iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Глава двадцать первая. Избранный берег

На руины Таммара спускалась ночь. Редкие огоньки Лихтов, вспыхивающие на разрушенных улицах, не могли противостоять ей и лишь немного рассеивали мрак. Горели и костры: вместе с тьмой пришел ночной холод.

Кангасск устроился на ночлег в четырех стенах без крыши — вместо нее было звездное небо. Костра он разводить не стал, благо добротная и чистая походная одежда и так позволяла сохранить тепло, да и с ужином возиться не хотелось: перекусил сухим пайком путешественника и попил воды из фляги — все на этом.

Из города его никто не гнал, потому, поразмыслив, Кан решил переночевать здесь, чтобы утром, уже на свежую голову, двигаться дальше. Куда двигаться, он пока что не представлял…

В пустом дверном проеме показался чужой Лихт, а затем из-за разбитого косяка выглянула любопытная голова.

— Вот ты где, Ученик миродержцев, — сказал знакомый женский голос, с неизменной марнсовской хрипотцой: это была Магда, охранница таммарских ворот.

— Что, выгоняете? — беззлобно ухмыльнулся Кан, разведя руками.

— Нет, что ты… — девушка улыбнулась и переступила порог. — Память миродержцев все еще свята в этих проклятых местах. Что бы ни говорил Святой Кроган, а она дороже его слов. Никто тебя не выгонит, Кангасск Дэлэмэр…

— Хорошо, — тихо рассмеялся Кан, — а то я уж думал, ты пришла объявлять меня изгнанником.

— Нет, — Магда покачала головой. — Просто хотела поговорить. Моя сестра Ия сменила меня на воротах, и у меня свободное время. Да и когда еще выдастся случай перекинуться парой слов с последним Учеником миродержцев? — она улыбнулась. — Можно присяду рядом?

— Конечно, — Кангасск подвинулся, освобождая место: сидел он на чудом сохранившейся деревянной крышке погреба, ибо дерево не тянет из человека тепло так, как камень.

Магда присела рядом. Девушка она была хрупкая и Кана не потеснила. Некоторое время молчали: трудновато сразу найти тему для разговора с человеком, которого видишь первый раз в жизни…

— Может костер разведем? — сказала наконец Магда. — А то холодно…

— Извини, хворосту не припас, — сказал Кан и, не долго думая, снял плащ и набросил его на плечи девушке. — Так лучше?

— Лучше, — согласилась она. — Только теперь ты замерзнешь…

— Я потерплю, — отмахнулся Кангасск.

— …Говорят, ты с Кайсаном не поладил? — спросила Магда, заглянув ему в лицо.

— Это кто? Богатый хмырь в храме? — беспечно отозвался Кан.

— Да…

— Ну да, не поладил, можно сказать… Не по нраву я чем-то пришелся вашему Святому отцу, а этот… Кайсан, да?.. воспринял это как личную обиду.

Магда вздохнула.

— Ты так беспечно говоришь об этом, — сказала она, кутаясь в плащ. — А на самом деле тут нет ничего смешного. Все очень даже серьезно.

— А кто он вообще, этот Кайсан? — спросил Кангасск, попутно запалив теплый Лихт и передав его девушке, чтобы та могла погреть руки.

— Спасибо, — обронила Магда. — А Кайсан… говорят, он заправляет половиной банд на бывшей Ничейной Земле… — она пожала плечами. — Богат, силен и с ума сходит от речей Святого Крогана.

— Это я заметил… — вставил слово Кангасск.

— Не знаю, зачем ему это, но он смотрит на Святого Крогана как на бога. Даже взял Таммар под свое покровительство. С тех пор тут относительно спокойно, но с таким покровителем мы живем как под занесенным мечом… никогда не знаешь, что взбредет Кайсану в голову.

— Это я заметил тоже… — добавил Кан, вспомнив вальяжную щедрость и самодовольный тон богатого.

— Зря ты поссорился с ним, Кангасск Дэлэмэр, — сокрушенно покачала головой Магда. — Миродержцев он не уважает, как и его учитель… из-за их сына… Так что, если Кайсан решит отомстить тебе, его ничто не остановит.

Кан пристально посмотрел ей в глаза. Черные, блестящие в свете Лихта… казалось, в них стояли слезы.

