Капли крови: Город Греха (СИ)

Глава 9

Утром я снова проснулась, опутанная руками и ногами дорогого напарничка так, словно он представлял себя во сне паутиной. Но дышал он ровно, и, похоже, на сей раз действительно спал, а не пытался меня позлить. Эта его привычка начинала напрягать, особенно если учесть, что он по-прежнему флиртовал со всем, что движется и дышит, и никак не проявлял какие-то чувства.

Он просто включил меня в круг тех «своих», о которых говорил вчера, и резко сменил отношение, но вел себя так, словно это было чем-то само собой разумеющимся. И в то же время держал дистанцию, насколько это для него возможно. Даже не знаю, нравились ли мне такие изменения, но часть меня определенно боялась, что все вернется на круги своя, когда мы закончим эту странную командировку.

Хотя просыпаться в чьих-то объятиях довольно уютно. И очень, очень непривычно. Я всегда спала одна, и никого не подпускала к себе, с самого детства. А этот… тип сначала обжег незаслуженной ненавистью, а теперь играючи пробирался в душу. Зараза!

Я аккуратно выбралась из объятий Рика, тот сонно заворчал, но не проснулся, да и вставать не мешал. Что-то сломалось: обычно рано просыпался он, а не я, да и спала я, как правило, дольше. Я бросила взгляд на электронные часы, стоявшие возле кровати. Шесть утра. А сна ни в одном глазу, ну надо же. И Алаверо дрыхнет. Видимо, лег совсем недавно?

Я встряхнула головой, и решила окончательно вставать. Приняла душ, вымыла и высушила волосы, надела парик и оделась «на выход. После сгребла все принесенные Риком документы и уселась в одно из двух больших кресел, что стояли возле стола напротив кровати, и погрузилась в чтение.

Где-то до восьми утра я просматривала досье на работавших в ближайшем к «Заре» участке полицейских. От этого занятия меня периодически клонило в сон, потому что досье были выхолощенными, словно из них специально убрали всё предосудительное.

Там были указаны года рождения, свадеб, окончания колледжа или университета, разводов и рождения детей. Были мелкие дисциплинарные нарушения вроде распития спиртных напитков во время дежурства, причем, после первого замечания виновный почему-то непременно исправлялся. Были какие-то абстрактные заметки насчет характера и приспособленности к тем или иным задачам, и это было хоть немного интересно, но не то.

В общем, вместо личных дел Алаверо подсунули лажу, которой только подтереться, и мне это не нравилось. Значит, кто-то саботирует расследование, и это явно не мэр — он наиболее заинтересованное в поимке убийцы лицо. Но кто? Одно из наших доверенных лиц, или кто-то другой, из-за роковой случайности узнавший, для чего Браун выносит досье из участка?

Или они просто вели отчетность для «галочки», и на самом деле не было ни медицинских освидетельствований на предмет профпригодности, ни сбора информации о кандидате на работу в полиции, ни последующей проверки его благонадежности? Это, кстати, было одной из самых правдоподобных, и в то же время неприятных версий. Если информация собрана, но нам ее не дали, нужно просто понять, по чьей вине. А если ее никто и не собирал никогда, то пока я вычислю маньяка, он успеет убить еще человек десять. А то и больше, если испугается и решит ускорить свой крестовый поход против супружеской неверности.

Перед тем, как сделать перерыв на завтрак, я бегло проглядела все имеющиеся на руках личные дела, и, убедившись, что документы медиков двух наиболее популярных больниц такая же лажа, подошла к кровати и посмотрела на Алаверо.

Тот все еще крепко спал, обнимая мою подушку. Вид у него был на редкость умиротворенный, даже мечтательный, и ему явно снилось что-то приятное. Я решила, что не буду его будить, и расскажу, насколько дрянь наши дела, когда он проснется самостоятельно. Тем более, как показывает практика, ждать этого осталось от силы пару часов. Рик редко спал больше шести часов, чаще вообще четыре, и этой его способности я искренне завидовала.

