Капли крови: Город Греха (СИ)

Глава 17

Казалось, с знакомыми лицами мертвецов ко мне начала возвращаться утренняя слабость, которую прогнали завтрак и душ. Самое мерзкое, что именно сейчас необходимо было собраться. За штатного судмедэксперта у нас была я, хотя глобально могла мало что. Только сделать ряд выводов: лаборатории-то с собой не было и быть не могло.

Но Рик все равно попросит осмотреть трупы именно меня, если я вдруг решу этого не делать, сам он этим не занимался никогда. То ли и в самом деле считал меня внимательнее, то ли просто не хотел возиться, кто же его поймет. В любом случае, мне нужно как-то заставить себя осмотреть тела. Несмотря на то, что совсем недавно я с этими людьми разговаривала и все еще очень ярко помню их живыми.

Особенно жаль было, как ни странно, девушку. Я уже склонялась к тому, что мой «сон» не сон вовсе, но даже несмотря на… стоит признаться хотя бы себе, ревность и злость, ей я ничего плохого не хотела. Не она, так другая, у Рика с этим никогда не было проблем. Его даже, в отличие от меня, не пытались затащить в какие-то отношения против воли, вполне примиряясь с ролью «случайных» и «мимолетных», скажем так. Поэтому осуждать Мари было не за что.

По-хорошему она могла еще жить и жить, долго и счастливо, а не лежать в кладовке среди коробок с салфетками, одноразовыми стаканчиками для кофе на вынос и прочего хлама. Как на свалку принесли. Хотя, возможно, маньяк и хотел оттащить тела в какое-то максимально похожее на свалку место, кто же его разберет. Только в более посещаемое.

Под все эти мысли я, наконец, сумела взять себя в руки и абстрагироваться от личностей убитых. С собой у меня ничего особо не было, кроме диктофона, щипцов, нескольких запечатываемых пакетиков, пачки одноразовых перчаток, и ультрафиолетового фонарика, но предварительный осмотр я сделать все же могла, а что-то большее — в любом случае дело более квалифицированных специалистов, способных проверить образцы тканей.

Я искала более очевидные улики. Волоски, забытые кошельки или что-то вроде того. И к этому подходила со всем возможным вниманием. Надо отдать должное Алаверо, он стоял рядом со мной, пока я собиралась с духом и смотрела в сторону от трупов. Молча. И просто ждал, пока я смогу начать работать, а не «мотивировал» в своей обычной манере. Только смотрел на меня с каким-то беспокойством во взгляде. Догадывался, что мне тяжело? Черт его знает, но молчал — и уже неплохо.

Я еще раз глубоко вздохнула и подошла к ближайшему телу. Им ожидаемо оказался мальчишка. Все такой же прыщавый и рыжий, но уже не имеющий ни малейшего шанса избавиться от этого недостатка с возрастом. Убили его просто — выстрелом в голову, пока он еще стоял спиной к кому-то, пробравшемуся в кладовку. По крайней мере характерное пулевое отверстие было.

Одет парень был в обычные прямые джинсы и слегка грязную синюю футболку, ноги были в белых кроссовках. Несмотря на то, что одежда на нем была достаточно светлых цветов, ни единого пятнышка крови я там не нашла. Но может, убийца умудрился выстрелить так удачно, что не запачкал одежду? Это было загадочно, но теоретически, я могла предположить, как такое возможно. Хотя вероятность подобного исхода слишком высокой не назвать.

А дальше начинались странности. Хотя выстрел был сделан, судя по всему, с небольшого расстояния, но не в упор, крови не было. Рана выглядела абсолютно чистой, словно маньяк протер дырку в трупе, прежде чем уйти. Я надела перчатки, и попробовала просунуть палец внутрь, но не было ни сукровицы, ни гноя, ничего. Как будто я не в трупе ковырялась, а в очищенной от всей скоропортящейся органики черепушке.

Не было следов на полу, не было нигде, насколько я могла судить, гильзы от пули. Абсолютно бескровный и бесшумный, судя по тому, что мальчика нашли утром, выстрел в голову! Я предположила бы, что его тоже притащили сюда, как и жертв-супругов, но он не пропадал. Еще вчера я слышала его голос, когда он принес мне лекарства.

