iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Глава сорок шестая. Терпкий привкус

Тяжелый плащ, подбитый мехом белого волка… меховые сапожищи… легкий кожаный костюм — сняв зимний плащ, в таком можно ходить дома…

Наслаждаясь уютным, добрым теплом, которое хранила его северянская одежда, Кангасск Дэлэмэр с легкой грустью подумал, что уже мало похож на кулдаганца. Даже густой пустынный загар давно сошел — теперь он, потомок Дэл и Эмэра, бледен лицом, как настоящий северянин. И тепло… он научился ценить тепло, тогда как для пустынника ценнее всего прохлада.

…Над Башней сиял великолепный зимний день. Солнце грело скупо, но светило с праздничной яркостью, заставляя искриться снег и края нежных перистых облаков. Столь чудная погода выманила из серых стен не одного лишь Кангасска.

Возле самой Башни играли в снежки местные ребятишки. Их было немного: Милия, Лайнувер, да несколько их юных приятелей-драконов, которые в человеческом облике выглядели не старше, чем на двенадцать лет.

Студенты и некоторые молодые ученые, также высыпавшие на улицу, подошли к развлечению более основательно: занялись постройкой двух снежных крепостей, явно замышляя потешную войну. Впрочем, не каждого прельстило подобное занятие: со стороны гор ветер то и дело доносил радостные вопли тех, кто отправился кататься там на лыжах.

Средь этого праздника жизни чинно бродили ученые дамы и мужи; не иначе, вели беседы о судьбах мира и чистой науке.

А Кангасск… он чувствовал себя островком посреди реки, и это было одинокое чувство. Как Орион и Астэр тысячи лет живут с таким?.. Впрочем… они есть друг у друга, им куда проще…

Входные двери Башни сегодня не закрывались: все время кто-то слонялся туда-сюда. Мимо Кангасска прошли Нирк Мисаль, его сестры и толпа старших учеников… Кан через полчаса уже устал здороваться; к тому же, он не знал по имени половину людей их тех, кто его столь сердечно приветствовал.

Но вот в дверях появилась Карина, и оба Ориона шли рядом; муж — по правую, сын звезд — по левую руку. Маленькая Мералли, завернутая в меховой плащ (а то и в два, судя по тому, какой внушительный и пушистый получился сверток), весело попискивала на руках у матери. Воистину, день выдался прекрасный. И Карина с дочкой, такие счастливые, давно не вспоминают, как прошлись по краю смерти каких-то три месяца назад…

Кан приветствовал всех как можно сердечнее, но, похоже, грусти своей ему полностью скрыть не удалось.

— Как рука? — с напускной беспечностью поинтересовался Орион Джовиб. По хитрому прищуру сразу становилось понятно, что у него на уме нечто веселое.

— Нормально, — браво хмыкнул в ответ Кангасск.

— Ну тогда хватит киснуть, пошли бороться! — громогласно объявил мореход и, не дожидаясь, пока его друг придумает, что возразить, немедленно перешел в наступление.

Кангасск, по-прежнему державший правую руку на перевязи, тем не менее, не собирался так просто дать вывалять себя в снегу, так что шуточная потасовка затянулась.

— Орион! — с укором окликнула мужа Карина. — Ну что ж ты как мальчишка до сих пор! — впрочем, по голосу было ясно, что она едва сдерживает смех.

— Вали его, папа! — с радостным криком подбежал поболеть за отчима Лайнувер.

— Папа, дава-а-ай! — в свою очередь поддержала Кангасска Милия.

…А ведь это на самом деле было весело! И вскоре Кан почувствовал, как боевой азарт камня на камне не оставил от всех печалей.

Воин остается воином, даже когда в нем просыпается шкодливый мальчишка и сражение — шуточное… так что кое-какие рукопашные приемы все-таки шли в ход, и со стороны это смотрелось захватывающе, особенно для тех, кто в бою еще ни разу не был.

В итоге в снегу вывалялись оба поединщика, но положен на лопатки был все-таки Кангасск.

— Хаха! — ликующе рассмеялся Орион и помог другу встать на ноги, затем, обернувшись к сыну звезд, многообещающе изрек: — Ты уж долечи ему руку, тезка, чтоб мы как-нибудь сразились по-честному.

— Всему свое время, — расплылся тот в острозубой улыбке и скрестил на груди руки, глядя, как Милия заботливо отряхивает плащ отца от налипшего снега.