Чтобы не привлекать к себе слишком уж много внимания, я взяла всего лишь небольшую часть материалов, посвященных предыдущим убийствам. Потом, немного подумав, взяла из чемодана специально для этого привезенный глянцевый журнал. Тот был розовый и довольно толстый, и им можно было без проблем прикрыть от посторонних глаз почти все, что угодно. Ну, кроме какой-нибудь совсем объемной энциклопедии.

Вложив в журнал материалы дела и убедившись, что их сложно заметить, если не заглядывать мне через плечо, я вышла из номера, и решительной походкой отправилась вниз, стараясь, впрочем, не шуметь, когда прикрывала дверь. На лестнице меня встретил Слэй, и «радостно» пробормотал:

— Не ожидал увидеть вас так рано утром. Заболели? — после этого слова мне отчетливо послышалось «надеюсь», но вслух он этого не сказал, и формального повода сказать какую-нибудь гадость не дал.

— Не спится, — отозвалась я. — Хочу позавтракать и почитать, пока Рикки не проснется! Нельзя же нарушать сон любимого!

Эдвин поморщился так, словно я затолкала ему в глотку лимон, и, буркнув себе под нос условно-вежливые слова прощания, очень быстро пронесся вверх мимо меня. Куда он идет, я выяснять не стала, но от души порадовалась, что удалось от него избавиться. Один-ноль в мою пользу.

Теперь можно было, наконец, позавтракать. Внизу, на рецепции отеля, я заказала себе крепкий черный кофе и пару тостов, и уселась за самый дальний, угловой столик. Кроме меня, в этом небольшом недокафе, что организовывали в «Заре» на том же месте, что и бар вечером, почти никого не было. Какая-то парочка, мило воркующая и шепчущая друг другу нежности. Толстосум, которого я еще в первый день взбесила своей «глупостью», когда восхищалась «подлинниками». Было еще несколько человек, в основном пожилых, которых я не знала. Должно быть, они появляются здесь в основном по утрам, а я утром еще не выбиралась из номера.

Когда еду принесла миловидная, коротко стриженная официантка с бейджиком Мари и родинкой над верхней губой, я невольно отметила ее натуральный блонд, и, поблагодарив ее кивком, уткнулась носом «в журнал». Я взяла с собой только фото с мест преступлений и все имеющиеся данные относительно последнего убийства, жертв которого я видела, но этого было достаточно, чтобы надолго занять меня и даже почти «отключить» мою способность внимательно читать что-то и одновременно слушать разговоры вокруг.

Я отметила, что поскриптумы есть не везде, где маньяк писал свои «стихи», а только в паре записок. Если он писал кровью на стенах или на полу, то ничего лишнего туда не приписывал. А еще меня весьма заинтересовали данные экспертизы, которые показывали, что не во всех случаях он писал кровью жертв. Он, по всей видимости, выбрасывал из своего логова лежалые трупы, и свежей крови из них «надоить» уже не получалось, а потому использовал… собачью. Это могло стать зацепкой, стоило проверить, где и когда в городе пропадали собаки.

И я не нашла среди того, что принесла с собой, никаких свидетельств, что эту информацию вообще кто-то собирал. Они даже не пытались выяснить, что там за псы, а ведь информация о происхождении крови — вот она, полицейским участком и предоставлена. И бродячих собак тут практически нет, потому что за выброшенного питомца хозяину грозит штраф в зарплату за полгода, а то и больше, если с работой не повезло. Да и тех, кого все же выкидывают, находит служба отлова и держит в приюте не более трех дней. А значит он мог красть только домашних собак!

Если, конечно, не добыл где-то фертильных суку и кобеля и не разводит щенков ради крови, но это было что-то на грани фантастики, и я это предполагала лишь в порядке бреда. Кровь-то принадлежала разным собакам, образцы между собой не совпадали, а значит, он либо отпускает собак после, либо убивает. Это могло стать отправной точкой, и я теперь понимала, чем я отправлю заниматься «мужа», когда он проснется.