За одни сутки украсть парня, убить и вернуть обратно… Нет, это звучит куда более фантастично, чем банальный пистолет с глушителем и тихий маньяк, успевший убрать все следы своего пребывания. Неясно было только, как он ухитрился скрытно протащить два трупа. Джеймс был спортсменом, и вряд ли весил меньше двухсот фунтов. Да и Мари с ее тяжелой работой официантки вряд ли такая уж Дюймовочка была. Минимум сто тридцать. Итого, почти триста тридцать фунтов коченеющей человечины. Как это вообще возможно?!

Я худо-бедно верила в то, что он мог столько поднять, хоть тогда и стоило искать нашего убийцу среди людей спортивного телосложения, в конце концов, у него мог быть сообщник. Если бы погиб не Тимми, я заподозрила бы в этом самого Слэя. Но как он пробрался сюда незаметно? При том, что трупы он принес практически целыми. Как? Сейчас я даже немного понимала О’Дэйли с его криками, потому что он наверняка успел задаться теми же вопросами, что и я.

И точно так же не находил ответов. Банально потому, что вменяемого ответа на них нет. Рик облокотился на стену и ждал, пока я закончу и сделаю хоть какие-нибудь выводы, а я понимала только то, что ничего не понимала. Потому что своим простеньким «оборудованием» я не нашла просто ничего. Настоящие эксперты, возможно, смогли бы найти больше, но интуиция подсказывала, что надеяться на это слишком сильно не стоит.

Я оставила в покое Тимми и переключилась на основных жертв. Как и раньше, это была супружеская пара, и в поведении маньяка можно было «прочитать» осуждение по отношению к ним за образ жизни. Я заставила себя абстрагироваться от того, что знаю их, знаю, как их зовут, знаю некоторую часть предпочтений и подобное. Сейчас это было лишним и мешало сосредоточиться. Про себя я решила, пока осматриваю, называть их просто «жертва-женщина» и «жертва-мужчина». Так было несколько проще.

Начала я с женщины. Первое, что бросилось мне в глаза, это признаки истощения. Ее щеки впали, глаза как будто «ушли» вглубь глазниц, подбородок заострился, хотя раньше ее лицо было скорее пухловатым. Она была практически не одета: обрывки красного платья, похожего на то, в котором она была с Алаверо, не в счет. Остатки платья еле держались на плечах. Белья на ней не было, ни бюстгалтера, ни трусов.

Не было и каких-либо украшений, и обуви. Ноги все в темно-фиолетовых синяках, похожих на следы избиения каким-то тупым предметом, битой или чем-то подобным. Грудная клетка вскрыта, из нее торчала какая-то бумага. Волосы девушке маньяк сбрил полностью, и я видела на черепе глубокие порезы, так что могла с уверенностью сказать, что она активно сопротивлялась.

Прежде крутые, полные бедра, теперь походили на кости, обтянутые кожей. А непосредственно между ног маньяк просто-напросто выжег ей все, и я не хотела думать, было это до или после смерти. С него бы сталось и при жизни это проделать. Настоящий эксперт наверняка определил бы это точно, но мне не хотелось даже задаваться таким вопросом. Это все было слишком… слишком. Меня не тошнило, я не падала в обморок, но и вести себя так, словно вижу такое каждый день, не могла. Одно дело трупы незнакомцев, и совершенно другое…

Я вздохнула и снова заставила себя собраться, а потом обратила внимание на еще одну странность. Хотя трупы маньяк притащил не первой свежести, от них не было никакого запаха. Вообще. Да и само тело женщины больше походило на мумию, чем на труп девушки, которая была жива совсем недавно.

Это предположение было абсурдным, но, если бы я верила во всякую мистику, я решила бы, что у него есть какое-то место, где время течет совершенно иначе. И он пытает женщин именно в этом месте, а потом смотрит, как они медленно умирают от истощения. И притаскивает их туда, куда прикажет его больная фантазия. Так себе версия, но ничего более разумного в голову просто не приходило. Эти убийства не укладывались в нормальную логику здорового скептика. Сейчас я понимала это, как никогда.

