Искатели

Часть 1. Антиквариат и рассада с гарниром из риска. Глава 1

Мельхиора не любила разгильдяйства и глупости и не прощала их. Она многое не любила и не прощала. Вернее всего было бы сказать, что она не любила и не прощала людей, но поколения тех, кто здесь жил и работал, такое обобщение бы не одобрили. Правда, если бы нашли на неодобрение время. Многолетний тяжёлый труд от зари до зари составлял основу существования мельхиорцев. Только таким трудом можно было получить от планеты её богатства. Уникальные минеральные ресурсы прятались под километрами пустой породы, а на Ледовом материке ещё и под толщами льда. В степных районах плодородные почвы готовы были давать богатые урожаи, только обильно смачиваемые потом земледельцев. За всё, что давала природа на Мельхиоре, приходилось платить трудом, а порой и жизнями. Непредсказуемая сейсмическая активность, внезапные катастрофические по последствиям ливни с грозами и градом, нашествия на поселения стай хищников — и вот уже шахты приходится строить заново, посевы годятся разве что на пастбища для неприхотливых гибридных коз, а местные кладбища разрастаются вширь.

Ещё бы кто-нибудь объяснил это Утконосу!

Лед плотнее затворила дверь аудитории, закинула на спину сумку с кроссовками и шмыгнула носом. Предсказуемо, но всё равно обидно.

Пронзительный голос за дверью препарировал экономику уже другой планеты. Лед не сомневалась, что и там преподаватель не стал отходить от изложенного в брошюре «Конфедерация — наш общий дом». Ну и ладно, те, кто хотят узнать, как всё обстоит на самом деле, узнают и без Утконоса.

Она вышла во двор, залитый мягким предосенним солнцем. Присев на нагревшийся за день каменный бордюр, девушка прикрыла глаза. Хорошо...

Парадокс, но при всём богатстве ресурсов Мельхиоры сводить концы с концами её жителям удавалось едва-едва. До какого-то момента освоение планеты шло довольно бодро, регулярно прибывали новые колонисты, воодушевленные минимумом формальностей для получения земли. При этом людей, чтобы заселить всю планету более-менее плотно, всё равно не хватало. На Мельхиоре сформировалось простое самоуправление, функционировала добровольческая милиция, налоги были не обременительны. Жить было хоть и не очень просто, сама планета не давала расслабиться, но можно. А потом вроде бы бесхозный участок космоса с богатой ресурсной планетой оказался в зоне интересов Звёздной Конфедерации. Мельхиорцы оглянуться не успели, как местное самоуправление оказалось не у дел, в столичном городе высадилась делегация с управляющим во главе и несколькими сотнями солдат для поддержки, на планету перестали прилетать независимые торговцы, а весь экспорт и импорт оказались в руках у двух околоправительственных компаний, и не думавших конкурировать друг с другом.

Было это за полвека до рождения Лед, за это время поток колонистов на планету практически прекратился, прилетали разве что те, кому терять было уже совсем нечего. Хозяйства и рабочие посёлки беднели, ветшали и постепенно разрушались. Часть бывших поселенцев, устав бороться не только с природой, но ещё и с корпорациями, минуя которые невозможно было ни продать результаты своих трудов, ни купить что бы то ни было, бросали всё и покидали Мельхиору. Те, кто остался, новый порядок кто громко ругал, кто воспринимал его с обреченным смирением, но ни те, ни те ничего изменить были не в состоянии. Население планеты и в лучшие времена едва достигало пяти миллионов человек.

С определённой точки зрения Мельхиоре ещё повезло, экономическая экспансия ограничилась только транспортными компаниями. Планета требовала слишком больших вложений и располагалась в не настолько удобном участке космоса, чтобы оправдать в глазах крупного бизнеса превращение её в классическую ресурсную планету, за пару поколений выжимаемую до нуля завезенной с перенаселенных планет дёшевой рабочей силой. А правительству Конфедерации было достаточно фактического контроля и порядка на планете.

— Проходите экономику периферийных миров? — раздалось над головой.

То ли она задремала, то ли полковник Венделл, начальник Академии, образец для подражания младшекурсников и объект воздыхания старшекурсниц, подошёл совсем бесшумно. Наверное, второе. Лед вскочила:

— Да, сэр!

