iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Глава тридцать девятая. Путь горячего шоколада

«Какая жалость, что ты не умеешь заклинать трансволо! Теперь придется топать через весь запретный радиус,» — зевнув, без особого сожаления произнес с утра Орион. Над мелочами, о которых могут слегка сожалеть люди, потомки изумрудных драконов просто смеются.

Честно говоря, Кангасск и сам собирался попросить о том, чтобы пройти пешком запретный радиус. Хотелось подышать морозным воздухом, послушать хруст снега под подошвами сапог и вой ветра в горах; вновь пройти тот путь, который он однажды уже проходил с Учителем… с Владой. Путь, отмеченный запахом горячего шоколада и теплом доброй памяти.

…Здесь ничего не изменилось. Равнина, горы, снег — все как тогда. И — такое же радостное солнце.

На плечах приятной тяжестью лежит зимний плащ, наброшенный поверх теплой куртки. И ноги в здоровенных сапожищах, утепленных медвежьим мехом, по щиколотку утопают в снегу.

Погасли звезды трансволо; большой город, занятый вечным движением, сменился просторами безлюдного Севера…

Больше всего такому повороту событий была рада Эанна. Предыдущие два дня в распоряжении юной чарги были только Рунный парк и резиденция Главы Совета (где слугам после мохнатого гостя еще долго придется править заклинанием ресторации мебель, о которую были всласть поточены когти)… надо ли говорить, что котенок заскучал… Сейчас рыжая бестия, взрывая лапами пушистый снег, носилась вокруг неспешно идущих Ориона и Кангасска, и вид у нее был истинно счастливый.

— Я на нее даже смотреть устал. Часа два уже скачет, — пожаловался Орион и беззлобно проворчал: — И откуда у нее столько сил?

— Сам удивляюсь, — пожал плечами Кангасск. — Хотя, когда я сам увидел снег впервые, тоже был счастлив так, что напрочь забыл об усталости.

— Так ты в курсе, что за зверь у тебя? — Джовиб понимающе закивал.

— Ты о чем? — Кангасск обернулся и с удивлением посмотрел на друга.

— Просто ты сказал, что она видит снег впервые. Учитывая ее происхождение, это, скорее всего, правда. Это файзульская чарга, Кан… — начал объяснять Орион и вдруг настороженно замолчал: Эанна в тот момент шустро метнулась к нему и, игриво припав на передние лапы, нацелилась прыгнуть. Похоже, она собиралась шутки ради повалять героя войны в снегу, как игрушку или собрата-котенка. Кангасск намерение своей чарги уловил и, нахмурившись, молча погрозил ей пальцем. Эанна фыркнула и, взметнув целый ворох снежинок, умчалась прочь.

— Так о чем это я… — Орион прокашлялся и недоверчиво проводил взглядом бегущую вдали чаргу. — Ах да… Родина этих рыжих — файзульские степи. В отличие от наших чарг, эти — дикие. Я слышал, у них в жизни бывает лишь один хозяин и больше они не приручаются… Стиги почти уничтожили наших чарг в войну. Так что файзулы со своими дикими бестиями были очень кстати.

— Дикая, это верно, — согласился Кан. — Я не знал, откуда она. Ты меня удивил, честно скажу.

— Рад, — коротко ответил Орион. — Как говорит Карина, удивление — лучшее лекарство от равнодушия и тоски. Ты еще наудивляешься сегодня. Сразу скажу, Башню теперь не узнать.

— Почему?

— Увидишь, — Орион хитро подмигнул. — Не буду сюрприз портить.

— А кто сейчас смотритель в Башне? — пользуясь случаем, поинтересовался Кан. — В последний раз был Нэй Каргилл.

Услышав это имя, Орион нервно рассмеялся.

— Был, был… — сквозь смех произнес он. — Но все это было давно и неправда. Теперь смотритель — я…

Мореход, беспечно ухмыльнувшись, продемонстрировал Кану связку кристальных ключей. Что ж, должно быть, сын звезд очень доверял тезке, раз оставил Башню на его попечение. И — что-то подсказывало, что Каргилл подобным выбором остался, мягко говоря, недоволен…

Берег Архангела, берег Дьявола… Каменные стражи все так же стоят по обе стороны от беснующейся в узком проливе реки. Здесь ничего не изменилось… и вряд ли когда-нибудь изменится.

Кан поднял голову, непроизвольно — будто почувствовав чей-то пристальный взгляд… Свет резанул по глазам: яркое солнце; ослепительно белый снег на плечах гигантов, в складках каменных крыльев… безоблачно… Прищурившись, Ученик разглядел их… и, тронув за плечо Ориона, указал ему на крохотных крылатых змеек, ныряющих в солнечных лучах на головокружительной высоте.