Пока я видела только фотографии, странности легко было не заметить. Когда произошло первое двойное убийство после нашего приезда в город, это были вообще посторонние люди. Впервые увиденные мною там. К тому же, то убийство произошло на пляже, и там нашлись все возможные следы, даже волосок на лацкане пиджака, о котором Рик так ничего мне и не рассказал. Это косвенно говорило о том, что волос принадлежал не человеку, а какому-то животному, и потому никакой пользы не принес. Ну, или о том, что эксперты до сих пор ничего не проверили, во что мне лично верить не хотелось.

Убийство на пляже не казалось таким противоестественным. У меня складывалось впечатление, что этот изверг «подстраивает» трупы под те локации, куда собирается их принести. Если на пляж — то будет и кровь, и гной, и отвратительный запах, близко к природе, значит и тела должны быть в максимально «природном» состоянии. А теперь он выбрал местом, куда перенес трупы, кладовку, и, очевидно, не хотел, чтобы их нашли раньше времени.

Поэтому следов не было вообще. Я видела перед собой чудовищно изувеченных людей, которые явно прошли через жуткие страдания перед смертью, но никаких естественных следов эти страдания на них не оставили. Те, кого при жизни звали Мари и Джеймс Валентайн после смерти больше всего стали похожи на реквизит к какому-нибудь второсортному ужастику.

Я заставила себя продолжить осмотр. Заглянула ей в рот, и обнаружила, что все передние зубы ей выбили. Это заставляло закрадываться определенные подозрения. Сам маньяк не слишком чтит свои любимые заповеди? Или он не считает некрофилию прелюбодейством? Я в упор не помнила, было ли в Библии что-нибудь напрямую о соитии с трупами. Хотя, зачем выбивать зубы, если он делал это с трупом? Н-да. Я пыталась увидеть хоть какую-то логику в нанесенных ей увечьях, и терпела в этом сокрушительное поражение. Логика, кажется, отсутствовала.

Бумагу, торчавшую из грудной клетки, я решила пока не трогать. Менять положение тела тоже не стала: возможно, оно что-то скажет судмедэкспертам, и передвинув Мари я снижу вероятность, что ее убийцу найдут. Я только немного отодвинула клочья платья, с удивлением обнаружив, что под ним кожа совершенно не поврежденная. При том, что все «открытое» взгляду, было как минимум в мелких порезах, а как максимум — в довольно свежих следах ожогов.

Смерть ее легкой не была. Видимо, несмотря на все предосторожности, маньяк как-то узнал, что она изменяет мужу. Если учесть, что он ей тоже изменял направо и налево, и даже пытался соблазнить меня, с его телом, скорее всего, тоже ничего хорошего не происходило при жизни.

Я вздохнула и переключилась на него. Одет он был немногим больше своей супруги. Кроме грязно-серой рубашки, порванной пополам, на нем ничего не было. Маньяк зачем-то надел на него обе половины рубашки, «заправив» руки трупа в рукава. Обуви тоже не было, равно как и часов или других аксессуаров.

Раньше он был смуглым от загара, теперь же кожа была белой, как будто его очень долго держали в помещении совсем без солнечного света. От мышц не осталось практически ничего, он выглядел как человек с дистрофией, весь тонкий, и похожий на обтянутый кожей скелет. Его с трудом можно было узнать, на самом деле, но мне помогала хорошая память на лица и тот факт, что это самое лицо маньяк почти не повредил.

Только выжег глаза. Мужчина у этого ублюдка явно вызывал несколько меньше интереса, чем его жена. Хотя и ему досталось по самое «не могу». Раньше он выглядел максимум на двадцать пять, сейчас, если бы я не знала его при жизни, я бы сказала, что он умер в возрасте сорока или сорока пяти. Смерть его, мягко говоря, совсем не украсила.