Она ожидала, что за этим последует или вкрадчивый вопрос, почему она проходит эту тему, сидя на солнышке, или сразу разнос с парой нарядов. Вместо этого полковник прищурился и, слегка улыбнувшись, сказал:

— Раз ты сидишь здесь, значит, больше доводов у Синоты не нашлось.

«У него вообще не было никаких доводов, кроме пропаганды», — хотела сказать Лед, но не стала: дружелюбие дружелюбием, но Венделл оставался высокопоставленным военным, служащим Конфедерации, а значит, вести такие разговоры с ним точно не стоит.

— Сходи лучше в зал, — посоветовал Венделл.

— Да, сэр! — идея и правда была неплохой. В зале наверняка кто-нибудь занимался, но большинство инструкторов спокойно относились к тому, что в уголке кто-то тренируется самостоятельно, а то и приглашали присоединиться.

Вот и сегодня Лед успела только размяться, когда её углядел Шолли, проводивший занятие у шестого курса.

— Эй, Коу, иди сюда! — громкий вопль раздался настолько неожиданно, что Лед споткнулась.

— Будешь у нас наглядным пособием! — сообщил он, когда девушка приблизилась.

— Только наглядным? — осторожно уточнила она.

— Не совсем, — преподаватель жизнерадостно улыбнулся улыбкой бегемота.

— Итак, — обратился он к группе. — Сейчас мы займёмся задержанием несовершеннолетнего нарушителя.

— Я совершеннолетняя! — запротестовала Лед.

Она действительно уже почти четыре года как была официально совершеннолетней, что служило источником зависти знавших об этом курсантов. Те, кто знал причину этого, вместо зависти проникались сочувствием, но таких среди её со-учеников было очень немного.

— Вероятно несовершеннолетнего нарушителя, — уточнил Шолли. — Как вы должны помнить, задержание несовершеннолетних имеет ряд ограничений по применяемым методам.

— Чтобы потом мамочки жалоб не накатали, — хохотнул один из шестикурсников.

— Именно так, — невозмутимо подтвердил Шолли. — И вот данный по виду немовершеннолетний правонарушитель стащил у меня... например, коммуникатор.

Он снял с запястья увесистый браслет (если что, можно использовать в качестве кастета) и кинул Лед:

— Держи!

Она поймала вещицу и вопросительно посмотрела на инструктора.

— Твоя задача — убежать. Добежишь до синей линии, — Шолли кивнул на дальнюю часть зала, — всё, свободна. Понятно?

— Ограничения?

— Для тебя — никаких. Теперь вы, — он повернулся к группе. — Ваша задача, как вы уже поняли, её задержать.

— Спецсредства? — уточнил тощий парень.

— Статья 56 пункт 12, — скучным голосом ответил Шолли.— Вспомнишь сам, или мне передать майору Марко, что тебя нужно переэкзаменовать?

— Я уже вспомнил, не надо! — быстро ответил парень.

— Тогда не будем терять время. Линна, ты первая.

Высокая блондинка скептически смерила Лед взглядом.

— Может быть, позовём кого-нибудь посущественнее? — спросила она.

— Может быть и позовём, если справишься с ней, — ответил Шолли. — Начали!

А вот не надо было тратить время на презрительные ухмылки! Линн даже не успела пошевелиться, когда Лед рванула с места. Пробегая мимо шестикурсницы, мельхорка для верности ещё и пнула ту по лодыжке. Линн взвыла, но, надо отдать ей должное, довольно быстро заковыляла вслед противнице. Впрочем, с тем же успехом она могла остаться на месте: догнать Лед у неё не было никаких шансов. Свисток Шолли обозначил момент пересечения мельхиоркой установленной черты. К группе девушки подошли вместе. Линн прихрамывала и неприязненно косилась на Лед, та, поймав её взгляд, только пожала плечами и ничего не сказала.

— Разбор. Линн, сама назовёшь свои ошибки?

— Это был нечестный приём, — мрачно ответила шестикурсница.

— Нечестные приёмы на задержании ты тоже будешь оспаривать? Потребуешь созвать комиссию или будешь брать с собой судью? Другие варианты будут?