— Глаза у тебя замечательные, — весело отметил он. — И зови меня просто Кан.

— Хорошо… Кан… — вздохнула Магда. — Когда ты собираешься уходить из города?

— Завтра, наверное, с утра…

— Чем раньше, тем лучше… Вот, возьми это… — девушка сняла серебристый браслет со своего запястья и протянула его Кангасску. — Это знак Крогана. Те, кто носит этот браслет, считаются его последователями. Ни Кайсан, ни его люди не тронут тебя, если такой браслет будет на твоей руке.

— Спасибо, Магда, — Кан осторожно отстранил ее руку. — Но не надо мне кроганских браслетов. Тебе он больше пригодится.

— Что ты! — попыталась возразить девушка. — Марнадраккарцы после войны наперечет; никто и пальцем не посмеет меня тронуть.

— Все равно не надо, — мягко, но решительно отказался Кангасск.

Печально опустив плечи, Магда вновь защелкнула браслет на своем запястье. «Какая у нее тонкая рука, все таки… И как только браслет не падает?..» — с сочувствием подумал Кангасск.

— Что с твоей рукой? — вдруг спросила Магда, остановив взгляд на правой руке Кана, неподвижно лежащей поперек его бедра.

— Не двигается.

— Почему? Что случилось?..

Больше о Кайсане в этой ночи не прозвучало ни слова. А говорили много еще о чем. Кангасск поведал о том, как потерял руку, и главное — в бою с кем, и поразился: оказывается, Магда знала Милиана. Тринадцатилетний мальчик, прошедший с одним мечом почти всю Дикую Ничейную Землю, запомнился ей навсегда, как и те, кто был с ним…

Это была долгая история. История ушедшей эпохи. И ее хватило почти до утра…

— Кан… а зачем ты пришел сюда, в Таммар? — доверчиво положив голову ему на плечо, спросила Магда. Голос у нее был сонный.

— Я искал кое-кого… — печально произнес он. Печаль нежданно нагрянула: казалось бы, недавно увлеченно рассказывал о чем-то… и вот… — Девушку по имени Занна. Она гадальщица.

— Гадальщиков здесь не осталось, — сказала Магда совершенно уверенно. — Они все ушли; и никто не вернулся обратно.

— Куда ушли? — спросил в свою очередь Кан.

— Говорят, разбрелись по Омнису. Кого куда судьба занесла…

Кангасск хотел спросить еще что-то, но, услышав тихое посапывание, понял, что Магда спит. Потускневший Лихт выкатился из ее открытой ладони и остался догорать на серых камнях. Осторожно, чтобы не потревожить спящую девушку, Кан прислонился спиной к стене и тоже закрыл глаза.

Перед его взором метались несвязные сны, где тревога трогала душу, словно волна — песочный берег, но из них ничего нельзя было понять. Простые сны усталого человека, не дарующие ни прозрения, ни утешения, лишь отражающие текущее положение дел.

Проснулся Кан в одиночестве, заботливо накрытый собственным плащом. Магда ушла; пропала, как сон, словно и не было ночного разговора по душам.

Даже выходя через ворота, Кангасск не увидел ее: дежурным Марнсом была в то утро сестра Магды — Ия. Она единственная сказала пару слов на прощание; остальные же охранники лишь проводили уходящего Ученика взглядом…

Кажется, он понял, почему ни один гадальщик не вернулся сюда. Понял, но не мог выразить этого словами. Что-то умерло здесь; пропал дух Таммара, рассеялась та особая атмосфера, позволявшая смотреть в будущее внимательно и осторожно… Святой Кроган дал надежду тем, кто пришел сюда жить после войны, и отнял ее у тех, кто жил здесь раньше. Гадальщики больше не вернутся. И он, Кангасск Дэлэмэр, — тоже. Хотя данное самому себе обещание сделать все возможное для жителей Таммара Ученик миродержцев не отменял, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что новый Таммар, даже восстановленный и заселенный полностью, будет уже совсем другим городом. Жаль. Ужасно жаль.