Синяков на теле я не нашла, волосы хоть и были очень грязными, но остались на своем месте, даже длиннее, чем в то время, когда я видела его живым в клубе. «Поработал» маньяк над его лицом совсем немного. Собственно, выжег глаза, которые «смотрели» теперь на меня с каким-то странным укором, и зашил ему рот. Не знаю, что это значило, и надеюсь, мне никогда не доведется достаточно пристально пообщаться с убийцей, чтобы спросить об этом.

Синяков у мужского трупа не было. Наоборот, с его кожи как будто стерли все признаки того, что она принадлежит человеку. Ни волосков, ни родинок, ни пигментных пятен или чего-то подобного. Просто очень чистая белая кожа, высушенная до такого состояния, что казалась пергаментной.

Ниже пояса все было так же выжжено, как и у нее, и мне снова не хотелось думать, при жизни жертвы сделал это маньяк, или нет. Хотелось, если честно, просто забыть все увиденное. Хотя вряд ли получилось бы: память у меня, увы, отличная. Особенно визуальная. Так что оставалось лишь надеяться, что это убийство не будет сниться мне в кошмарах лет эдак пять подряд.

Каких-то других следов пыток, кроме истощения и выжженных органов, я не нашла. Мужчине досталось куда меньше «внимания» чем женщине, хотя, скорее всего, от этого ему было не легче. Он просто медленно умирал от голода, и наблюдал, как Мари пытают. Возможно, клялся маньяку в том, что они будут верны друг другу до гроба, а тот соглашался, что, теперь-то уж точно будут.

Мне на несколько мгновений так ярко представилась эта сцена, что я пошатнулась. Рик, который все это время изображал мебель, кинулся ко мне, усадил на ближайший ящик, и, наконец, соизволил заговорить:

— Нашла что-нибудь? И как ты вообще? Снова плохо?

Я протянула ему нераскрытую пачку одноразовых перчаток.

— Мне немного нехорошо. Представила, как Джеймс, должно быть, просил маньяка пощадить их, и голова закружилась. Возьми это, надень и забери из тела Мари бумагу. Нужно посмотреть, что это. Наверняка какое-то послание или очередное неадекватное стихотворение.

— Из тела? Может, с тела? — недоуменно уточнил Алаверо.

— Подойди к нему поближе и посмотри. Я понимаю, тебе не хотелось слишком пристально ее рассматривать в таком виде, но я не могу забрать бумагу сама. Так что придется тебе. Мне кажется, это важно.

На фразе «я понимаю, тебе бы не хотелось ее рассматривать» Рик посмотрел мне в глаза, словно ища там что-то. Он только спустя несколько секунд отвел взгляд, и начал надевать перчатки. Я опасалась, что он будет трогать их руками, но он сделал все быстро и правильно, после чего уверенным шагом подошел к телу Мари. Он не стал пользоваться щипцами, на мой взгляд, правильно: так можно было и порвать улику. Бумагу он вынул так легко, словно она лежала в конверте, а не в теле мертвой девушки. Это наталкивало на мысль, что я права, и это записка.

Алаверо развернул листок, и некоторое время читал про себя, все больше и больше хмурясь. Потом мрачно воскликнул:

— Ебанутый урод! — и вернулся ко мне. Перчаток я не снимала, так что он не стал зачитывать написанное вслух, а просто передал записку мне.

Я вчиталась в красивый, весь в завитушках, но не очень разборчивый почерк убийцы, и всей душой поняла Рика с его нецензурной бранью. Этот тип и правда был на всю голову болен.

В записке было написано:

Тупая сука, знаешь, что я с ним сделал? Я съел его глаза, пока его блядь смотрела на это! И если ты не уберешься отсюда, «Элис», то с твоим недомуженьком я сделаю точно то же самое. Вас не должно быть здесь. Ты не должна мешать мне чистить город от падали, неспособной чтить заповеди! Убирайся, если хочешь жить!

Зачем он написал это… эту подробность про смерть Джеймса именно мне, я не понимала совершенно, но зато отлично поняла, что меня раскрыли. Причем только меня. Не Алаверо. И когда до меня это дошло, голова закружилась так сильно, что я буквально сползла с ящика, где сидела, на пол. Ни стоять, ни сидеть не получалось.