Жаль, но больше ничего действительно полезного не находилось. По «стихам» у меня складывался образ нарциссичного психопата, страдающего паранойей, и я полагала, что стоит искать мужчину, хотя бы один раз бывшего в разводе, скорее всего одинокого. Таких здесь было в избытке, особенно среди полицейских, и это ничего не давало. Особенно если это все не из взрослого возраста идет, а, как оно часто бывает, из детства. И мы снова возвращаемся к тому, что вместо досье Рику подсунули лажу.

Я просто не знаю, кто из копов, часто бывающих в «Заре», подвергался насилию в детстве. Какие у них отношения с матерями. Как рано они лишились отцов. Не знаю, отказывались ли от них. Не знаю, были ли серьезные конфликты с родителями, и водили ли их когда-либо к детским психиатрам или психологам. Ничего не знаю, потому что этой весьма важной информации нам тупо не предоставили. И все мои выводы, и даже примерный портрет убийцы, что я себе составила, не имеют никакого значения, пока это не изменится.

Пока я думала, читала, и пыталась понять, что с этим городом не так, и насколько, мир вокруг меня не стоял на месте. Начали подтягиваться посетители, поменялась, судя по убегающим переодетым официанткам, смена у последних, вернулся Слэй, и теперь снова наблюдал за работой девушки на рецепции, как и в день нашего прихода. А еще стрелка часов перевалила за девять утра, а Рик все еще спал. Это наводило на мысль, что лег он не позже пяти, иначе бы я уже увидела «мужа» внизу, ищущего меня.

Со второго этажа спустилась Роуз, и, помахав мне рукой, направилась к мужу, незаметно для меня занявшему столик в другом конце зала и уткнувшемуся в газету. Теперь я видела, с какой неохотой она к нему приближается, и как старается смотреть куда-то в сторону. Раньше я на такие мелочи просто не обращала внимания.

В целом, к счастью, я никого не интересовала, и ничего важного вокруг меня снова не говорилось, так что я вернулась к анализу. Необходимо было понять, что маньяк пытается сказать своими посланиями, кроме очевидного, и постараться хотя бы примерно определить, что от него можно ожидать, если мы все-таки с ним столкнемся. Или «когда»? Не знаю, на что из этого я надеюсь.

Я перечитывала документы множество раз, иногда для конспирации хихикая или вскрикивая — мол, попалось что-то забавное или возмутительное, и даже почти отрешилась от реальности вокруг, впрочем, по-прежнему слушая разговоры на фоне. И громкий радостный вопль знакомым голосом оказался для меня полнейшей неожиданностью:

— И ты тоже здесь! Драться больше не будешь?

Я подняла голову и обнаружила широко улыбающегося Джеймса, смотрящего на меня с каким-то щенячьим восторгом. Блондинистые пряди были в еще большем беспорядке, чем в прошлый раз, а в, как оказалось, голубых, глазах была такая радость, словно он не только меня искал, но еще и надеялся получить приз в миллион баксов. Иначе, почему он такой довольный? Я вздохнула, и постаралась не выйти из обоих образов — той, что вломила ему по яйцам и пустышки-Элис:

— Я же тебе уже сказала, что замужем! И мой Рикки спит наверху в этом самом отеле, так что шел бы ты отсюда! — протянула я манерным голосом Элис.

— Ой, да ладно тебе, кому это мешало… — я очень выразительно на него посмотрела, и он закончил: — …общаться.

Взгляд упал на его правую руку, и я заметила на ней обручальное кольцо. По себе выводы делает, надо же. Устав от него уже в начале разговора, я так и ответила:

— По себе не судят, уйди уже отсюда. Я не хочу с тобой общаться!

