Капли крови: Город Греха (СИ)

Глава 12

Я отошла от него еще на несколько шагов, уперлась спиной в кровать, и, в итоге, рухнула прямо на нее. Алаверо зло рассмеялся. Что взбрело в его пьяную голову я по-прежнему не понимала, но часть меня была уверена, что это ревность. Только по какому праву? Мы никак не связаны, кроме работы! Единичный секс был у него с таким количеством женщин, что это не считается. Впрочем, доказывать это пьяному озлобленному черт знает чем телу я не собиралась. Как и выяснять с ним отношения, пока он не придет в себя.

Я постаралась скрыть испуг, и максимально спокойным тоном поинтересовалась:

— Что случилось? Я, как и собиралась, слушала.

— Тогда почему тебя видели в притоне какого-то негра, да еще и с этим полудурком в белом? — он смотрел на меня, как иной раз уличный кот смотрит на израненную птицу, и я ощутила, как по коже побежали мурашки. Когда Рика заносило, от него отчаянно хотелось держаться как можно дальше, желательно, на другом конце вселенной. Я надеялась только на то, что он не знает об этом. Пришлось постараться говорить уверенно, и не напоминать ему, что на самом деле мы ни разу не женаты, и я вообще не обязана отчитываться.

— Я не знаю, зачем Слэй или его дружки следят за мной, но тебе бы это пресечь, а не поощрять, Рик. Иначе он может понять, зачем мы здесь, и поднять шум. Частников не любят. А что касается меня — я неожиданно встретила старого друга. Что там делал этот мужик — я не знаю, но ему страшно хотелось рассказать мне, с кем ты спишь. Настолько, что он не хотел замечать, насколько мне это неинтересно.

Фразу «об остальном поговорим, когда ты протрезвеешь» я так и не произнесла, и она осталась как бы висеть в воздухе. Он перестал смотреть на меня, как хищник на добычу, и заметно расслабился. А потом нагло солгал:

— Хорошо, извини. Тот район не слишком безопасен, и я боялся, что тебе причинят вред. От толпы, да еще в тесном притоне, ты не отобьешься.

После чего развернулся и ушел в ванную, оставив меня недоумевать. Что это была за вспышка? Я хотела поговорить с ним сейчас, но пока он такой — в гробу я видала более тесное общение. Особенно когда он врет без зазрения совести. Испугался, как же. Тебя интересовало не где я была, а с кем! Если бы он не нажрался, как свинья, я бы точно послала его к дьяволу.

А пока он был пьян и неуправляем, делать этого не стоило. Я не задумывалась об этом раньше, но в моей игре был еще один опасный элемент. Пока все считают, что Эрик — мой муж, он по большому счету, может делать со мной что угодно. В семейные разборки никто вмешиваться не будет. Это — личное. Убьет? Тогда и посадим. А пока жива — сами разберутся.

Я не считала, что он может захотеть причинить мне серьезный вред, да и чувствовала защиту Джеффа, но…

Что мешает Рику сказать, будто бы мне навредил маньяк, а не он? Или как-то поспособствовать этому самому вреду, причиненному маньяком? В обычное время я не подозревала его ни в чем подобном, да и в драке я могу постоять за себя, но… Снова это «но», которых слишком много, когда речь идет об Эрике Алаверо.

Я справлюсь, как минимум сумею вырваться, если буду в удобной одежде, а не в платье и на каблуках. И не в замкнутом пространстве. И не там, где все считают его вправе творить дичь со мной, потому что я вроде как жена. И не во сне, что немаловажно, ведь спал он куда меньше, чем я, а во сне люди чертовски уязвимы.

Не то, чтобы я всерьез боялась подобного от человека, который обнимает меня по ночам, пользуясь всей этой конспирацией, но я и вспышек ревности от него не ожидала. Это, в конце концов, очень странно: когда ревнует человек, раньше утверждавший, будто ты вообще не женщина. Хотя раньше я старалась не привлекать внимания. Да и пощупать меня у него возможности не было.

Н-да. Ненавижу внимание мужчин. От него бывает польза, но в основном одни только неприятности и страх. Куда лучше, когда тебя считают сестрой или другом. Как только в дело вступает влечение, ты превращаешься из человека в территорию, которую надо непременно завоевать и никому не отдавать после этого. Противно.

Впрочем, нам надо было искать маньяка, а не разбираться в запутанных отношениях, и я искренне надеялась, что он это понимает. А потому нет никакого смысла сидеть на кровати одетой и смотреть перед собой, размышляя о жизни вообще, и мужском эгоизме в частности. Хотя такое времяпрепровождение и помогало немного отдохнуть и осознать, насколько гудят уставшие ноги.

После того, как я немного пришла в себя, я встала и переоделась в очередную смешную пижаму с Баксами Банни, благо, Алаверо имел обыкновение торчать под водой по полчаса минимум, а за это время можно успеть переодеться шесть раз. Или два раза переодеться и хорошенько порефлексировать.