Я лежала на полу, смотрела, как ко мне снова бросается Рик, и думала только об одном: он убьет меня. Сначала Роуз — не знаю, почему, но я была в этом уверена, — а потом меня. И никто нас не найдет.

Мне неожиданно стало очень холодно, и я обхватила себя руками, надеясь согреться. Перед глазами снова были сплошные цветные пятна, как на приеме, но хоть голова не болела. Только я понимала, что сама не встану, а сил сказать что-то Алаверо не было. Я надеялась, что ему хватит ума положить бумагу туда же, где он ее взял.

Я слышала его шаги. Сначала они отдалялись от меня, потом приблизились, и он просто взял меня на руки, и пробормотал скорее себе под нос, чем мне:

— Ты мое наказание последнее время.

— Я не знаю… что со мной, — тихо отозвалась я не своим, каким-то шелестящим голосом. — Раньше… такого не было.

— Да, ты это уже говорила, — отозвался он. Мне послышались нотки раздражения в его голосе на этот раз.

Неудивительно: вряд ли ему нравится со мной возиться, тем более так много, но я ничего не могла с этим поделать. А Рик закинул меня на плечо, хоть и довольно бережно, после чего быстро набрал номер на своем мобильном.

— Браун, говорить можешь? — услышала я.

Значит, контакта со своим осведомителем он не потерял. Это хорошо.

— Я думаю, ты уже знаешь про новые трупы. Мы там были, убийца оставил записку для моей напарницы. Рекомендую никому ее не показывать, кроме тех, кому вы действительно доверяете. Мне пришлось ее вынуть из тела жертвы, так что она лежит рядом с трупом. Да, отчет я жду, как и в прошлый раз. Без ваших экспертов мы вряд ли что-то сможем. Хотя это какая-то чертовщина. Да, понял. Нет, я никому не расскажу. Хорошо. Пока.

Все это он говорил, пока шел со мной на руках к кабинету Слэя. Туда он заглянул совсем ненадолго, только бросил:

— Запри двери кладовки, если не хочешь, чтобы твой мэр открутил тебе яйца.

А потом он поставил меня на пол, и заметил:

— Если я буду постоянно таскать тебя на руках, то даже идиот поймет, что ты не туристка-тусовщица. Твои проблемы со здоровьем в легенду не вписываются никак. Возможно, маньяк из-за этого и как-то понял, что ты не та, за кого себя выдаешь. А потом пробил информацию. Если у него есть связи, или он сам коп, то это возможно. Так что придется тебе крепко держаться за меня и идти на своих двоих.

Я только кивнула. В отличие от него, я не слишком была уверена, что у меня это получится, потому что голова кружилась очень сильно, меня тошнило и пошатывало. Но говорить об этом я не стала. Мне сейчас особенно важным казалось другое:

— Нужно позвонить Роуз. Я боюсь, что она и ее Дойл… могут быть следующими.

Рик резко дернул плечами, и я чуть не потеряла равновесие.

— Лишь бы не мы с тобой. Это подождет до того момента, как мы дойдем до комнаты, — с уже явно слышимым раздражением в голосе отозвался он.

Я только вздохнула. Спорить с человеком, который фактически вызвался дотащить тебя до комнаты, несколько недальновидно. Но тревога все равно грызла. Роуз не была моей какой-то давней подругой — у меня их вообще не было, если сказать по правде, но я успела проникнуться к ней сочувствием и очень не хотела найти ее в том же виде, что и Мари. А после этого осмотра, такая перспектива стала куда более реальной.

К тому же, раз маньяк каким-то образом меня вычислил, это значит, он вполне мог подбирать жертв не только по своим «обычным» критериям, но и по признаку знакомства со мной. А тогда у него и не было выбора, кроме Роуз и Дойла. Скала женат, насколько мне известно, не был, да и вряд ли маньяк заинтересуется негром. Я была практически уверена, что он из белых, причем не самых бедных, а это практически наверняка означает расиста и сноба. Что в случае Скалы не вред, а благо. Как он там говорил? Презрение — максимальная форма внимания, которую он может себе позволить от местных белых? Кажется, как-то так.