— Заметано! — подмигнул Джовиб и поспешил откланяться: — Вы тут пока погуляйте, а мы одежку просушим и присоединимся, — с этими словами он, не церемонясь, взял Кангасска за плечо и потянул за собой. Уже у самых дверей Башни он добавил: — …И еще, пожалуй, по элю замахнем для согреву…

Кангасск понимающе улыбнулся в ответ: теперь, когда веселый азарт оставил его, он ясно понимал, что ему собираются сказать.

…Глоток эля Ученик все же сделал, но после благоразумно отодвинул кружку.

— Ну что, гадальщик, — лукаво подмигнул ему Орион, — у меня для тебя хорошая новость. Сам знаешь, поди?

— Списки готовы, — высказал свое предположение Кан.

— Верно, — Орион осушил свою кружку и потянулся за кружкой друга, уяснив себе, что тот пить больше не будет и намерен безжалостно оставить добрый эль выдыхаться. — Я даже думал отдать их тебе сегодня, да вот приятель мой настаивает, чтоб ты забрал их сам. И чтобы пришел один.

— Значит, пойду один, — подытожил Кангасск.

— На подходе к Безлюдному Северу есть городишко — Табириум, — пояснил Орион. — Он назначил встречу там, в таверне.

— Звать-то его как? — Кан хмыкнул, весьма скептически, ибо таинственность сего нежданного «помощника» начала его раздражать.

— Фрил… — пожал плечами Джовиб. — Так он себя называет, и только на это имя отзывается теперь. Раньше его звали иначе… сам поймешь, на месте.

Комментарии Кангасск решил оставить при себе, лишь загадочно поднял правую бровь. Вид у него при этом был на редкость угрюмый.

— Это было одно из условий: чтобы я молчал о его настоящем имени, — развел руками Орион. — Не знаю, зачем ему это надо. Одно скажу: бояться Фрила у тебя нет оснований. Я знаю его давно. Почти столько же, сколько Милиан… Милиан учился у него в свое время…

Казалось, Макс Милиан Корвус и Орион Джовиб всегда существовали в разных мирах: столь редко мореход упоминал о своем старом знакомом. Словно и не состояли они в одном Ордене… и не воевали потом на одной войне… А если и упоминал, то вскользь и таким холодным тоном, на какой только был способен. Кангасск не раз уже замечал такое. И все гадал, что может быть тому причиной…

— Хорошо. Покажи мне Табириум на карте и я отправлюсь сегодня же, — решил Кангасск.

…Пока Орион разворачивал на столе оминсийскую дорожную карту, Ученик бросил краткий взгляд за окно. За кружевом снежных узоров сиял все тот же радостный день. Приглушенный, сквозь стекло доносился смех… По ту сторону окна даже время шло иначе; быстрое, радостное, летящее…

«А ведь раньше я даже мечтал о путешествиях и готов был бежать куда угодно,» — с грустью подумал Кангасск. Да, когда-то он умел перечеркивать все одним решением… Когда-то он схватил рюкзак и оружие и бросился за незнакомой воительницей в Горелую Область. Глупый был. И решение — глупое, поспешное… но, воистину, самое верное в жизни… Что изменилось?.. Теперь покидать мирное, обжитое не хочется отчаянно. Должно быть, это и означает фраза «тяжел на подъем»…

— Вот он, Табириум, — Орион ткнул пальцем в карту. Городок был столь мал, что даже название, вынесенное на ее поля, над невзрачной точкой заменяла цифра. — Это самая граница Безлюдного Севера, дальше только Башня.

— Сколько он будет ждать меня там? — спросил Кангасск, мысленно переводя расстояние в дни пути.

— Не заморачивайся этим, — отмахнулся Джовиб. — Возьми трансволо. Только тезку моего не проси; я бы не хотел, чтобы он заинтересовался Фрилом; ни к чему это. Проси любого старшего магистра в Башне, тебе никто не откажет. За запретный радиус не переживай; с тебя — разрешение на трансволо, с мага — само трансволо, и все в порядке. Вчера только у тезки вызнал, что так можно. Мага отпусти потом; обратное трансволо тебе Фрил обеспечит. К обеду обернешься. А я тут развлеку всех, чтобы не задавали лишних вопросов… идет?

— Идет. Спасибо, Орион…

Трансволо открылось в белоснежную круговерть метели. Ветер швырял в лицо мириады колких снежинок; трепал мех на плащах. Магистр Чинуа отпустила несколько нелестных слов в адрес местной погоды и посетовала на то, что сосредоточиться на магии в таких обстоятельствах будет непросто — добавится еще десять минут к подготовке трансволо, как минимум. В таверну строгая жительница Серой Башни идти отказалась наотрез, мотивировав свое решение тем, что этот город ей сразу не понравился.

