Изъян

Глава 6

К тому моменту, как Александр появляется на кухне, я почти успеваю прикончить свой стейк средней прожарки с гарниром из листьев салата, приправленных черным перцем и щедро политым оливковым маслом.

— Приятного аппетита, — буднично бросает он, отворачивается к кофемашине.

С влажными волосами после душа и капельками воды, соблазнительно поблёскивающими на голом торсе, он выглядит гораздо аппетитнее, чем недоеденный кусок мяса на моей тарелке. Задержав взгляд на упругой заднице мужа, обтянутой светлыми домашними штанами, я рефлекторно сглатываю застрявший в горле кусок и отставляю остатки ужина в сторону.

— Как прошел день? — задаю дежурный вопрос, чтобы замять возникшую паузу.

— Как обычно, Ев, — передернув плечами, он убирает с подставки свою кружку и ставит чашку для меня.

Машина снова начинает монотонно гудеть, выдавливая тонкую струйку темной горячей жидкости. В воздухе разносится запах свежесваренного кофе вперемешку с ароматом мужского геля для душа со свежими цитрусовыми нотками.

— С утра в клинике собрал консилиум по паре новых пациентов, потом провел две личные консультации, — невозмутимо перечисляет Александр. Развернувшись ко мне лицом, он опирается на столешницу, с дотошным вниманием осматривая кухню. — Первый клиент — юрист крупной компании, у него сейчас острый кризис, поэтому работаем почти ежедневно. Вторая — брошенная любовница бизнесмена с затяжной депрессией и попыткой суицида в анамнезе. Затем потратил полтора часа на онлайн-сессию с корпоративной группой — стресс-менеджмент для московских айтишников. После обеда занимался подготовкой лекции для международного семинара. Ну и дальше все в том же духе. Ничего интересного, Ев, — устало усмехнувшись, он снова отворачивается к кофемашине.

Добавив молоко и два кубика сахара в мою чашку, забирает обе и, поставив одну передо мной, устраивается напротив.

— Не соглашусь, мне очень интересно, — протестую я, пригубив напиток.

Как всегда божественно. Он даже кофе умудряется варить вкуснее, чем я, хотя это и кажется полным абсурдом — Саша всего лишь нажимает на кнопки.

— Особенно про бывшую любовницу. Можно подробнее?

— Ты же знаешь, что нет, но одно могу сказать: престарелый олигарх бросил эту стерву не зря. Она — типичная шлюха, ищущая тугой кошелек, но при этом не готовая отказаться от тугого молодого члена, — на его чувственных губах появляется порочная улыбка. Выступая перед публикой, он себе такую не позволяет, иначе ряды его поклонниц увеличились бы в разы.

— А подобной оценкой своих пациентов ты не нарушаешь профессиональную этику? — посмеиваюсь я, успев привыкнуть к едким высказываниям мужа в адрес клиентов.

— Нарушаю, но ты же никому не скажешь? — он заговорщически подмигивает мне, опустив взгляд на мои губы, и меня буквально обдает кипятком от сгустившейся в его глазах тьмы, которая появляется там в двух случаях: когда он зол и когда возбуждён. Сейчас явно второй случай. — Кстати, я принес тебе кое-что, — резко встав с места, Александр стремительно покидает кухню.

Растерянно уставившись на опустившее напротив место, я слышу, как он проходит в гостиную, где оставил свой рабочий кейс. Щелкает автоматическим замочком, шуршит бумагами, затем раздаются его шаги, направляющиеся вглубь комнаты.

Через минуту Александр возвращается, держа в руках прозрачный файл с каким-то документом и мою грязную кружку, брошенную на столе перед ноутбуком. Ни слова не говоря, он кладет файл передо мной и, не глядя в мою сторону, идёт к раковине. Молча моет кружу и аккуратно ставит в сушилку, после чего насухо протирает столешницу.

Я поспешно подавляю охватившее меня смущение из-за собственной неряшливости и, чтобы скрыть неловкость, сосредотачиваю всё внимание на файле. Пальцы немного дрожат, пока достаю содержимое. Сердце тревожно екает, когда я понимаю, что передо мной копии заключения пожарно-технической экспертизы и выписка из материалов дела по факту гибели Вероники и Сергея.

