Капли крови: Город Греха (СИ)

Глава 3

Я проснулась и обнаружила себя прижатой к дорогому напарничку. Он подгреб меня практически под себя, причем складывалось ощущение, будто он сделал это, когда пришел, а не во сне. Признаюсь, лежать в его объятиях было удобно, пах он приятно — гелем для душа и чем-то мускусным, возможно, свежим потом. Но я решительно не рассчитывала, что он настолько серьезно возьмется изображать моего мужа. Наглость — его второе имя.

Но я обратила внимание на другое. Если я уже проснулась, а он — известный «жаворонок» — еще спал, значит, ночью времени даром не терял. И есть смысл надеяться, что это не значит «искал очередную женщину». Хорошо бы, так оно и было. Я аккуратно попыталась вырваться из его железных объятий, но ничего не получилось. Тогда попыталась неаккуратно: он даже не шелохнулся. Дунула в лицо — чихнул. А потом расхохотался и отпустил. Резко, так, что я чуть было не упала.

— Ты идиот?! — поинтересовалась я мрачно, тут же вставая с кровати.

Синие глаза Алаверо искрились весельем. Я снова вспомнила пугающее презрение, которое было раньше, и хмуро дернула его за нос, благо, лежал он достаточно близко. Ребячество, знаю. Но бесит!

Он вскрикнул от неожиданности, а потом снова расхохотался.

— Надо же, у тебя все-таки есть чувство юмора! Чуть-чуть, правда, но это уже прогресс. Умывайся и пошли завтракать. Пусть к нам привыкнут.

— Как давно ты не спишь? И какого дьявола ты ко мне лезешь?!

— Давно, часа полтора как. Это было забавно. Ты бы себя видела! Злой нахохлившийся воробей со съехавшим париком. Еще и взглядом меня прожечь пыталась, — невозмутимо отозвался он, поднимаясь.

Я швырнула в него подушку, которую он со смехом поймал, и, подхватив косметичку и шмотки «на выход», ушла в ванную. Спустя сорок минут я снова была Элис Маккерли, а Рик улыбался, напоминая довольного кота. Я только вздохнула. Приехали по делу, а он ведет себя, как маленький ребенок.

Есть решили в кафе при отеле. Вдруг что интересное услышим. И я понимала, что день будет напряженный и скучный одновременно, придется внимательно следить за окружающими и пытаться извлечь из сплетен что-нибудь полезное. Я даже отправила Алаверо, обрядившегося в узкие серые джинсы и синюю рубашку-поло, вести светские диалоги.

А сама несла бред и внимательно слушала. Дамочка в розовых рюшах за соседним столиком упомянула, что ее приятельница как-то очень уж спешно съехала. По обрывкам я поняла, что речь о любовнице Бертрана, и усмехнулась про себя. В разговоре с Алаверо такой же напыщенный франт успел рассказать про хорошенькую жену главного бухгалтера крупной фирмы, младше него раза в три. Из слов франта быстро стало ясно, что он с ней переспал, и я снова вспомнила: еще одна жертва.

Полный мужчина с красным от выпитого лицом орал, что видел убийцу, и никто никуда не съезжал, а светловолосая толстушка, по-видимому, жена попыталась его успокоить и настойчиво просила перестать нести чушь. Знала бы она, как прав ее муженек. Я погрузилась в разговоры, как в поток, и чувствовала больше их, чем вкус пищи, которую ела. Мне становилось все больше и больше не по себе, потому что Бертран действительно умудрился скрыть смерти туристов! А потом я вспомнила фото с мест преступления.

Молодая светловолосая женщина. Ее руки отделены от тела, одна засунута во влагалище почти целиком, вторая с видимым трудом впихнута в рот. Тело женщины лежит практически верхом на рыжем мужчине, у которого выколоты глаза и зашит грубыми стежками рот. Мужчина оскоплен. Огнем. Успокаивает лишь то, что большую часть повреждений он получил уже после смерти. Остановка сердца. Это была пара свингеров, и муж имел фетиш. Смотрел, как с его женой развлекается кто-то другой и получал от этого удовольствие. Взаимное согласие маньяка не остановило.