— Изумрудные драконы, — сказал Кангасск с уверенностью. — Я видел их однажды. Тоже издали. После того боя…

— Не напоминай… — вздохнул Орион и честно признался: — Когда я узнал, что мы с покойной капитаншей «Ювеля» одной крови, я пил неделю…

— Хорошо, — с пониманием отозвался Кан. — Не буду.

— Вот и славно, — Джовиб невесело ухмыльнулся, а потом, оставив тяжелые мысли, поднял взгляд к небу и помахал драконам рукой. — Это местная молодежь, — пояснил он Кангасску. — Пусть спускаются, познакомлю…

Судя по тому, что далекие изумрудные змейки перестали беспечно кружить и начали снижаться, жест Ориона был замечен и понят (быть может, его даже ждали). Но тогда зрение у этих драконов не хуже, чем у горных орлов; человеку о таком и не мечтать никогда.

Описав широкий круг и подняв в воздух целый рой снежинок, три дракона приземлились неподалеку от Кана с Орионом. Сложив крылья, оставшееся небольшое расстояние они преодолели пешком.

— Привет, ребята, — дружески произнес мореход.

В ответ послышалось нечто непонятное, рычаще-фыркающее. Неудивительно: драконий облик — драконий язык; должно быть, будучи драконом, весьма затруднительно произносить человеческие слова.

…Кангасск впервые видел изумрудных драконов так близко и был приятно удивлен тем, что они, оказывается, совершенно не похожи на желтых…

Изумрудные раза в три меньше и куда изящнее своих диких «собратьев»; у этих существ, равных по разуму человеку, высокие лбы и ловкие, способные к артистической жестикуляции руки (назвать их лапами язык не поворачивается), а глаза — серые, карие, золотые — исполнены глубины и обаяния.

Дэлэмэр не понимал, о чем они говорят, но речь драконов, пусть и чужая, была щедро сдобрена эмоциями, которые переводить не нужно…

— Хватит фыркать и пыхтеть! — строго сказал им Орион. — Давайте по-человечьи уже…

— Пррифффет, — отозвался один из драконов, переминаясь с ноги на ногу. — Орррион и К'анннг'асск.

Слова он выговаривал с тщательностью послушного школьника. Человечьи звуки давались ему непросто, а «к» и «г» получались щелкающими: с таким щелчком раскалываются спелые лесные орехи. И… принимая во внимание тон, с которым обратился к драконам Джовиб, и смущенные взгляды последних, складывалось впечатление, что вся эта троица — дети. Подумав так, Кангасск невольно расплылся в улыбке.

— Привет, — ответил он.

— Это Зейна, Чиун и Навер, — представил троицу Орион и тут же пояснил: — Это на человечий манер… на драконий — язык сломаешь выговаривать. И, Кан… — он скрестил на груди руки и бросил в сторону Ученика косой взгляд. — На будущее… построже с ними: сразу скажу, это ровесники моего сына. Их двести годков — что наши десять… Страшные разгильдяи все трое.

Драконы смущенно переглянулись. Кангасск не выдержал — рассмеялся. Давно он не смеялся так весело.

— И чего вы тут делаете, хотел бы я знать? — с нажимом произнес Орион, обращаясь к изумрудным ребятишкам, которые, словно предчувствуя этот вопрос, отступили на шаг и сбились в кучу; похоже, знали, что с этим человеком шутки плохи… Даже то, что Джовиб был на голову ниже любого из них, храбрости им не добавляло: взрослый есть взрослый.

— Прррог'уллллиффаемсаа, — протянул сероглазый Чиун и зябко повел крыльями.

— И еще… — добавил Орион, — где четвертый? Вас только трое спустилось.

— Нассс и есссть трррое, — выглянув из-за крыла Чиуна, произнесла Зейна. Голос у нее был мягче; девчоночий голос.

— Хе-хе, врут и не краснеют, — весело заметил Кангасск. Драконью ложь харуспекс распознавал не хуже, чем человеческую; Кан был так удивлен этим, что высказал свою догадку сразу, не успев задуматься над тем, что сейчас лучше: подыграть детям или встать на сторону Ориона. Потом задумался, но было поздновато…

— У меня плохое предчувствие… — вздохнул Орион и велел: — Зовите своего четвертого.

Драконы все как один подняли головы — и в небо понеслись тонкие крики. Как тогда, над залитым кровью «Ювелем»… только не было в этих криках скорби: дети просто звали своего товарища.

И он появился, вынырнув из-за снежной шапки на голове Архангела. Он снижался, описывая большие круги; сразу было заметно, что летит осторожно, а когда спустился достаточно низко, то стало ясно, почему: на спине у дракона уже можно было разглядеть крохотную человечью фигурку.

— Аглайн… — констатировал Орион.