Страх перед ним немного отступил, я даже сама чувствовала, как замедляется дыхание. Это смешно, но пижама придавала мне спокойствия и уверенности. Наверное, потому что в пижаме я была собой, а не Элис, и в ней на меня не смотрели с вожделением. Я проверяла, большинство мужчин подобному либо умиляется, либо считает тебя инфантильной дурочкой и раздражается. По крайней мере тех подозрительных типов, что приходили домой к моему приемному отцу.

Так что, как только тело окутала мягкая теплая ткань, я смогла просто забраться под одеяло, и отрубиться, не дожидаясь этого пьяного енота.

Проснулась я оттого, что Рик плеснул мне холодной водой в глаза. Причем, скотина такая, умудрившись больше никуда ее не пролить.

— Какого черта ты творишь?! — зло вскрикнула я, вытирая лицо одеялом.

— Я тебя бужу уже часа полтора, — жизнерадостно сообщил он. — Это было последнее гуманное средство, которое пришло мне в голову.

От вчерашней злости в нем не осталось и следа. Он широко улыбался, синие глазищи чуть ли не сверкали, одет с иголочки, аккуратно, да еще и в подобранные друг к другу вещи — верный признак или очень хорошего настроения, или очень плохого. И волосы. Растрепанные длинные, по плечи, волосы, в таком состоянии придающие ему сходство то ли с киношным пиратом, то ли с озорным мальчишкой. Или с мальчишкой-пиратом. Таким, который в войне Питера Пэна был бы на стороне Капитана Крюка. Гребаный темперамент, он же меня так в могилу сведет своими перепадами настроения. Почему обязательно надо кидаться из крайности в крайность?!

— И зачем? — поинтересовалась я, закутываясь в мягкое, белое, нагретое моим теплом одеяло еще сильнее, и мрачно вытирая лицо его уголком.

— Затем, что наш клиент убивает в основном богатых, а тебя еще ни разу не было на местных вечеринках для элиты. Я добыл приглашение на двоих вчера. Пришлось выпить больше, чем я планировал — кстати, извини, я заигрался — но приглашение в кармане. И теперь нужно превратить тебя в одну из них хотя бы внешне, потому что вечер уже завтра. А магазины пафосных тряпок по ночам, увы, не работают.

Я аж подскочила, забыв о том, что собиралась послать его к черту и спокойно спать дальше. Алаверо извинился? Да еще и передо мной?! Пусть мимоходом, как бы между прочим, но извинился?! Что-то где-то сдохло. Надеюсь, хоть не от рук маньяка.

Рик, естественно, прекрасно понял, почему я всполошилась, и ехидненько поинтересовался:

— Что, даже не спросишь, куда прием? И не возмутишься, что я собираюсь подбирать тебе одежду?

Я встряхнула головой, осознав, что каштановые кудри опять безбожно запутались, хорошо хоть, парик сняла перед сном. Выбралась из-под одеяла, прежде, чем ответить. Уже спокойно и примерно в том же духе:

— Нет, ты сам это сейчас расскажешь, и, нет, ты в этом вырос, и явно понимаешь, что там уместно, а что нет, куда лучше меня. Я не просто так играю недалекую игрушку, а не девушку из высшего общества. У меня просто данных не хватает, чтобы сыграть правдоподобно. Да и знают тех, кто там вращается, обычно в лицо.

Теперь настало время удивляться Алаверо. С его губ исчезла самодовольная ухмылка, и он задержал на мне пристальный, изучающий взгляд. Потом словно бы опомнился, и протянул:

— А ты, оказывается, еще и весьма неглупа. Когда не дерешься, конечно.

Точно что-то где-то сдохло. Крупное. Медведь? Рик еще и комплименты делает.

— Когда меня не провоцируют, ты хотел сказать. Так куда мы идем и почему ты считаешь, что я там могу что-то узнать?

Я начала рыться в шкафу в поисках чего-нибудь подходящего для похода по магазинам, но не выбивающегося из образа Элис.

— На благотворительный вечер в честь открытия нового детского приюта. Беспризоники, наконец, всем надоели, и местные толстосумы решили скинуться на загон для них и проплатить полиции поимку. Ну и заодно поднять рейтинг, типа, помощь нуждающимся. Нужно приглашение и пожертвование. Довольно приличное, кстати, но О’Дэйли мне его возместит.

Я чуть не уронила симпатичное золотистое платье.

— Рик, у тебя денег больше, чем бюджет этого города на год! — я даже немного повысила голос.

Он саркастически рассмеялся.

— Во-первых, не у меня, а у моей семьи, сколько денег у меня ты понятия не имеешь. А во-вторых, мы не были бы богаты, если бы раздавали деньги придя их зарабатывать. Да и мэр должен хоть как-то отплатить за то, что столько времени игнорировал творящееся у него в городе. А его самое слабое место — как раз кошелек.