Другая женщина. Волосы короткие, каштановые, грубо обрезаны — вероятно, маньяком. Ее кожа посинела, особенно губы, ногти приобрели желтоватый оттенок, глаза запали и стали практически белыми. Парамедики пришли к выводу, что ее банально утопили, а потом подкинули все к той же «Заре». На счастье Эдвина, он в тот день встал очень рано, и девушку не успели обнаружить его постояльцы. Я знала, что это та самая любовница О’Дэйли, и знала, что ее мужа так и не нашли.

Была, разумеется, и третья. Совсем юная девушка, ей было не больше двадцати даже на вид. Тоже каштановые волосы. Выжженные язык и глаза. И самое отвратительное — девушку насиловали. Подручными предметами. Вероятно, раскаленным прутом или чем-то подобным.

Кожа у нее вся в мелких порезах, разной давности, лицо — в кровоподтеках. По всей видимости, ее избивали. Это же «подтверждали» и сломанные ребра. В ее случае, мужа тоже нашли. Убитого на удивление гуманно: его просто придушили. И снова выжгли глаза: уже после смерти. Закрадывалась мысль, что здесь изменяла только девушка. Иначе почему к нему такое… милосердие?

Воспоминания об этих фото заставили меня собраться, и до конца дня я игнорировала вопиюще непрофессиональное поведение Алаверо, изо всех сил пытаясь найти зацепки. Общалась со всеми, кто вообще подворачивался под руку, пытаясь отметить потенциальных будущих жертв. Достала Слэя своей болтовней так, что он убедился в моей безграничной глупости, выслушав чертову уйму историй о том, какой плохой везде обслуживающий персонал, и в конце концов поняла, что устала. А потом Рик меня взбесил.

Был уже вечер, и мы снова сидели в кафе рядом с отелем. Рыжий мальчик, как выяснилось, племянник Слэя, сновал между посетителями, изображая официанта. Я разговаривала с потенциальной жертвой маньяка — высокой светловолосой девушкой по имени Роузи. Модное сейчас маленькое черное платье безумно шло ее «песочным часам», и она, очевидно, привлекала внимание не только своего богатого мужа.

Мы обсуждали модные бутики, я поддакивала и иногда принималась рассказывать, какие сволочи эти жалкие продавцы, поскольку не бросаются обслуживать сразу меня. Мозги я в этом диалоге не применяла вовсе, и мыслями была далеко. Но Роузи этого не замечала, и периодически заливисто смеялась над особенно злобными выдуманными историями. Я ждала, пока она расслабится, и перейдет на местные сплетни. Это всегда работало, и не раз помогало мне сделать верные выводы о самых разных ситуациях.

Алаверо же шатался в нескольких метрах от меня, и активно изображал павлина на выгуле. Чем дальше, тем больше мне хотелось вежливо покинуть Роузи. Она как раз начала рассказывать про своих любовников, и подозрительно поглаживать мою руку наманикюренными пальчиками с вызывающе-красным лаком. Но я держалась, умудряясь поддерживать разговор и слушать, что говорит «муженек».

Сначала он обменялся репликами со Слэем, и за одно это хотелось сделать с ним что-нибудь негуманное. Потому что диалог звучал так:

— Как ты терпишь эту визгливую истеричку, парень? Она мне сегодня весь мозг вынесла.

«Было бы что», — мрачно подумала я, хихикая под очередную историю Роузи. Она в этот момент рассказывала, как ее любовник-раб промахнулся мимо. Мне было бы неловко слушать подобное, но Элис Маккерли была слишком увлечена собой, чтобы смущаться чужой откровенности.

— Она дьявольски хорошо сосет, — отозвался он, и я могу поклясться, что он ляпнул это, прекрасно понимая, что я его слышу. Я подавилась «Космополитеном», который цедила, чтобы не привлекать внимания. И выпила его залпом. — За это можно потерпеть и пустую голову, и дрянной характер. К тому же, я люблю блондинок.