Листаю страницы, скользя глазами по сухому, обезличенному тексту: «…признаков криминального характера происшествия не установлено…», «…предварительная причина — нарушение правил эксплуатации газового оборудования, а именно: оставленная в открытом положении газовая конфорка…», «…в помещении имело место скопление бытового газа с последующим воспламенением…», «…в крови погибших обнаружен этанол в концентрации, соответствующей средней степени опьянения…».

Горло перехватывает. Я машинально вспоминаю, что не раз видела, как Ника прикуривала сигарету прямо от плиты. Да и выпить бокал вина перед сном для неё было делом обычным. К тому же уехала она от меня далеко не в трезвом состоянии. Формально, всё сходится…, но один черт не укладывается в голове.

Я не могу поверить, что это был несчастный случай. В дом Сергея мог войти кто угодно. Посёлок старый, все свои, двери часто не запирают на ночь. Я знаю это наверняка, потому что не раз была у них в гостях, но об этом Саше лучше не знать. Он точно не одобрит.

Пока я пытаюсь структурировать хаотично скачущие мысли и проанализировать имеющие факты, Саша присаживается рядом и, по-хозяйски закинув правую руку на мои плечи, тоже просматривает дрожащую в моих пальцах выписку.

— По-моему, всё очевидно и понятно, — негромко, но с ощутимым нажимом произносит он. — Надеюсь, теперь ты успокоишься?

Я резко поднимаю голову, в упор глядя в его непроницаемые, почти чёрные глаза.

— Как тебе удалось это достать?

— Ты бы не попросила меня, если бы не была уверена, что я справлюсь, — кивнув на лежащие на столе документы, сухо отвечает Александр. — Я задал вопрос, Ева. Ты перестанешь ковыряться в этом деле и накручивать себя на пустом месте?

— На пустом месте? Погибли мои друзья! — запальчиво возражаю я.

— По собственной дурости, — холодно отзывается он, и на его лице проступает едва заметная тень раздражения. — Да, произошла трагедия. Но это не преступление, а цепочка вполне объяснимых событий: алкоголь, невыключенная плита, небрежность.

От возмущения у меня пропадает дар речи, внутри закипает глухой протест. Да как он может говорить о них так цинично и равнодушно, зная, как много Ника для меня значила. Мы дружили с первого курса. Она была близким человеком, которому я доверяла, как себе.

Александр мягко, но настойчиво сжимает мое плечо.

— Я понимаю, что тебе тяжело, — теплым обволакивающим голосом произносит он. Уверена, что со своими пациентами Саша разговаривает точно таким же тоном. — Но если бы я позволял себе вовлекаться в каждую чужую драму, то не выдержал бы и года в профессии. Иногда необходимо принимать факты такими, какие они есть. Не ищи тайны там, где их нет. Прими это и отпусти.

Мне становится тяжело дышать. В голове гудит тысяча несказанных слов, но я не могу подобрать ни одного, которое бы разбило его железобетонные аргументы.

— Или есть что-то еще, чего я не знаю? — вкрадчиво спрашивает муж, заглядывая мне в глаза. Его пальцы ласково чертят круги на моем плече, запуская по телу волну взбесившихся мурашек. — Расскажи мне, что тебя тревожит, и я помогу… Ты же знаешь, Ева, мы можем обсудить и разобрать любые твои страхи.

— Да, я знаю, что ты непревзойдённый манипулятор, но не надо использовать свои фокусы на мне. Я заслуживаю большего, Саш, — срывается с губ, прежде чем успеваю удержать внутри пропитанные горечью слова. — Как минимум искренности, — добавляю я, поймав его слегка удивленный взгляд.

— Разве и не искренен с тобой? — Александр придвигается ближе и, склонив голову, почти касается моих губ. — Разве недостаточно люблю? Чего тебе не хватает, Ева? — запустив ладонь под мою хлопковую футболку, он проводит подушечками пальцев по выступающим позвонками, почти невесомо поглаживая неровные рубцы. — Но, знаешь, ты права. Мы немного отдалились в последнее время, и с этим нужно что-то срочно делать. Хочешь, полетим в отпуск? На неделю, на какие-нибудь тропические острова, где будем с утра до ночи валяться под пальмами и заниматься сексом…

Его низкий чувственный голос вибрирует у меня под кожей, теплой патокой проникая в самые потаённые закоулки сознания. Я дрожу и плавлюсь, как оголённый провод, пропускающий через себя обжигающие потоки мужского возбуждения.

