Измена. Боль моего сердца (СИ)

Глава 15

Когда я попадаю в больницу, на меня снова набрасывается дикая тоска от этих унылых стен и запахов, и плита на грудь как будто возвращается снова. Но я стараюсь не поддаваться унынию, крепко держась за мысль, что у Маши есть положительная динамика, а значит, она будет жить.

Доктор ещё раз долго объясняет мне процессы, происходящие в организме жены. Что-то про мозг, который пострадал от кислородного голодания во время остановки сердца, и про последствия, которые сейчас сложно предсказать. Всё возможное врачи делают, и теперь остаётся только ждать.

Уговариваю врача пустить меня к Маше.

— Хорошо, — вздыхает он. — Сейчас уже можно, пойдёмте.

Заводит меня в ту же палату, но уже не оставляет за стеклом, а разрешает приблизиться к кровати жены.

Замираю в шаге от неё.

— Побудьте с ней, — тактично кивает доктор, уходит, оставляя приоткрытой дверь.

А я еле дышу. Машка такая худенькая, белее простыни, и кажется, жизни в ней совсем не осталось. Вина и страх снова сжимают сердце.

Тихонечко присаживаюсь рядом. Прикоснуться боюсь. Кажется, любое прикосновение будет моей хрупкой девочке слишком болезненно. А потому аккуратно, невесомо убираю прядку пшеничных волос со лба.

— Машенька, — прижимаюсь лбом к её плечу. — Маша, прости меня за всё, пожалуйста.

Беру её безвольную руку, прижимаю к губам. Закрываю глаза, пытаясь сквозь навязчивый запах лекарств уловить её неповторимый родной аромат. Раскрываю её ладонь, прижимаю к щеке. Её пальчики такие холодные. Грею их своим дыханием, мысленно уговаривая вернуться ко мне.

— Машенька, — шепчу я, — спасибо тебе за сына. Я не понимал и не думал о нём, но… Теперь я вижу, какое это чудо. Держись, моя хорошая, ты ему очень нужна. Нам нужна. Он крошечный, но сильный. Красивый.

Рассказываю Машке всё, что запомнил о малыше, о том, что сегодня буду собирать кроватку для сыночка, а ещё…

— Я не знаю, как его назвать, — грустно улыбаюсь. — Мы ведь это не обсуждали, но я уверен, ты уже придумала какое-то особенное имя для него. И ты должна назвать нашего малыша сама. Он ждёт тебя, Маша. Пожалуйста, приходи в себя, ты нам всем очень нужна.

Пальчики её на секунду вздрагивают.

— Маш! — тут же подскакиваю я. — Ты меня слышишь?

В этот момент возвращается врач.

— Она пожала мне руку, — взволнованно сообщаю я.

— Это хорошо, — кивает доктор.

Подходит, поднимает веко жены, светит фонариком. Делает это не слишком аккуратно и мне хочется дать ему по рукам, чтобы Маше не было больно.

— Ждём, — кивает врач. — И надеемся на лучшее. Пойдёмте.

После Маши захожу ещё раз к сыну. На этот раз он спит. Но я всё равно долго смотрю на него и не могу оторваться.

А вечером, как и обещал, ко мне приходит Гордей. Я к этому моменту уже успеваю разгрести все пакеты и коробки, которые доставили из магазина, разложить в шкафу детские вещички.

— Ты вовремя, — показываю другу на разложенные по комнате детали кроватки. — Я что-то ума не могу дать этому всему. Инструкцию точно китайцы писали.

— Не переживай, разберёмся, — хлопает меня по плечу Гордей. — Но сначала я хотел поговорить о другом. У меня есть новости про Наталью…

— Слушаю! — хмуро смотрю на друга.

Одно упоминание об этой суке, и в душе шевелятся мерзкие ощущения, замешанные на ярости и чувстве вины перед Машкой.

— Короче, походу на ней сработала мгновенная карма, — недобро усмехается Гордей. — Хотя, как мгновенная… Грешила Наталья давно и упорно, но в последние недели вообще берега потеряла.

— И что с ней?