Слэй расхохотался, а я в очередной раз поняла, что давно не ломала Алаверо что-нибудь. Например, нос. Я обнаружила, что методично рву салфетку, когда эти два мерзавца разошлись, довольные друг другом. Роузи продолжала вести себя не слишком прилично, и я задумалась, как наш маньяк относится к однополым связям. Пришлось признать, что, скорее всего, еще хуже. Я мягко убрала руку новой «подруги» со своего колена и заказала ей новый коктейль. Нужно отдать ей должное: намек она поняла, и больше не пыталась меня коснуться.

Следующий эпизод произошел, когда Роузи ушла в номер, а я, устав, просто слушала музыку и вяло ковыряла креветочный салат. Жаль, но ничего полезного она так и не рассказала, и я чувствовала себя выжатой. Все, что я узнала: все три жертвы женского пола вели себя довольно развязно с самого начала. И в очередной раз подтвердила для себя: маньяка интересует лишь то, как трактует поведение религия. То, что все на всё согласны, ему побоку. Удивительно бесполезный день. Хотелось напиться и испортить Рику жизнь, но завтра мы должны были перебраться в бар, где в основном отдыхают местные копы. Посмотреть на них в расслабленном виде, послушать, как всегда.

Я не умела «уходить в себя» и отрешаться от реальности. Я всегда была начеку. Поэтому даже вяло ковыряя салат в забегаловке при отеле, я слышала все, что происходило вокруг меня. В том числе я услышала и то, как Рик отпускает пошлые комплименты двум блондинкам, попутно рассказывая, как ему ужасно надоела глупая сварливая жена, то есть «Элис».

Девушки хихикали, поддакивали, и навязчиво на него вешались. Я едва не подавилась креветкой. И поняла, что с меня хватит. Портить репутацию моего «персонажа» могу только я. И так откровенно выставлять меня дурой — просто отвратительно, особенно когда это делает он. В крови забурлил недавно выпитый алкоголь, и я приняла окончательное решение испортить дорогому напарничку вечер. И настроение.

На правах супруги, я подошла к нему, и обняла за талию, нагло положив руку на бедро. Не ожидавший такого от меня Алаверо аж поперхнулся фразой, и замер. Я прижалась к нему, и радостно сообщила девушкам:

— Вообще-то, этот мужчина женат. Вам придется поискать себе другую жертву.

Не надо было пить. Не особенно понимая, что я делаю и зачем, я его поцеловала. Взасос. Прижимаясь всем телом. После чего глумливо улыбнулась, помахала рукой, и, слегка пошатываясь, направилась в номер. Приятно было осознавать, что он ошарашенно замер на какое-то время и ничем мне не мешал. Боковым зрением я успела заметить, как одна из девушек влепила ему размашистую пощечину, и обе его покинули. Рик бросился за мной. Отлично!

Пускай не только у меня будет паршивый вечер. Достал, право же. Я изо всех сил изображаю отдыхающую светскую львицу, слушаю всю чушь, что несут отдыхающие, «ловлю» потенциальных жертв, вроде той же Роузи, а он клеится к женщинам! Работай, мать твою, а не развлекайся, потому что развлечения я тебе все равно обломаю.

Алаверо быстро догнал меня, и, кажется, кричал что-то нехорошее, но я его игнорировала. В конце концов, что он мне сделает, наорет? Переживу. Так что, когда я отпирала наш номер, Рик за моей спиной быстро ходил туда-сюда, смахивая на недовольного кота. Держу пари, был бы у него хвост — бил бы по ногам от бешенства. Я обрадованно улыбнулась, и замок, наконец, щелкнул. Я включила свет и вошла в комнату, Рик — следом, уже молча.

А стоило мне прикрыть дверь, как он прижал меня к стене, схватив руки над головой. Глаза Рика метали молнии, взгляд сделался каким-то бешеным. Я резко протрезвела и поняла, что пить я больше не буду. Сглотнула. Он тяжело и часто дышал, и я заметалась, пытаясь вырваться. Железная хватка Алаверо заставляла дрожать, как осиновый лист, и едва ли не плакать. Меня окутало каким-то животным ужасом. Никогда его таким не видела. Словно… он что, принял всерьез мои выходки в кафе?! Мне же просто хотелось его позлить!