Шагая по разбитой дороге, где в лучах восходящего солнца поблескивали намертво втоптанные в землю гильзы от пуль, Кангасск меньше всего думал о Кайсане. И зря: фанатиков нельзя недооценивать, а хуже разбойника, ударившегося в религию, ничего быть не может…

Когда же десятка два головорезов во главе со своим предводителем обступили Кана со всех сторон, он и имя-то Кайсаново едва вспомнил… Ситуация выходила скверная, что и говорить, но присутствия духа Ученик миродержцев не потерял.

Кайсан приблизился на расстояние, чуть превышающее длину клинка; на Кангасска он смотрел волком. В намерениях богатого сомневаться не приходилось…

— Что тебе надо? — спокойно произнес Кангасск.

— Ты умрешь, Ученик миродержцев, — процедил Кайсан сквозь зубы. — Таким, как ты, на земле не место.

Кан вопросительно поднял пересеченную шрамом бровь и комментировать данное заявление не стал.

— Скажи-ка, Кайсан, — прищурившись, сказал он, — охота на изумрудных драконов тринадцать лет назад — это твоих рук дело?

Подобного выпада от него не ожидали. По всем правилам, при таком численном преимуществе на стороне головорезов, жертва должна бояться и просить пощады. Или хотя бы молчать и готовиться умереть с достоинством. Сейчас же отчаянным ребятам пришлось вспомнить, что перед ними не абы кто, а последний Ученик миродержцев — и все сомнения, которые у них были с утра по поводу того, стоит ли его трогать, проснулись вновь. Послышался сдержанный шепот.

— Да! — с гордостью заявил Кайсан. — И я горжусь тем, что извел этих тварей на бывшей Ничейной Земле!

— Тварей… — с горечью произнес Кангасск, покачав головой. В фанатичные, безумно блестящие глаза Кайсана он смотрел, не моргая, пристально, и каждое слово Ученика миродержцев было как взмах клинка… — Моя дочь — дракон наполовину. А на ее мать охотились те, кому ты платил. С твоей подачи все это было… Знаешь, Максимилиан убил бы тебя за это…

— Макс Милиан! — Кайсан сплюнул. — Дьявольское отродье!..

— Он мой друг, — хладнокровно возразил Кангасск. Как просто и естественно он произнес это слово… и ведь действительно верил в сказанное…

Кайсан выругался. Терпение его было на исходе.

— Что, всей ордой нападать будете? — рассмеялся ему в лицо Кангасск. — На одного? На однорукого калеку?

— Не думай разжалобить тут кого-то своим увечьем, — Кайсан почти шипел. — Еще скажи, боевая рука сломана… Да мне плевать!!!

Кан бросил краткий взгляд на свою правую руку, покоившуюся на перевязи.

— Я оружейник, — сказал он равнодушно, — и одинаково владею обеими руками. Специфика профессии, знаешь ли…

— …Я сражусь с ним один на один, — бросил Кайсан своим людям. — Отошли все! И не смей использовать магию, Ученик!.. Хайн, щит!

Молодой разбойник, откликавшийся на это имя, небрежно повел рукой по воздуху — и грозную фигуру Кайсана окутало мягкое сияние, свидетельствующее о задействованном магическом щите. Кангасск усмехнулся: ну и переоценили же его!.. познания Дэлэмэра в магии были пока что столь скромны, что, воистину, не стоило и беспокоиться.

…Выхватив меч из ножен, богатый ринулся в бой.

Он полыхал ненавистью, словно факел. И это не шло ему на пользу. Кангасск же был спокоен, как никогда. «Не будь привязан ни к жизни, ни к смерти…» — да, он не раз замечал, что порой Влада и Осаро говорили одно и то же…

Звон клинков сопровождало только рычание Кайсана; Ученик миродержцев сражался молча. Сабля была привычна ему, но катане он всегда уделял больше времени, чем какому-либо другому оружию, и сейчас жалел об этом. Хотя был и плюс: правше-Кайсану приноровиться к леворукому сопернику было непросто… да и Кангасску нашлось чем его удивить…

Уход; очередной удар не заблокирован, а отведен в сторону: простой длинный меч куда тяжелее сабли, жесткие блоки тут вообще неуместны, — и, почувствовав слабину, Кан полоснул наотмашь. Плечо богатого спасла стальная пластина на куртке, щека же обагрилась кровью.