— Какая ты невежливая, — хмыкнул он. — Никто не говорил, что вести себя так с мужчинами нехорошо?

— Никто, потому что мужчина у нее уже есть, — послышался недовольный голос Алаверо. — Кровно заинтересованный в том, чтобы типов вроде тебя она гнала в шею. Оставь в покое мою жену.

Я обернулась, и обнаружила Рика, который стоял теперь четко за моей спиной, и выглядел как человек, которого облили холодной водой после пары часов сна. Не мокрым, конечно, а крайне недовольным. Только в глазах были искорки, позволявшие предположить, что он нагло притворяется и просто хочет со мной поговорить. Я не возражала.

Джеймс снова выставил руки вперед во все том же примирительном жесте:

— Да ладно тебе, приятель, я ничего такого не хотел. Но там, где я родился, женщины, не желающие знакомства не одеваются, как твоя девочка. Мне хотелось, чтобы она это учитывала.

От «девочки» меня передернуло. Я слишком стара, для этого отвратительного обращения. Кто вообще так обращается к существу женского пола старше тринадцати лет?! Но вслух я ничего не сказала, Элис бы промолчала, молчала и я.

— Сейчас ты в другом месте, и это не твоя женщина, — последнее слово Рик как-то выделил голосом, и я поняла, что от него не укрылось мое отвращение к «девочке». — Так что и не тебе решать, как ей одеваться. Меня все устраивает, ее все устраивает, а посторонних мы не спрашивали. Сказали «нет», вот и проваливай.

Джеймс хмыкнул, и на его губах появилась сальная ухмылочка:

— Вспомнишь меня, когда к ней пристанут ребята посерьезнее.

И после этого, наконец, освободил нас от своего общества, ушел в другой конец кафе-бара, где уселся на свободное место и свистнул официантке.

— Южанин, — брезгливо бросил Рик. — Ты как? Всё нормально? — в голосе звучало вполне искреннее беспокойство, и я невольно улыбнулась, тихо ответив:

— Я с ним уже встречалась вчера, и успела пнуть по яйцам. Так что ничего бы он мне не сделал, разве что выбесил бы еще больше.

Алаверо молча показал мне большой палец. А потом аккуратно взял под руку, мягко направляя в сторону номера. Я вопросительно посмотрела на него. Он тихо шепнул:

— Ты ведь наверняка сидела и работала. Вот и расскажешь, над чем. Потом вернешься.

Я кивнула, порадовалась, что уже расплатилась за завтрак и пошла за ним, снова «включив Элис», то бишь то и дело задавая разные вопросы и изображая небольшой супружеский скандал. Мол, что ты себе позволяешь, я свободная женщина, и тому подобное. Рик этот театр одной актрисы игнорировал, но так было даже достовернее, особенно если учесть, что он как бы тащил меня вперед. Весьма бережно тащил, надо заметить. Но это было очевидно только мне.

Нашу пару провожали недружелюбные взгляды, особенно много их досталось мне. Периодически я слышала злые шепотки: «Шлюха тупая! И что такой мужчина в ней нашёл?»

«Интересно, он ей засадит в наказание, или как? Или ей нравится, когда наказывают?»

Я только морщилась. Пусть и шепотом, но они говорили это всё вслух и не особенно стеснялись своих мнений. И это после одного небольшого спонтанно сыгранного скандала! Надеюсь, тут есть люди и поприличнее, вроде той же Роуз. Рик, казалось, ничего такого не слышал, да и тащить меня перестал, стоило нам оказаться наверху, где сейчас никого не было. Кто-то еще спал, кто-то уже встал и спустился.

Напарничек даже открыл передо мной дверь, причем с таким ехидным видом, что я заскрипела зубами.

Я прошла в номер и практически рухнула на кровать, развалившись в стиле Алаверо. Что-то у меня противно ныли виски после реакции на мое выступление местной публики. Мерзко. Я всегда знала, что отношение к женщинам — это практически самое отвратительное, что есть в мире, хуже только отношение к рабам и детям, но чувствовать это на себе было утомительно. Поэтому я и старалась одеваться максимально неприметно. Меньше внимания — меньше грязи. Кажется, именно этого и никак не мог понять Рик.