Даже если и так, какого дьявола прижимать меня к стене со всей дури?! Я же при всем желании не сумею вырваться, если он захочет меня трахнуть прямо здесь. Все эти мысли пролетели в голове за одно мгновение, а когда этот чокнутый окончательно вжал меня в стену и впился в губы злым поцелуем, я вообще замерла. Как будто резко потеряла способность двигаться. Я не знала, отчего такой солоноватый вкус — от его губ, или это я успела искусать собственные.

Видимо, он это почувствовал тоже, как и мой ступор, потому что впиваться в губы до боли перестал. Наоборот, словно резко «остыв» коснулся их нежно-нежно, и по телу будто прошелся электрический разряд. Он все еще прижимал меня к стене, но уже совсем не так сильно. Я поняла, что при желании, вполне могу вывернуться и уйти, но все равно замерла. С нами творилось нечто странное. Этот человек неоднократно говорил, что воспринимать как женщину меня невозможно в принципе, а теперь стоял и целовал, не особенно обращая внимания на отсутствие реакции. Такая непоследовательность полностью обескураживала.

А пока я, замерев, думала, что вообще с этим делать, он уткнулся мне в шею и начал целовать ее. Медленно, как я люблю, словно мысли читал, паршивец. Я мысленно чертыхнулась. Если я сейчас не уйду, жалеть об этом буду до конца жизни. Если уйду — тоже. В голове всплыла старая фраза «лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном» и я обняла Рика, прижимая к себе сильнее. Словно со стороны, я услышала собственный стон, когда он слегка прикусил кожу на шее. Теплые руки мужчины забрались под светлую блузку, и он начал поглаживать мой живот. Не знаю, о чем он думал изначально, но сейчас ему явно нравилось ко мне прикасаться. И этот человек утверждал, будто ни один здравомыслящий мужчина ко мне не подойдет и на пушечный выстрел? Лжец!

Следующее, что он сделал — начал аккуратно, явно стараясь не навредить, снимать парик. Когда он закончил, кудри разметались по плечам, а сам Рик удовлетворенно улыбнулся.

— Так гораздо лучше, — прошептал он куда-то мне в шею.

А потом подхватил на руки, так внезапно, что я тихо вскрикнула от неожиданности. Легко, словно ему это ничего не стоило. И снова впился губами в мои. Не прекращая целовать, он донес меня до постели, бережно уложил ближе к стене, и упал рядом, с краю, сразу притянув ближе к себе. Сейчас он не удерживал меня вовсе, я и снова подумала: нужно встать и уйти. Но осталась на месте, и вновь обняла его. Что я творю вообще, и зачем?!

Обдумать ответ он не позволил — снова судорожно поцеловал. Как будто боялся, что я очнусь и убегу отсюда. Он нежно касался губами моего лица, и я таяла от этих прикосновений. Сейчас это как будто был абсолютно другой человек. Ласковый, нежный, притягательный. Синие глаза искрились чем-то непонятным, а на лице было настолько хищное выражение, что от одного его взгляда хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Теперь я понимала, почему вокруг него всегда вилось множество женщин. Понимала, и мне это не нравилось. Я ведь по идее не должна была поддаться?

Пока я пыталась думать всякие глупости, Рик не терял времени даром. Он снова забрался руками под блузку, и на удивление аккуратно расстегнул бюстгальтер. Блузку он расстегнул следующей, и быстро снял, принявшись покрывать поцелуями мои плечи. Куда делась вся эта одежда, я не запомнила — было откровенно не до того, потому что, он гладил большими пальцами соски и выводил дорожки на моей коже. Перед глазами все плыло, и тело горело от прикосновений. Мелькнула мысль: знала бы, чем кончится моя выходка, повторила бы ее как-нибудь более откровенно.