Сдаюсь в плен и беспомощно растворяюсь в его непоколебимой силе, чувствуя себя хрупким цветком, сорванным с куста жарким порывом раскаленного ветра и брошенным в самый эпицентр бушующей стихии. Перед глазами мельтешат белые точки, похожие на крошечных мотыльков, кружащихся в хаотичном безумном танце и умоляющих меня присоединиться к ним, расправить крылья и взлететь…

— Ты не понимаешь…, — выдыхаю я, упираясь ладонью в горячую твердую грудь, чувствуя гулкое биение его сердца, отдающееся сладкими спазмами внизу живота.

— Я понимаю больше, чем ты сама, — мягко обхватив мое запястье, он подносит его к своим губам и целует в центр ладони, тронув кончиком языка маленькую родинку на линии жизни. Я шумно выдыхаю, рефлекторно сжимая бедра, чтобы унять требовательную пульсацию между ног.

— Это и пугает, Саш. Когда ты рядом, я словно исчезаю, — громко сглотнув, я выдаю еще одно предельно честное признание. Не знаю, что на меня сегодня нашло. Видимо переписка с Алиной выбила давно заржавевшие клеммы, заставив взглянуть на привычные вещи с другой стороны.

— Что за чушь, Ева? — он хрипло смеется, убирая волосы от моего лица так осторожно, словно боится причинить мне боль. — Ты просто любишь меня. Вот и всё.

— А ты? — тихо спрашиваю я, глядя в расширенные черные зрачки, в которых так легко потеряться.

— Глупый вопрос. Конечно люблю, — уверенно отвечает он, но этот безупречно отлаженный ответ кажется заученным и лишённым настоящих эмоций. — С самого первого взгляда я понял, что ты особенная, — низким шепотом продолжает муж, запуская руку в мои волосы. Мягко массирует затылок, плавно спускаясь к линии шеи, чтобы очертить прячущиеся там тонкие линии бледных шрамов. — Моя. Для меня. Навсегда.

— Мне было семь, — скептически усмехаюсь я, пробежавшись кончиком языка по пересохшим губам.

Поймав взглядом это движение, Саша сближает наши лица и повторяет его, но уже своим языком, оставляя на моих губах стойкий привкус кофе и мяты.

— Какая разница, сколько тебе было лет? Свое видишь сразу, — он снова приглушённо смеется, опуская ладонь на мою грудь, вскользь задевая торчащий сквозь тонкую ткань сосок.

Я вздрагиваю, едва не застонав вслух. Понятия не имею, как он умудряется любой разговор превратить в безумно чувственную прелюдию, от которой я плавлюсь, как воск, и теряю связующую нить.

— Когда ты первый раз меня увидел, я босиком носилась по саду с твоим братом, играя в догонялки, лазала по деревьям и пачкала ваш бассейн, — чтобы хоть как-то отвлечься от неконтролируемого желания оседлать мужа здесь и сейчас, я пускаюсь в полузабытые воспоминания, но, честно говоря, это помогает мало.

— По-настоящему я увидел тебя не тогда, — качнув головой, Саша властным движением обхватывает меня за талию, перетаскивает мое безвольное тело на свои колени и усаживает лицом к себе.

— Нет? — растерянно моргаю я, напрягая память, сохранившую только обрывочные фрагменты тех далеких дней.

— Нет, — отвечает он, глядя на меня убийственно порочным взглядом.

— Тогда в комнате Ильи? — не сдаюсь я, но он снова отрицательно качает головой. — Там ты точно был и не спорь! Я еще спрятала что-то в руке, чтобы ты не заметил… — нахмурившись, я сбиваюсь, пытаясь поймать ускользающий образ.

— Хватит болтать, — хрипло бросает он, накрывая мои губы жестким поцелуем.

Его горячий язык бесцеремонно врывается в рот, алчно поглощая вибрирующий в горле стон. Сильные мужские ладони требовательно сжимают мои ягодицы, вдавливая в каменную эрекцию, и я окончательно теряю связь с реальностью.

Отчаянная нежность вперемешку с похотью горят в каждом нерве моего натянутого как струна тела, и никакие силы не способны остановить обрушившееся на нас безумие.