С последним доводом я, к сожалению, не могла не согласиться.

— Хорошо, убедил, — вздохнула я, и отложила нежно-голубое платье-сарафан без рисунка.

Теперь нужно подобрать к этому обувь, украшения и косметику. Господи, насколько же все проще, когда я не играю! А Рик, тем временем, продолжал, задумчиво ходя взад-вперед по комнате. Стук шагов был не очень громким, но ритмичным, и я едва не оглянулась на него, хотя в этом и не было никакой необходимости.

— Конечно, убедил, я же всегда прав, — улыбку в его голосе я почувствовала, даже не оборачиваясь. — Так вот, я сделал пожертвование от имени Эрика Маккерли, и плотно пообщался с одним лощеным типом, который мне не нравится. Тот оказался знатоком коллекционных вин, я поддержал беседу, и он потащил меня на дегустацию. А потом отдал приглашение, предназначенное какому-то его приятелю, с которым они поссорились. Такие приглашения всегда включают в себя возможность привести пару, даже более того, без пары появляться там — моветон. А тащить не жену, а кого-то еще — публичное неуважение к этой самой жене. И это первая причина, по которой ты мне нужна.

— А вторая? — поинтересовалась я, пытаясь распутать несколько цепочек в шкатулке с украшениями.

И тут Рик положил руку на мою, и аккуратно отодвинул, слегка, мимолетно, погладив ладонь подушечкой большого пальца. Я вздрогнула. Было в этом что-то слишком интимное.

— Дай лучше я, у меня быстрее получится. А вторая — я вижу картинку в целом, но не замечаю мелочей. А ты — наоборот. Есть шанс, что убийца — один из них, из тех, кто правит бал в этой дыре, — он безошибочно выбрал и очень быстро распутал именно ту цепочку с кулоном, что я собиралась надеть. Серебро и топаз, под цвет парика. А потом, к моему удивлению, надел ее на меня. И договорил уже куда-то в шею. — И есть шанс, что ты сумеешь вычислить следующую жертву. Он выбирает элиту и туристов, он хочет внимания, хочет быть раскрытым. И ты можешь стать той, кто даст ему и то, и другое, — голос стал каким-то бархатным, и я резко отшатнулась, разрушая всю странную магию неуместной близости.

— Или как минимум составить мне компанию, — уже совершенно обычным тоном закончил Алаверо, никак не показав обиды или чего-то вроде того. — Потому что, если я приведу туда не ту, кого здесь знают, как мою жену, все эти напыщенные снобы начнут меня игнорировать. Очень вежливо, но эффективно. А нам этого не надо.

— Подожди, они же воспринимают своих жен как ходячий, говорящий аксессуар, неужели им не все равно, кого приводить? — я тоже постаралась продолжить разговор как ни в чем не бывало, и обернулась. Вещи и украшения я подобрала, серьги в ушах к тому, что я задумала, подходили, да и бежевые лодочки на небольшом каблуке тоже не выбивались.

Рик рассмеялся, даже голову запрокинул. Глаза заблестели, волосы растрепались, на шее билась жилка… Сейчас он был каким-то очень домашним, и я невольно засмотрелась на него. Но, к счастью, успела перестать откровенно пялиться до того, как он отсмеялся и снова заговорил.

— В точку. Именно так и воспринимают в большинстве случаев. Поэтому их никто не спрашивает, хотят они туда или нет. Но привести не-жену, это как надеть на прием не ювелирное украшение, а дешевую бижутерию для маленьких девочек. Безвкусица. А это — самый страшный грех в обществе зажравшихся денежных мешков, — в последней фразе мне почудилась страстная ненависть, но выглядел Алаверо невозмутимым, и я решила, именно что почудилась.

— Да, раз так, значит, придется пойти с тобой. И соответствовать. Значит, поход по магазинам?

— Именно, — он кивнул. — Прямо сегодня. Плачу я, тебе эти тряпки даром не нужны, так что было бы странно заставлять тебя за них платить.

Я вздохнула. Кажется, намечается несколько адских часов.

— Но потом ты стрясешь эти деньги с кого-нибудь.

Он хмыкнул.

— Нет. Ты же не хмырь, который скрывает убийства, а моя напарница. А теперь брысь в ванну, лучше начать как можно раньше. Пока не подтянулись все окрестные ночные жители с толстыми кошельками.

Когда я вернулась — постояв под волшебной горячей водой минут двадцать и тщательно, до скрипа отмывшись, да еще и облаченная наконец во все то, что столько времени искала, Рика я обнаружила лениво валяющимся на кровати. Полностью одетым, только очередные пафосные ботинки на шнуровке стояли рядом. Вид у него был такой, словно он ждет меня часов пять. А то и восемь.

