— Чтооо? — одновременно воскликнули мы хором.

— В каком это смысле резали себя? — изумилась я.

— А в прямом. Сегодня у нас была практика, и начали мы с самого простого — с самолечения, а чтобы лечить самих себя, нужно иметь конкретный объект для лечения.

Она продемонстрировала рану на руке.

Мы сидели с разинутыми ртами даже не столько от рассказа Нии, сколько от перспективы самокалечения на занятии. Неужели и нам такое предстоит? Да я же от вида крови в обморок упаду!

Судя по выражению лиц остальных, они пребывали в таком же ужасе.

— Вы представляете, — ткнула она вилкой в сторону входившего в столовую чёрного мага, — он даже не поморщился! Резанул себе руку, залечил её и весь остаток занятия со скучающим видом листал учебник. — От возмущения она даже покраснела. — А магистр ставил его всё занятие в пример нам, неуверенным неумехам! Нечестно!

— Ничего удивительного, — развела я руками, — он же прошёл всё обучение в Чёрной Башне, а маги крови, поди, имели дело с порезами каждый день.

Простившись в Ирмис около её комнаты, мы пошли в свою. Делать совершенно ничего не хотелось, особенно после вкусного сытного обеда. Я открыла окно, и тёплый ветерок наполнил комнату ароматами осенних трав. Деревья ещё стояли в сочной зелени, но в воздухе уже чувствовались перемены. Солнце в зените отражалось яркими бликами от водной глади, но вот тепло ощущалось всё меньше, а вечерний холодок заставлял посильнее кутаться в мантию.

Ния завалилась на кровать, я последовала её примеру.

— А у вас что было на занятии? — спросила она, рассматривая паука в углу комнаты, подбирающемуся к застрявшей в паутине сонной мухе.

— Да тоже практика, — я достала брошку и показала ей, — нам раздали по одному предмету, и мы должны были увидеть что-то связанное с их владельцем.

— И как успехи?

— А никак, — хмыкнула я, — ни у кого ничего не получилось.

— Почему ты решила вообще пойти в прорицание? Ну, я имею ввиду дар — это прикольно, да, но… немного бесполезно? Бабушка рассказывала, что вы не особо много можете видеть, а некоторые так и вообще шарлатаны-придумщики. Хотя денег вроде гребут немало.

Я молчала. Что мне ей ответить? Что это семейная традиция? По легенде-то я дочь прислуги, которая с трудом наскребла на обучение.

— Понимаешь… — придумывала я на ходу, — родители не хотели, чтобы я всю жизнь прислуживала при дворе, может, получится выучиться и нормально заработать денег.

— Да, например, ярмарочной гадалкой, — захихикала она, — получают-то они хорошо, главное помнить, куда в ближайшее время не ездить, чтобы жители не посадили на вилы от несбывшихся предсказаний.

— А ты будешь всю жизнь лечить понос и грыжи, пока не заработаешь свои собственные, — кинула я в неё подушкой, но рыжая шустро увернулась.

Поспорив ещё немного, мы вынуждены были вернуться к рисованию растений, а ещё к завтрашнему дню требовалось прочитать несколько глав по целительству. К моему ужасу они оказались просто огромными. Помимо необходимости делась порезы на себе любимой, выяснилось, что там тоже нужно правильно сосредотачиваться.

— А вы все смогли залечить раны? — поинтересовалась я.

Кудрявая так сосредоточено читала учебник, что даже не сразу меня услышала.

— А? Нет, не все, вообще кроме мистера «я всё умею» никто и не смог, — многозначительно скривив лицо, фыркнула она.

— Да брось, — махнула я рукой, — он же десять лет проучился, а ты только пришла, у тебя тоже получится.

— Да, но он так самодовольно на нас смотрел, ты бы видела! Хотелось кинуть в него вот этим, — потрясла она толстым фолиантом, — посмотрела б я, как бы он тогда лечился.

— Но если вы не вылечились, то…

— Чтобы не кровило, над нами сжалились и выдали настойку красного бадьяна.

Такая перспектива меня совсем не радовала, я боялась боли и крови, и сама мысль о необходимости причинить себе эту самую боль пускала мурашки по спине.

Как мы посчитали за ужином, всего в этом году пришло учиться сорок человек, из которых двадцать один — на факультет целительства.

Ну это было неудивительно, так как в целители принимали всех, кто имел на то магические силы и желание. Ведь Ларминия не могла обеспечить каждую деревню королевским врачевателем, столько магов было просто не найти, а тем более колдунов, желающих всю свою жизнь прожить в какой-нибудь глуши. А вот как раз в самих этих деревушках обычно находились внуки или внучки действующих целителей, которые и шли по стопам своих предков. Удобно и не так затратно для казны.

К слову, большинство поступивших были девушки, парней оказалось всего одиннадцать человек, из которых два целителя, включая Винсента, три травника и четыре чаровника. Одного из последних я заочно знала. Аарон был старшим сыном лорда Харфина — первого советника отца. Насколько я помнила, парень был умный и симпатичный, да и неплохо умел обращаться с магией. Его отец нанимал какого-то сильного колдуна из Мирна, но в Чёрную Башню почему-то так и не пустил. Возможно, всё дело в предрассудках. Что меня всегда удивляло, так это постоянное отсутствие Аарона на балах и приёмах, хотя положение на них быть обязывало. А вот младший сын ходил с удовольствием.

После сытного ужина из утки, запечённой с картофелем и зеленью, пирога с мясом и горячего чая делать домашние задания было так лень, что весь вечер мы втроём просто проболтали. Моя зажатость и опаска разговаривать с незнакомыми людьми в простой манере постепенно улетучивалась, ведь девочки к вопросам о родне больше не возвращались, находя более интересные темы для бесед.

Закатное оранжево-розовое небо быстро сменилось на ночное. Облаков не было, как и луны, и окрестности погрузились в непроглядную тьму. За озером жители тоже готовились ко сну. Окна комнат, освещённых огоньками свечей, постепенно гасли одно за другим, пока не осталось ни одного. Где-то вдали залаяла собака, и с другого берега озера ей ответила другая. Мысленно пожелав незнакомым жителям спокойной ночи, я легла и сама.

Ния уже посапывала. Я собиралась последовать её примеру, но совесть напомнила, что я же так и не тренировалась по прорицанию. Взяв с тумбочки брошь, я устроилась поудобнее, и, не успев сосредоточиться и выкинуть лишнее из головы, просто вырубилась.