— Я не отнеслась к ситуации с достаточной серьёзностью.

— Уже лучше.

— На настоящем задержании такого не случится, — добавила девушка, упрямо тряхнув головой.

— Случится, и не раз, — покачал головой Шолли. — Но чем чаще ты будешь вспоминать о сегодняшнем занятии, тем реже это будет случаться.

Он отвернулся от Линн.

— Алекс, твоя очередь.

— На мне же не может тренироваться вся группа! У меня лекция через 40 минут! — запротестовала Лед.

— Не беспокойся, мы тебя туда отнесем, — заверил её курсант, за спиной которого могли бы остаться незамеченными три таких, как она.

В круг между тем вышел рослый темноволосый шестикурсник.

— Начали!

Мгновение они смотрели друг на друга, потом Лед разжавшейся пружиной прыгнула в сторону, но Алекс угадал направление её рывка. Понять, что он сделал дальше, девушка не успела, и парой секунд спустя обнаружила себя лежащей на полу с заведённой за спину рукой. Причём перемещение вышло довольно мягким, словно Алекс умудрился ещё и подстраховать её падение.

— Образцовая работа, — прокомментировал Шолли. — Ни одного лишнего синяка и полный контроль над ситуацией.

Насчёт синяков Лед бы не согласилась, но спорить не стала. Отчего-то ей было очень обидно. «Не стоило соглашаться на тренировку со старшекурсниками после Утконоса», — подумала она, садясь на пол. — «Но плакать уж я точно не буду. Во всяком случае, не здесь».

Подняв глаза, она увидела, что её недавний противник протягивает ей руку и очень понимающе улыбается. Ухватившись за руку Алекса, она встала. Шолли что-то продолжал говорить, анализируя закончившийся поединок, но это было где-то очень далеко. Хихиканье за спиной разорвало бесконечность мгновения, и Лед поняла, что всё ещё стоит, держа Алекса за руку и не отрывая взгляда от его внезапно ставших серьёзными синих глаз.

Вот только влюбиться ей не хватало для достойного завершения этого дня!

Полгода спустя Пророк и Наземный Местоблюститель Вселенского Разума объявил Конец света и Судный день.

Планета Александрия-67 почти не имела промышленных ресурсов, зато на большей части своей территории отличалась комфортным климатом. Здесь не было опасных для человека хищников, да и москитоподобные насекомые практически не досаждали. Всё это сделало её планетой пенсионеров и школьников. Сюда отправлялись за спокойной жизнью те, кто устал от суеты и суматохи (и кто мог себе это позволить), и здесь располагались десятки престижных частных школ и университетов. Некоторый диссонанс в эту картину вносила Академия, но директора школ хоть и морщились и не рекомендовали своим подопечным общаться с курсантами, втайне признавали, что в соревнованиях по степени престижа ещё неизвестно, кто победит.

А ещё здесь обосновалась община Искателей Вселенского Разума. Чудаковатые мужчины и женщины в серых балахонах построили свой посёлок в двадцати километрах от столицы планеты. Общаться с местным населением они не стремились, в городе появлялись изредка, а любопытные взгляды и вопросы игнорировали. Свои обряды они проводили вдали от чужих глаз, и по ходившим в городе рассказам варьировались от безобидных песнопений до кровавых жертвоприношений (школьникам же нужно о чём-то поговорить перед сном).

До поры их песнопения и правда были безобидными, но в один солнечный день под конец местной весны Пророк собрал всех своих последователей числом порядка пяти тысяч, произнёс перед ними вдохновляющую речь, чем-то напоил для убедительности и повел готовиться к грядущему на днях Судному дню, разрушая всё и убивая всех встретившихся на пути. Первым был стёрт с лица земли Монту — небольшой посёлок по соседству с общиной, а дальше через гряду невысоких холмов на их пути лежала Александрия — одноимённая столица планеты с несколькими частными школами, толпой перепуганных пенсионеров, полицейским участком с пятнадцатью сотрудниками, включая секретаршу, и Академия. Сигнал о беде был отправлен, но с самой планеты можно было собрать только тех же полицейских, а помощи извне нужно было ещё дождаться. Поэтому в городе началась эвакуация, а на заслон были отправлены старшекурсники и преподаватели Академии — всего около полутора сотен человек.

