Искупление

ГЛАВА 23

Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

~ Русская пословица

Майя

Я спала. Это должен был быть сон. Он был таким… агрессивным. Не было ничего нежного в том, как языком Ник скользнул по моей шее, как он оставил еще один теплый поцелуй чуть ниже уха.

— Сдаешься?

— Никогда, — я засмеялась, чувствуя себя более свободной, чем когда-либо за последние годы. Дело было не в вине, потому что вино не объясняло его отношение ко мне, то, как он держал меня в своих объятиях, словно я была самым прекрасным, с чем он сталкивался, и, одновременно, самым опасным.

Опьяненная силой, я отстранилась, когда он опустил голову, чтобы снова поцеловать меня.

— Моя очередь.

— О, Майя, — Николай мрачно усмехнулся. — Мы еще даже не начинали.

— Но…

Что-то в этом предложении заставило меня почувствовать электрический разряд, который пронесся сквозь меня, охлаждая, заставляя свернуться в его объятиях, когда образы крови замелькали на краю моего сознания. Я отпрянула.

— Майя? — нахмурился Николай. — С тобой все в порядке?

— Да, — кивнула я, в то время как страх снова струился по моей коже и кровь в венах стыла. — Прости, мне просто… показалось, что я вспомнила кое-что.

— Хм-м, может, тебе лучше лечь спать.

— Нет! — воскликнула я, отчаянно нуждаясь в интимности, которая, казалось, всегда была для меня недостижимой.

Почувствовав себя глупой, я закрыла рот, чтобы не выболтать еще большее количество правды о том, как я чувствовала себя, когда он был рядом. Каждое слово балансировало на кончике языка, готовое вот-вот сорваться. Это было чертовски трудно — пытаться удержать все внутри, а я всегда гордилась тем, что мне удавалось скрывать свои эмоции. Они делали меня уязвимой, а я не могла быть такой рядом со своим отцом, поэтому научилась искусству подавлять их.

— Ты знаешь… — Николай медленно начал расстегивать свою рубашку, и у меня во рту пересохло от открывающегося взору вида. Мое тело напряглось, когда я предположила, что будет дальше. Я не была уверена, хотелось ли мне смотреть на его губы и представлять все то, что он смог бы ими со мной сделать, или ждать, чтобы увидеть его без рубашки, полностью обнаженным для меня.

Рубашка упала на пол.

И у моего мозга возникли проблемы с воспроизведением каких-либо других мыслей, кроме как: «О, Господи, как? Как этот мужчина был создан?».

— Хм-м, не кричишь? — он шагнул вперед, а затем потянул меня в кольцо своих рук, и я прижала свои ладони к его рельефной теплой груди. — А я думал, что сброшенная рубашка заставит тебя произнести хотя бы звук.

— Близко, — я вдохнула его аромат, смешанный с электричеством. — Очень близко.

— Не все сразу, — он вздохнул, приближая свои губы к моим в медленном, дразнящем поцелуе, который был на вкус, как красное вино. Его язык был мягким, скользя по моему, пробуя и лаская его так, как я никогда не ощущала раньше. Мы как будто часами целовались. Может быть, это были минуты. Кто знает? Время будто замедлялось, а потом ускорялось, только чтобы замедлиться вновь.

Спиной я почувствовала мягкий матрац, в то время как Николай держал свое мускулистое тело над моим. Это было то, чего я хотела, — его, только его.

Почему я чувствовала себя так, словно всегда хотела его? Как будто всегда жаждала его?

Он наклонился, оставляя поцелуй на мочке моего уха, и прошептал:

— Сдайся.

Не в состоянии контролировать свой отклик, я тихонько захныкала, в то время как очень реалистичное воспоминание о его руках, касающихся моего тела, пронеслось в моей голове.

— Было бы удовольствием сломать тебя, — прошептал он. — Я бы хотел, чтобы ты так не боялась… ведь сначала придет боль.

— А потом? — это было чудом, что мой голос не дрожал.