Нестерпимый жар между ног заставляет принимать и наслаждаться грубой мужской силой, открываться для него, отдавать без остатка все, что он попросит, не произнося ни слова… И в этом тоже есть свое ни с чем не сравнимое наслаждение — чувствовать себя слабым цветком, ловко подхваченным на ветру и властно сжатым в мужской ладони, где так упоительно тепло и спокойно…

Он бесконечно долго терзает мой рот, пока в легких не заканчивается воздух. Оторвавшись от его пряных соленых губ, я пытаюсь отдышаться, расфокусировано глядя в затуманенные страстью непроглядно черные глаза.

— Ты так смотришь, словно хочешь меня сожрать, — ухмыляется муж и, не дав мне ответить, снова целует, а я безропотно капитулирую, позволяя его умелому языку вести свои дикие игры.

Он не оставляет мне ни сомнений, ни наивных иллюзий, что я хоть что-то решаю в этот момент. И эта бескомпромиссная власть будоражит до дрожи, сводит с ума, затягивает мысли алой пеленой, возбуждая самые низменные инстинкты и одержимую потребность в его прикосновениях, запахе и тотальном контроле.

Утонув в своих ощущениях, я не замечаю, как мы перемещаемся в нашу спальню. Розоватый свет закатного солнца, проникающий через зазор между шторами, выхватывает из полумрака его искаженное желанием лицо и горящий неприкрытой похотью взгляд.

На мизерную долю секунды позволяю себе поверить, что на этот раз все будет иначе, но в глубине души понимаю — нет. Не будет.

Моему мужу нужно нечто другое… то, что я не могу и не способна ему дать, и утешаюсь тем, что это не мешает ему хотеть меня. И отчаянно боюсь того дня, когда не останется даже этого.

— Прекрати думать, Ева, — приглушенно рычит он, осторожно подталкивая меня к кровати.

Ослабевшие ноги подкашиваются, и я навзничь падаю на постель. Спина касается прохладного покрывала, приятно холодящего разгорячённую кожу. Сделав рывок вперёд, Александр нависает надо мной, блуждая по моему телу голодным взглядом. Короткое промедление, и его руки ныряют под майку, жадно сминают грудь, грубо выкручивая соски, а затем и вовсе стаскивают ее с меня, оголяя чувствительную кожу.

Покрывшись мурашками с головы до ног, я судорожно хватаю губами воздух и сдавлено вскрикиваю, когда он срывает с меня шорты, оставляя абсолютно беззащитной и невероятно возбужденной.

— Давай посмотрим, кто тут исчезает, — его хриплый шепот обжигает мой висок, заставляя меня зажмуриться от невыносимого желания.

Мужские ладони жадно блуждают по бёдрам и животу, разминая, надавливая, направляя… Я тихо выстанываю его имя и выгибаюсь навстречу, ловя знакомое ощущение полного, безусловного растворения… в нём. Только в нем. Всегда в нем.

Хочу его до боли, до исступления, до цветных фейерверков под плотно сжатыми веками, и он знает, видит, чувствует, читает, как изученную от корки до корки книгу, но ему не скучно, не надоело, и я тоже чувствую его острую потребность во мне.

— Не прячься, Ева. Смотри на меня, — приказывает Александр, не оставляя шанса ослушаться.

Я медленно разлепляю глаза, облизывая поплывшим взглядом каждую скульптурно вылепленную мышцу его сильного тела. Он такой невыносимо красивый, что хочется плакать и смеяться от счастья, не испытывая ни малейших сомнений — этот безумно сексуальный, невероятный мужчина — мой. Но ему пришлось доказывать это не год и не два. С такими неуверенными и мнительными особами, как я, не бывает легко и просто, но он терпеливый, настырный и чертовски убедительный.

— Ты даже не представляешь, насколько ты прекрасна, Ева, — словно прочитав мои мысли, он возвращает мне комплимент, так и не высказанный вслух. — Если бы ты могла увидеть себя моими глазами, ты бы поняла…

Я благодарно улыбаюсь, не в силах вымолвить ни слова. Если бы он мог понять, что я сейчас чувствую, то понял бы — почему. Как все-таки хорошо, что мы не способны проникнуть друг в друга полностью. Что-то нетронутое должно остаться… для себя. Но иногда я бы все отдала, чтобы заглянуть в его мысли, хотя не уверена, что решилась бы.