«Вот дрянь!» — удивленно выдохнул Кайсан, глядя как калека, которого он рассчитывал убить быстро и зрелищно, спокойно отступает на шаг, нисколько не теряя самообладания. Вид собственной крови на зеркальном клинке чужой сабли привел богатого в бешенство. Жгучая боль, охватившая щеку, только подлила масла в этот огонь.

Проорав что-то злобное, Кайсан бросился на своего врага, вложив в один удар всю ненависть и всю силу. Он уже видел, почти наяву, как его клинок пронзает грудь противника, как алая кровь брызжет из раны, как падает на колени последний Ученик, готовясь завершить своей смертью столь ненавистную Святому Крогану войну…

И… меч Кайсана рассек воздух в том месте, где только что стоял Кангасск. А потом… тело богатого пронзила боль… В тот момент, тот краткий, ничтожный миг, когда предвкушение победы ослепило Кайсана, Ученик миродержцев спокойно ушел с линии его атаки и атаковал сам.

…Кровь пошла горлом… Кайсан упал на колени, захлебываясь ею, чувствуя соленый вкус… вкус собственного поражения. Мир мерк стремительно. Последними пропали голубизна неба и белёсое сияние магического щита. Все было кончено. Самый верный последователь Святого Крогана покинул этот мир, сыграв свою роль до конца.

Кан смотрел на него и чувствовал то, о чем избравший путь Сохраняющего Жизнь даже думать не должен: что эмоции хлещут через край, а мысль о свершившейся мести звучит над ними, словно торжественный гимн… «За Эдну…» — подумалось… но Кангасск одернул себя. Кому он отомстил? На кого свалил вину, собственную вину?.. кого даже не пытался пощадить… Месть? О, Сохраняющий Жизнь должен быть выше этого, но Кан не сумел совладать с собой, не сумел вернуть себе прежнее спокойствие; все, что ему удалось сделать, так это немного заглушить эмоции, чтобы не повторить печальную судьбу самого Кайсана…

Стряхнув с клинка кровь, Кангасск вернул саблю в ножны и обвел взглядом разбойников, до сих пор окружавших его. Хайн, тот, что перед боем наложил на своего предводителя щит, стоял на шаг впереди всех. Вид у него был выжидающий, но глаза светились скорее любопытством, чем злостью… об остальных такого сказать было нельзя. Крики «Бей его!» вскоре послышались со всех сторон. Сначала неуверенные, но, по мере того, как общее безумие охватывало толпу, все более решительные и яростные.

— Тихо, ребята! — неожиданно подал голос Хайн и, повернувшись лицом к ним и спиной к Кангасску, замахал руками. — Тихо, тихо!

— Убить его! — возразил кто-то особенно горластый.

— Конечно, убить, Рукт, — притворно-ласково, словно успокаивал злую собаку, произнес Хайн. — Я с тобой, дружище, полностью согласен… — сказал он, попутно перебросив магический щит с испустившего дух Кайсана на себя и расширив его радиус вдвое: теперь Хайн был словно заключен в сияющую белым, дрожащим светом сферу.

— Так чего тянуть?! — возмутился тот, кого звали Руктом.

— Милый друг, неужели тебе не хочется взять его живым?.. помучить хорошенько?.. — продолжал свою болтовню Хайн.

Кангасск не сразу понял, к чему это, пока не почувствовал жесткие магические волны набирающего силу Зирорна. Еще минута, занятая бессмысленным потоком слов — и по руке Хайна побежали хорошо заметные опытному глазу белые искорки…

— Слушайте, ребята, я тут подумал… — беспечно сболтнул маг. — А ведь по всем законам чести и совести мы должны отпустить победителя с миром…

— Хайн!!! Да я тебя… — взревел Рукт и потянул меч из ножен.

— Извините, парни… — хмыкнул Хайн и сделал совершенно неожиданную вещь…

Шагнув назад, он встал вплотную к Кангасску, даже руку положил ему на плечо — и расширенный ореол магического щита заключил в себя обоих.

— …я не Хайн, — добавил маг мрачно и, прежде, чем кто-либо успел среагировать, выбросил вперед руку, отпуская в полет ослепительно белый Зирорн…