Он расслабленно жмурился, и при этом ухитрялся давать мне понять, что я слишком задержалась. Наверное, это врожденное? Я так не умела. Хотя меня и учить было некому, а Рик получал своё «аристократическое» воспитание с младенчества. Интересно, что вообще заставило его связаться с Джеффри и всем этим бизнесом, опасным для жизни? Неужели обычный недостаток адреналина? Я на секунду замерла, вдруг поняв, что совсем не знаю своего напарника. Какое у него было детство, юность? Кто его близкие? Но долго думать об этом он же мне и не дал:

— О, Кэсс! Ты готова. Отлично. Теперь тебе придется немного пострадать ради дела.

— Немного — это насколько?

— Часа на три, может, на пять. Посмотрим. Ты хорошенькая, но лоска не хватает очень сильно. И тебе придется молчать весь вечер.

Я только кивнула. Кажется, мне не понравится.

Рик аж засветился от радости, когда понял, что я не собираюсь возражать. Он вскочил с кровати, практически подпрыгнув, быстро обулся, и подхватил меня под руку. Пока мы не вышли за дверь номера, он даже слегка приплясывал.

Зато, стоило нам выйти, и у него даже глаза будто потемнели. Теперь он выглядел как человек, находящийся на грани, почти в бешенстве. Я быстро поняла, чего он хочет добиться, и приняла виноватый вид. Он, в свою очередь, ускорил шаг и теперь фактически тащил меня за собой. Я ловила злорадные взгляды тех, кому успела не угодить образом, а Рик просто шёл и не смотрел по сторонам вообще.

Коридор отеля внезапно показался бесконечным, хотя там, даже если считать второй этаж, с которого спускаться пришлось почти бегом — иначе я за Алаверо не успевала, — было от силы футов семьсот или восемьсот, не больше. Но, хоть мы и играли — опять — мне всё равно было крайне не по себе, оттого и время тянулось до тошнотворного медленно. Хорошо хоть Рик играл свою крайне злую версию, и поэтому ни с кем не здоровался.

Наконец, отель кончился, и мы подошли к машине «мужа». Верный задуманному, он меня практически швырнул на заднее сиденье, после чего громко хлопнул дверью. И шепнул совершенно спокойным, даже веселым, голосом:

— Извини, пришлось немного поиграть.

Я только кивнула. Мол, да, я и так поняла, в чем дело. И после этого откинулась на сиденье, практически положив голову на подголовник. Рик включил музыку — тихую, какую-то классику, и я отметила, что едем мы куда-то относительно далеко. Мимо проносилась та дорога, по которой мы сюда въезжали, пригородные домики, деревья, и все это как-то успокаивало. Можно было поверить в то, что мы возвращаемся домой и никогда больше не увидим этот безумный городок и его обитателей. Но — нет. На ближайшем перекрестке Рик не поехал прямо, как сделал бы, если б мои мечты сбылись, а повернул налево, под приметный, но почему-то ярко-красный указатель.

— Нам туда, — произнес он, поясняя очевидное. — Еще миль сорок, не больше, тебе не должно стать плохо.

Я снова кивнула. Говорить в автомобиле было тяжело. Забавно, но, когда мы ехали сюда, его такие мелочи особо не волновали. Женщина достойна сочувствия, только когда привыкаешь видеть ее привлекательной? Или конкретно я? Что изменилось? Н-да, кажется, я слишком много думаю.

Пока мы ехали дальше, я машинально поглаживала мягкую кожу сиденья, и видела, как мы въезжаем в другой похожий городок, только поменьше и не стремящийся выглядеть привлекательно для туристов. Не отели на въезде, а жилые дома и небольшие торговые центры, похожие на домики для продавцов всякой всячины, не яркие цвета и избыток зелени, а приглушенные и аккуратно подстриженные кусты и газоны. Тихое, пасторальное местечко. Из «туристических» благ только подземная парковка, расположенная достаточно близко к кучке торговых центров. Туда-то Алаверо и поехал. Я не спрашивала, что он здесь забыл и почему именно здесь, справедливо полагая, что и так об этом узнаю.

На парковке еще было пусто, только пара «семейных» джипов стояла рядом, да непонятная красная машинка, напоминающая жука. В авто я разбиралась слабо, а эмблему марки разглядеть было сложно, поскольку машина стояла на противоположном от нас конце парковки. Рик окинул машинку изучающим взглядом, хмыкнул каким-то своим мыслям, и только после этого, наконец, соизволил выйти из автомобиля. Даже открыл мне дверцу, и помог выбраться, хотя я не ожидала этого и не просила. Но и отказываться не стала, оперевшись на его руку при выходе. Так было удобнее.

Только коснувшись его руки, я осознала, что замерзла, хотя и не поняла, с чего вдруг. Погода стояла летняя, в машине Рик кондиционер не включал, но отчего-то меня знобило, и по коже бегали мурашки.