Страшно…

Я боюсь того, что могу там увидеть.

Встав с кровати, Саша с хищной размеренностью неторопливо избавляется от штанов, освобождая налитый кровью член. Я не могу оторвать от него взгляд, радуясь тому, что в темноте он не может рассмотреть мои пылающие щеки и розовые пятна, расползающиеся по плечам и груди.

Снова склонившись надо мной, Александр прижимается губами к моей ключице, оставляя на коже влажный след, словно маркируя территорию, и скользит языком всё ниже, облизывая мои соски, выступающие ребра и впадинку пупка, заставляя меня нетерпеливо стонать и выгибаться, судорожно комкая в ладонях сбившееся под нами покрывало.

Краем сознания я улавливаю, как он наблюдает за каждой моей реакцией, смакуя мою дрожь, сбившееся дыхание, умоляющие тихие стоны. Я горю так сильно, что любое его движение и взгляд действует на меня, как мощнейший афродизиак.

— Такая нетерпеливая развратная девочка, — цокнув языком, он жёстко фиксируют мои бёдра, раздвигая ноги своим коленом.

Я захлёбываюсь стыдом и удовольствием, когда его ладонь пошло шлепает по моей промежности.

— Эй, больно же, — возмущенно шиплю я, инстинктивно дернувшись всем телом.

Вру, на самом деле меня дико возбуждает, когда он проявляет грубость в постели, но Саша никогда не переходит черту.

Он входит резко, без предупреждения, одним мощным толчком, забирая остатки мыслей и сомнений. Заполняет до упора, сразу переходя на безжалостный, нарочито невыносимый темп, словно ему безумно нравится испытывать на прочность моё тело. Каждое распирающее движение его плоти, как микровзрыв вселенной, как мой личный апокалипсис, сжигающий дотла и возрождающий снова. Порочные ритмичные шлепки наших бьющихся друг об друга тел и его рваное горячее дыхание запускают первую волну ослепляющего наслаждения. Пока меня трясет и выкручивает в мощном оргазме, он почти до боли сжимает мои бедра, не позволяя ускользнуть, а потом продолжает…

Я теряюсь во времени: не понимаю, сколько раз срываюсь в бездну — два, три, может, больше. Саша не даёт опомниться, не отпускает ни на секунду, выбивая из меня короткие хриплые стоны, которые тонут в жесткой мужской ладони, закрывающей мне рот в самый кульминационный момент. С его лица капает пот, острые черты искажены до неузнаваемости, в тёмных глазах ни намёка на мягкость, только голод и дикая, животная страсть.

Я выгибаюсь, дрожу, отчаянно бьюсь под ним, каждый раз думая, что больше не вынесу, не смогу, но он только ускоряется, врезаясь в меня все глубже, сильнее, доводя до исступления, пока в груди не становится слишком тесно, а в висках не начинает стучать оглушающий пульс.

Каждый новый пик, как сорванная пружина, оставляющая после себя мучительное, приправленное болью удовольствие, от которого меркнет свет и исчезают все внешние звуки. На короткое мгновенье тишины и сладкой неги, а потом он продолжает…

Мышцы под его взмокшей кожей напрягаются до предела, дыхание становится тяжелее и жестче, губы сжаты в жёсткую линию. Я знаю, это его максимум, его предел, и отчетливо понимаю, что чудо сегодня не случится. И возможно, не случится никогда. И когда я, захлебнувшись очередным криком, обхватываю ладонями его мокрое от пота лицо, он понимает меня без слов, но я все равно тянусь к упругим горячим губам, хрипло выдыхая наше личное стоп-слово:

— Хватит…

Саша резко замедляется и замирает, упираясь локтями в матрас. Вся его сила стремительно уходит, словно одно мое слово выдернуло из розетки источник питания. Я холодею изнутри, отчаянно пытаясь сдержать слезы, но они прорываются сдавленным всхлипом.

— Не нужно плакать. Все хорошо, — он прижимается своим лбом к моему и несколько секунд шумно и рвано дышит. Затем медленно выскальзывает из меня, все еще твердый и пульсирующий, перекатывается на бок и осторожно ложится рядом, опуская теплую ладонь на мой подрагивающий живот. — Спи, Ева.