— Пьяная за рулём она влетела в аварию. По её вине пострадали несколько человек, одна женщина в тяжёлом состоянии, у ребёнка серьёзный перелом, и отец мальчика рвёт и мечет, желая наказать виновную дуру. Непростой чувак, замять не даст, да и возможностей у Наташки нет. Она звонила мне, умоляла помочь. Но… как ты понимаешь, я могу ей только посочувствовать и то, очень неискренне, — кривится он.

— И что ей грозит? — цежу сквозь зубы.

— Это будет суд решать. Сейчас она под подпиской о невыезде. Но в любом случае, ей придётся выплачивать огромную компенсацию пострадавшим, плюс ущерб за битые в аварии тачки. Свою машину она угробила, её теперь только на металлолом, остаётся квартира, которую я ей оставил. Пусть продаёт. А дальше будет жить с бомжами, ну или поедет на гособеспечение в места не столь отдалённые. Вот так, — разводит Гордей руками. — Так что тебе даже мстить ей не нужно, она всё сделала сама, своими руками.

— Ты знаешь, — зажмуриваюсь, — хотел бы я сказать, что мне от этого легче, но на самом деле — ни хрена. Машке это уже никак не поможет. А Натаха… Едва ли до неё дойдёт что-то. Такие не меняются.

— Знаешь, Свят, — смотрит на меня задумчиво друг, — Наташка, конечно, та ещё сука, и её судьба наказала. Но я думаю, что всё происходящее с Машей — это уже твоя карма. Вывезешь — искупишь свою вину, ну а если нет…, — разводит руками.

— Вывезу, — вздыхаю тяжело. — Правда, не знаю как насчёт Вселенной, а вот Машка меня едва ли простит.

— И что ты, готов заранее сдаться?

— Нет, конечно.

— Ну вот и не сдавайся. Делай, что должен, а дальше будь что будет. Покажи Маше, что на тебя можно положиться, а дальше… ей решать. Она тебя любит, а это важно. Теперь у вас ещё и ребёнок, а он здорово объединяет, если ты, конечно, опять не облажаешься.

— Тут ты прав. Я буду очень стараться. Сделаю для них всё, что смогу. И хватит сидеть, давай приниматься за работу. Нужно сегодня всё закончить. Завтра тёща приезжает. Это тоже будет для меня испытанием.

— Она в курсе всего? — прищуривается друг.

— Нет. И пока посвящать её в наши проблемы я не планирую.

Собираем кроватку. Не всё получается с первого раза, но в итоге мы осиливаем эту непростую конструкцию. Вот только на картинке кроватка была с балдахином. И эти кружавчики я точно видел в упаковке. А вот с ними возникает нерешаемая проблема. Как только мы не лепим эти долбанные оборки, ничего не выходит.

Уже собираюсь психануть окончательно, но тут раздаётся звонок в дверь.

— Кто это? — хмурюсь.

— Это Аня приехала, — расплывается в улыбке Гордей. — Я ей дал твой адрес.

Аня приносит пиццу и тут же озаряет нас своим хорошим настроением.

— Ой, как красиво, — замирает над белоснежной кроваткой. — А балдахин почему не повесили?

— Не смогли, — пожимаю плечами.

— Так это же легко. Смотрите. Вот это нужно продеть вот сюда, а это прикрутить сюда.

Пара движений, немного возни и вот всё готово. Видимо, эти штуки специально заточены под женский мозг.

— Ой, теперь вообще прелесть, — складывает руки перед собой Аня.

— Малышечка, а давай тоже малыша заделаем, а? — обнимает её со спины Гордей.

— Нет! — отрезает категорично Аня. — Мы ещё свадьбу даже не сыграли.

— Кстати, — щёлкает пальцами друг. — Свадьба! Мы тебя приглашаем, Свят.

— Спасибо, — выдавливаю улыбку.

Рад за них, но больно от мысли, что Маши не будет со мной. Какое мне может быть веселье?

Кажется, Гордей всё понимает.

— Не кисни, — хлопает по плечу. — Свадьба у нас через месяц. Уверен, Маша к этому времени уже поправится. Так что придёте вместе.

— Спасибо.

Попробую хотя бы помечтать об этом, вдруг поможет?