Странное чувство, неприятное. Как предчувствие чего-то, хоть я и никогда не верила в нечто подобное. Я встряхнула головой, отгоняя от себя всю эту неуместную мистику. Рик моих метаний вообще не заметил, только помог поправить одежду, попутно, кажется, слегка облапав. Его манера показывать мне свой интерес, если это было именно оно, утомляла. Неужели нельзя как-то словами это все донести? Впрочем, возможно, показалось. Уж ему-то точно незачем оказывать внимание мне, у него, как мы вернемся, будет любая. Наверное, как и тогда, в номере, просто нет более подходящих кандидатур под рукой.

От этих мыслей я тоже постаралась отмахнуться, причем снова так, что Алаверо ничего не заметил. Он вел меня в один из торговых центров, наиболее пафосный на вид, и, судя по всему, думал о чем-то своем, хотя вслух ничего не говорил. Только слегка жевал нижнюю губу, не замечая этого. Интересно, это его та машина погрузила в такое состояние? И если да, то кому она принадлежала? Наверняка какой-то хорошо ему знакомой женщине, благо, таких очень много. Эх…

Когда мы вошли в здание центра, охрана кивнула Рику. Его тут явно давно знали, или, как минимум, видели больше одного раза и почему-то запомнили. Может, он просто оставил здесь неприличную сумму денег когда-то? Хотя, при всем его лоске, я никогда не замечала склонности к бессмысленному транжирству. Я бы и про деньги не знала, если бы мы не поссорились, и я не начала выяснять о нем общедоступную информацию в свое время. Значит, не из-за денег его тут узнают, если только он не хотел сознательно пустить пыль в глаза. Что толку гадать? Скорее всего, сейчас узнаю.

Все это время я следовала за ним, и вскоре мы поднялись к большим автоматически отъезжающим при появлении посетителей стеклянным дверям. Народу и в самом деле пока было немного, так, две семейные пары — скорее всего, из тех джипов, — да несколько зевающих одиночек, пришедших позавтракать, и подождать тех, с кем будут закупаться всякой всячиной.

Мы не разговаривали с Алаверо, я просто шла за ним и оглядывалась по сторонам. Я видела огромное количество магазинов, как тех, в которых закупалась сама, так и слишком для меня дорогих и пафосных. Таких, куда меня в одиночестве и не пустила бы, скорее всего. Охрана приняла бы за воровку.

В детстве я действительно иногда из них воровала: хотелось что-нибудь свое и красивое, а купить не представлялось возможным, но сейчас мне это было просто не нужно. Я никогда не была клептоманкой, а воровала только потому, что между «украсть или сдохнуть» любой выберет украсть. Хотя деньги в этом плане были удобнее, да и их мне частенько отдавали сами сердобольные женщины или мужчины, рассчитывающие на экстремально молодую любовницу.

Вспоминается, как я, одиннадцатилетняя девочка, два года выживавшая на улицах, пришла к Джеффу в спальню и заявила:

— Ты конечно мой опекун теперь, все дела, но я все равно не буду с тобой спать. Я за это камнями по башке била!

Помню шок и недоумение матерого копа, когда я это заявила. Забавно, он ведь сталкивался с тем, что из детей делала улица, но почему-то не мог предположить, что и его будут подозревать в подобном.

Помню, как однажды решила, будто он мне врет и избавится, если я сделаю что-то не так, и устроила ему что-то вроде проверки. Нашла его любимую вазу, и грохнула ее об пол. Прямо при нем. И спросила:

— Теперь ты меня вернешь обратно на улицу, да? Все вы, добренькие, на самом деле такие.

А Джефф даже не обратил на нее толком внимания. Только спросил:

— И зачем ты это сделала? Если тебя что-то злит, можно бить грушу. В отличие от вазы, она специально для этого и висит.

И начал учить меня бороться с агрессией. Я так растерялась, что забыла, с чего это все вообще началось. У него много было проблем со мной, но самое начало… он как будто знал, как устанавливать контакт с трудными подростками. Хотя, возможно и знал, у копов есть подобная подготовка. Но я никогда не спрашивала, так ли это. Просто уже через четыре года я считала его отцом, и била в челюсть с ноги всякого, кто пытался намекнуть, будто это не так, или между нами есть какие-то другие отношения.

Хотя меня очень долго удивляло, что это так. Был даже период, когда я сама лезла к нему в постель, и обижалась, что он меня не хочет. Как он умудрился донести до меня светлую мысль, что он любит по-другому, я даже не помню. Но он смог. И смог стать мне по-настоящему близким человеком.

Я даже вздохнула, осознав, что внезапная ассоциация с прошлым заставила меня скучать по шефу. Надо собраться. В конце концов, мы здесь со вполне определенной целью, пусть и идем к ней окольными путями.