Лед поправила каску и поудобнее закрепила ремень винтовки. Серьёзным происходящее пока не воспринималось, но всё равно было слегка не по себе.

— Ты похожа на ёжика в каске! — услышала она.

Лед нахмурилась.

— Теперь просто вылитая!

— Седьмой курс, по машинам! — раздалось во дворе.

Алекс беспечно улыбнулся ей и побежал к вездеходу.

Местность между Александрией и общиной представляла собой холмистую равнину, заросшую труднопроходимым кустарником. Наземные машины бы его преодолели, но не слишком быстро, к тому же, по свидетельствам очевидцев и данным с поднятых в небо дронов большая часть общинников шла пешком. Использовать аэромобили они не стали то ли принципиально, то ли просто пока до этого не додумались. Поэтому тормозить и по возможности рассеивать общинников решили на связывающем Монту и Александрию шоссе.

Шоссе было пустынным. Ничего удивительного: оно и в спокойные дни использовалось почти исключительно для грузоперевозок, которые дешевле было осуществлять наземными машинами, чем аэромобилями, а сейчас отправиться в Монту никому бы и в голову не пришло, а из Монту ехать было уже некому. А вот колонна общинников с несколькими захваченными в Монту грузовиками должна была вот-вот показаться.

Курсантов под командованием преподавателей поделили на небольшие группы. Задачей одних было устанавливать заграждения на дорожном полотне и по обочинам. Другие группы поднялись на аэромобилях в воздух. Им, а также группам на вездеходах, требовалось, не вступая в длительный контакт, постоянно беспокоить общинников. Главной проблемой руководители Академии полагали малое расстояние от Монту до Александрии, которое общинники частично уже успели преодолеть. Поэтому, если «летучие отряды» не успеют рассеять или хотя бы задержать общинников, в полукилометре от города на небольшом перевале укрепили последний рубеж обороны, на котором оставили самых младших — пятикурсников. Тогда ещё никто не знал, что расстояние в случае с общинниками окажется самым малым из зол.

С оснащением у Академии всё было в порядке. Со своей позиции на склоне холма слева от шоссе Лед наблюдала, как на дорогу вышли несколько семикурсников. Под руководством майора Никитиной они расставили на дорожном полотне несколько конусов из лёгкого, но очень прочного сплава. Отойдя на некоторое расстояние, они активировали «землероек» — над дорогой раздались хлопки, и вылезшие из конусов треноги на метр врылись в землю.

Курсанты с Никитиной двинулись дальше, расставляя уже заграждения, рассчитанные на сдерживание толпы людей. Если судить по жестам майора, она не просто указывала, что куда ставить, но и объясняла преимущества и недостатки выбираемых позиций. То, что лекция проходит не в аудитории, её совершенно не смущало. Хотя до сих пор происходящее не сильно отличалось от многочисленных стажировок, проходимых курсантами.

Четыре десятка пятикурсников разместились за установленными щитами, укрылись в ложбинах и за валунами на склонах холма. Чуть впереди в небе висело несколько аэромобилей со стрелками. Никто не знал, чего можно ждать от свихнувшихся общинников, и над позициями воцарилась напряженная тишина. Потом впереди послышался неразборчивый гул призывов в мегафон, а следом за ним послышались первые взрывы.

— До нас не дойдут, — сказал Дрейк, укрывшийся за валуном в двух метрах от Лед. Кажется, в его голосе прозвучало разочарование. Капитан Мирт шикнул на него, и снова стало тихо.

Ждать было тяжело. Мучила как неизвестность, так и тревога за однокашников, уже сражавшихся впереди.

Солнце поднялось уже высоко, когда клубы пыли, поднявшиеся над вершиной соседнего холма, указали на приближение общинников. Вскоре и по наушникам пронеслась команда «Приготовиться».