Мысли немного отвлекали меня от головокружения, так что мы успешно передвигались в сторону номера, хоть и медленно. Со стороны это выглядело примерно так же, как в день нашего сюда приезда: я просто повисла на «муже», и не давала ему идти с нормальной скоростью. Только не говорила всякую чушь, как тогда. На это сил просто не было, меня хватало только на жеманную улыбочку, которая наверняка смотрелась неестественно. Но держаться на ногах оказалось слишком сложно.

На лестнице Рик даже не выдержал, и, прошипев что-то не слишком доброе сквозь зубы, взял меня на руки, благо, рядом никого не было. А потом очень быстро прошел по коридору, и практически влетел в наш номер. Положил меня на кровать, и запер дверь. И сразу после этого дал волю накопившемуся раздражению:

— Тебя раскрыли и хотят убить, а ты беспокоишься о девке, которую узнала меньше недели назад. Какого хрена, Кэсс?! Мало того, что я чувствую себя твоей нянькой и медсестрой в одном лице, так ты еще и тратишь силы не на поиски этого ублюдка, не на самозащиту, а на черт знает кого! Ты забудешь эту Роуз через неделю после того, как мы уедем из этого поганого городишки!

Мне пришла в голову очень странная мысль, пока я слушала эту тираду, но я не рискнула ее озвучить.

— А о ком я должна беспокоиться, по-твоему? — устало поинтересовалась я, вяло подтаскивая к себе подушку.

— О себе! На худой конец, обо мне! Разве это не очевидно?! — вскрикнул он, хоть и не так громко, как ранее О’Дэйли.

Я только головой покачала.

— Рик, я ценю, что ты меня поддерживаешь, я этого от тебя не ожидала, но о ком мне переживать или не переживать я привыкла решать сама. Передай мне, пожалуйста, телефон. И не кричи. Не уподобляйся мэру.

Он ожег меня мрачным взглядом, но орать перестал и телефон передал. Я вяло отметила, что руки дрожат. Не сразу попадала в кнопки. Но в конце концов мне удалось набрать номер и поднести свою «раскладушку» к уху. Только ничего кроме гудков я не услышала. Она не отвечала. Я повисела на телефоне несколько минут, держа его у уха обеими руками, но никто так и не ответил. Тревогу унять не получилось.

Рик снова мрачно посмотрел на меня:

— И как? Успокоилась наконец?

— Нет. Но она не отвечает. Все указывает на то, что следующей мы найдем ее.

Он подошел к кровати, сел рядом, и вдруг намотал мои волосы на руку. Настолько неожиданно, что я даже пикнуть что-либо не успела, хотя и не больно.

— Тебя мы можем найти следующей, Кэсси. Те-бя. Понимаешь? — прошипел он мне прямо в лицо. В этот момент его глаза казались черными, а не синими. Он, что… за меня испугался? Я даже ответить ничего не смогла, только приоткрыла рот от удивления. А он очень быстро подтвердил мою догадку:

— Это ты приехала сюда его ловить. Если бы я был маньяком, и нашел человека, которому заказали меня поймать в обход полиции, я бы его прикончил в первую очередь. Так что ты вместе со своими непонятными приступами мигрени, головокружения и прочего, больше не выходишь из номера без меня. Вообще. В принципе! Ясно? — и только после этого он отпустил мои волосы.

— Да, мамочка, — мрачно согласилась с ним я. Какой толк спорить, если этот тип все равно будет пытаться заставить сделать именно так, как он считает нужным?

— Дура, — бросил он раздраженно. — Дура без инстинкта самосохранения.

Возможно, он хотел сказать что-то еще, но в этот момент в дверь постучали. Рик стремительно подошел к ней и слегка приоткрыл.

— Вам записка. От ниггеров, — услышала я слегка дрожащий, будто он выпил, голос Слэя.