Я рассеянно погладила его по волосам: всегда хотела это сделать. Раньше я не решилась бы — слишком страшно было столкнуться с его язвительностью. Волосы оказались удивительно мягкими, и похожими по текстуре на шелк. Когда Рик коснулся языком соска, я поняла, что не знала раньше, каково получать от него удовольствие, а не уколы. Я снова, будто со стороны, услышала свой стон, и прикрыла рот второй рукой. Рик тихо рассмеялся, и взял меня за запястье. Затем медленно облизнул все пальцы, пристально глядя в глаза. Я покраснела. Стало безумно жарко, и узкую, мешающую юбку, вместе с колготами под ней, я сняла сама, оставшись в одном белье. Кто бы мог подумать, что он вообще когда-нибудь увидит меня обнаженной?

— Хеллоу Китти? Серьезно? — он тихо рассмеялся.

Я возмутилась и хотела встать, чтобы уйти, но Рик опять прижал меня к кровати. Он успел снять рубашку, и, когда он прижался ко мне горячей обнажённой кожей, я как-то позабыла о своем намерении. Снова нежный поцелуй, и снова хаотичные поглаживания тела. Я осмелела, и робко провела рукой по его груди. Короткие кудрявые волосы оказались неожиданностью. Я всегда была уверена, что такой педант, как Рик, бреет грудь. Я снова покраснела, осознав, что вообще об этом думала.

Рука Алаверо оказалась на внутренней стороне моего бедра, и я вдруг окончательно поняла, что происходит нечто совершенно неправдоподобное. Мне это снится, или Эрик Алаверо действительно собирается меня трахнуть?! Ответ на свой вопрос я получила очень быстро, когда мужчина нагло отодвинул ткань моих трусиков, и начал ласкать пальцами. Я выгнулась от удовольствия, а затем тихо застонала, не в силах контролировать себя. Он усмехнулся, и прошептал мне на ухо:

— Громче, Кэсси. Ты слишком горячая, чтобы быть такой тихой мышкой.

Он начал быстрее двигать пальцами, и, вместо того, чтобы возмутиться, я действительно застонала громче, прижимаясь к нему. Очень сложно спорить с человеком, когда его руки находятся у тебя между ног.

Настроение мужчины стало абсолютно другим, когда он понял, как я на него реагирую. Все эти усмешки, тихий пошлый шепот. Он будто окунулся в свою стихию и тут же расслабился, когда прекратил на меня злиться. Держу пари, если бы я ушла, когда он позволял это, сейчас бы он в ярости крушил мебель или делал еще что-нибудь столь же неадекватное. Но я осталась. Так что вместо этого он благополучно снял с меня белье, оставив совершенно беззащитной.

Я напряглась, ожидая глумливых комментариев в его фирменном стиле — сейчас это бы раздавило меня, не оставив ничего цельного — но Рик только притянул меня еще ближе, заглушил стоны поцелуем и начал гладить спину и снова ласкать. Я невольно выгнулась, подставляясь под его руки, и расслабилась окончательно. По крайней мере, никаких розыгрышей или злых шуток вида «ха-ха, как ты могла подумать, что способна Меня привлечь, жалкая идиотка» не будет. Я обняла его. Руки хаотично блуждали по телу, и я не переставала удивляться, как можно быть таким разным в постели и в жизни. Внезапно, Рик укутал меня в одеяло, и ласково, едва ощутимо поцеловал в шею, а потом встал. Я удивленно приподнялась на локте, но он сказал:

— Даже не вздумай сбежать сейчас, я скоро вернусь.

А потом отошел куда-то за меня. Я услышала, как шуршит жесткая ткань — видимо, он снимал джинсы, а затем шебуршание какой-то упаковки. Я покраснела, догадываясь, что это. И неожиданно поняла, что с ним почему-то веду себя как стеснительная школьница, хотя никогда раньше такого не было. Словно я что-то испытывала к этому человеку? В смысле, что-то кроме ненависти и злости? Я села от удивления. Мне всегда казалось, что его красоту я отмечаю просто как одно из несомненных достоинств. Что эротические сны с его участием, которые иногда снились мне — просто «перенос» эмоций на ближайшего привлекательного мужчину, а ведь он с тех самых пор, как устроился к нам, всегда находился где-то поблизости. Но выходило, все несколько сложнее?..