Утро снова начинается с секса, впрочем, как и всегда. Если Саша не в отъезде, он трахает меня при любой возможности, но по утрам, когда я еще размеренная и вялая после сна, он делает это с особым рвением. И я искренне не понимаю — зачем. Нуждалась бы я в сексе, не испытывая удовлетворения? Не уверена, хотя…

Несколько месяцев после нашего первого раза Саше не удавалось довести меня до оргазма, несмотря на все старания, но я все равно отчаянно его хотела. Мне было хорошо, приятно, и я не знала, что может быть иначе… пока он не показал.

Помню свой шок от первого испытанного экстаза. Надкусив запретный плод, я подсела сразу, а дальше пошло как по маслу. Я была активной и отзывчивой ученицей, а он возмутительно опытным и извращённым наставником. Но надо отдать ему должное, Саша не требовал от меня мгновенной отдачи, а раскрывал постепенно, раз за разом расширяя границы моей чувственности, а потом оказалось, что с ним не существует никаких границ, кроме установленных им самим.

— Просыпайся, соня, — раздается над ухом его низкий вибрирующий шепот, окончательно вырывая меня из объятий Морфея. Он прижимается ко мне сзади, его раскаленный член уже двигается внутри, а умелые пальцы растирают чувствительный узелок между ног. Второй рукой Саша жестко удерживает мои бедра, ритмично вбиваясь в них своими.

— Не хочу, — капризно бормочу я, чувствуя мужские горячие губы и влажный язык на основании своей шеи.

По спине бегут мурашки, низ живота наполняется тягучим жаром. Черт, я опять предательски влажная и неприлично громкая.

— Врешь, — самодовольно ухмыляется он в мой затылок и, немного сместив меня в сторону, врезается под более резким углом.

Я захлёбываюсь стоном и даже не смею спорить, потому что от оргазма меня отделяют считанные секунды. Точнее толчки. Мощные, тугие, глубокие, сотрясающие до основания и бьющие прямо в цель. Один, второй, третий и я улетаю, на мгновенье теряясь в безвоздушном пространстве, где нет ничего кроме этих мучительных, сладких судорог.

На этот раз мы обходимся без стоп-слова. По утрам муж останавливается сам, если, конечно, я не требую продолжать, а случается и такое. Интенсивная и регулярная сексуальная жизнь сделала меня невероятно выносливой, но вчера он явно перестарался. Точнее я не сумела вовремя сказать, что с меня хватит.

После мы лениво валяемся в кровати, запутавшись в влажных простынях. Александр осыпает мою спину нежными поцелуями, иногда проводит пальцем по рельефу позвоночника, рисуя невидимые линии в тех местах, где моя кожа давно потеряла чувствительность. Я ловлю в зеркале над туалетным столиком наше отражение и не могу оторвать взгляд.

Задумчиво изучаю свое лицо с тонкими неброскими чертами и пунцовыми припухшими губами и не вижу в нем ничего прекрасного. Обычные каре-зеленые глаза, аккуратный маленький нос, ровная бледноватая кожа, оттененная темными немного вьющимися волосами с каштановым отливом. Симпатичная, да, но далеко не красавица. Особенно на контрасте со своим мужем, обладающим яркой мужественной внешностью и источающим природный, почти животный магнетизм.

Словно почувствовав, что я снова тону в самокритике, Саша приподнимается на локте и ловит мой взгляд в отражении. Его крупная ладонь с длинными пальцами и ухоженными ногтями медленно стаскивает простыню с моей груди, а затем отбрасывает в сторону, оголяя меня полностью. В его прикосновении нет ни суеты, ни поспешности — лишь молчаливое, абсолютное право. На меня, на мое тело, мысли, сомнения и страхи. На всю мою жизнь, которая без него не имеет ни малейшего смысла.

Рядом с его сильным смуглым телом, обильно покрытым вязью татуировок, я кажусь себе необычайно маленькой, хрупкой и белокожей, удивительно похожей на фарфоровую статуэтку, прячущуюся в тени огромного дерева. Бугрящиеся мышцами мужские руки напоминают корни могучего дуба, прочно удерживающие меня на земле, а моя кожа, как утренний туман, тающий от одного его взгляда.