А он, тем временем, запер дверь, и уселся на большое удобное кресло, подведя его поближе к кровати.

— Что интересного нарыла, пока я спал? — полюбопытствовал он, спокойно переключаясь на другое.

— Поздравляю, Рикки, тебя развели, как младенца, — вздохнула я, на что он только приподнял бровь, призывая продолжать.

Я вкратце пересказала свои выводы насчет «достоверности» подсунутой нам информации, что заняло буквально пять минут. После этого Алаверо долго молчал, никак не реагируя на мои комментарии вслух и все дальнейшие рассуждения. А потом произнес каким-то очень злым хрипловатым голосом:

— Найду эту падлу, что вставляет нам палки в колеса, подвешу за яйца перед мэром.

— Есть риск, что этим занимается маньяк, ты понимаешь это? — на всякий случай уточнила я.

— Тем более найду и подвешу, — мрачно хмыкнул он. — Нужно возвращаться в участок и продолжать трясти наших «поверенных», глядишь, чего-то и добьюсь. А ты — снова спускайся вниз, и делай то, что умеешь лучше всего. Только выжди минут двадцать, типа после выволочки.

Я покачала головой, отвергая мысль о немедленной «тряске» тех, кто подсунул нам эту херню.

— Рано, Рик. Подожди, пока они — кто бы ни был в ответе за эту «информацию», — немного расслабятся и решат, что мы ничего не заметили. Потом поймай кого повыше, или мэра, или шефа копов, в расслабленном состоянии, и тогда уже выясняй. От неожиданности тебе расскажут больше, чем могли бы. Поверь моему опыту. Люди не любят, когда «наемный персонал» предъявляет им претензии, но, если поймать момент, это играет на руку. И я ставлю на Андерсена. Его ребята облажались, и если мы быстро найдем маньяка, то мэр ему это припомнит. А то и погонит с должности. Мол, наемники, не в курсе местных реалий, а справились, а у тебя все карты на руках, и ты — нет. Профнепригоден, пошел искать работу. Я бы на месте О’Дэйли именно так и поступила, а раз он вообще скрывает трупы, притом успешно, значит подонок, но не дурак. Подожди и потом тряси старого копа.

Алаверо во время всей этой тирады смотрел на меня так пристально, что, казалось, мог прожечь дыру. Потом помолчал, наверное, с полминуты, и показал мне большой палец. Только потом он соизволил ответить вербально:

— Хорошо, ты гений коммуникаций и скорее всего права. Но что тогда мне делать, пока мы ждем? Я, конечно, произвожу впечатление бездельника, но…

Я не дала ему договорить.

— Но бездельников Джефф сроду не держал. Три шкуры спустит, и скажет, что так и было, — Рик рассмеялся, как бы подтверждая мою оценку.

А потом рассказала о найденной зацепке, и о том, что Рик может поискать сведения о пропаже собак. И даже не обязательно через полицию, банальный опрос населения может помочь, если проводить его правильно.

Дураком мой напарник не был, так что учить его как это делается, я не стала. Посмотрел на меня совсем уж задумчивым взглядом, да еще и как бы «пройдясь» по всей фигуре, и кивнул. На том и порешили. Пока план действий ясен, остается рыть носом землю и слушать.

Рик ушел, я выждала для верности аж полчаса, и вернулась на свое место, но уже без журналов, и максимально раздраженная на вид. Мне предстоял вояж с Роуз по местным злачным местам, и я решила дождаться ее, и попытаться похитить у мужа. Не буквально, конечно.

Меня питала надежда, что хоть сегодня я узнаю нечто полезное. Шел всего третий день «командировки», но мне хотелось закончить как можно быстрее.