— Только удовольствие, — его темный взгляд встретился с моим. — Я обещаю.

— Почему? — я дернула руками, связанными стяжкой. — Почему так?

— Единственный способ заглушить воспоминания того, что ты видела, это заставить тебя думать, что это была ты… вместо нее.

— Так, ты мучаешь меня… а потом…

— Я подарю тебе самое удивительное наслаждение, которое ты только испытывала.

— Это вообще законно? — попыталась я пошутить, чертовски хорошо понимая, что нужно бежать. Я до сих пор не могла видеть его лица, на нем была белая маска, словно он собирался пойти на карнавал или маскарад, но его глаза, его злые глаза резко контрастировали с белым цветом.

— Ничего из того, что я здесь делаю, не является законным. Но я могу пообещать тебе — ты останешься чистой… Ты должна остаться чистой.

— Чистой?

— Удовольствие — это нечто совершенно иное.

— Как мне называть тебя? — попыталась я сменить тему.

— Как пожелаешь.

— Мне нужно имя, — слезы уже высохли, страх постепенно рассеивался с осознанием того, что я выйду отсюда живой.

— Ник, — прошептал он. — Называй меня Ник.

Я вздохнула, опускаясь на кровать, моя голова чуть не столкнулась с головой Николая.

— Это был ты!

Его тело застыло напротив моего.

— Прости?

— Ты… Ты, ты… — выдавила я слова. — Я видела тебя или… — я чувствовала, как воспоминание вновь ускользает. — Я имею в виду человека, у него были темные глаза.

— Что он сделал? — спокойно спросил Николай. — Он сделал тебе больно?

— Да… сначала, но потом… — тепло наполнило все мое тело, столько тепла, что если бы он коснулся меня, я бы распалась на тысячи осколков и никогда вновь не стала бы цельной. — Он снова собрал меня воедино.

— Каким образом? — Николай сжал меня своими руками и перевернул так, что я оседлала его, а сам он оставлял легкие поцелуи на моем лбу.

— Он заставил… — я не могла вспомнить точно. — Он заставил меня забыть плохое.

— И?

Я зажмурилась.

— И заменил это хорошим.

— Я могу сделать лучше, — поклялся Николай низким голосом. — Позволь мне показать тебе?

Я кивнула, желая, чтобы воспоминания ушли. Раздражало то, что каждый раз, когда Николай прикасался ко мне, появлялось еще больше воспоминаний, а затем они исчезали, как будто это был какой-то сорт кайфа. Каждый раз, когда я моргала, то чувствовала все большую ясность. Пока Николай не прижался своими губами к моим, и малейший проблеск логики не покинул меня. Я была с ним… Я пробовала его… Хотела его. Поэтому я лежала в его руках, потому что в мире, полном страха и неуверенности, была только одна вещь, в которой я была уверена — Николай будет держать меня в безопасности. Он будет. И будет доставлять мне удовольствие. Откуда я знала это? Мое тело ответило само, когда Николай углубил поцелуй, затем просунул руки под мое тело и сжал ладонями мои ягодицы.

Он играл с моим телом как с музыкальным инструментом, мелодичной арфой, каждый палец дергал новую струну, каждая струна играла ноту, которая отправляла меня все дальше и дальше в забытье… Только чтобы остановиться и опустить назад.

— Давай, Майя, отпусти это для меня.

Отпустить значило… что-то большее. Но что?

— Отпусти, — прошептал он, углубляя поцелуй, и тогда я почувствовала тепло, так много тепла, прокатившегося по мне, и центр моей гравитации сместился. Мое тело упало назад. Медленно, как будто слой за слоем, секреты просто открывались перед моими глазами, затем Николай сделал знакомый жест головой, наклоняя ее в сторону, и поцеловал меня, прежде чем прошептать:

— А теперь спи…

Слух отключился, а глаза закрылись, когда голова коснулась чего-то мягкого.

И затем мой мир погрузился во тьму.