А мы, тем временем, подошли к очередному магазину, но на сей раз настолько больному дороговизной, что мне захотелось отступить на шаг, и ни за что даже не пытаться туда войти. Но Рик был беспощаден, и потянул меня за собой.

Когда мы вошли, то я обнаружила не только ряды явно крайне недешевой одежды, но и трех девушек. Двух, помладше, с сантиметрами в руках, и одну, постарше, с высокой прической, в длинном облегающем синем платье, и больше всего напоминающую мачеху Золушки из мультфильма, даже выражение лица у нее было такое же: презрительно поджатые губы, сощуренные глаза. Она смотрела прямо перед собой с высоко вздернутым подбородком и отдавала девушкам отрывистые команды. Кроме нее, ее помощниц, и нас, в магазине никого не было.

Впрочем, как только женщина обернулась и увидела Алаверо, она тут же широко улыбнулась и что-то быстро-быстро заговорила на французском, крайне веселым голосом, и не обращая никакого внимания на меня. Я почувствовала себя ходячим приложением к Эрику Алаверо, и поняла, что вся эта затея мне уже не нравится, прям начиная с этого магазина, этой женщины, и ее помощниц, которые тоже не спешили подойти ко мне.

Одна, в бежевом платье, длинноволосая брюнетка с очень бледной кожей и лихорадочным румянцем, вызванным непонятно чем, смотрела куда-то мимо. А вторая, с ультра-короткой стрижкой, стояла ко мне спиной, и судя по всему внимала разговору Рика с хозяйкой магазина. Одета она была в светлые льняные, по крайней мере на вид, брюки, и широкую блузку с рукавами-фонариками, белую настолько, что мне было больно смотреть прямо на эту вещь.

И ни одна из них не обращала на меня хоть какого-то внимания. Разговор с Алаверо длился какое-то время, женщина серьезно кивала, и только спустя минут десять критически меня осмотрела. И перешла на английский:

— И вот ее ты хочешь превратить в ровню, да, Рик? Мне кажется, тут поможет только чудо. Хорошо, что я специализируюсь на чудесах.

Я не выдержала:

— В отличие от хороших манер. Вас не учили, что говорить о присутствующем человеке в третьем лице некультурно? Или тому, что нужно говорить на том языке, который понимают все, кто так или иначе участвует в беседе?

Рик хмыкнул.

— Так и знал, что ты не сможешь промолчать.

— А должна? — мрачно поинтересовалась я. — Я не хочу одеваться у женщины, которая так ко мне относится. И судя по тому, как «много» здесь покупателей, не я одна.

И после этого я, не продолжая разговора, вышла из пафосного магазина. Мне это не понравилось, как не понравился и его дизайн: все было красное с золотистыми драпировками, даже вешалки, и за счет этого смотрелось просто безвкусно, хоть и дорого. Спустя буквально пару минут следом за мной вышел Алаверо.

— Ты прошла тест. Молодец, — сказал он, вызвав мое искреннее удивление.

— Какой еще тест? Что за чушь?!

— Ты продержишься среди великосветских гадюк достаточно долго и сумеешь поставить их на место в случае чего, — спокойно, даже весело, ответил он. Я ощутила стойкое желание его ударить и начала считать до десяти. — Я попросил Миранду устроить тебе проверку. Сможешь «отразить» неожиданную агрессию или нет. И ты поступила так, как поступил бы любой из нас. Сказала, что думаешь, и ушла. Только бедняки выясняют отношения с персоналом, мы можем поручить это своему секретарю или личному помощнику. В девяносто девяти случаях из ста, если речь не идет о покупке чего-то совсем значительного. Личного города, например. Пошли, я приведу тебя в ее настоящий магазин. И да, она знает, кто я такой. Мы очень давно знакомы с Мири.

— Я заметила. Она аж лицом посветлела, как тебя увидела, — мрачно отозвалась я. — В следующий раз, если ты задумаешь проверку, ударь себя по лицу за меня. Заранее, — и я влепила ему пощечину. Вернее, попыталась. Руку Рик перехватил раньше.

— Злая, злая Кэсси. Держи себя в руках, а то мне придется придумывать легенду про душевнобольную жену, — язвительно заявил он. — Пошли. Нам нужно превратить тебя в светскую львицу. Или хотя бы в простушку, которая хорошо ею притворяется, потому что так сказал ее важный богатый муженек.

Я посмотрела на него как пес-охранник на вора, но он только широко улыбнулся в ответ на этот взгляд. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Хотя эта его Миранда мне уже не нравилась. Была бы она вменяемым человеком, не соглашалась бы на такие проверки для других. Да и вообще, не люблю я их, этих сотрудниц Ужасно Дорогих Магазинов. Еще с тех пор, как они были моими классовыми врагами и препятствием на пути к удачной краже.