Александр ласково проводит подушечками пальцев по моей ключице, словно музыкант, настраивающий любимый инструмент, и я улавливаю в темных глазах мужа неприкрытое восхищение, от которого сладко ноет под ребрами. Я почти растворяюсь под его взглядом, становясь акварельным пятном на мужской ладони, готовым исчезнуть и вспыхнуть снова, если он захочет.

— Ты видишь, Ева? — невесомо поцеловав меня в плечо, проникновенно шепчет он. — Видишь, как мы идеально дополняем друг друга?

— Ты умеешь убеждать, — уклончиво отвечаю я, отчасти мысленно соглашаясь с ним, но в глубине души понимаю, что одних его слов мне недостаточно. Я хочу понимать его, но он не пускает меня за свою броню и не объясняет — почему. — Мне нужно в душ, — мягко высвободившись из жарких объятий мужа, я быстро соскальзываю с постели и направляюсь в сторону ванной комнаты, чувствуя его жгучий взгляд между своими лопатками.

А когда возвращаюсь в спальню, с удивлением замечаю, что кровать перестелена и аккуратно заправлена, а Саши уже и след простыл. Пока я блаженно плескалась в душе, он успел воспользоваться второй ванной, навести в комнате порядок, приготовить мне завтрак и сбежать на работу.

В субботу.

Я не удивлена и не расстроена. Проводить выходной день в одиночестве для меня не впервой. Александр — неисправимый трудоголик, и у него крайне плотный график. Я давно к этому привыкла и со временем научилась извлекать плюсы.

Сделав себе кофе, я устраиваюсь за столом, где меня уже ожидают хрустящие тосты с ломтиками авокадо и красной рыбой. Рядом лежит свежий номер журнала, еще пахнущий типографской краской. Надкусив бутерброд, автоматически проверяю свой телефон, одновременно раздумывая чем бы себя сегодня занять. Можно навестить отца — обещала ещё на прошлой неделе, а потом закрутилась со своими делами и напрочь забыла. Пора срочно исправляться. Обязательно заеду к нему сегодня, но сначала проверю кое-что.

Позавтракав, я перемещаюсь в гостиную и открываю ноутбук. Несмотря на то, что сегодня выходной, рабочая почта перегружена непрочитанными письмами, но первое, что я делаю, проверяю сообщения в приватном чате.

Там мигает новое уведомление:

Алина_Рокс42: «Привет! Ты как, жива после вчерашних откровений? Давай сегодня увидимся? У меня на примете есть одно классное место. Кофейня “Десять зерен” рядом с Барвихой, буквально пять минут от Можайки. Там тихо, стильная веранда, а латте варят просто божественно. Поддержишь компанию?»

Я растеряно потираю бровь, перечитывая сообщение несколько раз. Предложение на первый взгляд выглядит искренне и даже заманчиво. Барвиха недалеко, дорога знакомая, а место, если верить Алине, действительно заслуживает внимания. Правда, есть одно жирное «но». Как-то все слишком стремительно развивается, что невольно вызывает логичные опасения. Да, мы неплохо вчера поболтали, однако переводить сетевое знакомство в живой формат после одной переписки я точно не планировала и на форуме регистрировалась совершенно для других целей.

Алина_Рокс42: «Если ты стесняешься, то зря. Мы можем вообще не обсуждать твои проблемы с мужем. Если хочешь.»

Ага, а зачем я тогда тебе сдалась?

Странно, конечно. Очень странно. И выбранное место, и само приглашение. В пяти минутах от Можайки звучит максимально подозрительно, учитывая, что где-то в тех краях скрывается этот таинственный центр помощи, куда собиралась наведаться Ника. Плохо, что я не догадалась спросить у нее точный адрес, но кто же знал, как все обернется.

С другой стороны, что я теряю? От стыда не умру, в конце концов. У этой Алины таких «проблемных» больше сотни тысяч в блоге, и каждая со своей непростой историей. К тому же нужно выяснить, откуда взялся внезапный интерес к моей скоромной персоне. Вдруг это именно то, что я ищу?

Вита31: «Прости, сегодня не могу. Как насчет завтра?»

Алина_Рокс42: «Без проблем. Когда тебе удобно?»

Вита31: «Могу подъехать к двум.»

Алина_Рокс42: «Отлично. Договорились.»