Кангасск отрицательных эмоций по поводу Табириума не испытал, но с тем, что тут довольно-таки мрачно, согласился бы…

Города ушедшей эпохи — древние, строившиеся без спешки, с тщанием и любовью, — уютны, каждый по-своему. Даже промышленный Люменик. Даже известная теснотой улиц Фираска… И столица Теней — Лур, он тоже по-своему органичен и красив.

Но перелом эпох даром не прошел. Это отразилось и на городах, появившихся во время войны и после. Людей, лишившихся своих родных городов и деревень, меньше всего заботили в то неспокойное время удобство и красота новых поселений. Какой там… быстрее отыскать подходящее место, разбить лагерь и начать строить стены!.. потом — впихивать в эти стены уродливые каменные и деревянные домики с маленькими окнами-бойницами, и каждый укрепить так, чтобы он был небольшой крепостью. Все эти тесные убежища обычно уходят под землю на пару этажей. Неказистая коробка на поверхности — лишь верхушка дома.

Табириум был воплощением «архитектуры страха» военного времени. Лишь два здания немного разбавляли мрачную картину: церковь Единого — каменная, изящная, с круглым витражным окошком над входом; и — таверна «Сорок Злых Сальваторов» (вот же название! определенно, своя история за ним кроется). Похоже, они были построены здесь уже после войны.

…Узкие извилистые тропки оплетали городские улицы хитрой паутиной. Местами Кангасску было проще пройти по сугробам, чем разбираться в ней. Благо, у таверны дорога была хорошо утоптана: сразу видно, место довольно посещаемое… не в пример стоящей поодаль церкви. Однако, переступив порог этой таверны, Кан поразился тому, как пуст общий зал: видимо, затянувшаяся метель всему виной. За кружечкой местного эля коротали время лишь три человека. Кангасск не стал скромничать и позволил предчувствиям говорить в полный голос. Так что к Фрилу он подсел сам.

— Здравствуй… Фрил… — приветствовал он незнакомца.

— Здравствуй, Ученик миродержцев…

Человек, откликавшийся на имя Фрил, поднял глаза и задумчиво посмотрел на Кангасска. А после сладко потянулся, разминая затекшую спину, и устроился поудобнее, положив на стол локти.

…Он еще не был седым, несмотря на то, что скоро должен был отметить пятый десяток лет. Одежда его, невзрачная и простая, была, тем не менее, идеально чиста и аккуратна («запах» магии и незримые следы часто применяемого к ней заклинания ресторации говорили сами за себя). Нет, это не бродяга и не вор — это маг… и человек, привыкший когда-то к богатой жизни и высокому положению, которое ко многому обязывает (в том числе и к тому, чтобы всегда выглядеть безукоризненно). В пользу этого говорил и взгляд Фрила: гордость, воля и сила читались в нем ясно. Но, похоже, судьба здорово потрепала этого человека, надломила что-то в нем… потому и было в его глазах нечто отчаянное. Так смотрит тот, кто все потерял и держится храбро лишь из гордости и упрямства.

— Будем знакомы, я Галан Браил… — сказал маг… и протянул Кангасску руку.

Это был не просто знак приветствия, начавший в последнее время завоевывать популярность в Омнисе. Нет. Галан вложил в него особый смысл, и Кан это понял.

Горечь потерь… Память — об Ордене Горящего Обсидиана, о Максе Милиане, о времени, когда все было и могло быть иначе.

И Ученик пожал эту руку; слабо — ведь его правая рука до сих пор скверно слушалась, — но пожал… Он должен был видеть в этом человеке врага. Должен был винить его во многом. Но не мог. И даже почувствовал, что ему жаль Фрила-изгнанника, искренне жаль.

Обошлись без лишних слов. Видимо, Галан и так получил от этой встречи то, что хотел.

Опытный маг, он готовил трансволо, не прекращая неспешной беседы. Он ничего не просил, ничего не утверждал, говорил только о списках: скопированные из разных источников, они требовали вдумчивого изучения и знания некоторых сокращений и хитростей, чтобы можно было разобрать, что к чему. Это и объяснял Галан Браил. И Кангасск, в свою очередь, не задавал посторонних вопросов.

Наконец трансволо было готово. Тридцать одна минута. Почти рекорд.

— С твоего разрешения, Ученик, — грустно усмехнулся Галан и уточнил: — запретный радиус.

— Разрешаю… — согласился Кан.

— Тогда до встречи…

Ученика миродержцев приняла звездная бездна трансволо. Странное чувство охватило его, когда он вновь взглянул на списки и мысленно вернулся в таверну забытого небесами Табириума… странное… Хитрый коктейль из разочарования, грусти и жалости, с терпким привкусом недоброго предзнаменования…