Рик провел меня аж на второй этаж торгового центра, хотя магазин-ширма находился на первом. И вот там я увидела то, что здесь называлось Плаза — целый коридор, выделенный под действительно пафосные заведения. Народу там было сравнительно немного, но и не так мало, как на первом этаже. Все что-то рассматривали, приценивались, кто-то сверялся со списками, кто-то разговаривал. В некоторых магазинах, особенно в больших, людей было довольно много, а некоторые стояли полупустые.

Но магазин за неприметной черной дверью с серебристой вывеской оказался из первых. Помещение было сравнительно небольшим, стены и потолок тоже были черными, но над каждой стойкой с товаром были серебристые торшеры, которые отлично их освещали. Цен нигде не было видно, но я знала, что в подобных местах это и не принято.

Большая часть вещей была расположена на манекенах, практически имитирующих посетителей. Эти куклы были настолько реалистичными, что с ними хотелось заговорить, хотя я, конечно, не пыталась этого делать. И все были «одеты» в наряды, подобранные со вкусом. Строгая юбка-карандаш сочеталась с приталенной блузкой и галстуком, брючные костюмы составляли компанию шарфикам и платкам на горло, а летние платья дополнялись туфлями на каблуке, в которые были обуты ноги манекена.

Сотрудниц было много, но каждая занималась только одним покупателем, и подбирала ему или ей абсолютно все, вплоть до нижнего белья. Одеты эти девушки были совершенно одинаково — в синие приталенные брючные костюмы и балетки. Видимо, чтобы сподручнее было бегать.

Вскоре, когда я успела проследить за одеванием полной женщины в красном, и, надо признать, ее преображением в лучшую версию себя, появилась Миранда. Вышла из какой-то малозаметной двери для персонала, скорее всего, но со стороны это выглядело так, словно она возникла из воздуха.

Теперь она улыбалась во весь рот и сразу направилась к нам. Я даже чувствовала это, что она идет именно к нам, а не только к Рику или только ко мне. Как она давала это понять, я не очень отследила, но чувство такое было. Жаль, я так не умею. Облить презрением человека, просто сделав вид, будто его тут и нет, чертовски полезный навык временами. А я умею только язвить напрямую и бить. Тоже напрямую.

Миранда про мои мысли ничего не знала, так что радостно, даже звонко, заявила:

— Приветствую вас в моем магазине! Ты Кассандра, верно? Отлично держалась. Большинство в ответ на мою «проверку» начинают безобразный скандал, а то и ревут в три ручья.

— Да, я Кассандра, — хмуро согласилась я. — И я не люблю как проверки, так и доказывать кому бы то ни было, что я не мебель.

— Отлично. Значит, задатки у тебя есть. Пойдем со мной, мы приведем тебя в порядок.

Теперь она вообще никак не обращалась к Алаверо, но каким-то образом давала понять, что учитывает и его тоже. Потому что в ответ на эти две фразы Рик кивнул, и мне показалось, словно он так подтверждает: да, это моя идея и плачу за нее я.

Мне откровенно не хотелось идти с этой женщиной, но, раз уж мы приехали именно сюда, то у меня не было особого выбора. Видимо она была ближайшей из тех, кому Рик мог доверить наше дело и мое «превращение».

Миранда провела меня в отдельный небольшой кабинет — а это была не примерочная, а именно кабинет, иначе я не могла назвать помещение с удобным темно-синим креслом, зеркалом в полный рост, а также чаем и кофе. Когда мы туда вошли, Миранда жестом предложила мне присаживаться, и я отметила у нее аккуратный маникюр. Никакого красного или еще какого-то яркого цвета, просто бежевый лак без излишеств, но рука выглядела изящной. И, сдается мне, до маникюра она не вызывала ассоциации со словом «изящная», потому что Миранда была довольно габаритная женщина, своего рода валькирия. Просто образ выбрала такой, что ассоциировалась с мачехой Золушки несмотря на совершенно иную комплекцию.

— Итак, — спросила она, — какие цвета ты предпочитаешь?

— Я ведь как бы «блондинка», да еще и зеленоглазая. Так что неважно, что нравится лично мне, это должен быть светло-коричневый, зеленый, желтый. В общем, то, что называют «природными» цветами.

— У тебя отличный вкус. Да, с этого и начнем. Но пока Рик платит, рекомендую прикупить что-то и для себя лично, а не для той, в кого ты играешь. Он вряд ли обратит внимание на «лишние» платье или три, а тебе эти вещи пригодятся в будущем. Да и порадуют, разве нет?

— Я не собираюсь красть у него деньги, — отрезала я.

Миранда закатила глаза, и надула губы, что с ее образом выглядело… нелепо, в лучшем случае.

— Ну хочешь, я его спрошу? Подозреваю, он не откажет, — проговорила она с явным неодобрением.

— Не откажет, — согласилась я, и торговка посветлела лицом. — Но я не хочу быть ему обязанной сверх необходимого. Мы коллеги. Просто коллеги. То, что он решил «помочь» нашей операции из своего кармана — похвально, но не значит, что нужно заходить дальше.