Дрейк может быть довольным. Они дошли. Лед коснулась очков, выведя на них приближенное изображение грязно-серой колонны, и тут же вздрогнула, усилием воли заставляя себя не отключить увеличение сразу. Грузовиков общинники лишились, да и от былых пяти тысяч осталось не больше двух. Но оставшиеся упрямо, словно не чувствуя усталости, быстро шли вперёд. Некоторые из тех, кто шёл в первых рядах, были вооружены винтовками полицейского образца, похоже, из партии, захваченной в Монту. И все, которых видела Лед, были густо заляпаны кровью, кто-то своей, кто-то чужой. На глазах Лед один из идущих в первом ряду с винтовкой в руках и свежей раной на груди, до того шедший наравне со всеми, вдруг упал и тут же был затоптан следующим рядом. Его винтовку поднял шедший рядом общинник.

«Они понимают, что делают», — осознала, глядя на это Лед. Ей стало страшно. Она вспомнила прошлогоднюю стажировку в тихом городке на Ониксе. Но даже та толпа, пришедшая к полицейскому участку, по сравнению с шедшими на них сейчас общинниками была образцом разума и способности договариваться. Увидев девочку, вышедшую на порог (единственный сотрудник участка к тому моменту уже сбежал через чёрный ход, Лед же задремала в архивной комнате и проснулась от шума тогда, когда бежать было уже поздно), требовавшие отпустить задержанного накануне местного неформального лидера остановились. И хоть до этого жители городка изрядно подогрели себя пивом и даже разнесли несколько магазинчиков и аэромобилей, они не переступили черту, охраняемую одним почти ребёнком. И когда один из заводил бросил в Лед камень, агрессия толпы немедленно переключилась на него. Прибывшей вскоре планетарной полиции предъявили избитого зачинщика, ремонтируемые общими силами магазины и полное отсутствие претензий друг к другу. Командовавший отрядом полковник, уже представлявший кровавое усмирение города с зачисткой улиц и сыплющимися из окон на головы цветочными (и хорошо, если только цветочными) горшками, сплюнул, подписал Лед отчёт о практике (звание, должность и приписка: «Зайди как получишь диплом») и уехал, оставив пару человек приглядывать за порядком. Лед же провела в городке все каникулы и только благодаря ежедневным тренировкам не располнела от усилий горожанок получше накормить «бедную девочку».

Общинники бы не остановились, кто бы не стоял на их пути. Значит, придётся их останавливать. Сразу за этой мыслью пришёл приказ: «Огонь!».

Склоны холмов засверкали вспышками. В идущей на них серой массе добавилось красных пятен и брешей, но скорости она не сбавила. «Они же так идут уже часа четыре, пора бы и устать!» — подумала Лед, снова нажимая на спусковой крючок. Вторая цель (это цели, а не люди! только так!) покачнулась и упала. Сбоку на колонну выскочил вездеход, окатил ровные ряды очередью и, не дожидаясь ответного огня, скрылся за кустами. На общинников спикировали два аэромобиля с установлеными пулемётами. Происходящее можно было бы назвать избиением, но все, кто собрались здесь, помнили, что случилось с Монту, и старались любой ценой избежать повторения того же в Александрии, где ещё продолжалась эвакуация. А давать определения будут после, было бы кому их давать.

Один из аэромобилей вдруг задымил и стал падать. Пилотировавший его постарался смягчить падение, но удар о землю всё равно получился сильным. Но хуже всего было то, что крылатая машина упала рядом с колонной общинников, и её тут же окружили люди в серых балахонах. Курсанты открыли по ним огонь, но общинников было слишком много. Используя друг друга как живые щиты, они вытащили тех, кто был в аэромобиле. Дальше Лед смореть не смогла. Вместо этого она со сменившей страх холодной яростью продолжила посылать по колонне заряд за зарядом.

Словно по сигналу, которым стало крушение аэромобиля, колонна общинников открыла огонь. Оружия на такую массу у них было немного, до сотни единиц, захваченных в Монту, да и стреляли общинники посредственно, но веселья курсантам это не добавило. Расстояние до колонны неуклонно сокращалось, и вести по ней огонь становилось всё опаснее.

— Вот черт, — выругался неосторожно высунувшийся из-за укрытия Дрейк, зажимая рану в бедре. Отложив винтовку и присев, он достал перевязочный пакет и прижал его к ране. Кровотечение остановилось.

«Теперь ты доволен?» — захотелось крикнуть девушке. Но она сама понимала, что Дрейк тут совершенно не при чём.

