Измена. Боль моего сердца (СИ)

Глава 29

Аня привозит меня обратно. На душе всё ещё тяжело, но истерика отступила. Мы вдоволь наплакались, наговорились и даже немного посмеялись. Аня лёгкая и приятная в общении, но она права, прятаться вечно не получится. У нас со Святом ребёнок, а он не должен расти в нервной, нездоровой обстановке. А значит, надо хотя бы попытаться понять, по какому пути возможно разрешить наш конфликт.

Пока на эту тему у меня идей нет. Развод видится хорошей перспективой для моего душевного спокойствия, но это точно не лучший выход для Богданчика. И пока я в тупике.

Заходим тихонько в квартиру, боясь разбудить ребёнка. Но как только переступаем порог, понимаем, что никто у нас дома не спит.

Переглядываемся с Аней удивлённо и тихонько подходим к приоткрытой двери комнаты, откуда доносятся странные звуки.

— Они что, поют? — округляет глаза Анюта.

Замираем на пороге, прислушиваемся. И невольно прыскаем в кулак от смеха.

Богданчик кружится в электронных качелях, а Свят и Гордей хором поют ему песенку Мамонтёнка из мультика. Получается у них ужасно, но малышу моему нравится. Он как будто подпевает, издавая протяжные звуки: “А-а-а-а” и “У-у-у-у”.

Аня замирает с умилительной улыбкой, глядя, как Гордей держит за ручку Богданчика и старательно вытягивает:

— Меня не пугают ни волны, ни ветер, плыву я к единственной маме на свете.

Отхлёбывает из стакана тёмную жидкость, пьяненько улыбается. И мы понимаем, что они ещё и напились.

— Вы что, пьёте?! — возмущённо делает шаг вперёд Аня. — Вы совсем уже?!

— О, а вот и наши мамочки, — ползёт на коленях Гордей к Ане, обнимает её за талию, утыкаясь лицом в живот. — Иди ко мне на ручки, я соскучился.

— Прекрати, — бьёт она его по рукам. — Вы совсем уже? А как же ребёнок!

— А что ребёнок. Он с нами пил. Ну, у него своя бутылочка, у нас своя, — взмахивает Гордей бутылкой виски. — И это я пил. Ты ж меня бросила, а я скучал, — трётся об Анин живот, как кот. — А Свят кремень! Пару глотков сделал, и всё!

Мне тепло и одновременно больно смотреть на Гордея и Аню. Рада за них, но так щемит сердце от осознания, что между нами с мужем тоже раньше был этот трепет, а сейчас… выжженное поле. Свят смотрит на меня хмуро, молчит. И я молчу.

Мы оба прекрасно понимаем, что сейчас мы проводим наших весёлых гостей, и между нами опять камнем повиснут все наши проблемы.

Так и происходит. Правда, перед этим изрядно захмелевший Гордей успевает взять меня за руки и выдать с искренностью пьяного человека:

— Маш, прости ты этого дурака, а? Он правда раскаивается за все косяки. Это Наташка, змеюка, наворотила. А я всю жизнь смотрел на вас и мечтал, чтобы у меня вот также было. А жил с коброй, лживой и ядовитой. А теперь всё! Теперь у меня вот, сбылась мечта!

Притягивает Аньку в объятия, зажимает её, целует в губы. Аня смеётся, уворачивается.

— Тихо! — командует Гордей. — Терпи, женщина. Я пьяный тебя ещё сильнее люблю. А ты меня любишь? — виснет на Ане.

— Люблю, конечно. Хоть и в шоке от того, как ты напился! И не дыши на меня, от тебя такой ужасный перегар, — морщит нос.

— Малышечка моя, ты меня вези домой, а там я тебя тоже напою, и тогда ты моего перегара не услышишь.

— Опасные ты вещи мне предлагаешь. Можно я у вас останусь? — смеётся Аня.

— Можно, оставайся.

— Ага, щас прям! — разворачивает её на выход Гордей.

И тут же его немного ведёт в сторону, Аня ловит его руку, поправляя траекторию.

— Ага, — вздыхает, — трезвый пьяному не товарищ, а средство передвижения, да, Гордей?

— Э, ты не наговаривай. Я нормально иду. И вообще, я совсем не пьяный. Это просто у Свята вискарь какой-то убойный, да и отдувался я за двоих! Друга спасал, понимаешь?

— Понимаю, спасатель ты мой. Пойдём!

Они уходят. А вместе с ними уходит и вся лёгкость. Между нами снова повисает гнетущая тишина.

— Маш…, — делает Свят шаг ко мне.

Мы встречаемся взглядами. Я невольно тону в его глубине… И мурашки бегут по позвоночнику, заставляя понять, что ничего не поменялось. Я реагирую на мужа, как и раньше. Да, знаю, что должна его ненавидеть, но… Сейчас мне безумно хочется просто прижаться к нему, согреться в его руках, чтобы ушла хоть на минуту из груди эта изнуряющая, тянущая боль.

Ещё шаг ко мне. Между нами всего полметра. Свят медленно поднимает руку, как будто спрашивая разрешения. А я хочу оттолкнуть его и не могу. Он нежно касается моей щеки, виска, губ.

Зажмуриваюсь, собираясь с силами, чтобы прекратить всё это.

Ещё секунда, и я понимаю, что он обнимает меня, а его губы трепетно замирают на моей брови, дыхание обжигает переносицу.

— Маш…, — выдыхает снова.

И столько в этом вздохе боли, потребности во мне. Я чувствую это. Но…

— Не надо! — отталкиваю Свята. — Не надо! — вскрикиваю. — Так ещё хуже, — снова слёзы обжигают глаза.

— Прости, — отступает он. — Что мне сделать? — беспомощно.

— Не знаю, — выдыхаю я. — Но… я выслушаю тебя. А потом… я не знаю, что будет потом…

— Я тоже не знаю, — вздыхает Свят. — Но я ещё раз скажу, что люблю тебя. И всегда любил.

— Это лишнее.

— Нет. Это главное. А теперь давай поговорим о том, как всё началось и почему.