…Дракон, носивший имя Аглайн, выглядел куда больше и старше дожидавшейся внизу троицы. Поровнявшись с Зейной, Чиуном и Навером, он вытянул крыло и спустил на землю щуплого человеческого мальчишку лет десяти (человека тяжелее изумрудный дракон, наверное, даже не поднимет). Тот был одет явно для полета в холодных высотах: меховые сапоги, три теплых плаща сразу, и — огромные очки, закрывающие половину лица… Кан их узнал: эти очки ему четырнадцать лет назад сделал сам сын звезд. В них Ученик, тогда еще совсем молодой и глупый, катался на лыжах, заворачивал неумелые виражи и смотрел на зимнее солнце, не щурясь… славное было время.

Подойдя к Ориону, мальчонка сдвинул очки на лоб и, подняв голову, счастливо улыбнулся.

— Привет, пап! — звонко произнес он и обнял Джовиба.

— Мой сын, Лайнувер, — с кислой улыбкой произнес Орион, обернувшись к Кангасску. — …Лайн, я тебя побью когда-нибудь… — отчитал он мальчишку, доверчиво глядящего на него снизу вверх и улыбающегося во весь рот. Должной суровости во фразе не прозвучало; тем не менее, мореход продолжал: — Ты о матери думаешь? Ей волноваться нельзя, бестолковая ты голова. Если она узнает…

— Пап, я ей ничего не скажу!!! — горячо заверил его приемный сынишка. И, сияя от радости, сообщил: — Мы на самом верху были! — он махнул закутанной в две варежки рукой в сторону гигантских каменных стражей. — Оттуда все-все видно! Я даже в кристалл заключил картинку…

— Ооооохсвятыенебеса… — вздохнув, скороговоркой произнес Орион. — Не вздумай матери кристалл этот показывать… А с тобой, — он ткнул пальцем в сторону Аглайна, отчего дракон-подросток насупился и гордо расправил плечи, — я отдельно поговорю.

Аглайн что-то проворчал по-драконьи.

— Я знаю, что он не рухнет, дурила, — проворчал в ответ Орион. — Но, разрази тебя гром, я беспокоюсь все равно… а Карине вообще лучше не знать, где Лайн пропадал сегодня. Вы четверо, отнесите парня туда, откуда взяли — и чтоб такого больше не было!

…Улетающую драконью четверку Джовиб провожал взглядом долго и задумчиво. За это время вернулась Эанна — видимо, к драконам чарга подойти опасалась.

— …Вот ведь сорванец… — покачал головой Орион, последний раз взглянув на опустевшее небо. — Я в его возрасте такой же был… И никогда не понимал, отчего за меня кто-то беспокоится… — он печально посмотрел на Кангасска. — Скажи, я дурак, что не бью сына, да?.. Ему б пошло на пользу…

— Вряд ли, — с большим сомнением произнес Кан, улыбнувшись, заметил: — А сын у тебя замечательный…

— Знаю… — Орион тихо рассмеялся. — Я скучал по нему. И по Карине… Две недели дома не был. Давай шагу прибавим, что ли…

— Давай! — с улыбкой согласился Кангасск.

Они шли быстро. Очень. К вечеру Ученик даже не вспомнил, каким же берегом прошел вдоль узкого места реки. Не важно это было.

…Две карты у входа. Знакомая прихожая…

Встречать их юный Лайнувер Джовиб, заговорчески улыбаясь, выбежал первым. За ним вышла Карина… Кану даже объяснений не потребовалось, так она была похожа на своего отца — Нэя Каргилла.

Орион ласково обнял жену при встрече… «Как ты, как малыш?..» — много было радостных и поспешных вопросов… Наблюдая чужое счастье, Кан стоял в стороне, возле вешалки, на которую повесил свой плащ. Всего несколько минут — которых хватило на то, чтобы в сердце закралась печаль…

Это на так уж сложно — быть одному… До тех пор, пока не увидишь счастливую семейную пару.

…Заныл старый шрам, тот, что навсегда перечеркнул левую бровь. Невелика цена, Сохраняющий Жизнь, за то, что ты сейчас видишь; за одно это уже можно простить себе кучу ошибок и просчетов, не так ли?.. и не судить себя слишком строго…

— Здравствуй, Кангасск…

Задумавшись, Кан не сразу понял, что обращаются к нему.

— Здравствуй, Карина, — спохватился он. — Извини, сплю на ходу…

Она была прекрасна. Как прекрасна всякая женщина, которая любима и любит. Ребенку, которого она носит, предстоит родиться в замечательной семье…

— Ничего, — Карина улыбнулась. — Сегодня какой-то сонный день. Проходи, не стой у порога. Я угощу тебя горячим шоколадом.

Шоколад был последним, что напомнило Ученику о старых временах. Шоколад и тишина небольшой гостиной с камином… К ужину Кангасск понял, что Башня изменилась до неузнаваемости, как и предупреждал Орион…

Не сказать, чтобы это радовало или печалило. Скорее, отрезвляло… Судьба всегда находит способ заставить человека смириться с тем, что прошлое вернуть невозможно. Всегда…