Солнце поднималось всё выше, колонна шла, оставляя за собой серо-красные пятна, но почти не сбавляя скорости даже на заграждениях, перебираясь через них друг по другу, курсанты стреляли, аэромобили и вездеходы не отставали, а потом как-то сразу Лед увидела серые балахоны на расстоянии полусотни метров. Их было... мало, если сравнивать с тем, сколько вышло из общины сегодня на рассвете, и слишком много для уже уставших курсантов. Общинники же усталости, казалось, не знали. А ещё они не знали страха и жалости. Один вездеход неосторожно подъехал слишком близко, и, пока он подзастрял в зарослях жёсткого кустарника, на него запрыгнули около двадцати общинников. Водитель попытался сбросить их резким манёвром, и четверо из них действительно не удержались и полетели вниз, под гусеницы, ещё шестерых сразу скосил пулемёт, пару застрелили курсанты на холме, но остальных хватило, чтобы отстрелить замки кабины вездехода и запрыгнуть вниз. Затем наружу вылетели тела в маскировочных комбинезонах, и вездеход начал разворачивать пулемёт в сторону позиций курсантов. Но выстрелов не последовало. Раздался взрыв, и вездеход окутало пламя. Краем глаза Лед заметила, что капитан Мирт, лежавший в ложбине чуть выше по склону, с мрачным удовлетворением опустил руку, до того сжимавшую пульт управления.

Огненные цветы расцвели и в глубине колонны. Но паники среди общинников не вызвало даже это. Всё происходящее очень напоминало кошмарный сон или низкосортный фильм про зомби-апокалипсис. Только даже низкосортный фильм предполагал хотя бы относительно хороший конец, а на дороге на Александрию он пока не предвидился. Впрочем, любой конец — это будущее, а здесь сейчас было только настоящее.

Лед стреляла, потом в дело пошли ручные гранаты. К сожалению, половина из имевшихся у неё шести гранат были светошумовыми, но передышку давали и они. Синхронизированная с ними каска послушно затемняла стёкла очков, а не имевшие такой защиты общинники хоть ненадолго, но откатывались назад. Скоро стрелять пришлось почти в упор, а вспышек с боков становилось всё меньше.

Закончилось всё неожиданно. Среди затянувшей дорогу пыли появились фигуры в комбинезонах-хамелеонах, а индикатор прицела винтовки замигал идентификаторами «свой». Никосия-2, сосед по системе, успела-таки прислать помощь.

Назад те, кто мог идти, возвращались пешком: весь транспорт был занят на эвакуации или вывозе раненых и погибших. Курсанты брели, растянувшись в жидкую цепочку, мало что соображая от усталости. Вот и ворота Академии. Войдя во внутренний двор, курсанты уселись, а скорее попадали вдоль стены административного корпуса.

«А ведь нас тут всего человек 40», — внезапно осознала Лед. — «Где же остальные? Где Никия, Берто, Серж, где Алекс?». Наверное, это она сказала вслух, потому что с крыльца донеслось:

— Берто и Серж в больнице.

С крыльца спускался Рафаил Венделл.

— А...

— Пойдём.

Венделл пошёл через двор ко входу в спортивный зал. Лед последовала за ним. Вроде бы за ними увязался кто-то ещё, но это девушка уже не могла бы сказать наверняка, она вообще мало что замечала вокруг. Перед дверью начальник Академии посторонился, пропуская её вперёд.

...Они лежали бок о бок, длинным рядом от входа к противоположной стене зала. Кого-то было сложно узнать, кто-то выглядел просто спящим. Лед замерла, потом, словно во сне, медленно пошла вдоль ряда. Никия Чан, её соседка по комнате. Барри Крау, главный весельчак курса. Хамал Брилли, её напарник по половине стажировок. Яна Диллон, однокурсница Алекса. И сам Алекс, слегка улыбающийся кому-то или чему-то неведомому.

Курсантов трёх старших курсов в Академии осталось меньше половины. Из полутора сотен отправившихся к холмам 45 человек с почестями похоронили на Александрии или семейных кладбищах других планет, два десятка курсантов не смогли продолжить обучение по состоянию здоровья и несколько человек покинули Академию по собственному желанию, поняв, что этот путь не для них. Лед осталась ещё на два года.