— Милая, у тебя все шансы захомутать этого типа, и я отлично вижу химию между вами, — фыркнула она невозмутимо. — Зря, ему бы понравилось сделать тебе приятное.

— С этим я отлично справляюсь сама. Вы меня увидели в первый раз буквально двадцать минут назад, это явно не дает права лезть в мою жизнь, и видеть хоть химию, хоть физику, — раздраженно заметила я.

Миранда снова фыркнула.

— Гордячка. Зря. Ну, хорошо, тогда будем работать с образом.

— Аллилуйя! — не удержалась я, а она только улыбнулась в ответ.

Следующие три или четыре часа я ненавидела всё, всех, и даже себя немножко. Потому что примерочный кошмар казался бесконечным. Меня заставляли мерить вещи с париком и без, со множеством разных туфель, колодки которых мне зачастую вообще не подходили, и все это еще и с бесчисленным множеством различных аксессуаров.

Рик все это время в поле зрения не появлялся вообще, и мне оставалось только надеяться, что он займется чем-нибудь полезным, а не будет сидеть и ждать, пока я освобожусь от пытки высокой модой. Впрочем, насколько я его знала, надежды на это было мало.

По итогу моих страданий Миранда подобрала темно-зеленое платье с воротником, полностью закрывающим горло, к которому прилагались туфли на небольшом каблуке и веер в качестве аксессуара — такой реверанс в сторону Востока. А еще брючный костюм, на сей раз светло-бежевый, с зеленой сумочкой из крокодиловой кожи и такими же туфлями, неожиданно оказавшимися очень удобными. Еще было платье «на повседневность», до середины бедра, коричневое, без рукавов, зато с миниатюрной сумочкой, в которую поместятся разве что телефон и ключи.

И еще несколько подобных нарядов. А на тот самый вечер она выбрала — я в этом участвовала только в качестве живого манекена, периодически говорившего, что какая-то вещь совсем неудобна. Так вот, на тот самый вечер она выбрала облегающее темно-зеленое платье с небольшим декольте и очень пышной, как у принцессы, юбкой. Я бы нечто подобное не выбрала никогда, но она сказала, что это можно носить на таких мероприятиях, особенно с высокой прической и подходящими украшениями.

И она настояла на том, чтобы я именно в нем и вышла к Алаверо, а ее помощницы даже сделали мне ту самую высокую прическу, вернее, подобрали подходящий парик и убрали под него волосы. Мои собственные локоны пришлось поднимать и туго закручивать, и голову теперь было крайне тяжело держать прямо, но парик был такого качества, что никто бы не усомнился, что это мои волосы. В таком виде, вручив в руки сумочку (все ту же, из крокодила), меня и отправили к Алаверо.

Он окинул меня каким-то скептично-ироничным взглядом, и сообщил:

— Мне больше нравилось, как раньше, но наши курицы примут тебя за свою. Только не хватает руки профессионального визажиста и комплекта украшений. Мири, визажиста организуешь? У нас не так много времени, чтобы бегать и искать самостоятельно. Мне он, сама понимаешь, ни к чему.

Миранда в ответ на это звонко рассмеялась, и убедила Рика, что все сделает в лучшем виде.

— А украшения? У меня нет ничего подобного, — заметила я устало.

— Зато есть у меня. Но сначала краска, потом это. Сама ты не сделаешь так, как профи, а серпентарий высшего общества отлично видит, своей рукой женщина красилась, или нет. И своей лучше не надо. Сожрут, — проговорил Рик в ответ.

— Кто еще кого сожрет, — буркнула я мрачно. Дорогой напарничек только головой покачал, да еще и с ехидной улыбочкой.

Но, к счастью, мероприятие было назначено не на сегодня, и после этого разговора меня, наконец, отпустили переодеться. По сравнению с пышным платьем и всеми этими ограничениями то, что я выбрала себе сама, было верхом удобства, и я вздохнула от облегчения. Миранда обещала прислать своего визажиста прямо к нам в «Зарю», и Рик спокойно рассказал ей, под какими именами мы там находимся. Мне это показалось глупым, но останавливать его я не стала. Хочет все испортить — пусть, все равно нам главное выжить и поймать маньяка, тем более, что он как-то затихарился и пока никто не пропадал.

Все наши покупки помощницы Миранды тщательно упаковали, и даже помогли убрать все это в багажник машины Рика. Попутно она успела посетовать на то, что я отказалась купить одежду и себе лично. Алаверо улыбнулся и ответил:

— Она предпочитает милитари, у тебя такого нет.

Я ожгла его мрачным взглядом, на что он лучезарно мне улыбнулся. Но когда я села в машину, то поняла: я устала слишком сильно, чтобы испытывать эмоции. Да и завтра предстоял очень тяжелый день, который я заранее ненавидела, и наступления которого очень не хотела.