Я почти сбежала, испугавшись этих мыслей, но Рик вернулся, и обнял меня, вытеснив из головы всю рефлексию.

— Я же сказал, не вздумай сбежать сейчас, — прошептал он тихо. — Это было бы слишком обидно для нас обоих, маленькая провокаторша.

— Я не… — начала было я, впервые решившись хоть что-то ему сказать.

— Молчи, — хмыкнул он, снова целуя.

И я замолчала, чтобы вскоре тихо застонать. Невозможный тип!

Вопреки моему желанию тихо удрать и обдумать свое отношение к этому человеку в более спокойной обстановке, я снова оказалась на постели рядом с ним. Реальность перестала восприниматься как есть, я чувствовала себя так, словно мне все это снится или словно я угодила в параллельную вселенную, в тело какой-то другой Миа — той, которую не раздражало, когда Рик зовет ее Кэсси. Той, которую он не воспринимал как досадное недоразумение, навязанное ему в напарницы. Он легко поднял меня, буквально насаживая на себя, и я вскрикнула от неожиданности. Алаверо только криво улыбнулся, и произнёс:

— Чтобы ты не путалась в своих мыслях, Кэсси. Сейчас тебе это не нужно.

А затем сам притянул меня еще ближе, и я потеряла счет времени. Только на краю сознания мелькнула мысль, что он посадил меня сверху ради того, чтобы я потом не пыталась сказать, что не хотела его. Выходка была вполне в его духе, да и теперь я действительно не могла так сказать, ведь инстинктивно двигалась ему навстречу, сжимая бедра. По телу катился пот, волосы растрепались окончательно, а внутри всё горело огнём.

Я не помнила, сколько это продлилось, помнила только мгновения, как по телу начало разливаться приятное тепло, согревающее всё моё существо. Я согревалась изнутри до самых кончиков пальцев, уплывая от наслаждения. А потом все внезапно закончилось, и он рухнул рядом, тут же притянув меня к себе собственническим жестом за талию. С губ невольно сорвался разочарованный стон. В голове билась абсурдная мысль, которую я не решилась озвучить:

— «Где мое тепло?!!»

Должно быть, вид у меня был обиженный и донельзя смешной, потому что, развернув меня к себе лицом, Рик тихо рассмеялся. Причем, вопреки обыкновению, не обидно, а как-то мелодично и приятно. Не надо мной, а над ситуацией. Кто бы мог подумать, что он вообще так умеет?

Прежде чем я попыталась снова сбежать, или что-то ему сказать, мужчина еще ближе, чем до этого, притянул меня к себе. Мое недоумение, наверное, можно было почувствовать руками, но я быстро перестала думать, потому что он снова ласково целовал меня. И нежно гладил в самых нежных местах, отчего тепло разливалось по всему телу снова. Казалось, он знал самые «уязвимые» для ласки точки, потому что вскоре я не помнила свою обиду. Я извивалась и стонала, не в силах сдерживаться. Только когда я рухнула рядом, обессиленная и с блаженной улыбкой на лице, он оставил меня в покое. Впрочем, он не стал меня отпускать. Его дыхание коснулось моего уха, и я услышала:

— Спи. Думать будешь завтра.

И, как будто привыкнув подчиняться его приказам, я и правда уснула, стоило сомкнуть глаза. Последней мыслью, пришедшей в голову, было:

«Да, теперь точно никто не усомнится в том, что мы — супружеская пара».

Когда я проснулась ранним утром, щеки затопила краска стыда. Я почти сразу осознала, что сделала, и теперь решительно не понимала, как дальше с ним общаться. Рядом со мной на кровати никого не было, и я заскрипела зубами, представляя, как он потом будет хвастаться нашей связью. Резко встала, и первым, что я увидела, был блокнотный лист, лежащий на тумбочке напротив кровати. Сразу взяв его в руки, я увидела аккуратный, украшенный завитушками, почерк Рика:

Я никому не скажу. Расслабься. Жди меня вечером, мне нужно отлучиться по делам.

Р.

И я снова обессиленно упала на кровать.